Художница и её тень

      Вплотную заняться поисками загадочного автора Эшли смогла только после того, как распрощалась с друзьями Лили. Джеймс и Сириус пользовались каминной сетью для перемещения, а вот Петтигрю, так же как и Мэри с Лили, должны были добираться на метро. Уже у входа в Дырявый котёл, Эшли сделала вид, что совершенно внезапно вспомнила об одном важном деле:       — Не нужно меня ждать, я могу задержаться. Встретимся через неделю в поезде! Нора и Питер ожидаемо удивились такому поведению подруги, а вот Мэри бросила на Эшли тоскливый взгляд: похоже, странная девушка чувствовала себя не очень комфортно в компании других сокурсников.       — Ладно, мы тебя отпускаем, — усмехнулась Нора, — Но в поезде тебя ждёт допрос с пристрастием. «Что-нибудь придумаю», — успокоила себя Эшли и, проводив взглядом эту троицу, кинулась обратно во Флориш и Блоттс.       Желание школьницы встретиться с автором книги удивило продавца, но ответил он без колебаний: «На этот счёт вам нужно поговорить в издательстве. Это они заключали контракт с автором, мы только закупали книги». К счастью, оказалось, что центральный офис издательства Обскурус находится на той же улице. Эшли без особого труда отыскала двухэтажное здание с приметной вывеской: белый месяц на фоне чёрного круга.       Издательство встретило Эшли внезапной тишиной, разбавляемой лишь мерным шелестом: желтоватые листы сами укладывались в печатный станок, сами вылетали оттуда и ровными столбиками оседали на длинных столах.       За стоящим у входа письменным столом сидел молодой мужчина, на вид лет 25 -30. Густая щетина на его лице скорее наводила на мысли о безалаберности, чем о мужественном стиле. Примерно на те же мысли наводил и род занятий сотрудника: он был поглощён собиранием карточного замка — в воздухе.       — Извините, вы здесь работаете? Учитывая карточный замок, вопрос можно было бы посчитать бестактным, но этого господина было не просто смутить. Одним движением палочки он убрал все карты, выпрямился и тоном директора фирмы произнёс:       — Карадок Дирборн. Чем могу быть полезен? Эшли объяснила, что ей нужно. Для убедительности добавила, что книга произвела на неё сильное впечатление, поэтому ей очень бы хотелось пообщаться с автором: лично или хотя бы написать письмо.       Дирборн направил палочку на большое бюро со множеством ящичков и громко произнёс: «Джоан Роулинг». Один из ящичков, сдавленно скрипнув, открылся, и от туда вылетела стайка конвертов, а затем ровной линией выстроилась на столе. Дирборн бегло просмотрел несколько писем, многозначительно хмыкнул, и сказал:       — Боюсь, тут я мало чем могу вам помочь. Имя сразу показалось мне знакомым. Обычно у меня плохая память на имена, но это я запомнил. И вот почему: этот автор — едва ли не самый скрытный из всех, с кем нам доводилось работать. Письма всегда доставляла её личная сова и дожидалась ответного письма. Даже контракт мы заключали по переписке. Так что, формально, у нас нет даже адреса. Хотя… — голубые глаза волшебника хитро прищурились, — вы умеете хранить секреты?       — Да, конечно, — сейчас Эшли была готова на всё, чтобы узнать больше.       — Только между нами, потому что это, вроде как, не законно. Один раз я не удержался и наложил на письмо чары слежения. И они привели — знаете куда? В Хогвартс! Потом их сняли: видимо мой коварный план раскрыли. Но я практически уверен, что автор кто-то из преподавателей. И, скорее всего, Роулинг — это псевдоним.       — Спасибо за информацию. Буду присматриваться к преподавателям.       — «Спасибо» мне ни к чему. Лучше расскажите потом об успехах вашего расследования. Я ужасно любопытен.       Эшли плохо запомнила, как добиралась обратно. На этот раз она почти не смотрела по сторонам — её сознание было заполнено мыслями и впечатлениями. Кто скрывается за именем человека, столь подробно описавшего этот мир? Существовала, конечно, вероятность, что это и есть сама Джоан Роулинг. Но воспользоваться этим именем мог и любой другой человек, знакомый с книгами о Гарри Поттере, то есть — человек из мира Эшли. В любом случае, напрашивался вывод: Эшли здесь не единственный «пришелец».       Но каким бы интригующим ни было это открытие, сейчас Эшли больше волновало другое. Волшебный мир, диковинные животные, тайны, которые интересно разгадывать и весёлые друзья: она получила всё то, о чём мечтала, когда зачитывалась книгами о юном волшебнике, но от чего-то Эшли стало грустно. От Лондона до Коукворта она уже добиралась в темноте, и, глядя в зеркально-черные окна автобуса, вспоминала лица друзей Лили: трогательно-угловатая Мэри, зеленоглазая и беловолосая, как лесная дриада, Нора, порывистый Джеймс, обманчиво-спокойный Сириус, который, даже изображая расслабленность, сохраняет прямую осанку, — на последнем образе Эшли позволила себе задержаться чуть дольше… И все они смотрят на неё с дружеским участием. «Неужели я, и правда, собираюсь годами врать им в лицо? Делать вид, что их подруга, а в случае Джеймса ещё и любимая девушка, всё ещё здесь, рядом с ними, но от чего-то её чувства переменились? Впрочем, вряд ли это продлится несколько лет — скорее меня разоблачат на первом же занятии».       