Библиотечные сказки. Разговоры за кофе

Джен
R
Завершён
7
Размер:
34 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
7 Нравится 3 Отзывы 1 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Средняя сестра, тоже показалась ему симпатичной, хотя у нее было только две головы, а чешую она красила во все оттенки серо-буро-малинового, полагая это модным и современным. Но, когда он прочитал несколько ее фанфиков, то понял, что не судьба. – Не понимаю, как так можно, – жаловался Котик другу во время следующего посещения Библиотеки, – пишешь "out of character", так прочитай про этот character хоть что-нибудь! А то получается бред и тупо содомия... Я уж не говорю про грамматику и пунктуацию, это уж вообще какое-то извращение, – печально вздыхал князь-некромант. – Нет, я не против хорошего слэша, – продолжал он. – Даже если про меня. Я все понимаю – невинные девичьи фантазии... Но чтоб такие безграмотные! И огорченный Котик одним глотком опустошил чашку сливок, совершенно игнорируя кофе. Они сидели на кухне, окно выходило во внутренний дворик, по которому бродили куры, а в будке, переделанной из ящика, в которых магу регулярно привозили журналы (увы, новых комиксов пока не было), дремала лисичка-фенек. ...Она появилась недавно – сначала приходила, когда Элрик кормил кошек, – мелкая, худая, с огромными ушами, вся какая-то дурацкая. А однажды не ушла – свернулась клубочком в ящике со старыми газетами и вылезала только поесть. Кур не трогала, видимо, понимая, что чревато – а может, потому, что они были крупнее ее. Белая, с желтоватой полоской на спинке – поначалу Элрик принял ее за песца, вечного спутника своей печальной жизни и предвестника очередных несчастий. Несколько дней зверушка в основном спала – Элрик было забеспокоился и даже тайком отыскал в библиотеке книгу под названием "Домашние лисы: заразы и паразиты" и уже почти собрался начать ее читать, – но, к счастью, обошлось. ...А потом Зариния вымыла животное, и оно оказалось просто бледно-рыжей лисичкой с большими ушами. Супруга Элрика выделила зверушке миски, надела противоблошинный ошейник, свозила куда-то сделать прививки и объявила, что лисенка будут звать Имрир (за цвет, худобу и способность неожиданно исчезать, когда нужно пить лекарство, и появляться, когда дают еду) – и что это девочка. Герой поворчал было, что мало ей кошек и вообще подбирает зачем-то всякую дурацкую полудохлую фигню, – разговор происходил за завтраком, и маг при этих словах почему-то сделал круглые глаза, поперхнулся кофе и еще долго хихикал в полу своей мантии. Вечером Элрик спросил жену, есть ли у нее деньги и не должен ли он кому-нибудь чего-нибудь, размышляя о том, какой квест могут дать такому герою, как он, вращенские ветеринары. Зариния ответила, что все в порядке – оказывается, за все то время, что он работал героем-библиотекарем, ему полагалась зарплата за маг знает сколько месяцев – сам Элрик как-то забыл поинтересоваться этим вопросом. Причем хорошая такая зарплата – потому что это же сказка. А еще премиальные, командировочные, отпускные, деньги на подарки к праздникам (трижды в год), новый меч (раз в полгода), карандаши (две коробки в месяц), блокнотик для рисования чертиков (когда маг не забудет заказать), пиво за вредность (по потребности, но ты не это...) – и торт со взбитыми сливками всякий раз, когда ему приходится иметь дело с мудаками или идиотами. ...Который, если надо, может быть заменен пирожными. И да, там уже скопилась немалая сумма, в том числе за неиспользованные мечи, отпуска и карандаши, маг ему даже вроде как намекал – так что она взяла деньги на прививки, кофе и что ей там было нужно. И восемь пирожных. Кстати, их маг печет по первому требованию – и очень неплохо. И купила мужу новую одежду ("Я уверена, тебе пойдет, там такие потрясающие кружева!") ...А в ближайшие выходные они поедут в город, потому что там театры, литературные салоны, выставки, кино, – и Элрик понял, что судьба надвигается на него со всей своей неотвратимостью. ...А на праздники, когда работы меньше, можно будет взять отпуск, – знаешь, какие у них там новогодние ярмарки! Элрик, у которого празднование нового года ассоциировалось исключительно с жертвоприношениями хаосским богам, истязаниями рабов и прочих, не успевших спрятаться – ну и массовой оргией, участие в которой было строго обязательно, не хотел даже думать, о том, что это могут быть за ярмарки, и даже представить себе боялся, что там может купить Зариния. Он вообще не слишком любил новый год – отец как-то сурово наказал его за то, что он засиделся над книгами и проспал оргию. Что поделать – такие уж в Мелнибонэ были порядки. Впрочем, все, что можно было, он с этим уже сделал. ...А привычку мага украшать дверные проемы колючими ветками и стеклянными фигурками и колокольчиками, которые противно звякали, когда Элрик задевал их головой, а также печь огромное количество кексов, пряников и всевозможного печенья, он считал каким-то совсем уж странным извращением. Хотя печенье любил. Особенно с пряностями. И имбирную коврижку. И миндальные пирожные с кремом. Утешая себя тем, что он же извращенец, об этом даже в книжках написано... Элрик попытался осторожно выяснить, есть ли во Вращенцах что-нибудь хорошее – например, пиво и Фэйсбук. Зариния отвечала, что про пиво не спрашивала, но там есть несколько очень приятных кафе – в некоторых даже держат кошек, – а Фэйсбук, кажется, был у мага... Но оказалось, что у него только Одноклассники – собрание таких же старых ...колдунов, с которыми он вместе учился еще во времена Атлантиды. – Ладно, – сказал Котик, со вздохом выливая себе на язык последние капли сливок из чашки, – дай мне чего-нибудь почитать. Что у тебя вообще есть нового, хорошего и интересного? – А ты не лопнешь? На прошлой неделе взял дюжину книг... – Так я же половину уже вернул. А те две по искусству – для эльфа... – Как он там, кстати? – Хуже, – пожал плечами Котик. – Но это закономерно – как я понял, с началом лечения им часто хуже становится. Ничего, лежит, читает, рисовать пытается. Котиков эльф был родом из какого-то странного мира, где все время шла война. Котик выкупил его у ученых соседней страны, исследовавших всякие иномирские диковинки – время от времени им удавалось заманить в свои ловушки какое-нибудь живое существо. Впрочем, живым оно обычно оставалось недолго. Несколько месяцев они изучали бедолагу, а то, что осталось, продали – за ненадобностью. Выжил эльф только благодаря целительскому искусству котиковой бабушки, которая выхаживала его почти полгода. За это время эльф выучил язык, начал осваиваться, а потом у него обнаружилась редкая болезнь, мучительная и трудноизлечимая. Страдали ей только истинные эльфы, пережившие что-нибудь ужасное – и, по счастью, нечасто. У них периодически открывались раны, накатывали приступы дикой боли, им снились кошмары или казалось, что они все еще в плену... Маг считал, что беднягу могли заразить намеренно в ходе каких-то экспериментов, он читал о похожих случаях. Элрик полагал, что это не лечится – в паре книг упоминались случаи исцеления, но почти без описаний, – и по косвенным признаком можно было понять, что лечение было долгим, мучительным и далеко не всегда успешным. У героя были по этому поводу некоторые предположения, и не сказать, чтобы они ему нравились. Но Котик пытался и, кажется, надеялся. Впрочем, он вообще всегда надеялся на лучшее – и оно его редко подводило. Видимо, не хотело огорчать такого котика. Мало того, что князь-некромант был весьма симпатичным котолюдом – так еще и очарователен, зараза, до неприличия. И во время, и после неприличия – и даже когда выпивал дневной запас сливок, вылизывал миску, жалостливо смотрел в глаза и в третий раз просил продлить книгу еще на месяц. А лучше на два. ...У Котика была длинная густая шерсть цвета топленого молока – это же, наверное, вычесывать каждый день! Или вылизываться? Котик был высок, строен, широкоплеч и невероятно изящен. Плавные, словно текучие движения: только здоровался с порога – глядь, уже сидит за столом, гладит Мурку, вольготно расположившуюся у него на коленях, и пьет молоко прямо из кувшина, зараза такая! Роскошный хвост, кисточки на ушах – всевозможные девы от него, наверное, без ума. Угораздило же его полюбить змею, которая, возможно, даже Достоевского не читала, и странного иномирского эльфа с черной болезнью. С эльфом ведь даже любовью не займешься – во всяком случае, в обычном смысле. Только и остается книги вместе читать. Впрочем, Котик намекал, что найти желающих заняться любовью гораздо проще, чем существо, с которым можно обсуждать прочитанное. Извращенцы они, как есть извращенцы. Элрик не очень понимал, какие отношения связывали Котика с его, так с сказать, приобретением. Самому ему эльф скорее нравился: совсем еще молодой, жизнерадостный, с легким и веселым характером – даром, что в своем родном мире он не знал ничего, кроме пустыни и войны. И с чувством юмора там все было хорошо – подобно многим, герой считал, что у эльфов это скорее редкость. И с книгами обращался уважительно. Кроме того, герой видел в его истории параллели с собственной печальной судьбой. Хотя где он только их не видел – взять, к примеру, романы Достоевского, которые ему подсунул Котик... ...Ведь ничего же общего – мелнибонийская жизнь с ее постоянными интригами, пытками, убийствами и оргиями была куда естественней и проще! – Слушай, а как его зовут-то? – поинтересовался герой, раздумывая, принести гостю еще сливок, или обойдется. – А то мы все эльф да эльф... – А ты не знаешь? – изумился Котик, – Я думал, вы это, познакомились? Ну ты даешь – провели вместе ночь, чуть ли не книги вдвоем подклеивали – а имени не узнал! Вот сам и спросишь при встрече. И Котик откинулся на спинку стула, развалившись на жестком сидении, как в удобном кресле. У Элрика так никогда не получалось. ...Он действительно как-то предложил эльфу переночевать в Библиотеке, опасаясь, что ночью в дороге с тем может случиться один из его приступов. А предложение помочь с починкой старых книг и прочими библиотечными делами было с его стороны знаком симпатии и уважения. Надо же чем-то порадовать больного... А кому попало такое не предложишь. Котику, например, он не стал бы. Ткнется в книгу, зачитается... В смысле, у него, наверное, лапки не приспособлены для такой мелкой работы... Тут он ошибался. Люди вообще часто ошибались в том, что касалось Котика. – Да когда еще он приедет... лучше я в картотеке посмотрю, – нашелся герой. Он вышел, а князь-некромант бесшумно встал, тихонько прокрался к раковине, вылил кофе, с отвращением сполоснул чашку и налил себе еще сливок.* * Не пытайтесь повторить это дома.** **Если, конечно, вы не котик. Впрочем, герой не был уверен, что спутники Котика значатся в его картотеке по именам, а не просто, скажем, как "эльф из котиковой свиты", "змеелюд с серой чешуей и странным амулетом", "фиолетовая дева с огромными... ну, например, глазами". Непорядок, конечно, вопиющий, но он тогда вернулся из неудачной поездки с сотрясением мозга... Ничего, вот сейчас и поправим. Ради картотеки Котик не сможет отказать... Заодно и посмотрим, кто из них чего брал – может, найдется злодей, зачитавший три выпуска комикса о героических братьях-котолюдах. Ага, вот: Оюми, змеелюд-полукровка, старший над учениками. Три книги по истории, какая-то этнография, магические гадания и какая-то странная порнография, от которой сам Элрик краснел и смущался, а Зариния почему-то хихикала. Дама Шерл из лесного города, (бывшая рабыня в Золотых Песках, сейчас помощница управляющей, вспомнил Элрик): пара сентиментальных романов, что-то по садоводству и толстая книга о стране некромантов – история, политика, управление, знатнейшие семьи... Зачем бы ей? Мальчик Кей'е, ученик с западного побережья... На самом деле девочка, если герой хоть что-то в этом понимал. "Некромантские народные сказки", "Искусство тайного убийства", "Почему для создания зомби нужны мозги" – словом, обычная подростковая литература. Дама по имени Мангыс (Чудовище) - орка, инженер и преподаватель математики... "Занимательная геометрия", "История моды в картинках", сборник задач по алгебре, том восьмой, Перельман, Эшер... Ну, ничего себе орки у них! – Это что, шутка? – не выдержав, поинтересовался герой. – Не, это наш инженер, – ответил Котик. – А что? Ну да, она действительно орка и действительно преподает математику. Не знаю, где отец ее откопал... Кстати, действительно откопал, но она была еще жива, он взял ее в дом, мы росли вместе. Он ее назвал Гайхамшиг, имея в виду чудесное спасение, а потом уж ей понравилась игра слов и стала Мангыс. – Сочувствую ее ученикам. – Это ты зря. Она толковая тетка и преподает интересно. Ехидная, но не сказать, чтобы злая. И вообще, если бы мне в свое время попался такой учитель математики, то я бы ее хоть знал... Наверное, – сказал Котик и вздохнул о несбыточном. – Представляешь, прониклась моим эльфом – в жизни не угадаешь, из-за чего. – Обычно орки терпеть не могут эльфов, – заметил герой, чуть гордясь своими познаниями. – Это смотря где... Здешние тоже без большой любви. Не то чтобы ненавидели, а просто... Рядом живут, очень разные, ну и стараются не связываться. Если уж на то пошло, от людей у них гораздо больше проблем. Я думал как-то их познакомить, чтобы чего не вышло... Но они сами – Котик усмехнулся. Померились на задачках – причем он, невинное дитя, так и не понял, что это они так мерились... Не совсем еще ловит такие вещи. А потом она прониклась тем как он держался в плену и тем, что он спокойно об этом говорит. Оказывается, у здешних горных орков принято по-всякому мучить друг друга, а потом хвалиться, кто от кого чего вытерпел... А эльфы этого не любят и не ценят, поэтому считаются существами слабыми, глупыми и неблагодарными. Кроме того, они, представь, регулярно подвергают себя ужасным мучениям, добровольно купаясь в горячих источниках – и не по обету или там в наказание, а просто так, для удовольствия! А может, дело в том, что они почти не пьют – по орочьим меркам. ...