Аннабет
«Все либо очень сложно, либо очень просто».
Я прихожу в школу как раз вовремя. День начинается как обычно. С начала года не произошло абсолютного ничего из ряда вон выходящего. Я иду на английский, где мы обсуждаем параллели между «Большими надеждами» и обычной сказкой. И пусть у меня есть свое собственное мнение о том, является ли персонаж Пипа клише, это не меняет того факта, что этот урок просто ужасно скучный. Биться головой о кирпичную стену и то веселее. Кому вообще не похуй на этот урок? Точно не мне. Я здесь только ради оценки. Как только звенит звонок, я ухожу из класса, захватив по пути своё эссе. Получила всего 94, потому что учитель считает, что никто не заслуживает 100. «Всегда есть место для развития». И это вроде как правда, если ты, конечно, не школьный учитель, единственная задача которого — помочь детям закончить школу. Все в этом мире могло бы быть лучше, но все так, как есть. — Что нового, принцесса? — Перси садится рядом со мной. — Ничего, Перси, ничего. — Давай вместе делать лабораторную. — Хорошо. — А ещё давай куда-нибудь сходим. — Что? — я резко разворачиваюсь. Он фыркает, и мне начинает казаться, что это была шутка. — Ну, знаешь, на свидание. — О, ну… — моё лицо начинает гореть. — Свободна завтра в восемь? Недавно вышел один фильм ужасов. — Э-э-э…да, конечно. — Испугалась принцесса? — Нет, — я достаю из заднего кармана телефон. Неужели я только что согласилась пойти на свидание? Что со мной не так? Пятнадцатилетняя я была бы разочарована. Наша лабораторная сегодня о шариках и вычислениях. Учитель даже внимания на нас не обращает. Я записываю все данные в тетрадь, а Перси просто пялится на меня. — Ты собираешься помогать? — Помог бы, если бы знал вопрос. Вздохнув, я читаю для него: — Какой закон Ньютона помогает определить траекторию движения шара? — Скукота. — От тебя никакой пользы. — Как и всегда, — фыркает он. — Итак, насчёт свиданья… — Что, уже сбегаешь? — это был бы не первый раз. — Нет, конечно, нет. Хотел спросить, кино или ужин? Нет, только не ужин. Тогда мне придется поддерживать разговор и хоть ненадолго перестать быть такой саркастичной. Ему, кстати, тоже. А вдруг на самом деле он придурок? Или, что еще хуже, торчок? Вдруг после ужина он предложит сходить в какой-нибудь клуб? Боже, если мы пойдём в ресторан, ему придётся смотреть, как я ем! — Кино. — О, круто. Класс. — И…ты не мог бы не заезжать за мной? — Что, родителей стесняешься? — Да. Если они узнают, что у меня свидание, сожрут заживо. — Сожрут? — Ни за что не оставят меня в покое. Просто скажи время. — Это всего лишь свидание, а не миссия по свержению коммунистического режима в Китае. — Знаю, — фыркаю я, — а вот моя семья — нет. — Это твое первое свидание, да? — Что? Нет! — я отрицательно качаю головой. — А вот и да! Я стану твоим проводником в мир неловких первых свиданий. — Заткнись, — я испускаю раздраженный вздох. — Почему? Наконец-то я хоть в чем-то опытнее тебя, — моим глазам предстаёт его широкая улыбка. — Я стану твоим первым. — Да уж, посмотрим, — я стараюсь говорить ровным голосом, несмотря на то, что мысли в моей голове носятся со скоростью света. Он ведь намекал на секс? — Будем надеяться, — он смотрит на меня, вздёрнув брови. Звенит звонок, прерывая наш разговор. Я закидываю сумку на плечо, спешно собирая книги. Перси уже ждет у двери. — Идешь, принцесса? — Ты когда-нибудь будешь звать меня по имени? — Не знаю, тебя это напрягает? — Нет, но у меня есть имя. — Очень красивое