Оказавшись дома, в окружении людей, с которыми она чувствовала неподдельную связь, Эшли немного успокоилась. Но предстоящая жизнь в Хогвартсе уже не казалась ей таким весёлым приключением.       Оставшиеся дни до первого сентября прошли под знаком чтения. Ту самую книгу: «Магия и творчество: единство или противоречие?» Эшли прочитала от корки до корки, выискивая скрытые намёки. Никаких указаний на личность автора в ней не было. Но и без них, книга оказалась достаточно любопытной.       «Если вы взяли в руки эту книгу, если вам интересна тема искусства, то вы наверняка задумывались: неужели все великие художники — магглы? Неужели среди нас, людей от природы наделённых большими способностями, не появляются свои Моцарты и Шекспиры? Казалось бы, в мире, где силой мысли можно зажечь и погасить огонь, убить или исцелить, творческое вдохновение должно давать поистине колоссальные возможности. Если в маггловском мире искусство воспринимается как чудо, в нашем мире искусство должно быть чудом по сравнению с остальной магией. Так должно быть, но в реальности мы наблюдаем совсем другую картину».       После такого вступления Эшли надеялась на какую-нибудь секретную методику по раскрытию своих супер-способностей, но дальше шли весьма пространные рассуждения о причинах такого печального положения. Автор прошлась и по образовательной системе: «Большинство предметов преподаются по принципу: „Смотри на меня и делай как я“, словно мы не будущее магической Британии воспитываем, а дрессируем цирковых обезьянок». Раскритиковала зависимость волшебников от палочек, политику министерства и так далее, всё в том же духе. Эшли уже начало клонить в сон от этого потока красноречия, когда одна фраза заставила её встрепенуться:       «Но главная причина творческой бедности современных магов, заключена, как ни странно, в самой магии. Суть творчества в способности изменять мир, сделать его таким, каким он не был прежде. И ощутив в себе эту способность, большинство магов испытывает страх. Такой вот парадокс: мы чувствуем страх и одиночество от собственной силы, и отступаем назад, в уютные рамки обыденности. Не бойтесь своего страха — следуйте за ним. Только так вы придёте к истине: своему настоящему творческому дару ».       На этом пафосном пассаже теоретическая часть заканчивалась, и начиналась часть практическая. Автор предлагала упражнения, сильно напоминающие медитативные техники, якобы направленные на снятие внутреннего блока. Правда, опробовать их сейчас Эшли не рискнула: автор особо предупреждала о возможности неконтролируемых магических выбросов. «Придётся отложить эти эксперименты до Хогвартса», — подумала Эшли, и сама удивилась своему облегчению. «Следовать за страхом» прямо сейчас как-то не хотелось.       Эшли уже думала, что больше ничего особенного не произойдёт до самого Хогвартса, но за день до отъезда в открытое окно спальни влетела пёстрая взъерошенная сова, и бросила на стол объёмный конверт. На конверте не было адреса, только имя: Джоан Роулинг.       Сова облегчённо ухнула, и сразу улетела, не дожидаясь положенного угощения, а Эшли занялась посылкой. Из какого-то суеверного чувства «вскрытие» она проводила с особой аккуратностью, но в конверте оказался только чистый лист пергамента, скатанный в трубку, и небольшая записка:       «Здравствуй, друг! Этот свиток — универсальная шпаргалка по магическому миру, которая поможет тебе освоиться в твоей новой жизни. Просто напиши то, о чём хочешь узнать, и на свитке появится вся доступная информация. Пользуйся им с умом и не болтай о нём».       Всё ещё с некоторой опаской, Эшли рискнула опробовать это чудо магической мысли. Она начала с простого: названий волшебных животных. Стоило ей написать на пергаменте «книззл», и на листе, словно поднимаясь из глубины, стали проступать буквы. Это была целая статья: описание животного, особенности ухода и т.д. Подобные статьи появлялись и когда Эшли писала другие магические термины: заклинания (правила произношения, диаграмма движения волшебной палочки, особенности использования), зелья (рецепт, применение и т.д.). Особенно Эшли обрадовалась поэтажному плану Хогвартса, на котором была обозначена даже Выручай-комната. При этом стоило ей отвести взгляд, все записи пропадали.       Поэкспериментировав со стандартными запросами, Эшли попробовала кое-что необычное: «Переселение души», «Лиловый шар», «Джоан Роулинг» и, даже, «Привет! Кто ты?». Ни один из них не дал результата.       Сначала Эшли была в восторге от волшебного подарка: «Это же магическая википедия!» Теперь её учёба в Хогвартсе представлялась более реальной. Но когда первый восторг улёгся, Эшли почувствовала себя не уютно. Возможно, всё дело было в излишней подозрительности, но она не любила подарки с намёками от незнакомых людей. И сейчас Эшли показалось, что ею манипулируют. «Эта записка написана с полной уверенностью, что я продолжу играть роль Лили Эванс. Как будто не может быть других вариантов». И всё же, именно эта записка помогла Эшли принять окончательное решение.