Казалось бы, сколько она там помнит, ей лет пять было, наверное, или меньше – а вот же. Что-то от кого-то слышала - и много лет считала, что все это действительно так и есть. Это говорит о том, что этнография у нас преподается из рук вот плохо и надо с этим что-то делать! – Неожиданно закончил Котик. – А они случайно не это? Мне показалось – есть у него на уме какая-то девушка... – Не, там неслучайно другая девушка. Я тоже думал, что все закончится постелью, а наутро он придет мне рассказывать или просто будет ходить с сияющими глазами. – Улыбка Котика была теплой и немного грустной. – Но по итогам они названные брат и сестра. Причем она чуть ли не старшая – во всяком случае, когда Мангыс поймала его курящим в компании моих учеников – отругала, как котят. Объяснив, что настоящие "горные дедки", в смысле, орки курят исключительно трубки из верескового корня, причем начинают не раньше, чем одна из дочерей родит им первого внука или внучку. А потом отвела его в сторону и сказала все, что в таких случаях обычно говорят сестры. Ну, типа я думала, что ты умнее, ладно, ребята-то обормоты, а ты все же эльф, должен быть выше этого и здоровье тебе надо беречь... – А ему вредно? – Да понятия не имею. По-моему, без разницы. Но ей-то не это важно... – Еще какие-то змеелюды – Элрик вернулся к списку. – Котолюды читающие – ну и зоопарк ты у себя собрал! – Ага, – самодовольно усмехнулся Котик. – Мне нравится! – Вот, есть! Аргайль-ни-Онгэре, эльф из другого мира, место жительства – Островной замок, принадлежность – Котиков вассал... – Аргайль – это какая-то рысь? – Элрик достал с полки словарь. – Это каракал. – Черноухая рысь, да... Ну что же, тоже в каком-то смысле котик, – усмехнулся библиотечный герой. – С во-от такенными кисточками на ушах, – улыбнулся князь-некромант. – Значит, вы отчасти тезки? – Родственники, – уточнил Котик, – по кошачьей линии. Его тоже порадовало. – Твои мальчики его случайно черноухим не дразнят? – Ну, почему же случайно... Бывает, конечно, – пожал плечами Котик. – Если по-доброму – то и он им в ответ что-нибудь такое пошутит. А если хотят поставить на место, или там обидеть, то он им объяснит. Что вот так делать не стоит, себе дороже, – Котик нехорошо усмехнулся. – Почему-то многие считают, что порченые очень чувствительные, хрупкие там, обидчивые и крайне болезненно реагируют на что попало, что любая малость может довести их до приступа... – А "ни онгэре"... онгон, онге... Мертвый, священный, что-то в этом роде? – Элрик полистал книгу. – Священный каракакл? Или небесный? – Ушедший в небо. У них вся культура связана со смертью и прошлым, – добавил князь-некромант с ненавистью в голосе. – Может, это имеет отношение к его болезни? – Не без того. – Котик выпрямился и внимательно посмотрел на библиотекаря. – Представь, ребенок жил в месте, где радость выдают по праздникам, небольшими порциями, и то не всем; время на себя выпадает редко, книг практически нет, любовь складывается у немногих, впереди ничего, кроме смерти, друзья, которые еще не погибли, обречены – и редкие счастливцы успевают зачать дитя. И да, мне кажется, причина в этом: их народ умирает, но он только у меня осознал, что можно жить как-то иначе. Так что у мальчика дилемма: он-то здесь счастлив, ему хорошо, у него друзья, книги, всевозможные занятия, развлечения и удовольствия на любой вкус – а все, кого он знал и любил, умерли или остались там... И помочь он им не может ничем – да и не очень понятно, чем им там можно помочь. Вряд ли они захотят что-то менять, если бы даже и была возможность. – Эльфы вообще довольно консервативны, – заметил герой, у которого почти не было знакомых эльфов кроме того же Аргайля и одной странной компании. Приезжали, разумеется, в библиотеку, брали книги – но общения как-то не случалось. – Он очень умный, – сказал Котик и в голосе сверкнул металл, как будто князь-некромант на мгновение выпустил когти. – Быстро учится и очень хочет жить. – Вы действительно спите вместе? – Завидуешь? – Немного, – признался герой. – На самом деле скорее возможности общения... – В основном, когда ему нехорошо, – Котик грустно улыбнулся. – Если приступ был или надвигается – нужен кто-то, за кого можно уцепиться, чтобы удержаться в реальном мире. А кроме меня, у него здесь нету никого. Да и дома, как насколько я понял, тоже. А я большой, теплый, ласковый, пушистый, – не без самодовольства заметил князь-некромант. – И со мной хорошо... – А твоя змеедева знает? – О чем? Что я пытаюсь спасти порченого эльфа? Разумеется, – Котик кивнул. – Не ревнует? – С чего бы? – Усмехнулся Котик. – Они знакомы и неплохо ладят, он ей нравится... Знаешь, он практически единственный не испугался, когда увидел ее в первый раз, – сказал Котик с умилением. Ему вообще красивые девушки нравятся, он ее даже рисовать пытался... Да и к тому же помочь порченому – сам знаешь, дело благое... Элрик не знал. – Она даже предложила пару любопытных идей... Понимаешь, у каждого из нас, кроме общей жизни, которая, надеюсь, будет, есть еще и своя собственная – и нас это полностью устраивает. У меня – вассалы, ученики, война и весь этот край, у нее – свои исследования, научные проекты и прочие университетские дела... – А сам эльф... Аргайль? – Так он уже почти взрослый. Он рад за меня, конечно – и я надеюсь, мне когда-нибудь случится порадоваться за него тоже, по схожему поводу. Разумеется, я буду помогать ему, лечить, заботиться и все прочее. Потому что мне этого хочется. Так что не беспокойся, – Котик усмехнулся, продемонстрировав острые зубы. – Ни один эльф не пострадает. – У меня такое ощущение, что ты его как бы это сказать... что у тебя есть в его отношении некие, как бы это сказать... Определенные желания, если ты меня понимаешь, – осторожно сказал герой, прикидывая, даст ему Котик в ухо или не решится. – Ты знаешь, – мохнатая морда Котика приняла чуть задумчивое выражение, – когда мы только познакомились, у меня были определенные желания, не скрою... Я сомневался, думал – стоит ли, не будет ли хуже, не отпугну ли я его, и вообще этично ли то, что я хочу ему предложить. – Котик усмехнулся. – Он казался мне безгранично наивным, очень нежным и трогательным... К таким невольно иногда испытываешь... не знаю, поймешь ли ты меня. – Еще как, – хмуро сказал герой. – Ну, вот... И я, конечно, не удержался. Но знаешь, с тех пор прошло довольно много времени, и я давно уже сделал с ним все, чего мне хотелось, реализовал все свои не вполне обычные желания... Точнее, мы их вместе реализовали, у него оказалась замечательная фантазия! – Котик мечтательно улыбнулся. – Разумеется, это не мешает нам периодически заниматься подобными вещами, но на них все-таки время нужно, и чтобы он здоров был... – Но ведь эльфам, вроде, нельзя! В смысле, они умирают, если их... – Но ведь кроме этого есть масса других способов доставить друг другу радость и удовольствие, правда? – Котик внимательно посмотрел на героя, словно на что-то намекал. – Да, но это на любителя... – Знаешь, мне было очень любопытно, что у нас получится. Ты, ведь в курсе – у меня есть, скажем так, особые вкусы, довольно нетипичные – увы, никто из моих друзей не способен их разделить. Даже ты, хотя я так надеялся... – При этих словах Котик печально вздохнул, а героя передернуло. – Ученики ноют и просят пощады, не успеешь толком начать, – продолжал он. – Или сразу говорят, что им не интересно... Приходится чуть ли не силой заставлять, а в этом мало радости... – Смотря кому, – заметил герой. – Я люблю, чтобы все было добровольно и к взаимному удовольствию, – возразил Котик, – Иначе скучно. Но до сих пор никто из моих друзей не мог или не хотел разделить этого со мной... Я даже змеедеву едва уговорил – а он сразу согласился, и с таким восторгом! И ему понравилось! Он сказал, что это потрясающе, у него в жизни не было ничего подобного и он хочет еще! – воскликнул Котик с волнением в голосе. – Конечно, можно сказать, что я воспользовался его невинностью... – Не может быть, – воскликнул герой, потрясенный этим признанием. – Ты не стал бы... Нет, не говори, что... Или все же? – Почему не стал бы? – Котик беспечно раскачивался на стуле. – Ты дал ему прочесть Достоевского? – Ужаснулся Элрик. – И не жаль тебе... Ему и так досталось! – Именно поэтому! И он, кажется, оценил. Иногда люди делают со своей жизнью совершенно кошмарные вещи – при этом совершенно добровольно... Он говорит, оно даже чем-то похоже на их жизнь, там, у них – не так, конечно, страшно, но все-таки... – Ну у тебя и способы... Ничего сказать, порадовал человека. – Но ведь помогло же! Для начала я научил его читать. – Котик так и лучился самодовольством и гордостью. – То есть по-своему он умел, но они там у себя пишут целыми фразами, каждое предложение – такая замысловатая загогулина. Ну и потом – начал я все же с Пушкина. Не думай, что я совсем уж... А потом, представляешь, – он прочел Честертона и попросил еще! – И что? – спросил Элрик, который несколько раз слышал это имя, но читать поленился. – Ему понравилось, он поблагодарил меня и спросил, нет ли еще. – В голосе Котика звучало непривычное волнение. – Ты не представляешь, как приятно обсуждать любимые книги с хорошим другом, который тоже их читал! Конечно, время от времени мы делаем это и сейчас. Но в первый раз – да, это было потрясающе! Я для него даже старую азбуку вытащил – знаешь, ту, где А – артефакт, Б – беспорядок, В – василиск... – По-моему, там было А – апасность, – возразил герой. – Я все-таки хочу себе грамотного эльфа. Нет, конечно, в чем-то ты прав – странные желания иногда посещают меня. Например, взять в библиотеке две одинаковых книги – новые, никогда прежде не читанные – и прочесть обоим, одновременно – а потом обсудить, – на наглой рыжей морде возникла мечтательная улыбка. – Извращенец, – убежденно сказал Элрик. – Да, – согласился Котик, – и что? Я действительно родом из Вращенец, матушка моя – тамошняя городская фаэри. – Поэтому папой выбрала котолюда. – Да, у нее хороший вкус. Котолюды, чтоб ты знал, лучшие любовники. – Да мне как-то не актуально, – пожал плечами Элрик. – Или ты хочешь сказать, что твоему эльфу повезло? – Куда там повезло – с диагнозом таким! – В смысле – с тобой? – Это мне с ним повезло. В кои-то веки нашел кого-то, с кем у нас схожие вкусы. – Ты серьезно имеешь в виду эту мрачную унылую классику? – в который раз поразился Элрик. – Так ведь хорошие книги! Не фигня же какая-нибудь... – Он просто не знает ничего другого, а ты пользуешься его невинностью. Это бесчестно, – убежденно сказал великий герой. – И вообще, у вас какие-то странные отношения. Никак не пойму – кто он тебе? – В смысле? Он – мой эльф. Один из моих, из тех, за кого я отвечаю. – Котик смотрел прямо и твердо. – Мой друг, – Котик сделал ударение на слове "мой". – Знаешь, он такой... Славный, ласковый, умный, приятный на ощупь... Дурацкое создание, но в чем-то очень трогательное. Он кажется очень уязвимым, его хочется защитить и согреть... И не только это. У него ж ни шерсти, ни чешуи, поэтому кажется особенно беззащитным. Чуть холоднее меня – поэтому кажется, что он все время мерзнет. Полуслепой – в смысле, ни усов у него, ни вибрисс, я не представляю, как вы так живете и не падаете, как удерживаете равновесие без хвоста. А вот же – и умный, и читает, к знаниям тянется, держится с достоинством... Больной, опять же – и при этом очень адекватный, не ноет, не жалуется, очень хорошо держится, и расслабляться умеет, и радоваться жизни... Знаешь, из него вышел бы неплохой маг – теоретик, разумеется, дара у него нет – и ни у кого из них, как я понял, нету. Но соображает он очень хорошо – представляешь, он помогает моим ученикам делать домашнее задание! И если он решится – на летнем празднике я назову его братом, – неожиданно закончил князь-некромант. – А бить братьев у вас можно? – ехидно поинтересовался герой. – А почему нет? – удивился Котик. – Мы с сестрой все время дрались, братца своего младшего я выдеру когда-нибудь, если он не поумнеет и не перестанет лезть в герои. Элрик почему-то подумал, что это такая же пустая угроза, как и обещание наказать учеников за очередные шкоды и дурачества. – Родители нас не били никогда, а вот от бабушки влететь могло... А в его случае – это хороший способ вывести из приступа, если поймать в самом начале, когда он только проваливается туда. Укусить или когтями провести... Но обычно мы просто деремся. Он, между прочим, вполне способен меня побить, но на мне синяки не так заметны, – усмехнулся Котик, – поэтому все, кому есть дело до того, что их никак не касается, думают, что я его обижаю... – Это у вас такие сексуальные игры в доминирование? – не удержался от подначки Элрик. – Не, это ты опять что-то прочитал и не понял. Я – доминирующий котик на этой помойке, и оспорить этого не позволю никому, – князь-некромант был неожиданно серьезен. – А сексуальные игры у меня будут с змеедевой после свадьбы, если только меня не убьют до. И у него тоже, надеюсь, будут, когда они сообразят... Сам видел, или он тебе говорил? – Видел... И упоминал, да. Вскользь, когда говорили о способах лечения. – Я рад, что он заводит отношения на стороне. – Нет у нас никаких отношений, – возмутился герой. – Трепаться полночи – отношения, – наставительно сказал Котик, – Обсуждать книги, курить всякую гадость – тоже отношения. Кататься с оркой по озеру, вместе решать задачки, помогать с учебой, ходить купаться всей компанией, чай пить – отношения. Писать вместе текст – отношения. Практически интимные. – Так у вас с ним это... – Разумеется, – кивнул Котик. – А как иначе в нашем деле? Тебя, между прочим, звали в компанию – втроем было бы веселее. – Увы. У меня нет ни склонности, ни таланта, – чуть высокомерно ответил Элрик, хотя порой ему, признаться, до смерти