имя, но пока что мне не хочется им пользоваться. — А когда захочется? Он лишь пожимает плечами, проводит меня до нужного кабинета и вновь растворяется в потоке людей. На обед мы идем вместе. Перси тараторит о том, какой у них тупой преподаватель в драмкружке. Я смеюсь, когда чувствую, что он ждет именно этого и вставляю пару слов. Я никогда не была особо разговорчивой. О чем мне говорить? О том, как я ненавижу школу? Или себя? Или всё вокруг? Не лучшая тема для разговора сл своим новым парнем. Парнем? Он…мы? Одна мысль о том, чтобы спросить его об этом заставляет меня содрогнуться. Почему я просто не могу быть нормальной? Перси снова провожает меня на урок, и наши ладони мимолётно соприкасаются, когда он уходит. Я торопливо сажусь на своё место, предвкушая работу над проектом. Сегодня мы будем обсуждать постройку небоскрёбов. И это единственный проект за последний год, сумевший меня хоть кака-то заинтересовать. Я очень усердно работала и надеюсь, это того стоило. Мистер М. проводит перекличку, и мы начинаем показывать презентации. С десятиминутным опозданием в класс вваливается Лео. Рассказывая свою презентацию, я с каждой секундой чувствую себя всё более неуверенно. Да, я работала очень усердно, но все остальные, похоже, тоже. Радует одно: мое эссе гораздо лучше презентации, так что, надеюсь, это повлияет на оценку. Лео, вышедший к доске из другого конца класса, начинает нести какую-то чушь, но со временем его идея становится всё более ясной. Он говорит так, что смысл улавливают абсолютно все. Мистер М. очень впечатлён. И я, признаться, тоже. Как только звенит звонок, я выхожу в коридор, надеясь поймать Лео. — Как ты это сделал? — выпалила я. — Что? — Ну, проект. — Было не так уж и сложно. У меня механический склад ума. — Никогда ни о чем таком не слышала. — Потому чти я это придумал, — с гордостью произносит он. — Как? — Врожденный талант, — пожимает плечами Лео. Я принимаю это за ответ, и мы заходим в зал самоподготовки.Фрэнк сидит за столом, слушая музыку. Лео берет себе стул и садится рядом. Я занимаю место напротив. — Эй, чувак, как дела? — Лео достаёт телефон. — Нормально. — Круто, — мне на плечи ложатся чьи-то руки. — Чего ты хочешь? — Тебя. — Фу, — произносим мы с Лео почти одновременно. — Не будь занозой, — Перси проскальзывает за стол. — Фрэнк, друг мой… — Да, я помогу тебе с алгеброй. — Ты лучший, — Перси достаёт учебник. — Вот это да, ты делаешь домашку? — Я тоже был в шоке. Похоже, он решил измениться, — Лео делает вид, что вытирает слезы. — Всем привет, — Пайпер опускается на стул рядом со мной, а Хейзел, молча следовавшая за ней, устраивается напротив. Я начинаю рыться в сумке в поисках «Больших надежд». — Привет, — бормочет Фрэнк, ища нужную им с Перси страницу. — Как дела? — У нас трагедия: Перси решил сделать уроки, — вздохнул Лео. — Ох, блять, вот это да, — закатывает глаза Пайпер. Джейсон садится на стул рядом с Перси, оставшись практически незамеченным. — Это катастрофа! — не унимается Лео. — Катастрофа — это мой средний бал, — вставляет Перси. — Да что ты? Серьезно? — фыркает Фрэнк. — Я безнадёжен. — А вот и нет, — тихо произносит Хейзел. Джейсон говорит, что в школе не так уж и сложно и всё такое, но я перестаю слушать. Вместо этого встаю и иду к пустому столу, чтобы почитать в тишине. Но все идет насмарку. Потому что Пайпер садится рядом прежде, чем я успеваю сбежать. — Мне нужна помощь. — Правда? — я смотрю на нее, склонив голову набок. — Да, — она