Don't think twice Give yourself to another night Hold on tight Hope that you make it out alive Ohh, we are the beautiful ones Ohh, we are the beautiful ones
Бэкхён пугливо озирается по сторонам и, не заметив признаков пронырливых длинных носиков одногруппников, прячет пакет в пакет, пакетный пакет в коробку, а это уже под кровать. Задвигает в самый дальний и пыльный угол и, так же стыдливо озираясь по сторонам, выскальзывает из комнаты. Он вернётся вечером, точно вернётся, проверить своё сокровище. Единственное, чего он так и не замечает, ухо, торчащее за дверью, Чанёль так усиленно прячется за стеклом, чтобы проследить за каким-то уж слишком скрытным в последнее время Бэкхеном, что не замечает, как то одна, то другая часть его длинного неуклюжего тела выглядывают из укрытия. Кепка же отнюдь не скрывает один лопоухий локатор, но Чанёль об этом не знает. Есть и ещё одна пара внимательных тёмных глаз, что весело улыбаются, уже зная больше, чем все остальные, но их улыбчивый обладатель, несмотря на все представления о своей натуре, секреты хранить умеет, а с тем, что прячется там в коробочно-пакетном пакете, двое других разобраться должны сами. — Вы, остолопы! — крик Джунмёна плавно переходит в истеричный визг, и вся таинственная троица, прячущаяся друг от друга за дверьми, выскакивает, сталкивается у лестницы друг с другом и тихо бурчит извинения. — Прости, — неразборчиво кряхтит Чанёль, приподнимаясь с Бэкхена, на которого упал при падении, — не ударился? — цепкими лапками он быстро ощупывает пострадавшего, чем вгоняет Бёна в краску. Бордовым заливаются даже кончики аккуратных ушей. Бён не замечает, как задерживает на его шее Чанёль свой потяжелевший взгляд. — Извини, — он отстраняется, надеясь, что никто не услышал его потяжелевшее дыхание. — Ну а я себя сам толкнул, — иронично тянет третий участник столкновения, но от протянутой руки одногруппника отказывается. Уж слишком зло смерил взглядом Пак протянутую к нему тонкую руку. — Мне вас долго ждать? — надрывается злющий, как черт, лидер, и все испуганно вздрагивают. — Торчит немного, — слышит горячий шёпот над ухом Бэкхён и нервно дёргается. Чёрт! Он же сто раз проверил! Не должно ничего выпирать! Друг пытается не рассмеяться, и Бэкхён, сбросив с плеч нервозную тяжесть из-за страха быть раскрытым, бьёт друга в плечо. — Идиот! — Ауч, — но довольный подколом, понятным лишь им одним, одногруппник только улыбается, не забывая потирать плечо. Ручка у Бэкхена пусть и маленькая, но тяжёлая, дай Боже. Джунмён в очередной раз отчитывает за малейшую оплошность, группа слишком вымотана, большинство тщательно скрывают парализующую боль, закидываясь периодически обезболивающим. И каждый раз именно Джунмён находит доброе слово, утешает и поддерживает, чередуя ободряющее с воспитательным. Они привыкли, да и не дети уже. — Но звал я всех вообще-то не по этой причине, — Джунмён заговорщически улыбается и жмурится, как сытый кот, ещё недавно бывший совсем исхудавшим, — у нас отпуск, две недели. Мне сообщил менеджер час назад. Свободны! — радостно улыбается он и группу буквально сдувает. Сухо морщится, ему кажется, что он услышал свист и его обожгло порывом ветра от торопящихся одногруппников. — А вы чего не бежите за чемоданами? — интересуется лидер, глядя на Чанёля и Бэкхёна, тихо спрятавшихся в разных концах дивана. Те вздрагивают от неожиданности и смотрят друг на друга, внимательно, изучающе. Проходит некоторое время, прежде чем вокалист неуверенно выдавливает, что родителей он навещал совсем недавно и хочет немного побыть один, выспаться, никуда не спешить. Чанёль поддакивает и замолкает. Джунмён согласно кивает головой и растягивается посередине комнаты, прямо на ковре; он тоже хочет побыть один.***