хотелось присоединиться к развлечениям друзей. – Я даже не представляю толком, как это делается. – А ты классику читай – все оттуда, – посоветовал Котик. – Извращенцы вы, – убежденно сказал Элрик. – Извращенцы, а комиксов не пишете... – Да будет тебе комикс, будет! Половину написали уже... – Быть не может! – недоверчиво воскликнул герой. – А я думал, вы что-нибудь серьезное... – Надеюсь, будет и серьезное. Это пока так, проба сил... – А о ком? – А вот это сюрприз. Но к лету будет, я надеюсь. – С приключениями? – недоверчиво переспросил Элрик. – С драками, сокровищами, монстрами и полуголыми девицами?! А то знаю я вас, извращенцев – с вас станется и по мотивам Достоевского нарисовать. – Разумеется, – степенно кивнул Котик. Глаза великого героя светились благодарностью цвета малинового варенья. Он был уверен, что Котик шутит – не может же быть, чтобы они ради него, кто-то ради него взялся за такое сложное и кропотливое дело. Он даже сходил на ледник и принес еще одну миску сметаны и кувшинчик сливок. – Котик тут же зачерпнул их лапой и начал изящно облизываться. – А здешние ты все уже прочитал? – спросил он, не дожидаясь замечания о необходимости мыть лапы. – Почти. Придется все же ехать в затерянный город за библиотекой загадочного древнего народа... Говорят, там могло сохраниться множество комиксов, в смысле, древних книг, имеющих огромное научное значение... А поехали со мной! – Предложил герой в порыве котолюбия. – Ты один поедешь? – уточнил князь-некромант. – Не знаю еще. Может, удастся найти кого из друзей... – А они не будут против котика в компании? – А кто их спро... Нет, не думаю, они вполне кототолерантны... – А если я возьму пару-тройку своих? – Жену? – Элрик поежился, представив себе путешествие в обществе змеедевы. – Не, она комиксами не интересуется. Пару учеников потолковее, может, Оюми – ему полезно развеяться. Аргайля, само собой. – А его-то зачем? – Он неплохо стреляет, – пожал плечами князь-некромант, вылизывая миску. – И вообще ему полезно – адреналин, приключения... Мне кажется, ты тоже будешь рад его видеть. – Это да. Он славный, и я ему многим обязан, но не будет ли слишком опасно... – А что не опасно? – А если его скрутит прямо в пути? – Разберемся. Так что там насчет книжек? – Он отставил пустую миску, в которой не было и следа сметаны. – Новое, хорошее и интересное, говоришь? Вообще, это три разные категории, – сказал Элрик, поддразнивая друга, и налил себе еще кофе. – Они даже на разных полках стоят. Вон, вчера привезли целый ящик "Магия макраме", "Тысяча и один рецепт ягодного десерта", "Как стать Черным Властелином Мира за 24 часа", "Разведение гупий в домашних условиях"... – Гарпий? – переспросил Котик. – Зачем их разводить – и с кем? Они сами прекрасно справляются... А что там еще? – Что-то по цветоводству, – сказал Элрик, перебирая книги. – "Детские сказки Мелнибонэ", Перумова очередной роман... – Перумов? – Котик зевнул, демонстрируя пасть, полную очень острых зубов. – Я, вроде, что-то когда-то читал, – в его голосе звучала неуверенность, – там были два парня, да? Об одном говорилось, что он красивый, о втором – что вроде как умный? Но на самом деле умных там, не было, зато была империя и много очень странного секса... Она, кажется, их... или они ее? – Котик смотрел в стол, точнее, в пустую миску, и казался непривычно смущенным. – Там, где империя, обычно не без этого, – согласился Элрик. – Тебе лучше знать. – Именно что. Как-никак я бывший император Мелнибонэ, – со знанием дела ответил библиотечный герой. – Знаешь, не хочу тебя расстраивать, но, подозреваю, это был срамной фанфик, к которому автор вряд ли имеет отношение... Скорее всего, – сказал Элрик, немного гордый своими литературными познаниями. – То есть я не читал всех его романов – очень уж их много, так что не могу утверждать наверняка... – Понимаешь, я хотел положительный образ некроманта, – пожаловался Котик, делая глоток сливок из кувшина, – чтобы там эльфы и ми-ми-ми, а это? Они же там же все идиоты... – Романтический персонаж не может не быть идиотом, – наставительно произнес великий герой. Он вычитал эту мысль в каком-то окололитературном журнале, чем втайне очень гордился. И его совсем не насторожил тот факт, что журнал лежал в сортире, среди старых подшивок "Вестника некроманта", "Злодейской улыбки", "Ни дня без мерзости" и тому подобного. – А ты разве не романтический герой? – удивился Котик, кажется, почти искренне. – А я романтический злодей. Нам можно быть умными, – разъяснил мелнибониец. – Но только по пятницам. Ну, еще иногда по средам, но так, чтобы никто не догадался. А сам-то ты, по-моему... – А я котик, нам вообще все можно, и мы ни у кого не спрашиваем! ...И дурацких журналов не читаем, – добавил он мысленно. – Хорошо устроился, – усмехнулся герой. – Вечно вам, котикам, все самое вкусное. Кстати, сливок больше нет, это последние. – А Достоевского ничего нового нету? – как бы между делом поинтересовался князь-некромант. – Увы. Ты всякий раз спрашиваешь. – Как Достоевский, так ничего, а как этот... с империей и странным сексом, так регулярно что-нибудь новое выходит! – огорчился Котик. – Слушай, они не могли бы поменяться, а? Хотя бы ненадолго?* – он посмотрел на Элрика умоляющим взглядом, как умеют смотреть только котики. Наверное, его вассалы не могут ему отказать, когда он так смотрит, – но Элрик, как уже сказано, был великим героем. – Сомневаюсь, – ответил он, – Впрочем, ты же у нас некромант... – Можно подумать, ты – не. Без этого в Библиотекари не берут. – А я думал, меня взяли за то, что я великий воитель и читать люблю... – И за это тоже, – кивнул Котик. – Грамотный некромант – большая редкость, а уж если он любит читать, пусть даже и комиксы... Мои ученики, вон, эльфа считают чуть ли не извращенцем из-за того, что он книжки читает. – Уверен, что поэтому? Не из-за того, что он с тобой спит? Котик обдумал этот вопрос. – Не, – сказал он. Спать с котиками – это естественно! Для этого мы, котики, и созданы вообще-то. Ну, еще для кавая, – добавил князь-некромант, десять с лишним лет, железной рукой защищающий северные границы родной страны. – И это говорит человек, по праву считающийся одним из самых могущественных пограничных лордов трех миров, убивший двух змеелюдов чуть ли не голыми руками, (при этих словах Котик на мгновение выпустил длинные острые когти, похожие на ножи для разрезания страниц), – который вышел на поединок против четверых воинов и убил всю дюжину, включая секундантов и стрелков, сидевших в засаде... – Котик. Не человек. В этом-то все и дело, – заметил князь-чародей. – И вообще, кавай убийствам не помеха. И в засаде у меня тоже кое-кто сидел... А чего они полезли? – В его голосе прозвучала почти искренняя обида. – Я вообще-то мирный котик. И хотел бы просто жить в своем замке, ездить в гости, читать книги, заниматься учениками и выращивать розы – они довольно вкусны, знаешь ли. Особенно когда только расцветают... Но разные люди почему-то все время хотят меня убить, – вздохнул князь-некромант и, на мгновение выпустив когти, сцапал с последнего бутерброда кусок колбасы. Элрик подумал, что если его собеседник всегда такой нахальный, то оно и неудивительно. *Котику бы сходить в несколько соседних измерений. Глядишь, где-нибудь и стоит письменный стол, куда иногда приходит Достоевский и пишет. Руками и пером, потому что комп не освоил. Мало и медленно – возможно, ему Там показали что-то, после чего любезная его сердцу чернуха получается уже не так бодро. Но есть Котик, Котик ждет новинок, нельзя разочаровывать Котика. Пока писателя помнят, он жив. Раз в 15-20 лет на библиотечной полке появляется новый роман Достоевского, который прочитает Котик и, может быть, Элрик – а маг не прочитает, и мы тоже не. (Морра) – Кстати, давно хотел спросить – почему ты читаешь такое... такую. Как бы это сформулировать... – Унылую и мрачную жуть? – усмехнулся Котик. – Я думал, ты понял. Хорошо написано, – просто сказал он. – У моего народа вообще принято любить литературу, особенно странную и мрачноватую. Это мои ученики и вассалы раздолбаи... – У вас – это у котиков? – изумился Элрик? – Нет, это у некромантов. У нас большая страна, и несколько раз в год мы собираемся на литературные семинары – ну, как у других праздник пива, день основания города, или там в жертву кого приносят, – он пристально посмотрел на Элрика, как будто бы знал про новый год. – Мы читаем друг другу свои тексты – а чтобы писать хорошо, стоит читать хорошие книги. Этому меня бабушка научила. – Так вы тоже пишете фанфики? – поразился бывший император Мелнибонэ. – Не только фанфики – но вообще да, это любимая некромантская народная забава. За самые лучшие даже призы дают! – И часто ты их получал? – Случалось пару раз... Но я уже давно почти не пишу. По молодости, когда отец был жив, было дело – а сейчас надоело, бросил... Да и некогда. И вообще, я больше петь люблю. – А зачем тогда? – У нас война, – просто сказал Котик. – Уже много лет. Мой дед погиб, когда меня еще и на свете не было, отца захватили в плен и распяли на деревянном осле; мой младший брат рискует кончить тем же, потому что дурак и нарывается... А мама после папиной гибели вернулась в город, и я не видел ее уже много лет. Мои союзники и вассалы – раздолбаи, которые не интересуются ничем, кроме собственных повседневных дел... Самые верные и толковые из них – странный полукровка не пойми какого пола, дама очень, скажем так, своеобразного поведения и безбашенный воитель... Не знаю, как можно настолько не ценить собственную жизнь – хотя человек неглупый и даже вроде как образованный. Большая часть моего народа ничего не хочет знать об опасности, развлекаясь некромантией, литературными играми и предоставляя нам держать границы, словно бы это больше никому не нужно. Мои ученики только и знают, что отлынивать, лениться да бегать в деревню за пивом и сигаретами. Мой любимый друг тяжело болен, и я не знаю, сможем ли мы ему помочь. – Котик, всегда такой самоуверенный, показался Элрику грустным и очень усталым. – Безнадежная война, врагов больше и они сильнее, если они объединятся, то поражение наше – вопрос времени... Недолгого причем. Одна надежда на то, что они друг другу порой худшие враги, чем нам. Ну, и на нашу доблесть, конечно. И на ум, само собой. И на ум, – добавил он, немного подумав. – Нам приходится быть умными, иначе сожрут. Не знаю, чем захотят заниматься мои дети, – продолжал он, – но, если они решат делать что-нибудь совсем другое, я не стану их осуждать. У нас очень сильный враг – могущественный народ, древний и богатый. Золотые Пески... Там огромные города – а у нас небольшие замки, лесные городки, шатры пастухов и каменные хижины... И они считают, что мы, злобные некроманты, виноваты во всем – в засухах и неурожаях, в песчаных бурях, в наступлении пустыни, падении нравов, в каких-то их бедах, ссорах и прочих неурядицах. Оюми говорит, на самом деле причина в том, как они обращаются с землей. Ну и друг с другом тоже – по его словам, это связано, он целую теорию вычитал в древних книгах, надо будет как-нибудь расспросить толком...* – По другую сторону залива – несколько древних и хищных царств, совершенно выродившихся, как по мне, но всегда готовых поживиться за счет соседа. Кстати, эльфа мучили именно они – исследователи, мыши их заешь! *Да, если кто догадался – это та самая теория. Элрик мысленно сделал себе заметку – выяснить, что там за исследователи "по другую сторону залива", их сильные и слабые стороны. А потом объяснить им, в чем и как сильно они неправы. Культурно так, по-мелнибонийски... – И на юге... тоже, в общем, мало хорошего. Понимаешь, мы веселые, легкомысленные, очень разные, мы легко относимся к жизни, такие уж есть – без этого мы просто не будем собой. Но раздолбайство погубит нас рано или поздно – и, боюсь, от этого никуда не деться. Нас немало, мы неплохо ладим, но я не представляю, кем надо быть, чтобы объединить весь этот народ, – Котик тяжело вздохнул. – Не мной, так уж точно. И вот, когда мне становится особенно тоскливо, я беру одну из этих книг – а они действительно очень хорошо написаны, – и читаю про этот странный, противоестественный мир. Он вызывает у меня ужас – у меня, некроманта в двадцать восьмом поколении! Библиотечный герой с изумлением посмотрел на Котика. Ему в голову не приходило, что князь-некромант, всегда беспечный и жизнерадостный, может быть таким. – Но, вместе с тем, – продолжал Котик, – есть в нем что-то такое, невероятно волнующее и притягательное. Представляешь – там нет чудес, нет волшебства, – продолжал Котик, – почти нет света, радости, люди живут в плену у огромных городов-вампиров, высасывающих из них силы, жизнь, волю и смысл, закрывающих солнце, отравляющих воздух... И, как будто им того мало, эти люди сковывают себя множеством условностей, мучают себя и друг друга, сами же страдают, словно не могут без этого, их жизнь становится серой, бессмысленной, и они проводят время в словесных поединках, выматывающих и пожирающих душу... Я понимаю, что это фантазия, условность, кошмарный вымысел, что такой мир не может, существовать в реальности, конечно, – но написано очень хорошо, словно бы тот человек не выдумал все это, а сам побывал там, видел все эти ужасы своими глазами. Но при всем описанном кошмаре – после прочтения остается смутное ощущение, что есть в том мире нечто большее, более правильное и осмысленное, чем все эти люди с их бестолковыми метаниями и проблемами, которые они сами же себе создают. И даже чем мы с нашими бедами и войной. Что-то такое, что будет всегда, что наполняет смыслом, делает бесконечно важными и всех этих несчастных персонажей, и нас, и все наши поступки, страдания, радости, чувства, подвиги ошибки – словно обещание, что это все, чем мы живем, не бессмысленно, и даже если завтра нас не станет... После таких книг иначе смотришь на родной и привычный мир – и он