протягивает мне какой-то листок. — Хочу взбесить весь свой класс английского, прочитав вот это стихотворение. — Тебе разрешили взять «Для всех тех, кто умер»? — Да, оно моё любимое. — О чем вообще проект? — О символизме и структуре стихов. Типа того. — Но почему ты обратилась именно ко мне? Пайпер пожимает плечами: — Потому что я решила проявить благородство и дать тебе возможность изменить своё мнение. — Что? — на моём лице отражается замешательство. — Нетрудно догадаться, что ты меня недолюбливаешь. Но, по-моему глубоко внутри тебе нравятся разносторонние, прямолинейные девушки. Я смотрю на нее, шокированная услышанным. Это все равно, что сказать «Слушай, я знаю, что ты меня ненавидишь, но знаешь что? Я умная и говорю всё прямо в лицо. Посмотрим, что ты с этим сделаешь». Стоп, а что я с этим сделаю? — К тому же, ты ведь не хочешь на самом деле провести весь урок, тратя драгоценные клетки мозга на Диккенса? — она берет мою книгу, рассматривая её. — Ещё и на самое скучное из его произведений. — Читаешь Диккенса? — Точно не ради удовольствия. Этот парень мог бы усыпить кого угодно. Я испускаю смешок: — За что мстишь своему классу? — Дэнис схватил меня за задницу. И теперь я хочу доказать, что я умнее даже в том предмете, который дается мне хуже всего. Он, кстати, анализирует Уолта Уитмана. Возомнил себя умным. — Оу, да ты его ненавидишь? — А ты нет? — Что ж, Дениса можно отнести к особому виду придурков. Но в этом стихотворении нет никого символизма. — Все так думают. Смотри глубже, — Пайпер разделяет текст на части. Она рассказывает мне всё об авторе. Оказывается, она до сих пор жива. Борется с царящим вокруг патриархатом. Пока она размышляет об этой женщине, которая борется за права и свободы женщин, я понимаю, что Пайпер яростная феминистка. Но мне это нравится. Она буквально очарована всем этим. Бегает по утрам и всё такое. Ходит на литературные собрания и автограф-сессии. — Можно предположить, что здесь она размышляет о том, какими своими правами женщины не могут в полной мере насладится из-за осуждения общества. — Лишь предположить. — А почему это не может быть правдой? Это стихотворение о женщинах, которые погибли ради нас с тобой. Чтобы мы могли чувствовать себя красивыми… — Красивыми? — я начинаю безудержно смеяться. Но Пайпер говорит совершенно серьёзно. — Да, они умерли ради того, чтобы мы могли чувствовать себя красивыми и уверенными в себе и не бояться быть самими собой. Но мир по-прежнему убеждает нас, что невозможно быть красивой, если ты не высокомерная шлюха. — Как ты? — фыркаю я. — Просто спроси у Дрю, — она тоже смеётся. — Кстати, слышала у тебя свидание? — Ну…да. — Если хочешь, могу помочь тебе с макияжем, — она вынимает из кармана обертку от жвачки и записывает свой номер. — Если что, пиши. — Пока? — она выходит из библиотеки. — Оу, Пайпер дала тебе свой номер? Даже у меня его нет, — Перси явно очень весело. — Да уж, это было странно, — я сглатываю, следуя за ним к выходу из библиотеки. Седьмой урок — худшее, что есть на этом свете. Тест был не такой уж и сложной. Но меня не покидает ощущение, что это бесполезная трата времени. В какой-то момент я едва не проваливаюсь в сон. Я так ненавижу школу. Атмосфера здесь гнетущая, а все вокруг безответственные идиоты. Ненавижу. На восьмом уроке мы с Хейзел выслушиваем очередную нудную лекцию.