Календарик

Бу­диль­ник сра­бота­ет че­рез пять ча­сов, три ми­нуты и сколь­ко-то там се­кунд. Прос­пать нель­зя: будь у Сай­ко тол­стый ежед­невник, ку­да за­писы­ва­ют­ся дос­ти­жения, все очень, очень, очень важ­ные де­ла и со­бытия в её жиз­ни, на зав­траш­нем чис­ле зна­чилось бы «на­чало ра­боты сле­дова­телем по гу­лям». Это бы­ла бы единс­твен­ная за­пись сре­ди всех стра­ниц за все двад­цать лет — что-то вро­де ма­тери­аль­но­го до­каза­тель­ства бес­по­лез­ности Й­оне­ба­яши Сай­ко, что-то вро­де си­нони­ма фра­зы «[под­ста­вить нуж­ное имя] пре­дала собс­твен­ная мать». Рот кри­вит­ся в по­добии улыб­ки: это не то, к че­му мож­но при­вык­нуть. Й­оне­ба­яши мыс­ленно за­чёр­ки­ва­ет «не» — она смо­жет. Сай­ко не счи­та­ет про се­бя пу­шис­тых ове­чек, что­бы быс­трее ус­нуть, вмес­то это­го вклю­ча­ет но­ут­бук — на эк­ра­не все­го две вклад­ки: ка­кая-то вто­росор­тная сед­зё-ман­га и ста­тис­ти­ка смер­тнос­ти сле­дова­телей CCG. Циф­ры не ра­ду­ют, прав­да, Й­оне­ба­яши не уве­рена, что её бы по­радо­вало хоть что-ни­будь, от­личное от ну­ля. Мать же всё вре­мя пов­то­ря­ет, что она пой­ма­ла за хвост уда­чу. Ес­ли и так, то у Сай­ко толь­ко пе­ро [чин­ные но­жи, вот­кну­тые] в ла­дони. Й­оне­ба­яши ёжит­ся — скво­зит. За от­кры­тым ок­ном го­род и зной пред­став­ля­ют со­бой сцеп­лённые не­оди­мовые маг­ни­ты. Цвет­ные бли­ки ка­русе­ли ма­жут по гла­зам, в дро­жащих паль­цах та­ет де­шёвое мо­роже­ное, в го­лове раз за ра­зом пов­то­ря­ют­ся сло­ва, что она не обя­зана ра­ботать в CCG. Сай­ко рас­те­рян­но смот­рит на мяг­ко­го, улыб­чи­вого Са­саки Хай­се, ко­торый мог бы быть её нас­тавни­ком. Но не бу­дет. На за­яв­ле­нии об ухо­де из уп­равле­ния она рас­пи­сыва­ет­ся ку­да охот­нее, чем на до­кумен­те с сог­ла­си­ем на опе­рацию по вжив­ле­нию ку­ин­ке. Это­го не­ожи­дан­но ока­зыва­ет­ся впол­не дос­та­точ­но для то­го, что­бы её все ос­та­вили в по­кое. Бра­ту, как всег­да, аб­со­лют­но всё рав­но; по­ток уп­рё­ков ма­тери быс­тро пре­рыва­ет­ся единс­твен­ной фра­зой, что день­ги от CCG бу­дут пос­ту­пать по-преж­не­му. Сай­ко раз­би­ра­ет уже соб­ранный че­модан и учит­ся го­товить кок­тей­ли. В ба­ре скуч­но; Сай­ко от­вле­ка­ет­ся на се­кун­ду от про­хож­де­ния уров­ня и не­воль­но цеп­ля­ет­ся взгля­дом за три си­лу­эта в ок­не, смут­но уз­на­ёт: ка­жет­ся, она уже встре­чала их в ака­демии. От­чуждён­ная ма­нера дер­жать­ся; нес­коль­ко ско­ван­ные дви­жения; яр­кие ры­жие во­лосы. На се­кун­ду ей чу­дят­ся сгор­блен­ные под гру­зом от­ветс­твен­ности ра­нее пря­мые пле­чи; ис­крив­лённая ли­ния губ и за­пач­канные кровью ру­ки; рас­плю­щен­ные об се­рую сте­ну оран­же­вые пти­цы. Сай­ко встря­хива­ет го­ловой — это всё толь­ко чу­дит­ся, ко­неч­но же — и сно­ва воз­вра­ща­ет­ся к иг­ре, на­жимая на «play».

***

Рань­ше Урие за­ты­кал на­уш­ни­ка­ми не­вы­но­си­мый шум, в ко­то­рый скла­ды­ва­лись го­ло­са и смех, сей­час же — мо­гиль­ную ти­ши­ну. В пер­вом слу­чае это по­мо­га­ло, во вто­ром, ра­зу­ме­ет­ся, нет. На­ходить­ся в до­ме од­но­му — это уже не ра­дость, как преж­де, а со­вер­шенно не­воз­можная вещь; Ку­ки зах­ло­пыва­ет дверь и не­осоз­нанно идёт по зна­комо­му, при­выч­но­му пу­ти. По той же при­выч­ке он чуть не за­ходит в :re, по той же при­выч­ке чуть не де­ла­ет вид, что он не с этой стран­ной Му­цуки, не с этим на­до­ед­ли­вым Са­саки, не с… Ру­ка, тя­нуща­яся к двер­ной руч­ке, за­мира­ет. «Хо­рошо хоть не клад­би­ще: это бы­ло бы че­рес­чур» сты­нет в гру­ди, ког­да Урие рез­ко раз­во­рачи­ва­ет­ся. За­ходит он в пер­вое по­пав­шее за­веде­ние, ни­чем не на­поми­на­ющее :re, са­дит­ся за бар­ную стой­ку, за­казы­ва­ет ко­фе, ко­торый яв­но по­лучит­ся от­вра­титель­ным. (Ку­ки ду­ма­ет, что всё рав­но ни­чего хо­роше­го не зас­лу­жива­ет; не пос­ле то­го, как не смог спас­ти Ши­разу). На ли­це Сай­ко — де­жур­ная улыб­ка. Ко­фе ос­ты­ва­ет; Урие смот­рит на за­бытый кем-то ка­лен­да­рик с изоб­ра­жени­ем не­ба. Сай­ко, за ком­па­нию, то­же: в кон­це кон­цов, это за­нятие ни­чем не ху­же ка­кого-ли­бо дру­гого — чем-то да­же на­поми­на­ет им­про­визи­рован­ный тест Рор­ша­ха, толь­ко вмес­то клякс — бе­лая ва­та об­ла­ков, тор­ча­щая из не­бес­ных про­рех. Урие ви­дит смерть, Й­оне­ба­яши — боль­шо­го сло­на с воз­душны­ми ша­рика­ми. В жиз­ни Сай­ко на дан­ный мо­мент — гряз­ная сто­леш­ни­ца ба­ра, кон­соль и рав­но­душие ок­ру­жа­ющих. Боль, как и оран­же­вые пти­цы, в кадр не по­пала.