начинает играть новыми красками, преображается, как степь весной, как пустыня после дождя, понимаешь?! – Пожалуй, – кивнул мелнибониец. Он и сам испытал от прочтения этих книг что-то похожее, правда, не настолько красочно, как описывал Котик. А у того вышел почти готовый рассказ – все-таки недаром он занимал первые места на литературных конкурсах. – И я вспоминаю, что у меня чудесная семья, – продолжал князь-некромант, – замечательная мудрая бабушка, мама, которая всех нас очень любит, чудесные брат с сестрой и это мелкое создание, которое бабушка подобрала в каком-то погребе или на помойке и притащила в дом, как люди порой подбирают котят... Что мои ученики – неплохие, неглупые, в сущности, мальчики, особенно те из них, которые девочки... Добрые, веселые, сообразительные – и они по-своему привязаны ко мне, хоть и курят иногда тайком, прогуливают уроки, ленятся и вообще предпочитают колдовать, а не думать. Но кто в их возрасте был иным? Пожалуй, будь они все послушными и усидчивыми, я счел бы, что это не вполне ненормально... У меня верные друзья, надежные вассалы, отважные дружинники, с которыми хорошо сражаться плечом к плечу, пировать и веселиться, радоваться победам и оплакивать павших и рассказывать по ночам жуткие истории... Пусть большинство из них и не прочло за свою жизнь ни одной книги – и что? Они верны мне и друг другу, понимают, за что мы сражаемся, они правильные люди, им и в голову не придет бросить товарища, попавшего в беду, они всегда готовы поделиться водой и хлебом, как это принято в степи. Мы поем, танцуем, сражаемся, радуемся и плачем по убитым, не стесняясь слез. У меня простые, понятные враги, коварные и жестокие, с ними можно сражаться мечом и магией, их весело обманывать. Иногда среди них даже попадаются приличные люди... У меня замечательная невеста, ее чешуя сверкает, как рассвет, у нас будут дети, а у них, обязательно будут хвосты, потому что без хвостов неудобно! Мой друг учится рисовать, не смотря на болезнь, читает книги, каждый день узнает что-нибудь новое, и вообще удивительно, как быстро он становится похож на нормального эльфа. С ним очень здорово разговаривать или даже просто сидеть рядом, его приятно гладить, хотя у него ни шерстки, ни хвоста, и вот с этим уже ничего не поделаешь... Эти книги напоминают мне, как я счастлив, понимаешь? – Негромко произнес Котик. – И тогда я беру арфу и иду во двор, вокруг собираются мои люди, мы поем и радуемся жизни, читаем стихи, пьем кефир, а потом до поздней ночи рассказываем истории, страшные и смешные. – В этот момент Котик был величествен и прекрасен, как эльфийский лорд или древний король из волшебной сказки... – Моя жизнь полна радостей, печалей, удивительных событий, и все это восхитительно настоящее, понимаешь? Можно съездить на разведку или в гости, сходить в набег, на рыбалку, поиграть с малявкой, посидеть с эльфом, собрать мальчишек и отправиться с ними в лес, за грибами, за ягодами, за травами, сходить в деревню поговорить с людьми, помочь по хозяйству... Или к тебе вот, за книжками. – А на флейте ты, часом, не играешь? – Поинтересовался мелнибониец. Он пытался поймать какую-то мысль, но та почему-то все время ускользала. – Играл когда-то, – пожал плечами Котик, – в юности... Потом бросил – девы как-то странно реагировали. И от короля влетело – мне причем, не им... – А что плохого в курении? – Полюбопытствовал Элрик, потому что не знал, что на это ответить. – Им вредно? – Мне вредно! Аллергия у меня, – сконфузился Котик. – Но я не очень хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал, потому что героям положено скрывать свои слабости, вот. Приходится шипеть, ругаться и грозить веником. Аргайль, добрая душа, намекнул ребятам, чтобы на балкон выходили или там во двор – но им, похоже, лень. А вообще, зря это он, могли бы и сами сообразить. Боюсь, придется-таки кое-кого выдрать, хоть и лень. – А зачем тогда? – Это ответственность, – просто сказал Котик. – Часть обучения. Им надо уметь думать о том, что и зачем они делают, отвечать за свои поступки, нарушать запреты и получать за это по ушам – в результате или научиться соизмерять, или нарушать так, чтобы не получать. Потому что мне нужны живые вассалы. – А кроме тебя их учить некому? – Иногда родители их чему-то учат, но раз на раз не приходится. И то – скорее поднимать зомби, чем думать. Ну и потом, они заложники. То есть это так не называется, но по сути – да. Их родители, местные лорды – мои вассалы. И они, в общем, только рады, если я их оболтусов чему-нибудь учу – самим забот меньше. Кроме того, я пытаюсь учить их думать головой, – а этому большинство из них не научит больше никто. – Смотрю, что ни некромант, то придурок и обормот, – заметил Элрик, – не считая здесь присутствующих. – Что поделаешь, издержки профессии, – заметил Котик. – Работа нелегкая, нужна какая-то отдушина, не всем же Достоевского читать... – Интересно, здешние некроманты у тебя случайно не учились? – Это какие? – заинтересовался Котик. – Те, что с голубыми ногтями, лысые и... – Не, это не мои. Это папины. Отец их учил некромантии, а бабушка – хорошо себя вести. А что? – Педагогический талант твой бабушки меня поражает, – искренне сказал герой. – Они лет двадцать уже как пытаются научиться вести себя плохо. Или хотя бы не очень хорошо. – Да, бабушка – она такая, – подтвердил Котик. – Лучше бы делом каким занялись... – А что за создание, которое твоя бабушка подобрала и притащила в дом? Зверушка какая-нибудь? – Вроде того, – улыбнувшись, подтвердил Котик, – Человечка. Человеческое дитя. Так-то оно с ней живет, во дворце у Королевы – но иногда бабушка отправляется на поиски приключений и подбрасывает это чудо мне. Чтоб я понял, как прекрасна жизнь, очевидно. – А ты что? – А я рад за них – бабушке есть кого воспитывать, и это наконец-то не я. Вот летом примем в семью по всем правилам – назову сестрой. – Его глаза словно бы потеплели, замерцали золотыми искорками. – А почему... – Так не братом же! Ну а тетушкой такую мелкую мелочь звать как-то глупо, согласись. Ей уже лет пять, она славная, как маленький котенок, умеет лазать по деревьям, стрелять из арбалета, метать ножи и качаться на занавесках – мы специально повесили новые, кольчужные. Плавает как рыбка, здорово кусается, дерется и разбирается в теории магии лучше моих обормотов, – гордо сказал Котик, как будто сам и научил девочку всему этому – впрочем, кто его знает, может, и научил. – Интересные у вас представления о том, что следует уметь благовоспитанной деве из хорошей котонекромантской семьи, – заметил Элрик. Котик пожал плечами и посмотрел на него долгим печальным взглядом. – Это способствует выживанию. Она пока еще ничего никому не должна – разве что стеклянный шарик дочке садовника. Потому что проиграла... Это была великая печаль – и тут я ее понимаю. Ну так думать надо, прежде чем ставить на кон свое сокровище. Или быть готовым к тому, что можешь его утратить, ну или как-то пытаться договориться. – Кажется, Котик имел в виду не только шарик. – И вообще, у нас нет цели выдать ее замуж, или что там делают с благовоспитанными девами. Главное, чтобы была жива и счастлива. Ну и хорошим человеком выросла, – он вздохнул. – А там пусть сама решает, кому и чего должна и чем ей заниматься. Хочет – будет воительницей, как моя сестра. Или колдуньей – бабушка говорит, есть там какие-то способности. Королевой, пустынной фырькой, служанкой в замке – работа простая, ответственности почти никакой. Да хоть фанфики пишет или сады растит в пустыне! А пока ее учат чему сама она хочет – ну и тому, что поможет ей выжить, если что. Я конечно, надеюсь, что бабушка успеет ее увезти... Потому что, если – или когда – за нас возьмутся всерьез, сколько-то мы, разумеется, продержимся, замок неплохо укреплен и запасы у нас есть. Но нас очень мало – даже если мне удастся собрать всех. – Знаешь, если я могу вам чем-то помочь... Я ведь совсем недавно был героем. – Знаю, – улыбнулся Котик. – Но на тебе Библиотека – к тому же, у тебя жена и... – Здесь они будут в безопасности. Дай знать, когда возникнет надобность – или давай пойдем и наваляем им, чтобы мало не показалось! – Боюсь, этого будет недостаточно, но спасибо. Я буду иметь в виду твое предложение, – Котик-некромант тепло улыбнулся. – Так давай пару раз наваляем, – в чем проблема-то? А то, знаешь, здесь, конечно, хорошо – жена, книги, кошки... С другой стороны – читатели, санитарные дни, лиса эта, дурацкая, как моя жизнь! – Нормальная лиса... – Но, знаешь, – доверительно произнес мелнибониец, разминая пальцы, – хочется иногда с кем-нибудь подраться. Представляешь, они запрещают мне убивать даже тех, кто рисует в книгах! – горестно воскликнул он. – Только пытать? – уточнил князь-чародей и понимающе улыбнулся. – Так это по старым правилам! Сейчас нельзя, даже тех, кто не возвращает книги после третьего предупреждения... Показалось, или из груди князя-чародея вырвался вздох облегчения? Испугался, некромант хвостатый! – А тех, кто вырывает страницы? – как бы невзначай полюбопытствовал Котик. – Ну, этих-то можно, конечно. Еще если кто хамит или кошек обижает... Только мне почему-то редко хамят в последнее время, – пожаловался герой. – Да, после того, что ты сделал с теми, кто... – Мне уже даже Черный меч по ночам снится... – Серьезно, – кивнул Котик. – А что именно снилось? – Да послал я его! – Это хорошо. А оружие у тебя какое-нибудь есть? – Разумеется, – кивнул Элрик, – полная кладовая. Библиотекарям положено... ...Черный меч приснился герою несколько месяцев назад, когда Заринии с ним еще не было, зато было сотрясение мозга. Маг, правда, говорил, что ничего он там не видит – Элрик не спорил, может, магу и виднее. Тем более, что их как раз позвали в одно соседнее измерение на праздник молодого вина – кому же охота болеть дома, раз такое дело? К тому же люди были милые, Элрика знали только как служащего Библиотеки и очень уважали. Местное вино оказалось приятным на вкус и пилось почти как компот... Хотя столько компота он не выпил бы. А ночью герою приснился Буреносец, тот самый черный меч, с которым его когда-то связывали непростые отношения. С одной стороны, он передавал герою силы убитых жертв, позволяя тому чувствовать себя более-менее сносно, с другой – постоянно требовал все новых и новых убийств. А теперь меч ныл, утверждая, что без Элрика ему скучно, что ни один из его владельцев не был таким долбоклю... Таким великим героем, и слезно просился обратно, намекая на то, что между ними все-таки особая связь, он даже когда-то убил Элрика и всегда готов сделать это снова, если будет нужно. На вопрос "кому нужно?" меч скромно промолчал, а будучи грубо послан, заплакал крокодиловыми... Точнее, гематитовыми слезами и сказал, что он готов быть хоть ножом для разрезания страниц, хоть кисточкой для клея, хоть метлой... Элрик уже начал подумывать, не согласиться ли ему: все-таки волшебная метла – это круто. Но потом он подумал, что если она каждый день будет требовать подмести пол, а его здоровье будет зависеть от его же трудолюбия... Ну нафиг, лучше уж травки. Да и вообще, особые отношения с метлой – это как-то не вполне здраво. Проснулся он тогда с дикой головной болью и ощущением, что все гематитовые крокодильчики всю ночь играли в чехарду у него в голове, а потом нагадили во рту – злобный артефакт отомстил-таки герою за пренебрежение. Тем временем князь-некромант вылил себе в пасть остатки сливок из кувшинчика и взглянул в окно. – Ладно, мы сегодня что-нибудь делать будем? Трепаться – это хорошо, но, если тебе что-то нужно, то лучше сейчас, а то через пару часов я бы уже и поехал. – Ну, что – книжки уже подклеены, к готовке я тебя, уж прости, не допущу... – Правильно не допустишь, – мурлыкнул князь-некромант. – Тогда можем заняться сексом, – сказал бывший император Мелнибонэ, пытаясь согнать со стола крылатого котенка, привезенного женой из дворца Королевы Кошек. Приданое, так сказать, подарок от Королевы. За прошедший месяц мелкий Найденыш превратился в наглого нахального котоподростка, научился залезать на стол, взлетать на полки, таскать с потолка колбасу и открывать холодильник. Элрик повесил замок, но не был уверен, что эта тварь не подберет ключи. Одно спасение, что читать котик тоже научился и большую часть времени проводил за книгами. – Да как-то не тянет, – князь-некромант зевнул, прикрывая лапой рот. – Не успел жениться – и уже отказываешь другу? Нехорошо, – заметил Элрик. – Честно говоря, просто лень. – Мне тоже, – вздохнул герой, – но надо. Читатели ждут. – Ну, если так, – согласился Котик, – то давай. Нельзя заставлять читателей ждать. – И так уже сколько страниц треплемся, – объяснил Элрик, – а в истории обязательно должно быть какое-нибудь действие, хоть кого спроси. – Ну, раз так, – я могу дать тебе по шее. Если хочешь, – предложил Котик. – Ради истории. – Я ценю твою готовность помочь, поверь – но все-таки лучше секс. – Ладно. Как ты захочешь в этот раз? – Котик встал, потянулся. – Вешать новые полки, разбирать книги? Как объяснил Элрик, это одна из вещей, которыми можно заниматься вдвоем, – раз уж ты не куришь... Потому что он не хочет, чтобы нежные ушки его жены слышали все то, что может сказать император Мелнибонэ, уронив себе на ногу молоток. – А мои нежные ушки тебя не волнуют? – Совершенно. Котик заподозрил, что дело, скорее, в тяжелой руке и суровом характере Элриковой супруги, и что бывшему императору Мелнибонэ влетает за непотребные ругательства. Или она просит перевести – а герой смущается. Интересно было бы посмотреть – он, наверное, прикольно краснеет... Котик и его люди были незаменимым помощниками по хозяйству – тем более что кроме них помощь все равно никто не предлагал. – У меня сегодня будут особые пожелания, – усмехнулся герой. – Нужно собрать домики для кошек. Лесенки там всякие, гамаки, лежанки и еще кучу всякой ерунды. Маг где-то вычитал про котоудобный дом. – И он вытащил из ящика с дровами потрепанный журнал. – Вау, я тоже такое хочу! – воскликнул Котик, с восхищением разглядывая картинки и прикидывая, как он оборудует детскую для своих будущих котят – или змеенышей, кто получится. – Мое детство прошло впустую, – произнес он наконец. – У меня не было всех этих полочек, качелей, лесенок и домиков под потолком. Но у моих детей они будут, – сказал он твердо. – У меня в детстве вообще ничего подобного не было, – признался Элрик. – Если бы я не был мальчиком... Ну и не драконы, то можно было бы сказать, что у меня совсем не было игрушек. – Я думаю, многие девочки оспорили бы это утверждение, – заметил Котик. – В смысле? Ты имеешь в виду, что они тоже могут... – Конечно! Не вижу в этом ничего сложного. Любой ребенок может сделать – ну, хотя бы куклу из тряпочек. Вот смотри: сворачиваешь одну, перевязываешь ниткой – получается голова. Потом другую – это руки... А уж сколько разных игрушек можно сделать из простой бумаги, ракушек, веточек и шишек... – Я глубоко потрясен – мне даже в голову не приходило... – Не сомневаюсь. Наверное, ты был занят драконами. – Иногда я поражаюсь твоей невинности, – заметил Элрик. – Если это невинность. Потому что иногда у меня возникает ощущение, что ты издеваешься. – Кто знает, – заметил Котик. – Когда-нибудь я дам тебе по шее, – подумал Элрик. – Вот возьму и попрошу среднюю змеедеву написать о тебе срамной фанфик, – подумал Котик. – Вот возьму и исправлю ошибки красным карандашом, – подумал Элрик. И оценку поставлю. Я ж злобный выродок, об этом даже в книжке написано. И комментарий оставлю, ехидно-нравоучительный.