— Скажи ему, — настойчиво говорит друг, впившись пальцами в локоть Бэкхёна. — Отвали. Или твоя семья получит тебя в этом чемодане, — беззлобно шипит парень, выдирая конечность. — Бэкхён, ты не обязан посвящать каждого, но ему сказать должен. — Мы не пара, чтобы я ему о таком поведал ни с того, ни с сего. — А в перспективе? Не говори, что не имеешь видов на Пака, уверен, что и план у тебя есть какой-то, но его ты скрыл лучше, чем ту коробку. — Забудь о ней, — разъярённо шепчет Бён, — что ты за трепло! Мои планы тебя не касаются, за своими вон, — он кивает в сторону минивэна, в котором рассаживаются одногруппники, — проследи. Обладатель карих глаз в ответ молчит, смешинка исчезает, и на рассевшихся в салоне он смотрит с затаённой грустью, особенно на юношу у окна, который радостно машет ему, подзывая, крича, что занял место. — Я...прости, — Бэкхён со стыдом понимает, что ляпнул, — мне не стоило говорить так, прости ещё раз. — Ты прав, — собеседник подхватывает сумку и устремляется вперёд, в салон. Бэкхён остаётся один у двери. Вечерний прохладный воздух приятно щекочет кожу, холодный свет фонаря солнечной пылью оседает на теле, играет бликами и ласково гладит. Он подставляет лицо свету и ветру, думает над словами внимательного друга, как-то уследившего за коробкой, и понимает в глубине души, что тот прав. Отношения со лжи начаться не могут, нехорошо это, а то, что прячет Бэкхён — серьёзное препятствие. Но что будет с ним, если, узнав, человек, которого он любит, начнёт издеваться, не сумев принять, начнёт унижать и расскажет, вероятно, всем, чтобы причинить ещё большую боль? Что будет, если у него не останется ничего? Бэкхён помнит, что он мужчина, а те не плачут, но он не может, понимая, что всё, что у него есть, что он любит может раствориться, как пыль, в мгновение ока. — Замёрзнешь, заболеешь, не отдохнёшь, — монотонно перечисляет Чанёль за его спиной, щёлкает зажигалка, Бэкхёну не надо оборачиваться, он знает, что Пак любит курить, когда куда-то уходит. — Уходишь, — констатирует вокалист, глядя на Чанёля, тот одет в кожаную куртку, новые кроссовки и, это вообще-то первое, что бросается Бёну в глаза, он уложил волосы, именно так, как Бэкхён любит, так, как ему безумно идёт. Чанёль кивает на очевидное и действительно уходит, спускается, кидает окурок в урну и садится в свою машину. Бэкхен в очередной раз радуется тому, что их дом не могут найти фанаты, что делает их жизнь хотя бы немного спокойней. Бэкхён смотрит в след отъезжающей машине и чувствует, как в сердце закрадывается сомнение. Его гложет любопытство, он безумно хочет узнать, куда поехал в такое время суток Пак. И куда он так вырядился? Вокалист бросает взгляд на свою машину и, следуя импульсивному и необдуманному решению, бежит к ней. Он держится на приличном расстоянии от машины Чанёля, чтобы тот не заподозрил слежки, не спускает глаз с чёрной иномарки впереди и немало удивляется, когда одногруппник тормозит у остановки, он останавливается на другой стороне улицы, под сломанным фонарём и ждёт, чувствуя всё нарастающее волнение, которое грозит вылиться в нешуточные проблемы за рулём, вроде паники и дрожащих рук, он знает за собой такое и пытается держаться, чтобы не навлечь проблем ни на себя, ни на тех, кто так ему дорог. Через несколько минут к машине Чанёля подбегает девушка, Бэкхён жалеет, что не видит лица, по комплекции она похожа на сестру Пака, да и причёска вроде та, но это не может быть она. Брат с сестрой не будут встречаться ночью, когда могут это сделать днём, да и зачем тогда Чанёль прихорашивался, сестра его любым видела. Бэкхён щурится, но ничего не может разглядеть, он сжимает тонкие губы, крепче сжимает пальцы на руле и продолжает ехать за машиной, когда Чанёль и его спутница трогаются с места. Пак в итоге приезжает в какой-то клуб во дворах, кирпичная кладка скрывает неприметную неоновую вывеску «Beautiful», Бэкхён ещё немного кружит по району, но потом останавливает машину в нескольких кварталах. Выходит и, набравшись смелости, подходит к тёмной двери, охранник перед ней дружелюбным не выглядит, и любопытство Бэкхёна достигает своего пика. Что же мог забыть Чанёль в этом подозрительном месте? — Пропуск? — охранник скептически оглядывает Бёна, больше похожего на подростка в рваных чёрных джинсах и мешковатом свитере. — Потерял, — выдавливает вокалист, тушуясь под взглядом вышибалы. — Нет пропуска — не войдёшь. — А вы узнали меня? — Бэкхён понижает голос. Он ненавидит так делать, да и