Тихая Улица

Обычно тихий переулок сегодняшним утром был больно шумным. Я никак не могу понять, что же случилось. Много людей столпилось возле входа в двадцать пятый подъезд. Этот домик был самым обычным: серым, пятиэтажным. И улица всегда оправдывала свое название… Но только не сегодня. Впрочем, тот подъезд, как и дом, и вся улица в целом, тоже был обыкновенным. Самым обычным, тихим и грязным подъездом. Жили в нем разные люди. Впрочем, все люди всегда разные. Но там…ну вот абсолютно разные. Они все отличались характерами, интересами, поведением. Удивительно, как дряхлые старики или же бодрые старушки не устраивали между собой перепалки? Например, где поставить этот большой фикус? Возле окна или лучше возле лестницы? Знаком я был лишь с некоторыми, да и почти невозможно знать всех жителей дома, не так ли? С бабкой Шурой, которая всегда хотела угостить меня пирожками. Но ее всегда что-то прерывало… И я, честно говоря, был несказанно рад этому. Серьезно, не думаю, что смог бы спокойно покинуть квартирку после ее кулинарных изысков. Я бы стал таким… пухлым и дверенепроходимым. Или со странной, а порою даже пугающей, теткой Мурой. Никто не знал ее настоящего имени. Да и зачем жуткой гадалке разглашать каждому прохожему свое имя? Но больше всего меня интересовал парень из семьдесят седьмой квартиры, он жил на пятом — последнем — этаже. Я считал его своим лучшим другом, но не думаю, что он отвечал взаимностью на мои чувства. Его имени я не знал, да и вряд ли когда-нибудь узнаю. Он всегда был тихим и скрытным человеком. Как раз для такой улицы и для такого дома. Спокойный. Рассудительный и обладающий своим шармом. Притягивающий. Но одновременно пугающий. Нет-нет, этот холодок по коже никак не был похож на то чувство страха, которое можно испытать с мадам, если, конечно, можно было ее так называть, Мурой. Эти чувства были… просто другими? Именно к моему другу, опять же повторюсь, он меня таковым не считал, я и пошел узнавать, что за переполох случился на столь тихой улочке. — Приветствую, мой друг! Как Ваши дела? — Лично мои — прекрасно. А вот того мужчины, что жил со мной по соседству, думаю, не очень. — Но что именно произошло? — не унимался я, — Очень странно, что эта улица такая… оживленная? Он смерил меня мрачным взглядом. Вот оно… Прям в дрожь бросает после такого. — Старик в соседней квартире скончался. Говорят — инфаркт. — Боже! Это же ужасно! Мой друг фыркнул и отвернулся от меня. — Все вы говорите — «ужасно». А на деле вам глубоко плевать на погибшего человека. Впрочем, я и сам не вижу смысла горевать. Мы ведь даже не были знакомы. — Нет, это правда ужасно. Когда кто-то умирает, это всегда пугает. Кто знает, вдруг уже завтра очередь дойдет до тебя? — Именно поэтому я не люблю думать об этом. Не посмотришь Смерти в глаза, глядишь повезет, и она не посмотрит на тебя в ответ. Дольше проживешь. Я никогда не понимал таких людей. Ведь жизнь — это прекрасно, разве нет? Надо любить жизнь, людей, которые тебя окружают. Ведь смерть — ничто иное, как отсутствие любви и положительных чувств, да? Порою мне кажется, что мой друг давно уже мертв. Но иногда, очень редко, в его глазах мелькают запрятанные эмоции. Например… Эм, когда он пьет чай? Всего на секунду, лишь на короткое мгновение в его глазах мелькают те чувства, те положительные эмоции. И, пожалуй, в эти моменты я люблю своего друга больше всего на свете. Даже если он молчит. — Может… чаю? И вот… вот оно! Та радость в глазах. И какая разница, что они сразу же становятся холодными, мертвыми, как у дохлой рыбы? Только такие моменты крохотного счастья чего стоят. — Конечно. Я не против. А снаружи, возле подъезда двадцать пять, люди потихоньку расходятся. Вой сирены скорой помощи утихает. И жизнь на улице, жизнь этого дома возвращается в прежнее русло. Улица опять становится «Тихой улицей».