* *Змеедева написала-таки срамной фанфик – не по просьбе, а по своей инициативе и для собственного удовольствия. А Элрик ей таки ответил. ...Их роман в письмах продолжался несколько лет – и грамматику он ей-таки подтянул. Позже маг назвал это одним из самых тяжких и героических подвигов Элрика из Мелнибонэ. Круче – только когда он изгнал Ариоха, и когда по ночам вставал к дочке, – переодевал ее, укачивал и пел ей песенки** – но это было несколько позже. **Про сражения, кровь, кишки, бесчинства, разбой, оргии и санитарный день. – Послушай, – спросил Котик, аккуратно проводя кистью по стенке домика, – если мы сейчас занимаемся сексом, – это получается зоофилия? – Ну и что? – ответил Элрик флегматично. – Не знаю. Нехорошо как-то... – С каких пор тебя это беспокоит? – полюбопытствовал Элрик, удивляясь про себя многогранности котиковой личности, если это только была не лень. – Мне-то нормально. Мелнибонийцы... И вообще, – ему в голову пришла хорошая мысль, – с-кото-ложество – это когда мы с тобой, котом, складывали дрова в поленницу. Или журналы раскладывали по стеллажам. – Не, ты тогда книги разбирал – журналы я один, – уточнил Котик, любуясь своей работой. – Ну вот видишь... Значит, все в порядке. И вообще, сколько раз мы этим занимались – два или три всего... – он сделал надменное выражение лица. Правда, его никто не увидел – кроме кошки Заразы, зашедшей проинспектировать работу. – А жена твоя не возражает? – А что ей, самой дрова таскать? – возмутился герой. – И вообще, это мне с-кото, а тебе – с-человеко... В общем, вам, котикам, можно, – разрешил он. – А у нас, мелнибонийцев, и не такие извращения в ходу. – А какие? – заинтересовался Котик. – Вы писали стихи без рифмы и смысла, сочиняли аннотации, не прочитав книгу? – Это сплошь и рядом. Не только стихи... Я еще школьником был, когда написал поэму о козе, жреце Ариоха и губной гармошке. Она даже в списках ходила, – похвастался герой. – Если бы отец узнал, он бы мне так уши надрал так что я б месяц сидеть не мог... Там ритм хромал в одном месте... Но это так, мелочи еще. – Что же может быть хуже? – изумился Котик. – Вы – рифмовали "кровь" и "любовь", "часы" и "трусы", развлекались постмодернизмом? –В устах Котика, с трудом признававшего за литературу все, что было написано позже девятнадцатого века, это слово звучало ужасным ругательством. Элрик даже испугался: вдруг оно материализуется, взлетит под потолок или уползет куда-нибудь в щель, лови потом эту гадость... Собственно, поэтому Зариния и не любит, когда он ругается. В волшебной библиотеке приходилось быть очень осторожным со словами – только на кухне можно было говорить все что угодно. – Ха! – ответил Элрик, заехавший-таки себе молотком по пальцу – не из природного мелнибонийского мазохизма, а потому что трепался за работой. А вот Котику как-то удавалось совмещать то и другое без вреда для себя. Зараза мохнатая! Потом бывший император снова вспомнил юность и задумался: – Мы и слов таких не знали... – Как же вы определяли время? – Да похрену... – Цветочные часы! – восхитился Котик, поражаясь изысканности и утонченности вкусов древнего народа. – Да мы еще и не так развлекались, – проворчал Элрик, критически оглядывая свою работу. – Тогда даже и не знаю... Читали романы в мягких обложках? – фраза прозвучала так, словно ничего более омерзительного князь-некромант в двадцать восьмом поколении вообразить не мог. – А кто, по-твоему, их писал? От нас и пошла мода, – сказал великий герой, довольный, что ему удалось шокировать приятеля. – Вырождались мы или где?! – И фанфики с грамматическими ошибками? – А то! Знаешь, как мой кузен безграмотно писал? Он даже под пыткой не мог правильно вставить безударные гласные. Нет, правда, я проверял! Дважды... – Ну, тогда не знаю. Сдаюсь. – Тогда собери последний домик, а я пойду сделаю бутерброды. И сварю еще кофе. – Мне без кофе, – попросил Котик. – Просто молока или чего там. – Ладно... – Слушай, у тебя есть что-нибудь поесть, кроме бутербродов? – А чем тебя мои бутерброды не устраивают? – возмутился герой. – В них слишком много лишнего... – Что это ты называешь лишним?! – Два куска хлеба и овощи. – Ну, ты прямо мастер в этом деле, – восхищенно сказал Элрик, разглядывая домики. – Тебе с маслом? – И хлеба тоже не надо. Только сыр и колбасу. Люблю иногда сделать что-то своими лапами, да в хорошей компании. – Котик скромно потупился. – Князь-некромант тоже должен многое уметь, знаешь ли. – Догадываюсь. Хорошо, хоть не "все", как император Мелнибонэ, – подумал он. – Дома ты, наверное... – Не, для таких дел у меня есть Оюми, Шерл, Лепесток – это управляющая, ученики и все, кому не лень, – произнес Котик, забираясь с ногами на стул. – А эльф? – Он, по-моему, не большой любитель. Хотя, вообще, он ни от какой работы не отказывается. Ему интересно... – Шерл – это та коричневая дама, зеленоглазая и с синими волосами? Котик кивнул. – А ты в курсе, что она не та, за кого себя выдает? – Конечно. За кого ты меня держишь?! – Шпионка? – предположил Элрик. – Нечто вроде. Маг из лесных княжеств. Рабыней, скорее всего, никогда не была, это было бы заметно. Но с ее глазами в Золотых Песках не больно-то кем прикинешься – вот она и выдавала себя за служанку из военнопленных. – Да, глаза у нее приметные. Ярко-зеленые, как трава. – У настоящих рабов обычно тускнеют – когда человек ломается. Ну и живут они после этого недолго... У нее была легенда, которая как-то это объясняла, – а потом девушке не повезло. – Раскрыли? – Как раз нет, просто невзлюбили. Поцапались еще с кем-то, ну и вот... – После этого ты ее и подобрал? – Именно. Возвращались мы из набега – торговый караван с оружием, пряностями и травами, с той стороны залива. Решили рискнуть и проехать по моей земле – так оно быстрее, если не заметят или удастся договориться. ...Пару дней мы шли фактически по их следам, только в обратном направлении – ну и нашли на их стоянке женщину, прибитую гвоздями к колоде. Как мой батя когда-то, – он замолчал, но вскоре продолжил: – Знаки там на ней вырезаны всякие – то ли измена, то ли жертва духам пустыни, то ли все вместе, – он вздохнул. – Не люблю я, когда так. Первая мысль, конечно, что ловушка. Колдую – нет поблизости никого, и чар на ней нет почти. Похоже, караванщики, которых мы так удачно сделали, почему-то решили от нее избавиться. Интересно мне стало. А самое интересное, что она еще живая. В отличие от папы, когда его нашли. И страстно хочет жить, несмотря на все происходящее. Ну, что – отогнали птичек, наложили чары, чтоб не померла, отвезли домой. Выходили, отрастили все, чего не хватало. Я в первую же ночь съездил на то место и немного посмотрел, что там у них и вышло: да, ее действительно невзлюбили – зеленоглазых там вообще не жалуют, даже потухших. Не то чтобы она себя чем-то выдала – кажется, просто не повезло. Худо, когда люди могут делать с другими все, что им вздумается, – Котик опять тяжело вздохнул. – Ну и вот. Поговорили мы, конечно. Да, я знаю, что она регулярно отправляет сообщения своим, но пока интересы у нас отчасти совпадают, и я надеюсь раскрутить их на что-то вроде временного союза, благо враги общие. – А как вообще у тебя завелся эльф? – Герой решил сменить тему, а то разговоры у них пошли какие-то невеселые. – О, это очень смешная история! Когда погиб мой отец, почти все его дружинники были убиты вместе с ним. Двоих взяли в плен – один вскоре умер, второго я потом нашел и выкупил, он и сейчас жив. – Ого! – Да, именно. Так вот, вместе с ним продавали степную фаэри на последнем камешке... Ты знаешь, если особым образом мучить фаэри, из их крови получаются драгоценные камни дивной красоты. Не имею понятия, сколько камней они получают из одной фырьки – но эту, похоже, выпили почти всю. – Вместе с волшебной силой? – уточнил Элрик. – Само собой! А восстанавливается то и другое с большим трудом. Сгодится, как они мне сказали, разве что для жертвоприношения либо для пары-тройки темных ритуалов, но я же некромант, разберусь. И убить их не было никакой возможности, печаль такая! – грустно вздохнул Котик. Элрик кивнул. Он примерно представлял, для чего приносят в жертву фаэри и что потом бывает с землей. – Бабушка выхаживала ее пару лет, к Королеве Кошек возила, еще куда-то. Сейчас ей получше, хотя волшебная сила полностью не восстановилась, конечно, но некоторые вещи не отнять. Хорошая девочка, славная такая, правда, очень тихая. Собаками моими занимается – и, вроде, ей с ними хорошо... – А уж им-то с ней как хорошо! – заметил Элрик. На летней ярмарке продавали щенков. Котик сам не знал, зачем забрел в звериный ряд: он не любил покупать животных и старался по возможности поручать это кому-нибудь другому – множество звуков и запахов действовали раздражающе. Овцы, козы, бегемоты, полосатые коровы, буйволы трех видов, лошади, верблюды, альпаки, парочка ездовых ящеров, индюшки, куры, цесарки, павлины... Все это блеяло, мычало, гоготало, ревело, рычало и, кажется, попискивало на какой-то однообразной высокой ноте, утомлявшей его чувствительный слух. А запахи, а страх, растерянность, усталость – и эта полуденная жара. Впрочем, на рынке рабов бывало еще хуже – хорошо, что хоть здесь у нас рабство запрещено и об этом еще помнят. Котик посмотрел на девочку Саранку – как она? Он уже жалел, что предложил маленькой фаэри поехать с ним на ярмарку – хотелось как-то ее развлечь, но не стало бы ей хуже от таких развлечений. Тем более что ни украшения, ни музыкальные инструменты, ни наряды, ни даже книги, кажется, не произвели на девушку никакого впечатления. Сарана потянула его за рукав. Кивнула вправо – говорить она так и не начала. Бабушка считала, что может, но не хочет, или боится. Последствия плена – хотя что мы вообще знаем о степных фаэри? Как-то же ей удается доносить свои мысли... Князь посмотрел в ту сторону, куда указывала девушка, и увидел парнишку-гоблина с большой плетеной корзиной... Змеи? Он не хотел бы держать дома змей, особенно ядовитых. Разве что девочка сама будет за ними ухаживать... Впрочем, рядом с гоблином стояла огромная желтовато-серая собака с грустным взглядом – такая большая, что он чуть не принял ее за теленка. Так что, может быть, щенки. – Эти? Девушка кивнула, а Котик в очередной раз поразился ее способности без слов объяснять, чего она, собственно, хочет. – Ну, давай посмотрим. – Покажи нам свой товар, – это он уже гоблину, повелительно-небрежно. Юноша вытащил из корзины щенков ростом с крупную кошку. Не так не так уж он и молод, как показалось вначале, – подумалось Котику. – Кожа темная, видимо, болотный клан. Или это загар у него такой? Котику было жарко, он хотел поскорее покончить с этим делом, выпить холодного молока, завершить покупки и отправиться наконец домой. Он посмотрел на фаэри, девушка кивнула. – Выбирай, – разрешил он. – Знаешь, как за ними ухаживать? Быстрый кивок, умоляющий взгляд. – Хочешь двоих? Справишься, уверена? – Сколько? – это уже гоблину. ...Да, новый ятаган с оплетенной рукояткой и синенькими камушками ему в этот раз определенно не светит. Ладно, старый пока еще хорош... Впрочем, если они действительно такие замечательные, как болтает гоблин, и вырастают чуть ли не с лошадь... Он придирчиво выспросил, как ухаживать, чем кормить и все прочее – на всякий случай. Попытался было поторговаться – но вяло и неудачно, слишком устал. Девочка выбрала троих. Ни ятагана, ни кафтана из тонкой шерсти, что он присмотрел, ни томика стихов... Хотя на стихи, пожалуй, хватит, если торговец-полугном не запросит слишком много. Книги в эту глухомань привозили нечасто, и цена была совершенно непредсказуемой – могла колебаться от пары ракушек покрупнее до нескольких полных браслетов или четверти золотого диска... Да мышь грызи этот ятаган вместе с кафтаном! – подумал он, когда увидел, какой радостью загорелись глаза фырьки. Собаки выросли большими – даже больше матери. Огромные, цвета песка под солнцем, с умными глазами и лоснящейся шерстью, они были словно спутники Сеана, бога справедливости, покровителя степей, стад, рассказчиков и гостевых домов, которого почитают в северных степях – впрочем, и здешние пастухи тоже... Псы сопровождали девочку почти всегда, и Саранка словно ожила – чаще улыбалась, глаза светились радостью. А однажды Котик даже видел, как она болтает с учениками – то есть болтали скорее, мальчики, она слушала... Но все равно. Однажды собаки поймали вора – безумного одиночку из народа холмов, решившего пробраться в замок злого некроманта и что-нибудь украсть. А как-то раз князь-некромант, по настоянию Саранки, взял одного из них в набег – и почти не удивился, когда огромный зверь вцепился в горло врага, заносившего меч над его головой. ...