неизвестно еще, что это за клуб, который может бросит пятно на его репутацию, а ему хватило и этой пластиковой шлюхи, он морщится, вспоминая свою звёздную девушку. — Ты.... — мужчина вглядывается ему в лицо, и на лице его мелькает узнавание, — тот пацан из группы. Дочь вас слушает, — Бэкхён улыбается, в очередной раз вышло. — Фото, автограф, билет, пропуск за кулисы и диск с подписями всех участников, — он молча чёркает несколько символов в телефоне и показывает охраннику, — сфотографируйте и отдайте ей, мой личный пропуск, — охранник изумленно благодарит и пропускает внутрь, задавая напоследок лишь один вопрос: — Парень, ты хоть знаешь, что это за место? — Естественно, — как можно более уверенно попытался убедить нового знакомого Бэкхён. Иначе и быть не могло. Имя не раз уже открывало ему дорогу во многие места. В клубе темно, Бэкхён отказывается от коктейля и садится за дальний столик, выискивая глазами Чанёля. Этот клуб какой-то слишком странный, он не может понять в чём дело, пока мимо него не проходит девушка(?). И его озаряет. Здесь всё наоборот. Мужчины одетые в женское, ярко-накрашенные и раскрепощённые, они собираются тут, их лица скрывает толстый слой профессиональной косметики, юбки — мужское, но голос не может скрыть ничто. Бэкхён не понимает, что чувствует, его шатает, он не может встать и понимает, что в этот момент меняется его жизнь. Эти мужчины — такие же, как он, но они не прячут свои секреты в коробки, они не боятся, его на долю секунды заполняет радость, он понимает, что в своём кругу и, вероятно, здесь сможет найти новых друзей, понимающих, таких же. Точнее, смог бы найти, потому что страх по-прежнему перевешивает всё, что он чувствует. Всё, что он мог себе позволить, находясь практически всегда под пристальным взглядом фанатов и одногруппников, так это некоторые детали нижнего белья, и то он тщательно следил за тем, чтобы ничего не было видно, пока одни очень внимательные глазки не заметили торчащего кружева из-под широкого пояса джинс. В этом образе он не был тем жеманным существом, вызывающим раздражение у любого здравомыслящего человека, определившегося со своей идентификацией, да и не показывался никому, предпочитая держать створки шкафа в котором сидел, наглухо закрытыми. Но так он чувствовал себя собой, как бы странно это не звучало. Новая, каждый раз разная одежда, образ, пусть и не мужские, открывали новые грани его личности, он чувствовал себя обновлённым, тревоги и волнения уходили, он видел в зеркале ту эстетику, ту красоту и грацию, которая была его музой,его целителем и вдохновением, им самим. Другим и необычным. — Какого дьявола ты тут забыл? — напротив него шлёпается в кресло милая девушка. Точно девушка. Не как все остальные. Бэкхён щурится, пытаясь разглядеть лицо и узнать, кто это, раз они знакомы, — я уже сказала ему, он сейчас спустится... — но договорить она не успевает, тяжёлая рука со знакомым кольцом опускается на плечо Бэкхёна. — Чанёль, — непонимающе шепчет Бэкхён, глядя на друга. Выглядит тот так, словно не успел раздеться или наоборот одеться? Он не совсем понимает. — Ты должен уйти, я всё объясню дома, — громко говорит Пак, пытаясь перекричать громкую музыку, он тянет Бэкхёна за локоть к выходу из клуба, запасному, чёрному, не обращая внимания на его попытки вырваться. — Стой! Да стой же ты! — вокалисту удаётся вырвать руку и затащить Чанёля в тёмный закуток. — Как ты не понимаешь простых истин... — Я такой же, — выпаливает резко Бэкхён и зажмуривается. Настаёт тишина. Оба молчат, громкая музыка доносится до них, как будто через вату, Чанёль смотрит в глаза парня напротив и не может поверить. Бэкхён не может быть таким. Он знает его ещё с тех, времён, что они были трейни. Бэкхён мужчина, пусть порой слишком элегантен и изящен. В его худом, внешне хрупком теле, скрыта огромная сила, он знает. И что бы там ни говорил этот глупый мальчишка. Он не такой. Он не может быть таким, как он. Чанёль сможет выдержать многое, он заново отстроит рухнувшую жизнь, он знает, что найдет в себе силы, но он не хочет этого для Бэкхена, которого любит. Чанёль знает, что Бён что-то