Что-то о том, что более активные люди лучше адаптированы в обществе. Вот это сюрприз. Угадайте, кто будет абсолютно бесполезен в реальном мире? Сразу после школы я спешу домой и запираюсь в своей комнате. Перси пишет мне, на какой фильм мы пойдём и советует надеть что-нибудь милое. Наступает время ужина, и я осознаю, что придётся рассказать родителям о своих планах. От осознания того, что это моё первое свидание, мне становится страшно. Папа просто сойдет с ума, а мама будет без конца заваливать меня вопросами. Я не могу сказать им, что иду куда-то с Перси. Потому что он точно не из тех парней, которые нравятся родителям. Да он выглядит как обкуренный. Сидя за обеденным столом я буквально трясусь. — Как бы то ни было, сделку придётся завершить завтра, — мама рассказывает какую-то историю с работы. — Твои клиенты прямо как один мой студент: постоянно кормят обещаниями. Дети, как дела в школе? — Хорошо. Мы начали строить ракету, — отвечает Мэттью. — Здорово. Аннабет? — День был…обычный, — я засовываю в рот кусок пережаренной свинины. — Что, совсем ничего интересного? Ох, бля. — Меня пригласили в кино. — Во сколько? — В восемь? — И как зовут твою подружку? — Э-э-э… Перси. — Милое имя. Прежде чем я успеваю что-то ответить, Бобби решает вставить свои пять копеек: — Она секси? — Бобби! — обрывает его мама. — Он, — бездумно поправляю я, тут же пожалев об этом. — У Аннабет появился парень! — усмехается Мэттью. — У Аннабет парень. — Мэттью, хватит, — вздыхает мама. — Хватит доставать сестру. Это вас обоих касается. — Значит, парень? — у папы такой вид, словно он изо всех сил старается придумать какую-нибудь шутку. Боже, только не это. — Да, пап девушки моего возраста гуляют с мальчиками. — И чем именно вы собираетесь заняться? — спрашивает мама. — Пойдем в кино. — И всё? Зачем двоим подросткам идти на такой поздний сеанс? — начинает допрос папа. — Пап, восемь — это вообще не поздно. — А как ты познакомилась с этим Перси? — Ходим вместе на физику, — закатываю глаза я. — Ах да, твоя любимая физика… — Ну да. А что такого? — Ничего, просто это наш самый долгий разговор с тех пор, как тебе было шестнадцать. — Ох, — я задираю локти на стол. — Как долго вы встречаетесь? — спрашивает мама. — Боже, мы идем гулять первый раз, пожалуйста, прекратите. — Прекратим, когда ты перестанешь грубить матери. Извинись, — велит отец строгим голосом. Я громко выпускаю воздух изо рта. В детстве я часто задерживала дыхание, когда злилась. И эта привычка осталась со мной. — Ладно, прости. — Искренне. — Мне уже не десять дет, пап. — Тогда перестань вести себя как десятилетняя. Раздраженно вздохнув, я поднимаюсь из-за стола, убираю свою тарелку и направляюсь к двери. — Аннабет! — бросает папа мне в спину, но я поднимаюсь обратно в свою комнату, не обратив на это внимания. Там я включаю музыку и пытаюсь занять себя Диккенсом. Чтение о Пипе и этой сучке Эстелле слегка успокаивает, хотя меня и пугает мысль о том, что она не такая плохая, как мне казалось с самого начала. Я как раз заканчиваю читать, когда в комнату без предупреждения входит мама. — О, заходи, не стесняйся, — саркастично протягиваю я, буравя взглядом учебник математики. — Мой дом — мои правила. — Разумеется. — Ты перестанешь грубить мне и своему отцу. Мы твои родители, и ты обязана нас уважать. — Я никогда не говорила, что это не так. — Твоё поведение говорит об обратном. Хотелось бы мне сказать ей, что единственные, кто ведет себя неуважительно — это они с отцом. Большую часть времени им совершенно наплевать на мою жизнь, почему же их удивляет, что я не хочу с ними разговаривать? А когда они