Не то чтобы он не любил Сеана, бога справедливости. Просто знал, что виноват – и ничего с этим не поделаешь. Но вечером, сидя у себя в комнате с зачитанным томиком Достоевского и любуясь отблесками заката на верхушках сосен, он подумал, что бог мог послать ему эту девочку вроде как в испытание. И если так, то это испытание он, скорее, выдержал. По крайней мере, сделал все, от него зависящее, чтобы ей помочь. Потому что не было у него тогда иного выхода – ну, не мог он положить свою дружину под чужие стрелы ради того, чтобы поступить правильно. Если бы такую вину, как его, вообще можно было искупить. Потому что не важны старику Сеану ни его судьба, ни те, кто за ним пошел, – а важны степь, собаки, вот такие фырьки, странники, барды – ну и чтобы люди не нарушали степных законов и не совершали поступков, постепенно разрушающих мир – а он такой поступок как раз и совершил. Через несколько лет Саранка притащила в дом пятерых детенышей каракала – совсем крошечных, мать, он так понял, погибла. Ничего, выходила, выросли звери – красивые, золотисто-рыжие, в меру наглые и вполне ручные. Он тогда только рукой махнул – велел выдать фырьке что попросит и всячески ей помогать. А позже часто думал, было ли это своеобразным знаком судьбы или просто совпадением. А тогда было не до размышлений – предстояло ехать на Торговый остров. Потому что вскоре после появления котят князь-некромант неожиданно получил сообщение от давнего знакомца, писавшего, что если ему нужен полудохлый, но еще живой эльф... – Так вот, вместе с ними, с дружинником и Саранкой, продавали человека, обитателя одного из древних княжеств с той стороны залива. Знаешь, тех самых, что мнят себя жителями прежнего мира и ни во что не ставят остальных. До тех пор я с ними дел почти не имел и велел выкупить всех троих – мне было интересно. А человек тот оказался ученым... Младшим научным прислужником или чем-то в этом роде. Заклинания там поддерживать, жертв приковывать, пол от крови отмывать... Есть у там них некий институт, где они изучают разнообразных иномирцев, попавших в наши края – знаешь, я говорил уже? Вылавливают в других мирах, исследуют, смотрят, что у тех внутри, проверяют, как они реагируют на разные вещи, а иногда и просто развлекаются, как им захочется. Просто потому что могут, раз уж существо в полной их власти. Особенно если понимают, что попался им обычный, например, человек, не что-то там такое особенное. Сначала их, как я понял, расспрашивают более-менее по-хорошему, а потом уж... В общем, самые лучшие маги и ученые той страны стремятся работать в этом поганом месте... Ну, что сказать – мне было очень интересно с ним побеседовать, – глаза Котика загорелись опасным огнем. – И ведь не то чтобы он не понимал... Кажется, по итогам наших с ним разговоров до него стало доходить, что они поступают не вполне правильно. Ну и когда самому довелось побыть чьей-то вещью, с которой могут сделать все, что захотят... Но одно дело – он, человек древней культуры, все такое, и совсем другое – существо из иного мира, за которое некому вступится. Хотя, мне кажется, он начал понимать, что есть вещи, которых нельзя ни с кем – ни с людьми, ни с иномирцами, пусть у них даже жабры и хвост. Но к тому, чтобы что-то с этим делать он оказался не готов – хотя пообещал сообщить мне, если у них заведется кто-нибудь интересный. Несколько лет молчал – я уж решил, что он забыл, передумал или свои съели. И вдруг присылает он мне весточку, что имеется у них занятный эльф из другого мира, но скоро его уже не будет, поскольку устройством своим он от здешних эльфов почти ничем, как оказалось, не отличается. И если этот эльф меня заинтересовал, то он может устроить так, чтобы мне его продали за оговоренную сумму. Честно говоря, просто пожалел, – признался князь-некромант. – Эльф-не эльф, а все живое создание... Ясно, что скорее всего не жилец – но хоть последние дни встретит на свободе. Солнышко, озеро, лес... А вдруг да и вытащим – бабушка у меня очень хорошая целительница. Фырьку вот, выходила, хотя они после такого редко выживают... – И что? – спросил Элрик, уже догадываясь. – Ну, что... Поздней осенью я привез его в замок, в конце зимы он начал понемногу приходить в себя. После Длинной ночи – я уж думал, отправится прямиком в чертоги Холодной госпожи. Знаешь, я не представляю, как так можно – и не понимаю, зачем. То есть понимаю, но... мерзко мне это понимать, тошно! – Котик выпустил длинные острые когти и медленно втянул их обратно по одному. – Он ведь не враг им, и это даже не "исследования" – его действительно легко принять за лесного эльфа, нету там ни способностей колдовских, ни чего-то необычного... Его особенно потрясло, что одни и те же люди с ним сначала сначала общались по-хорошему, расспрашивали про мир, а после начали пытать и резать – просто так, ради развлечения, потому что больше никакой ценности он для них не представлял. Разве что зелье какое проверить на нем или заклинание. Вроде как он для них не живое разумное существо, а так, вещь ненужная... Знаешь, когда-нибудь я сожгу этот их институт, – спокойно сказал Котик, и мечтательно улыбнулся. – Соберу войска, договорюсь с эльфами, змеями, может, с кем еще, освободим пленных, раскатаем по камешку это поганое место – а этих сволочей сожгу. Заживо. Он опять улыбнулся, показав острые зубы. – А скажут, что орда варваров разрушила древнейший научный центр, уничтожив бесценные материалы и уникальные разработки, над которыми трудилось множество поколений ученых... – А мне до цветочных часов! – Котик сжал кулаки, кулаки, шерсть на загривке встала дыбом, глаза сверкали, усы топорщились от гнева. – Ты видел у него шрам – на животе, ближе к левому боку? – Да там их столько... – Они разрезали его, чтобы что-то там посмотреть, – и при всем этом специально держали мальчика в сознании! Дело ведь не только в том, что я люблю его, – тихо сказал Котик. – Просто так нельзя. Ни с кем, ни для каких там важных целей. – Так эти все шрамы, это... – Это еще малая часть, многое мы все-таки восстановили. – А я думал, это ты... – Нет, это бабушка. Я же почти не лекарь, – он помолчал. – Ну что ты... Я только царапаюсь иногда, и то очень аккуратно. – Котик, кажется, не обиделся, или не показал вида? – Он тоже умеет, просто у меня шерстка и на мне не видно. Элрик подумал, что никого Котик, конечно, не сожжет. Самое большее – поубивает. Но сказал: – Знаешь, когда пойдешь на них войной – позови меня с собой. Хочется, знаешь ли, иногда вспомнить старое. – Обязательно, – серьезно заверил его Котик и острым когтем подцепил с тарелки специальный кошачий бутерброд из рыбы с ветчиной. – ...Знаешь, если бы мама не увезла моего брата в город после смерти папы, – может быть, и не привязался бы я так сильно к этому эльфу, – сказал Котик. – Может и не повелся бы на эту хрупкость и беззащитность – а тут еще, ум, стойкость, готовность подчиняться, понимание, когда можно спорить, а когда не стоит и огромная жажда знаний. – А почему с братом так вышло? – спросил Элрик, наливая себе еще кофе. – Сейчас он, я так понимаю, при тебе? – Сейчас он с матерью, – хмуро ответил Котик. – Иногда гостит у меня. Очень хочет на войну, мстить – и при этом совершенно не думает головой! Бывает, собирает таких же юных обормотоов, уверенных, что они бессмертны, и идет в набег или еще что-нибудь устраивает. Пару раз ему везло. Но однажды он нарвется и его убьют – или я его выдеру-таки. Разбаловали. Мама, бабушка... Младший, последний... – А взять его к себе? – Мама хочет, чтоб ребенок закончил учебу. По-моему, ей просто жаль отпускать его сюда, к нам – и я могу ее понять. – А чего он сам хочет? – Славы, подвигов, быть героем, чтобы им восхищались. Ему пока невдомек, что это долгий процесс – хотя снаружи это и может выглядеть иначе, но не дай никому Безликое Мироздание такого "иначе"! – с жаром в голосе воскликнул князь-некромант. – ...Если вкратце – мой отец держал границу, вот как я теперь. И было у него несколько личных врагов по ту сторону – им не давал покоя сам факт, что мы есть, и они поклялись извести наш род любой ценой. Потому что мы мешаем совершать набеги, продвигаться дальше на юг – а им это действительно нужно, нужна земля, которую они еще не превратили в пустыню, – вот как наша, например. – Понимаю, – кивнул Элрик. – Так вот, его убили. Заманили в ловушку – переговоры, все такое. Не он один на это купился – а тут такая возможность замириться с парой хороших человек. Опять же, годы идут, война – дело выматывающее и кто-то, мог решить, что поклялся-то он в юности, в душевном порыве, как это часто бывает, а живет сейчас. Жизнь идет, знаешь ли, времена меняются, у всех какие-то свои дела, у многих семьи. У отца тоже – жена любимая, дети, сам он кто тому времени порядком устал от войны. Дела, опять же, сочинения, книга по стратегии не дописанная, записки о войне в пустыне – жить ему хотелось... Ну и братик только родился, после стольких лет. Пушистый и очень славный – бабушка говорит, я таким не был даже маленьким... – А отец не... – Разумеется, он предполагал подвох, меры принял, почти все учел. Дружина у него хорошая, сам он воин и маг не из последних, ну и вообще "не растянуть мне разве дураков двести", как там у классика... У которого, кстати, дружины не было. Поехал отец на те переговоры – и получилось так, что он доверился не тому человеку. Давний приятель и соратник, надежный парень и отец просто не подумал... Ну, не с чего было, правда. Это же так всех друзей начнешь подозревать! ...Его выдал хозяин гостевого дома, где он обычно останавливался. Сам и со нами... Гостевые дома – они вообще почти как храмы тэннэри-неба, им сам Сеанн-странник покровительствует, на них напасть – это худшим человеком быть надо, – горячился Котик. – Почти как на храм напасть или фырьку обидеть... От таких поступков мир портится, понимаешь?! Но и у их хозяев есть некие обязательства перед гостями – ловишь разницу, да? Выдать гостя, пока тот в его доме, он не может, а вот сообщить одному гостю о том, куда поехал другой – почему нет? Может, он просто так поинтересовался. Один спросил, другой ответил... То, что их впятеро больше и они ему клятвенные враги, имеет, конечно, значение, если разобраться, но ведь не всякий станет. Вот и выходит, что он не при чем, а я злодей, – горько усмехнулся Котик. – Ну почему, – сказал Элрик, – предательство, оно всегда предательство. А выдать гостя на смерть – это, по-моему, оно. – Их хозяева не могут быть ни на чьей стороне, так ведется испокон веков, – горячился Котик, – И уж тем более им нельзя выдавать одних постояльцев другим – а этот соблазнился. В общем, отца схватили и распяли на деревянном осле – это если коротко. Причем даже не те самые враги, а те, кто решил воспользоваться их гибелью – врагов, которые хотели вроде бы помириться, за какие-то дела сожрали свои свои. – Может быть, именно за это, – предположил Элрик. –Не только. Лакента говорит, были и другие причины. – Это сын одного из тех погибших врагов, – пояснил Котик. – Он сейчас у меня, я его выкупил потом. Эти странные люди так обходятся с детьми казненных преступников и убитых недругов, что в благодарность за избавление пойдешь служить кому угодно... умал я предложить юноше поединок, когда оправится – а тот вместо этого присягнул мне, за себя и за братьев. Но это отдельная история. ...Было мне тогда лет пятнадцать, и отец меня с собой не взял – как знал. Проходит несколько дней – и я неотвратимо чувствую, что он мертв. Никогда со мной ничего подобного не было – а тут не проходит. И мама, смотрю, извелась вся – а она ведь у меня фырька из Вращенцев – одна из хранительниц города. Бывало, что отец надольше уезжал – но прежде она никогда так не волновалась. А я тогда некромантию не любил, предпочитал боевую магию и садоводство – деревья-ловушки, ядовитый плющ... Делать нечего – я мужчина и старший в роду, посоветоваться не с кем, бабушка только уехала и неизвестно, когда будет. Дружинники почти все ушли с отцом. Оставшиеся говорят – подожди с недельку, вернется. Пошел я тогда помедитировал – и увидел, как и что с ним сделали. И кто – но это отдельная история. Ну что: поручил сестренке присмотреть за мамой – нехорошо с ней поступил, она хотела со мной, а ей досталось самое трудное – но кто-то должен был выжить, позаботиться о маме и малыше, а если что – пусть уходят в город... А сам объехал ближайшие замки, собрал вассалов – тех, кто согласился идти со мной. Сказал, что отцу нужна помощь – понимаешь, было четкое ощущение, что не стоит говорить им о его гибели. Я для них – сын, наследник, юный Котик – пошли бы они за мной, если бы знали? Некоторые и так отказались – с ними пришлось заново договор заключать. После сами локти грызли – как же, первый поход молодого князя, да еще такой успешный... Я прикинул маршрут и знал, где примерно должна быть засада. Мы аккуратно обошли то место, но... В общем, не было ее там, они не стали ждать – отправились в гостевой дом праздновать победу. Тогда мои люди окружили дом и сказали, что все, непричастные к убийству князя-некроманта могут выйти и, может быть, я оставлю их в живых. Некоторые вышли – и тогда мы подожгли дом. – Ничего себе! – не удержался Элрик. – Это был тот самый, да? – Но я тогда этого не знал. Помню – еду домой и лихорадочно молюсь Сеану-страннику, зная, что прощения мне не получить никогда. Но иначе я бы положил половину своего отряда, если не больше, – тихо сказал Котик. – Эти люди пошли за мной, когда никто больше не пошел, понимаешь?! Это