скрывает, он многое знает о нём. Но их секреты одинаковыми не могут быть. Бэкхёну нужно что-то другое, как тот самый одногруппник так часто в последнее время прикасавшийся к Бёну. Из-за того, что он такой, вместе они с Бэкхеном быть не могут. Чанёль это прекрасно осознает. К тому же, эта часть жизни уже его прошлое, он лишь владелец клуба, инвестор и предприниматель, оформивший бумаги, но поставивший вместо себя руководителем сестру. Он больше не такой. Наигрался. Хватит, он больше не один, чтобы так жить, не задумываясь о ближних. Не думая раньше о семье, так больше он жить не может в кругу людей, ставших семьёй. Группа всегда рядом. Пусть друг друга они и не всегда понимают, но любой подставит своё плечо в трудный момент. Может ли он эгоистично наступить на их будущее? Нет, и если бы мог, то не захотел. Он вырос. — Хватит. Уходи. — Бэкхён не сопротивляется в этот раз, Чанёль выпихивает его из клуба, обнимает на прощание, задерживаясь чуть больше, чем положено друзьям, а потом разворачивается и уходит. Бэкхён не понимает, что только что произошло. В смятении, он молча доезжает до дома и поднимается к себе. Радуясь, что один, он наконец-то снова достаёт ту коробку, дрожащими руками раскрывает и достаёт свой....а секрет ли теперь уже? У Чанёля их оказалось гораздо больше. Выглаженная и аккуратно сложённая ткань приятно прохладная. Бэкхён проводит пальцами по изящному кружеву, которым выделана верхняя часть платья. Он знает, как докажет Чанёлю, что такой же. И, теперь уже очевидно, что ничто не стоит у них на пути. Тайное стало явным и больше не чинит препятствий. Бэкхен чувствует, как тонет, захлёбываясь от радости и облегчения. Если бы он знал, что Чанёль такой, как он, что секрет у них на двоих один, то сказал бы сам, первый, раньше. И были бы они уже давно вместе. Он надевает кружевное короткое платье, которое открывает куда больше, чем скрывает, поправляет лямки и трусики с разрезом на самом интересном месте. Они немного жмут, но Бэкхён знает, что скоро это пройдёт, он просто давно не носил ничего подобного. Надевает лодочки на высоких шпильках и идёт к зеркалу, покачивая округлыми бёдрами, платье не скрывает их, а трусики видны. Он крутится так ещё немного и вскоре чувствует, что уже возбуждён. Ему всегда хватало малого, а когда в его подсознании появился Пак, его мечты и желания стали иметь вполне определённое содержание, не возбудиться от которого было невозможно. Бэкхён решает не краситься и не надевать парик. Остаётся последняя маленькая деталь, которая упростит ночь и принесёт больше наслаждения. Он вынимает стеклянную пробку с резным наконечником и, смазав, аккуратно вводит в себя, предмет входит с трудом, растягивая узкие стенки, отвыкшие от чего-то крупнее пальцев. Кончик задевает простату при неловком движении, и Бэкхён, пошатнувшись на туфлях, оседает на постель. Пробка входит ещё глубже, и он, пытаясь уйти от преждевременного удовольствия, широко расставляет ноги, кончиками пальцев касаясь горячей кожи. Он едва задевает сочащийся влагой конец и томно вздыхает, а когда тонкими пальцами целиком обхватывает член — дыхание перехватывает, усилием воли он пытается заставить себя не сжать ладонь и начать двигать ей по стволу. Вместо этого он тянется к тумбочке у кровати, хватает бутылёк со смазкой и выдавливает себе на пальцы, скользит вниз, к мошонке и дальше входу, где кожа растянута стеклянной пробкой. Не выдерживает сладостной пытки: скидывает туфли и откидывается назад на широкой кровати. Одной рукой скользит по влажному члену, специально обходя налитую головку, оттягивая удовольствие, а другой, ухватившись за выступающий конец, двигает пробку, под разными углами, то вынимает, то вставляет, с абсолютно непристойным звуком она выскальзывает из его тела, и он хочет снова ощутить заполненность. Желательно, конечно, не такую, живую, настоящую, он хочет член в себе. Хочет слышать хриплый стон над головой, ощущать горячие влажные губы на коже. Именно таким, изнывающим от страсти, в развратном белье и с закрытыми глазами находит его вернувшийся Чанёль. Ключи падают с лёгким стуком, когда он видит