Часть 1
15 августа 2017 г. в 22:52
Джулиан открывает глаза раньше, чем обычно. Он все еще говорит себе, что это "раньше, чем обычно", потому что признать, что мутный и беспокойный сон, сопровождаемый ранними пробуждениями, стал для него обычным, значило бы признать наличие проблемы.
А никакой проблемы не было.
Несколько раз моргнув, он смотрит во тьму, принимая тот факт, что не уснет больше, и медленно садится в постели.
Отношения с Эзри были обречены с самого начала. Он просто обманывал и ее, и себя, теряя время на миражи, которые его разум услужливо создавал каждый раз, когда внутри происходил надлом — незаметный для него самого и тем более разрушительный.
Джулиан спускает ноги вниз, поднимается и направляется в звуковой душ, намереваясь начать рабочий день раньше срока. Снова.
После отлета Майлза игра в дартс стала пресной. Если раньше ему приходилось притворяться, что он проигрывает, то по крайней мере он все же чувствовал себя чуть менее одиноким в обществе шефа. Разве так уж трудно было проиграть, если это так радовало своенравного ирландца?
Победа не всегда приносит больше счастья, чем поражение. Эту горькую истину Джулиан усвоил далеко не сразу.
Не было больше и долгих походов в голокомнаты. Не то, чтобы он не пытался сойтись с кем-то еще, но последние семь лет изменили его слишком сильно — гораздо сильнее, чем он того ожидал.
Когда Джулиан прилетел на станцию "Глубокий Космос 9", чувство бескрайнего внутреннего одиночества было для него привычным — и он привычно прятал его за маской беззаботности, которая успела прирасти к нему за годы обучения в Академии, словно цветущий мох, облагораживающий голые камни. Попытки найти понимание — пусть призрачное и зыбкое — вновь и вновь разбивались вдребезги. Это тоже было привычно, но все еще причиняло боль, потому что невозможно привыкнуть к боли настолько, чтобы перестать ее испытывать.
Звуковой душ освежает и бодрит, но бодрость кажется искусственной, как ненастоящей кажется и жизнь, которая настигла его после войны с Доминионом.
Совершенно неожиданно Джулиан оказался в пустоте — и только тогда смог понять, что за те семь лет, что он провел на станции, его внутреннее одиночество смялось по краям, стало чуть меньше, смягчилось, поддаваясь влиянию окружавших его людей.
Тех, кого больше не было рядом.
Пустота причиняла почти физическую боль, отказываясь заполняться чем-то другим или кем-то другим. Поначалу Джулиан не мог понять, как так вышло, что те, кто был ему дорог, но все так же не понимал его, заняли в его душе так много места, что когда расстояния вдруг стали непреодолимыми...
Джулиан выходит из душа и начинает одеваться. Собственное отражение в зеркале тоже кажется ему ненастоящим, пусть и более настоящим, чем окружающая действительность. Перед мысленным взором начинают возникать и снова расплываться образы, стоящие за его плечом — галерея воспоминаний, безвозвратно запертых в прошлом. И болезненно-яркая четкость осознания этой безвозвратности наполняет его разъедающей душу тоской.
Не бывает непреодолимых расстояний. Но невозможно преодолеть все расстояния сразу.
Прощание с Гараком было всего лишь одним из. Всего лишь. Только несколько недель спустя, проходя мимо закрытого магазина портного, Джулиан вдруг понял, что Гарак — при всей его склонности ко лжи — был единственным из всех, кто действительно понимал его, пусть никогда этого и не показывал. Не раз и не два он исподволь направлял ход его мыслей, предостерегал от ошибок и поддерживал так, что Джулиан не осознавал этого. Вопреки всем жестоким словам, что срывались порой с его языка, Гараку был небезразличен Джулиан. Иначе отчего бы ему учить его хоть чему-либо? Иначе отчего...
Джулиан оправляет воротник и направляется к выходу из апартаментов. Уже не в первый раз он замечает, насколько холодно в полутемных переходах станции. Внутреннее одиночество, к которому он привык давным-давно, разрослось над его головой, подобно ветвистой кроне, закрывая его от солнца. Возможно, стоило надеть под форму тонкий шерстяной свитер.
Кокон из переплетенных нитей был расплетен — они рассыпались, чтобы быть вплетенными куда-то еще.
Гарак был на Кардассии — оскверненной, уничтоженной, разрушенной до основания, так и не дождавшейся его возвращения до того, как все было кончено. Джулиан был на космической станции "Глубокий Космос 9" — на службе Федерации и Звездного флота. Каждый из них был там, где он и должен был быть.
И не было никакой проблемы.