меня не оправдывает, конечно, да и ничто не может оправдать... Даже то, что хозяин был с ними в сговоре. В таких случаях нужен суд, его слово против моего – а тогда нас всех бы просто бы перебили. А потом и маму, сестренку, бабушку и всех, кто остался. Я должен был показать им, что с нами так нельзя – и надеялся, что хозяин с семьей выйдет, что как-то потом... Помочь ему, отстроится, выкуп заплатить, не знаю. Я вообще был уверен, что он на нашей стороне, они ж с отцом вместе воевали когда-то, да и потом приятельствовали. Веселый такой дядька... А потом узнал, что они ему заплатили. После того дня больше не молился – как отрезало, – неожиданно закончил Котик. – А что еще было делать? Благородная война закончилась незадолго до моего рождения. Мирных жителей – тех, что вышли и тех из них, кто действительно ни при чем, мы не тронули, конечно. Даже постарались кому-то чем-то помочь, возместить – а толку-то. Такие поступки вызывают ярость еще большую, чем разрушение дома, но этого я тогда не знал. Он перехватил руку девушки – и лезвие узкого ножа прошло вскользь, едва не оцарапав. Котик был почти рад, что она ударила его – хоть кто-то попытался отомстить, вообще сделать хоть что-то. Остальные с ненавистью смотрели, как его люди перевязывают их раненых, делятся водой... Многие ругались, громко причитали – кто-то потерял добро, у одного убежал осел с поклажей, у другого раб... – Вот тут мы вам не помощники, – ехидно подумал Котик, – на королевской земле рабство запрещено законом. Пусть даже королю почти нет дела до здешних мест... Кажется, они не верили, что мы действительно подожжем дом, – и винят нас еще и в этом, – понял изумленный Котик. И тут же удивился тому, что способен еще изумляться. Недостаточно предупредили, значит. То есть они считали, что я положу свой отряд под стрелами, – да, это было бы удобно тем, кто засел в доме, но для нас-то логично заботиться о своей жизни, а не об удобстве врагов, нет? Как странно – эти люди обвиняли его не в том, что он совершил ужасный поступок, хуже которого мало что может быть, – а в том, что он доставил им неудобство, заставил понести убытки – не такие уж большие, кстати. На нарушение миропорядка им было плевать – и это казалось невероятным. Да, он виноват перед этими людьми – слугами, гостями, родичами хозяина, – но почему-то никому в голову не пришло, что его враги, обманом погубившие его отца, засевшие в гостевом доме и стрелявшие в нас из окон, тоже не вполне правы. Так не делается – им следовало выйти в поле и принять бой, как и было предложено, не подвергать опасности хозяина, путников этих... Ладно еще, если бы их было мало и они были бы ранены – так ведь нет же. Нельзя использовать гостевые дома для засад – но они могут сказать, что прятались, а мы напали. Почему они "могут сказать" как им удобно, замучить отца и спрятаться в гостевом доме, – а мы должны неукоснительно соблюдать законы, чтобы оставаться людьми? – ...Уже рабыня? Полуэльфийка, говоришь, прекрасная, как не знаю что? И почему же она от тебя сбежала? Наверное, ты с ней плохо обращался? – усмехнулся Котик. – Или просто жить захотела? Всем известно, что светлый народ нельзя держать в рабстве, мрут они от этого! И что у нашего короля договор с Лесом – а таких, как ты, казнят долго и мучительно. Про договор он выдумал только что, но рабовладение действительно считалось позорным преступлением и каралось очень сурово. А уж содержание в рабстве существ, для которых это, считай, смерти подобно... Нет, не понимает. И не видит в этом ничего дурного. – Говоришь, здесь нет людей короля? Ты ошибаешься – здесь есть мой отец и я. Не сомневаюсь, что король подтвердит мое назначение. ...Если он удержится, это будет чистой формальностью – кто-то же должен держать северные границы. – Казнить, – кивнул он сопровождавшим его котолюдам. И чуть заметно подмигнул. Скорее всего, этот человек лгал. Котик неплохо умел распознавать ложь, но люди, готовые ради своей прихоти и чванства уморить в неволе мудрое, прекрасное, волшебное существо вызывали оскомину. Впрочем, нет – любое существо. Ни с кем нельзя так, никого нельзя считать вещью, призванной служить удовлетворению чьих-то прихотей! На всякий случай отошел в сторону – сосредоточиться и узнать, не прячется ли поблизости беглая рабыня или раб, которым, возможно, нужна помошь... Тут-то его и достала девушка из гостевого дома. Котик вгляделся – старше его на полдесятка лет, невысокая, крепкая. Коричневая кожа светлее, чем у большинства в здешних краях, – видимо, какая-то примесь. Он пару раз видел ее в гостевом доме – служанка, родственница? Совсем не похожа на хозяина – тот был темнокож, высок, узкое лицо с резкими чертами – а у этой круглое такое, симпатичное. Большие желтые глаза, плоский нос, потрепанное синее платье, похожее на те, что носят караванщицы из Амроайтэ, стоптанные туфли... А на шее, на связанном в двух местах шнурке – медальон. Город с золотистыми крышами, а над ним в темном небе птица из мерцающего перламутра. Очень знакомая вещь – мать когда-то подарила его отцу точно такой же, и говорила, что кроме Вращенцев, таких не делают нигде. Котик помнил эту вещь до мельчайших черточек, до царапин – в детстве они с сестрой часто играли отцовским амулетом. Сейчас рисунок потускнел – не от гари и копоти, а потому что отец был мертв. Но все равно красивая вещь – не зная, пожалуй, и не заметишь. Несостоявшаяся мстительница глядела на него с бессильной яростью. Рядом с ней испуганно жались три девочки помладше – очень похожие, будто горошинки из одного стручка – светленькие, широколицые, в мягких черных волосах – бусинки из ярко раскрашенной глины. Босые, в ветхих, застиранных платьицах – из чего он заключил, что хозяину они, видимо, не вполне родня. Рядом с ними – мальчик лет двенадцати, с темно-фиолетовой кожей, раскосыми глазами и светло-серыми волосами. В рабском ошейнике, со свежими шрамами на чумазом личике. Котик попробовал заговорить – горло саднило от дыма и пыли. Казалось, запах гари и будет преследовать его всю жизнь, сколько бы той жизни ни было. – Ты хотела меня убить, – сказал Котик на местном наречии. – Я понимаю тебя. Глаза девушки от удивления стали совсем круглыми. Кажется, она ждала чего угодно, только не этого. Сейчас он был сам себе отвратителен. Злобный некромант пришел из пустыни, разрушил ее жизнь, убил отца, а теперь предлагает помощь... Но надо было делать дело: поговорить, если можно, помочь, приглядеть за своими, за мстителями вроде этой – мало ли у кого чего найдется. – Ты в своем праве. Да, мы сожгли дом твоего отца, или кто он тебе. Но у нас не было вариантов. Люди, обманом убившие моего отца, могли выйти и сразиться с нами – они не вышли. Их было не меньше нас, чем нас – у них был шанс. Хозяин мог настоять – это было его правом, – но он предпочел дать им приют. – Они все перепились, – тихо сказала девушка, и Котику показалось, что она не испытывает большой любви к недавним гостям. Ну, да – напьются, пристают к служанкам... Зато потом вот медальоны дарят. Ему вдруг показалось, что он неправильно определил возраст и она немногим старше его. У этих человеков иногда не понять... – Я не спрашиваю, от кого и за что ты получила это украшение, – он указал на медальон, – но когда-то давно моя мать привезла его в подарок отцу. Из города с золотыми крышами, города, где поют на улицах, где любой может жить, не причиняя вреда другим. Города, где не воюют... Оставь себе – сказал он, заметив, что девушка потянулась было снять украшение. – Сейчас это уже не имеет значения. Твои родные могли выйти – им бы мы точно не сделали ничего плохого, просто незачем. Я не знаю, почему твой отец или хозяин этого не сделал. Но те люди, что прятались в вашем доме, убили моего отца и всех, кто был с ним. Замучили и убили. Это даже не месть – если бы я не убил их сегодня, то через несколько дней они перебили бы мою семью. Я не видел другого способа их остановить. Ты попыталась отомстить – это делает тебе честь. Ты можешь попробовать еще раз, – добавил он, заметив, что ненависть в глазах девушки сменяется пониманием, – тогда мои люди убьют тебя так или иначе. А детей отдадут некромантам, – он усмехнулся, – на воспитание. Или мы можем придумать что-то другое. Я не хотел убивать твоего отца или кто он там тебе, – он говорил и понимал, что его слова пусты, что для нее они как песок из разбитых часов – пересыпаются из чаши в чашу безо всякого смысла. Для нее его отец был просто одним из многих гостей – какое ей может быть дело до чужой жизни, чужой смерти, чужой семьи, убьют ее там или нет... Но гость священен, на этом построена вся система гостевых домов – или уже нет? Может, она даже радовалась, что гнусный котонекромант не будет больше приезжать сюда со своей свитой, пить молоко, платить серебром и полновесными ракушками, петь песни? Теперь точно не будет. – Дядя, – прошептала девушка. – Двоюродный дядя. Он взял нас к себе, когда умерла мама. И, чуть-чуть помолчав, добавила шепотом: – Ему хорошо заплатили. – За то, что взял вас к себе? – не понял Котик. А когда понял, похолодел. – Кто заплатил? – Спросил он на всякий случай. – Зачем? – Люди с севера, – она потупилась. – Я не знаю... Приезжал человек из Эраннеа. – Это был один из крупных полисов в Золотых Песках. – В красной головной повязке и темно-синем плаще... Очень важный и такой... мы с сестрами испугались, – она опустила голову. – Говорил, что это большая услуга, ее не забудут. И что когда князь будет мертв, заплатят еще больше – еле слышно произнесла человечка. Нет, надо проверить, обязательно проверить, вызвать дух, может, быть, она что-то не так поняла, не мог же давний друг отца... Но чутьем, которое есть у всякого мага, ощущал – скорее всего, так и есть. Ну скажи же, – взмолился он мысленно, – что твой дядя не виноват, что его заставили, угрожали изнасиловать тебя, зарезать мелких... Но девушка молчала, а потом, много позже, когда он вызвал дух хозяина гостевого дома, то убедился, что все было именно так, как он предполагал – и не хотел верить. Однако странно – значит, даже не пограничные лорды, извечные враги, – а кто-то повыше. Серьезно так... Значит, готовится большой поход? Или у кого-то из лордов очень, очень хорошие связи? Или какая-то внутренняя игра? – Опиши его. Внешность, одежда, украшения? Один или со свитой, какого племени, оружие, лошади, верблюды? – потребовал он, читая заклинание, позволяющее увидеть то, что встает сейчас перед внутренним взором девушки. – Высокий... Кажется, какого-то из северных племен. Темное узкое лицо, синие глаза. Чистое, ни рисунков, ни татуировок. – Костистое такое? А глаза большие, круглые? – спросил Котик, побуждая девушку вспоминать как можно точнее. Говорить и поддерживать заклинание непросто, но ему нужно было знать точно. – Да... Не, раскосые, узкие. Очень злое лицо, – она поежилась. – Приехали вечером, Бейге корову доила, чуть не зашибли. Ага, теперь понятен ее испуг. А лицо смуглое, землистое – и скорее надменное, чем злое. – Полторы дюжины, на лошадях – хорошие кони, черные такие, с белыми гривами. В плащах светлых... Серых, с вышивкой серебром. ...Миттайский шелк, "змеиный узор" на плечах. Да, похоже на Эраннеа - или хотят, чтоб было похоже. – Приехали с востока, в самом начале лета. О чем говорили, не слышала. Дядя сперва ходил хмурый, срывался на нас, Рхантэ побил ни за что, ни про что... Рхантэ – это, видимо, маленький раб. Или кто-то из девочек? Вот странно – насколько он помнил, здешний хозяин никогда рабов не держал и считал, что дело это дурное. Интересно, давно ли у него парнишка? И что вообще случилось с этим человеком, что был когда-то боевым товарищем отца, человеком, которого Котик помнил добрым и веселым? Запугали, заставили, соблазнили наградой? А вообще, интересно получается, – думал он. – Приезжает чужеземец – видимо, агент Совета одного из городов. При параде, со свитой, мнящий себя достаточно важным, чтобы не замечать такую мелочь, как служанка. Судя по опознавательным знакам, даже не военный – то ли поиски крамолы, то ли какие-то еще внутренние дела... Причем тут их крамола и мы? И почему двое из тех четверых, что, вроде, собирались мириться, так и не появились – а одного мы нашли с перерезанным горлом, связанными руками и свежими ожогами? Что там у них произошло? Обычная ссора или все гораздо глубже? Нет, надо засесть за некромантию, прав был отец. – Спасибо тебе, – сказал Котик. – Я очень тебе обязан. Послушай – я не могу отменить свершившееся, но давай решим, что делать с вами. Он ощущал ее страх, смятение, почему-то сочувствие – к нему, что ли? Растерянность – но и готовность думать. – Ты можешь собрать ваш скот, деньги и что у вас там было, – так понимаю, других наследников у дяди нет. Я могу отдать вам часть добычи – верблюдами, ракушками, все равно нападавшим они больше не понадобятся. Добавить пару браслетов на обзаведение, если не хватит. А дальше – смотри. Я могу взять вас с собой, отвезти в одну из своих деревень. Построим вам дом, поможем развести огород – будете жить, захочешь – обменяешь часть скота на поле или сад. Рабство у нас вне закона, но помощников нанять несложно. Могу дать сопровождающих до Ллайдере или Вистаана. – Это были ближайшие города Золотых Песков. – Ремеслом каким-нибудь владеешь? Она помотала головой. Странно... Судя по тому, как были заплетены косы девушки и по раскрашенным глиняным бусинам в волосах у младших, девушка происходила из народа та'хейн. Жители небольших городов на окраинах степи, пастухи, ремесленники, народ спокойный и созерцательный. Чтобы девушка та'хейн не умела ни ковры ткать, ни лепить из глины, ни гравировать? – Если хочешь, можем даже найти тебе мужа, – он старался говорить спокойно, хотя не представлял – как искать? Ей же жить потом вместе все сколько там лет – с вот первым выбранным приглянувшимся дружинником, которого она совсем не знает... Был такой старинный обычай, в