делают вид, что заботятся обо мне, я начинаю буквально кипеть. Но ничего из этого я, конечно, не говорю: — Прости, — в этом извинении нет ни грамма искренности. — Все в порядке. Во сколько ты завтра уходишь? — В семь. — Он на машине? — Да. — Я хочу с ним познакомиться. — Пожалуйста, не так быстро. Это моё первое свидание, можно оно пройдёт так, как хочу я? Она вздыхает: — Ладно. Но ты должна быть дома вовремя. — Хорошо. — В одиннадцать, не позже. — Да, мам. Она уходит, позволив мне вернуться к урокам, которые так утомляют, что я за засыпаю ещё до полуночи. На следующий день по пути на ланч Перси берет меня за руку. У меня возникает огромное желание вырваться и убежать, но вместо этого я убеждаю себя, что всё в порядке. Девушкам моего возраста должно это нравиться. Во время самоподготовки, пока Пайпер помогает мне с алгеброй, Перси позволяет себе меня обнять. Меня поражает, насколько Пайпер хороша в алгебре. Джейсон пару раз подкалывает её насчет лучше написаного им первого теста, но Пайпер принимает шуточки с достоинством, велев ему закрыть свой чертов рот, пока она сама этого не сделала. После школы я буквально несусь домой и начинаю рыться в шкафу в поисках чего-нибудь, в чем я буду чувствовать себе менее ужасно. Я останавливаюсь на паре джинсов и рубашке, которую бабушка купила мне лишь потому, что я якобы слишком часто ношу футболки. Надев цепочку и сережки, я наношу легкий макияж, и впрыгиваю в первую попавшуюся пару туфель. У меня не так уж много обуви, и если мне на это плевать, то Перси тоже не обратит внимание. Я успеваю еще пару раз взглянуть на себя в зеркало, а потом приходит сообщение от Перси. Я говорю ему, что парковаться необязательно, хватаю сумочку и выхожу из комнаты. — Уходишь? — спрашивает папа, когда я прохожу мимо его кабинета. — Ага. Пока. — Будь дома до полуночи! — кричит он мне вслед. Я сажусь в машину Перчи, пристёгиваюсь, и вот мы уже на дороге. Кстати, машина у него на удивление чистая. — Ты как, малышка? — спрашивает Перси с ухмылкой. — Могу в любой момент выпрыгнуть отсюда, — шутливо предупреждаю я. — То есть, ты предпочла бы смерть общению со мной? — Ну да. — Это было обидно, принцесса. — Боже, пожалуйста, придумай новое прозвище. — Зачем? — Потому что это звучит так, словно я высокомерная. — Так и есть, — фыркает Перси. — Из-за этого ты мне и нравишься. — Потому что я лучше тебя? — Да, это очевидно, но еще ты — словно вызов. — В смысле? — Ты — пазл. И я хочу тебя собрать. — Удачи, — говорю я, размышляя над его словами. Если я и правда пазл, то во мне не хватает многих кусочков, а некоторые и вовсе не подходят друг к другу. Среди пазлов я — как те, что можно найти в детской библиотеке. В изображении Хогвартса вечно не хватает пары кусочков, а на карте никто почему-то не может найти Монтану. Так что да, я могу лишь пожелать ему удачи. Я даже не удивляюсь, когда выбранный Перси фильм оказывается дешевым ужастиком. Звук настолько громкий, что я то и дело вздрагиваю. А вот когда Перси берет меня за руку и начинает чертить пальцем узоры, даже не шевелюсь, расслабившись рядом с ним, что очень странно. Еще больше меня поражает то, что я позволяю ему себя поцеловать. Это не первый мой поцелуй, но я ни с кем не целовалась несколько лет. Да, я поцеловала парня на первом свидании, осуждайте сколько хотите. Его губы жесткие и сухие, но есть в этом поцелуе нечто непонятно, чарующее, влекущее. Но в то же время, целоваться в кино — ужасное клише, так что двадцать минут