картину перед глазами. Он не может оторвать глаз, мысли проносятся в его голове со скоростью света и лишь одна затмевает: не соврал. Но об этом они поговорят позже, а сейчас... Чанёль подошёл к кровати, неслышно, едва заметно, опустился и протянул руку к бедру, кожа там была словно шёлк. Он трогал и не мог остановиться, желание забраться между ног любовника и поцелуями проследить каждую клеточку кожи, ведущей к сосредоточению его желания — становилось совсем уж невыносимым. Бэкхён же, ощутив прикосновение и открыв глаза, застонал и выразительно глянул вниз, туда, где явно был виден натянувшийся бугорок ткани в паху Чанёля. Бэкхён смотрел Чанёлю в глаза и в его желании видел ответы на все те вопросы, что не давали ему спать. Они потянулись друг к другу одновременно, их руки беспорядочно и неистово искали то, к чему можно прикоснуться, а языки сплелись в нетерпеливом, отчаянном поцелуе. Когда одна рука Пака коснулась его затылка, прихватывая там волосы, а другая, оставив в покое кожу бёдер, схватила за мягкие волосы на макушке, Бэкхён застонал в поцелуй и дернулся вперед. — Тебе это нравится? — Чанёль навалился на парня под собой всем весом и прильнул губами к его шее. Бэкхён, словно спичка, вспыхнул и заметался, ощущать жадные влажные поцелуи на теле было непривычно, но так невероятно приятно. Бездействовать ему не нравилось, и он переместил руки вниз, к талии Пака, зная, что Чанёль не остановит его, наоборот, разделит удовольствие. Просунув кончики пальцев под пояс штанов, он провел руками под ними, к пояснице Чанёля, чувствуя, каким твердым он был, когда вжался в него бедрами. Они терлись друг о друга, как подростки. Сунув руки в боксеры, Бэкхён притянул к себе бедра Чанёля, одновременно прижимаясь к нему. Он уже давно хотел ухватиться за эту великолепную задницу, пожалуй, ещё с тех пор, как увидел ее в душе, под потоками воды, ещё когда они вместе мылись в одной душевой, ввиду экономии времени и места. — О чём ты думал, когда я нашёл тебя таким, — Чанёль облизнул мочку аккуратного ушка, уделив особое внимание родинке на ней, — раскрытым, — он опустил руку вниз и пощекотал растянутый вход, скользнул туда пальцами, огладил жаркие стеночки и вынул их. — О твоём языке, там, внутри.... — Бэкхён закатил глаза, чувствуя, как длинные мозолистые пальцы снова проникают в него, — о том, как ты сделаешь меня мокрым, для себя, а потом я наконец-то тебя оседлаю. — Раздвинь ноги, — парень повиновался, — шире, — властно потребовал Пак, — какие милые трусики, — хмыкнул он, проводя пальцами по кромке белья, оно не прикрывало ничего, особенность этих трусиков была в том, что ткань была сзади, а спереди это были два крошечных кусочка кружева, соединенных лишь сверху, пространство между ними было пустым, а потому пробраться к самому сокровенному было проще простого. Чанёлю эта модель понравилась. Он устроился между бедрами. Затем, просунув руки под светлые, трогательно угловатые коленки Бёна, он наклонился и провел языком вдоль его члена. — О… — вокалист застонал и выгнулся. Его глаза, затуманенные желанием, не отрывались от любовника. — Да… сделай меня мокрым под себя. — Можешь не сомневаться, — ухмыльнулся Чанёль, сверкнув глазами. Он снова лизнул его член, но задерживаться на нем не стал, не давая Бэкхену удовлетворения от такого внимания. Он скользнул языком по мошонке, вниз, и чем ближе он подбирался ко входу, тем сильнее твердел и дергался член Бёна. Его руки раскинулись, разжав простынь, сил держать их сомкнутыми у него уже не было, он вжал голову в подушку с громким стоном, когда Чанёль уперся языком туда, где надо было поработать им. Почти без сопротивления он погрузил кончик языка внутрь, когда же он, полностью погрузив его, бесстыдно вылизал все внутри, вокалист осекся, и несвязный поток слов, вперемешку с мольбами и угрозами хлынул из его рта. — Хватит, — трясущимися руками Бэкхён попытался отпихнуть от себя голову любовника, чей нахальный язык то сновал глубоко внутри его задницы, то исчезал, — хочу твой член, хочу наконец-то почувствовать его в себе, глубоко внутри, хочу объездить его, ощутить каждую венку