этом случае у девушки не должно было остаться претензий, даже если погибший был ее близким родственником – при условии, конечно, что замуж она выходила добровольно. Это было очень щедрое предложение. Как если бы она была дочерью невольно убитого им союзного лорда, а не сиротой-племянницей трактирщика, посылавшего ее прислуживать гостям. Она не понимала, почему. Он боится ее? Опасается мести? Вроде, нет... Он мог убить ее, продать в рабство вместе с сестрами – светлокожие девушки та'хейн, скромные, покладистые, трудолюбивые ценились довольно высоко. Мог просто забрать себе и сделать что-нибудь такое, о чем страшно даже думать, – некромант же. Может, он дал какой-нибудь обет? Но, так или иначе, этот огромный котолюд почему-то предлагал ей жизнь – и она собиралась использовать это предложение. – Могу просто взять тебя с собой – поживешь немного в спокойном месте, осмотришься, а там решишь. Смотри. Хочешь быть хозяйкой гостевого дома? Здесь, или южнее, на нашей земле? Но придется дать клятву верности – за себя и за все семейство. Она посмотрела на детей, – казалось, сейчас кинется в ноги, будет умолять. Котик мысленно выругал себя за несообразительность: – И да, сестер, конечно, можешь взять с собой. Из ее груди вырвался облегченный вздох. Девушка уже не хотела умирать, и готова была почти на все, лишь бы их не разлучали. – Смотри, решай. Чего бы хотела ты? – Ты спрашиваешь меня? – изумилась она. Такое ощущение, что ее никто никогда не спрашивал. – Или я могу отвезти тебя с детьми в безопасное место, где ты сможешь отдохнуть и подумать. Хочешь так? Девушка кивнула. – Тогда собирайтесь. Да, парнишку я заберу с собой. Это дитя моего народа – и рабом он больше не будет. На мальчике была старая оранжевая рубаха, какие носят пастухи из саванны. Приглядевшись к остаткам вышивки, Котик мог бы даже понять, к какому семейству принадлежит ребенок. – Послушай меня, дитя, – обратился он к мальчику. – Если твои родные живы, я попытаюсь их разыскать... Тот едва заметно покачал головой. – Тогда твое племя... – Я хочу остаться с Оинтэ, – сказал мальчик. Спокойно, с достоинством даже – только голос дрожит от еле сдерживаемого волнения. И Котик заметил, что он словно пытается заслонить собой одну из младших девочек, а та крепко держится за его руку. Ну что ж, это их дело. Он посмотрел на старшую девушку – та поняла. И, взяв у старшей из девочек небольшой каменный нож, с усилием разрезала хитрозаплетенный узел шнурка, стягивающего ошейник. А рабыню они потом нашли. Не эльфийка, конечно − просто женщина. Она была еще жива, хотя выглядела так, что будь это труп, материал для зомби, − Котик бы побрезговал. Лихорадочно вспоминая лечебные заклинания, посылая кого-то за водой и чистыми бинтами, накладывая чары (ни разу не сбился!), он думал, что получилось очень смешно. Он-то надеялся спасти если не отца, то кого-нибудь из его дружинников, а привезет никому не нужную старуху. Если вообще удастся довезти ее живой. Оказалось - не старуха, женщина чуть за тридцать, миловидная даже. Полукровка с восточных окраин Змеиного Леса, помесь змеелюдов, эйтханси и еще нескольких человеческих народов. Возвращаться ей было некуда и не к кому − ни ее дома, ни родных не было в живых уже лет пять, с тех пор как туда добрались войска Золотых, а та часть леса вырублена, распахана и засеяна... Котик в совершенстве освоил поисковые чары, надеясь, что, может быть, кто-нибудь из близких этой женщины остался жив - но нет. Братья, сестры, многочисленные племянники, родители, друзья... И маленькая смешная девочка, только начинавшая говорить, и совсем крошечный малыш... Он предпочел бы не говорить, как умерли многие из этих людей, но женщина по имени Гроздь Рябины хотела знать, и это было ее правом. Несколько месяцев она пыталась жить в одной из лесных деревень. Не то чтобы не прижилась - пару раз даже свататься к ней пытались. Но она решила иначе − пришла как-то к Котику и попросилась к нему в дружину. Он не возражал − лесовичка ловко обращалась с тяжелым длинным ножом, рубящим копьем с широким лезвием, без промаха била в цель из ростового лука, знала толк в засадах и ловушках. Князь-чародей старался не думать о том, что последний в роду неизбежно становится драконом, чтобы мстить за близких или хранить сокровища своего народа, какими бы они ни были - закон природы такой. Через три недели он навестил их – маленький домик в саду, принадлежащем отцу одного из его вассалов, участников похода. Оглушительно пах жасмин – и Котик мельком подумал, что запах гари надолго останется разве что что в его снах. Вокруг, в зарослях отцветающей сирени играли дети – здешние и те, кого он привез. Чистенькие, отмытые, в новых платьях – и успевшие заново перемазаться клубникой, черешней, травой и чем-то еще. "Мы гоблины, мы копаем самоцветы!" – на бегу сообщил ему мальчик в оранжевой рубахе, чистой и заштопанной. Шрамы практически сошли, – заметил Котик. Отъелся, успокоился, перемазанная соком мордочка лучится радостью... У хозяина была большая семья, и он намекал, что готов оставить всю эту компанию у себя, учить и воспитывать вместе со своими. Да и девушке найдется занятие по вкусу, а там и замуж... Он, кажется, чувствовал себя немного виноватым из-за того, что один из младших его сыновей пошел тогда с юным князем, а старшие – нет, и сам он тоже... ...Котик встретил юношу на лестнице – удачно, не надо будет искать. Хмурый темноволосый подросток, почти мальчик, с очень бледной кожей – не светлой, а именно бледной, почти прозрачной, с россыпью чуть заметных золотистых крапинок. Или все-таки девушка? Явно полукровка – но с кем? На отца не похож ни лицом, ни статью, ни нравом – словно вообще ничего общего. Тот шумный, веселый, недалекий, легкий, как большинство здешних лордов, а этот угрюмый, целеустремленный и, кажется, умен. И смотрит странно – то ли с обожанием, то ли спросить чего-то хочет. Может, все-таки девушка? Странно, обычно Котик сходу чуял такие вещи. Рука на перевязи – и повязка выглядит так, словно за все это время ее ни разу не меняли. Подвел к свету – подросток ощутимо морщился. – Тебя врач вообще смотрел? – Он знал, что у отца есть лекарь, довольно толковый. Сам менял? И на боку тоже? Дай-ка взглянуть... Стесняется – или просто никому нет дела до странного ублюдка? Отец – неплохой, в сущности, человек и наверняка любит это создание, как уж может, раз признал за сына. Во всяком случае, пытается. Но – потрепанная одежда, голодный вид, отсутствие лечения... Котик вытащил из поясной сумки чистые бинты и мази, которые теперь всегда носил с собой, велел снять рубашку и тут же, у окна, начал перевязывать обормота, попутно рассказывая о нагноении, заражении крови и гангрене. Юноша шипел и морщился, но молчал. А Котик думал, как будет осмысленнее – надавать по шее этому герою и его папаше или же забрать мальчика с собой и поручить заботам бабушки – у нее не постесняется, даже если захочет. И уж точно выживет. Да и бабушке развлечение... А заживает неплохо – могло быть куда хуже, учитывая тяжесть ран и отсутствие нормального лечения. Интересно, кем была мама этого создания и что он вообще такое. – Сыпь твоя не заразна? – просил Котик, – От чего это у тебя? – Это от солнца... У меня бывает весной... Не, это не болезнь. Ну, как объяснить такому прекрасному, обожаемому и мохнатому лорду, единственному, кому, кажется, есть до тебя дело, про такую стыдную вещь? Ни у кого больше нет - а у него каждое лето и лицо, и руки в дурацких крапинках, стоит только выйти на солнце. Несколько недель назад, когда он впервые увидел молодого князя, узнал, что тот собирается в поход и ему нужна помощь, без колебаний решил следовать за ним, такие мелочи его нисколько не волновали. – Ладно, – Котик выпрямился. – Ты едешь со мной, на сборы полчаса, отцу я скажу. Идет? Мальчик просиял, торопливо мотнул головой и исчез. – Я не хочу потерять одного из лучших своих дружинников, – пробурчал Котик так, чтобы парнишка слышал. Девушка из гостевого дома посвежела, похорошела, выспалась. Вместо обносков – новое опрятное платье, волосы смазаны маслом и хитро заплетены, как принято у горожанок – не тех, конечно, что проводят по несколько часов перед зеркалом, прибегая к помощи специально обученных служанок,– но тоже что-то интересное. Казалось бы, те же косы – но некоторые прядки подкрашены, заплетены в тонкие косички, перевитые цветными нитями, с перьями, стеклянными бусинами, цветами, с чем-то еще... Интересно, почему о других заботиться здешние хозяева могут, а о своем – нет? Котик учтиво склонил голову, приветствуя ее. – Отвези нас в город с золотыми крышами, город, в котором нет войны, – сказала она. – Я каждую ночь вижу его во сне. – Слушай, я все-таки поеду. – Котик встал, и наваждение исчезло. Элрик словно сам был в этой пустыне, чувствовал запах гари, благоухание жасмина, вопли играющих детей, стоны умирающих, неизбывное горе... Он и представить себе не мог, какая тяжесть лежит на плечах его хвостатого друга, всегда такого веселого и невозмутимого. – А что с ними было дальше? С той девушкой и детьми? – Ничего, живут себе во Вращенцах, – пожал плечами Котик. – Матушка им устроиться помогла. Дети учатся, старшая заканчивает какие-то курсы, мальчик занимается живыми повозками – есть там такие. Думает, то ли вернуться и поискать сородичей, чтобы пройти положенные обряды и справить свадьбу по всем правилам, то ли обойтись венчанием в каком-нибудь местном храме. Одна из сестер подумывает вернуться и открыть гостевой дом... – А мальчик? Тот, с веснушками? Он ведь информационный вампир, да? Больше ни у кого в наших краях веснушек не бывает... – Ничего... Живет в замке своих, так сказать, родичей. Ты мог о нем слышать, теперь его зовут Князем из Восточной Башни. Один из самых толковых моих вассалов. Всерьез занимается медициной, просвещением, какие-то у них с бабушкой совместные проекты... научные. – Элрику показалось, что князь-некромант смущенно потупился. – Ночь скоро. – Успею. – Теперь это снова был привычно-самоуверенный Котик. – Почитать-то что-нибудь берешь? – Давай "Цветоводство для котиков" и "Как сделать цветочные часы своими лапками". И что-нибудь для эльфа. Легкое, простое – сложного он сейчас не потянет, не в том состоянии. – Не знаю... Сказки? Элрик кивнул в сторону соответствующего стеллажа. Котик протянул лапу и вытащил первую попавшуюся книгу. – Мелнибонийские народные? "И герой пытал злого колдуна три дня и три ночи, а потом изнасиловал и убил. А потом снова изнаси..." – Не было такого! – возмутился Элрик. – Вот только не хватало еще злого колдуна насиловать... – Может, доброго не так интересно... – А по шее? И вообще, там конец света должен был наступить... – Видимо, кому-то не хватало именно этого, – заметил Котик. – До конца света еще две страницы, можно многое успеть. Там еще фигурируют конь волшебника, белочка, два ежа, пятнадцать аколитов и банка растворимого кофе. – Мерзость какая, – возмутился Элрик. – Да никогда я не пил растворимый кофе! – Ну, значит, народное сознание творчески переосмыслило, – ухмыльнулся Котик. – Знаешь, пожалуй, нет. Мне ж потом ему как-то все это объяснять, на вопросы отвечать... – Он поставил книгу на полку, достал еще несколько, полистал... – Нам бы что-нибудь попроще, без аколитов и конца света. Котик снимал с полки книги, быстренько просматривал одну за другой и ставил на место. Элрик изумлялся, – как он ухитряется хоть что-то понять? – Слушай, я возьму вот это? – Котик вытащил два толстых сборника – хорошая бумага, приятные картинки, фамилии авторов Элрику ничего не говорили, и он заглянул в оглавление. – "Серебряная книга сказок", "Хороший человек", "Бабушка", "В замке и около замка"... – Разве про хороших людей пишут книги? – изумился он. А тем более про бабушек? – Разве это может быть кому-то интересно? До сих пор он считал, что книги пишут в основном про героев и придурков, лучше если в одном лице... К счастью, Котик не стал спрашивать, к кому он относит персонажей Достоевского – а то ж пришлось бы ответить... – И еще, пожалуй, это. Никаких аколитов и всего такого прочего, зато дети, лес, красота... Вот, булочки пекут, в снежки играют, на санках катаются, праздники сезонные отмечают – это нам сейчас самое то. – "Весело живется в Бюллербю", "Мадикен и Пимс из Юнибаккена" "Эмиль из где-то там еще..." Странно... Чтобы кому-то весело жилось без кофе – разве так может быть? Но картинки и впрямь приятные. Ладно, если князь-некромант решил потешить своего приятеля странными выдумками, в которых нет ни оргий, ни сражений, ни пыток, ни извращений, – словом, историями, не имеющими ничего общего с реальностью, то это их дело. В конце концов, то, что происходит между двоими... Особенно между этими двоими. – Да, кстати, – Котик обернулся в дверях, – чуть не забыл. На летнем празднике Рождения Солнца я собираюсь принять в семью мелкую и эльфа, так что жду вас в гости! Заодно и повидаетесь – думаю, Аргайль будет тебе рад. С сестрами моими познакомишься... – Ты зовешь меня в гости, – изумился Элрик, – на семейный праздник?! Несколько секунд он ошарашенно молчал, не в силах поверить. Его, чудовище, которым пугают непослушных детей и неаккуратных читателей... – С женой, если она захочет. Ну и дедушке передай, мы всегда рады его видеть. – Мне тоже... рады? – Конечно, – улыбнулся Котик, садясь на верблюда. Несколько минут Элрик задумчиво молчал. – Знаешь, меня никогда не приглашали на семейный праздник. Что это вообще такое, что там бывает? – Ну, что вообще бывает на праздниках... – Оргии, пытки, жертвоприношения? Всемирный День Книги с загадками, викторинами и призами? – Ты идиот или из Мелнибо... – взъярился было Котик и осекся. – Нет, – сказал он очень медленно и очень спокойно, четко выговаривая слова. Нет, ничего такого не планируется. Не бойся. – Котик махнул лапой и исчез в сгущающихся сумерках.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.