спустя, когда начинаются титры, я отстраняюсь. — Нам пора, — выпаливаю я, стараясь отдышаться. Перси переводит взгляд на экран, а потом — вновь на меня. — Да, конечно. Мы возвращаемся к его машине, и стоит мне опуститься на переднее сидение, как Перси начинает буравить меня взглядом. — Что не так? — Ты красивая. — А ты любитель клише? — Тебе это нравится, Чейз, признай. Я улыбаясь, глядя на него: — Куда теперь? — Во сколько тебя ждут дома? — Где-то в одиннадцать, — на часах было 22:40. — Тогда домой? — в голосе Перси звучат какие-то странные нотки. У меня в животе что-то сжимается. Неужели он надеялся на что-то большее, чем просто поцелуй? Я не такая. — Домой, — киваю я, надеясь, что мой собственный голос звучит нормально. — В следующий раз мы по-настоящему повеселимся, — фыркает Перси. По моему телу пробегает дрожь. Что это значит? Может, он просто хочет мною воспользоваться? Перси подвозит меня к дому и ставит машину на ручник. — Тебя проводить? — Я уже большая девочка. Сама справлюсь. — А в кино мне так не показалось, — Перси вновь испускает смешок. Я подаюсь вперёд и целую его, заставив буквально застыть на сидении. Я чувствую его дыхание на своих губах, а ладонь — на талии. — Что ты там говорил? — спрашиваю я, отстраняясь. — Неважно. Я начинаю кидать вещи в сумочку, а рука Перси ползёт всё выше по мое спине. — Что мне сделать, чтобы заставить тебя задержаться хоть немного? — Перси явно со мной заигрывает, но у меня нет желания ввязываться в эту игру. — Можешь попробовать ещё раз на следующей неделе. Может, повезёт. — Ловлю на слове… Я тебе напишу. — Буду ждать, — я уже собиралась открыть дверь как вдруг Перси притянул меня к себе и поцеловал так, что из легких испарился весь кислород. Я поддаюсь, отвечая на поцелуй с такой же страстью. Воздух вокруг нас становится горячим, я обхватываю руками его шею. Перси чертит узоры на моей спине. Я буквально растворяюсь в его объятиях, позволяя делать что угодно. Мне не нравится чувствовать себя слабой, но у Перси словно есть какая-то власть надо мной. И пусть меня это настораживает, но я вовсе не хочу, чтобы что-то изменилось. В конце концов, Перси отстраняется. У меня бы точно не хватило на это сил. — Увидимся в понедельник, — выдавливает он, задыхаясь, и целует меня в лоб. — Ага, — я выхожу из машины, заметив, что на крыльце горит тусклый свет. Наверное, родители еще не спят. Стоит мне закрыть за собой дверь, я слышу, как отец прочищает горло. — Ты поздно. — Сейчас петь минут двенадцатого, — я специально проверила время, когда вошла. — Я сказала, ровно в одиннадцать. — Серьезно? Мы были у дома без пяти. — И чем же вы занимались? — Пап, поверь, за девять минут сексом не займешься. — Смени тон. — Аннабет, иди спать. Сейчас же, — мама отходит в сторону, чтобы дать мне бежать в свою спальню. Оказавшись наверху, я бросаю вещи на стол и закрываю дверь. Мои родители на самом деле такие смешные. Интересно, где они были в прошлом году? Когда мне отчаянно нужен был хоть кто-то, кто бы спас меня от самой себя? Где они были, когда у меня появились первые порезы? Уж точно не стояли в коридоре, дожидаясь моего прихода. На экране моего телефона загорается оповещение, но я его игнорирую, закутываясь в одеяло. Почему я вообще пошла на это свидание с Перси? То есть, мне хорошо рядом с ним, но в то же время, я чувствую себя ужасно. Словно не заслуживаю его. Почему мои собственные родители заставляют меня думать о таких ужасных вещах? Почему я себя ненавижу?