на твоём стволе, скакать на нём, пока мы оба не выбьемся из сил, а потом, — Бэкхён облизнулся, бросая многообещающий взгляд на Пака, — я бы вылизал твоего мальчика, всего. Чанёль вытащил язык и застонал, просто представив эту картину. — Хватит, — шепнул Бэкхён, сменив позу. Вылив ещё немного смазки на ладонь, он бросил тюбик в сторону и отодвинулся назад. Взял в руку член Чанёля и, несколько раз проведя по нему, решительно, он приподнялся над ним, готовый наконец-то впустить в себя. Пак притронулся к его бедру одной рукой, а другой бережно обхватил локоть, его беспокоило то, что Бён возможно, мог быть не достаточно подготовлен, но тот, усмехнувшись, покачал головой. — Всё в порядке, уж поверь. С озорными искорками в глазах он откинулся назад, направляя в себя член. Первый толчок был обжигающим, удивительно горячим и таким странным для них обоих, ни один из них не ожидал, что зайдёт так далеко со своим любимым человеком. Да к тому же так быстро. Бэкхён насаживался медленно, и это была сладкая мука для обоих. Когда он полностью опустился на член Чанёля, то издал полузадушенный стон. Но боже, как восхитительно это было. Пак сжал его бедра, поражаясь всему, что было в этом парне, но особенно тому, что он хотел его, Чанёля, со всеми его секретами и привычками. Когда Бэкхён качнулся над ним, Пак счастливо вздохнул от того, насколько прекрасно это было — чувствовать сжимающее тепло, глубокое погружение, пульсацию. Казалось, что даже его сердце замерло на долю минуты. Бэкхен качнулся снова, тихие и непристойные звуки заглушили хриплые вздохи Пака. Сделав несколько медленных, слишком медленных движений, глубоко принимая в себя большой член, Бён начал ускоряться. Чанёль пожирал взглядом откинутую назад шею, капли пота, блестевшие в свете ночника, он хищно оглядывал худое, но жилистое, подтянутое тело над собой и не мог налюбоваться на него. Он поднял руку и провёл по члену Бэкхена. — Да, — жарко выстонал Бэкхён, его голова безвольное откинулась в сторону, он тяжело дышал, и взгляд его был замутнен от получаемого удовольствия, так неожиданно обрушившегося ему на голову. Видя, что он понемногу теряет темп, Чанёль решил ускориться сам, начиная подбрасывать его на своих бёдрах. Приближающийся оргазм он ощутил ещё издалека, откинулся головой назад, в подушку и смог только хрипло выдавить "Бэкхён", чувствуя, будто тот поглощает его и потому не сумел предупредить, что кончает, его сознание резко застлала тёмная пелена, и он пролежал несколько минут в темноте и тишине, не чувствуя ничего, кроме призрачных отголосков удовольствия, струящихся к пальцам. — Было здорово, — игриво улыбаясь, вымолвил Бэкхён, опускаясь рядом и глубоко вдыхая воздух. Чанёль, пришедший в себя, хмыкнул и протянул руку вниз, под одеяло, находя член своего парня. Прошёлся по всей длине, погладил пальцем налитую головку и вдруг, опустившись, слизнул капельку терпкой влаги на вершинке. Бэкхён выгнулся, простонав, и кончил, в ту же секунду обмякнув. — Так...что теперь? — Бэкхён быстро пришёл в себя и навалился всем телом на любовника, — раз уж мы знаем секреты друг друга, то думаю, что мы должны стать парой. — И никаких шепчущих на ухо советов Чондэ, понял? — деланно строго приказал Чанёль, — так ведь и клеился к тебе, особенно сегодня, перед отъездом. — Нет, мы просто говорили, он знает, что я люблю тебя, — телефон вокалиста на тумбочке пиликнул, и он, закатив глаза, взял его в руки, — вспомни.... — улыбнулся он, открывая сообщение от Чондэ. — Что там? — Чанёль перегнулся через его плечо. От: Чондэ Как здорово иногда вовремя устанавливать всякие-разные штучки! Наконец-то и вы потрахались! А то прятались по шкафам, со своими коробками~~ Кому: Чондэ ПОШЁЛ ВОН! Чанёль захихикал, вчитываясь в строки, всё-таки Чондэ был отличным другом, пусть иногда и казался полнейшим дорком.***
Чондэ отложил телефон и с грустью посмотрел на парня на соседней кровати, он вздохнул, чувствуя, как ком застревает в горле, и отвернулся к стене. Ответный наполненный тоской взгляд лисьих глаз, он не заметил. Видеть чувства других всегда было легче, чем тех, кто находился рядом.