Терпение

Дзинь. Старинное зеркало бьётся вдребезги и Юльхен оседает на пол, чтобы снова бессильно рыдать, закрыв лицо руками и оставляя грязные разводы водостойкой косметики под ногтями. Светлые волосы забиваются между пальцами, мешаясь и путаясь, образовывая неопрятные колтуны. Байльшмидт плохо. Её чувства, впервые за 18 лет не взаимны. Она всегда была самой лучшей. Самая красивая внешность, самый острый язык, самая толстая пачка карманных денег в кошельке. И множество весёлых, умных, но обязательно в чем-то хуже неё, подружек в свите. С парнями было даже проще — они сами падали к её длинным ногам, стоило Юльхен только показаться на горизонте. Жизнь казалась веселой и яркой, а перспектива учиться за границей после школы придавала ей окончательный неповторимый шарм, ожиданием скорого чуда. Иван учился с ней в одной школе. Богатый, но без выпендрежа и подчеркнутой демонстрации родительских денег всем желающим, он держался особняком от мажористых товарищей. Вежливая манера общения, милая до неприличия улыбка, колдовские тёмные глаза — этого вполне достаточно, чтобы дружеское общение начало плавно перетекать в что-то большее. Перетекло. Не для Брагинского. Он все так же вежливо общался с ней перед уроками, всеми силами пытаясь скрыть скуку от однотипных разговоров. И в темпе вальса сбегал домой после учёбы, дабы не слушать очередные обсуждения чужой внешности и сплетни, что бурным потоком выплескивались на него, приправленные донельзя язвительными комментариями. Но Байльшмидт упорно терпела, раз за разом глотая злые слезы, глядя в спину убегающему, ака Уссейн Болт, Ивану. Терпела, вновь и вновь выряжаясь в блузы с немыслимым декольте и взбираясь на километровые каблучищи, в отчаянной попытке завлечь хотя бы телом. Терпела, в очередной раз ожидая его под дверью школы, надеясь подловить при выходе. Терпела, потому что впервые поняла, что значит любить по-настоящему. Увидев стройную фигурку у входа в школу, Брагинский выматерился. Угораздило же его так влипнуть. Нет, он ничего не имел против Юльхен, но эта ее настойчивость начинала уже утомлять и даже немного пугать. Если бы она ему нравилась, это можно было бы стерпеть. Но она ему не нравится. И запах девичьих духов, цветочно-приторных теперь, казалось, преследует его повсюду, а при мысли о том, что ему опять придется как-то взаимодействовать с Байльшмидт, несчастного парня колотила нервная истеричная дрожь. Попытки нормально поговорить терпели неизменный крах, каждый раз заканчиваясь слезами и упреками в толстокожести. За тот месяц, что они общались Ваня научился бегать со скоростью света, прятаться во всех мыслимых и немыслимых местах, ползать по стенам, молиться всем богам сразу и надолго замирать в положении статуи. О том, чтобы завести девушку или, на худой конец, просто друзей даже речи не шло - его странная поклонница начисто отбивала у людей желание подходить к Брагинскому. Но парень не терял надежды, отчаянно пытаясь придумать выход из сложной ситуации. Разум упорно подсовывал вариант умереть или сбежать подальше, в Сибирь, предварительно инсценировав свою смерть. Но, к сожалению, это было невозможно. - Стой! Подожди! - Юльхен бежала за ним, оскальзываясь элегантными красными лодочками на мокром асфальте. Коротенькое платье задралось, обнажая светлые бедра почти до трусов, а чертовы лямки лифчика грозится предательски упасть с плеч, почти полностью открыв грудь. Услышав знакомый капризный голос, Иван прибавил ходу, надеясь, что она, если не отступит, так хотя бы будет находится от него на приличном расстоянии. Надоело, ей богу, ох, как ему надоело уже все это. Эти отвратительные приставания в школьных коридорах, избитые фразочки о любви, будто содранные с какой-то французской мелодрамы, и высокий бюст, что постоянно мелькает перед глазами, не вызывая ничего кроме раздражения. Когда же Байльшмидт, наконец, поймёт, что он к ней совершенно равнодушен? Пот белой пеленой застилал глаза, некрасиво смазывая яркие тени, дорогущую французскую тушь. Безумно кололо в боку и Юльхен остановилась, почти согнувшись пополам, силясь отдышаться и придти в себя. Брагинский был уже далеко, дал значительную фору и исчез в паутине домов, сверкая яркими физкультурными кросовками. Но она упорно верит, что однажды ему не удастся так легко уйти.