*** Новый Орлеан. ***
Кетрин Пирс привыкла к осудительным взглядом, но честно говоря ей наплевать на все. Наплевать, что на кухню за ней последовали девушки. Им нужно разобраться во всем, а Хейли просто ушла. Кетрин просто желала выпить кофе. Она была опасной, независимой и сильной. Звук ее каблуков, что стучали по полу, потряс самого дьявола, а каково это, покорить сердце самого повелителя тьмы? Каково это было выжить в Аду и вернуться в мир живых. А что они вообще знают о Кетрин Пирс? Знают только то, что она ужасная стерва, что она никого и ничего не боится. Не боится осуждения, косых взглядов и тем более умереть. Не ожидает, что Керолайн скажет что — то приятное, но и сама скажет, когда будет нужно. — Стефан погиб из — за тебя, а ты спокойно живешь и с Элайджей. Браво. — Я просто пью кофе, Керолайн. — Один раз я уже победила тебя. — Обманула и почему я слышу только угрозы и упреки? — Другого ты не достойна, Пирс. — Я же не испортила тебе свадьбу. — Тогда могли умереть мои с Алариком дети! Тогда умер Стефан! — Это был простой маленький взрыв. — Взрыв! Именно взрыв! — Меня это больше не волнует. Меня волнует только Пустота и спасение Элайджи. Думаю, ты здесь по похожей причине. — Ты не похожа на спасительницу. — Я не спасительница и сейчас, я хочу кофе и чтобы ты заткнулась блондиночка. — Нам всем грозит опасность. Пустота опасна, и пусть я еще не сталкивалась с ней лично, но верю, что этот дух опасен. — Я знаю, что синий светлячок опасен. Я сталкивалась с ним. — На правах старшей сестры мне интересно, почему ты так общаешься с Хейли? Это из — за Элайджи? Она не заслужила этого. Она мать моей племянницы. — Рада познакомиться с тобой Фрея и твоей девушкой. Вы милые. У нее кажется смена в госпитале, а Пустота в городе. Небезопасно ведь... — Важно, что Пустота вернулась, уничтожила всю мою семью и грозит Хоуп. Есть ли у нас шанс на спасение в этот раз? — Она может вселиться в любого из нас, как я понимаю. — Я удивлена, что она до сих пор не проявилась и не разрушила здесь все. — Она жуткая. — Тебе стоит выпить эликсир, который я приготовила с кровью Хоуп, чтобы она не смогла проникнуть в твой разум. — С радостью. — А может Пустота в ней? Кетрин Пирс всегда лжет. — Сейчас я правдива. — Достаточно лжи. Керолайн, прошу нам о многом нужно поговорить… — Ухожу — ухожу… Форбс недовольно фыркает, но покидает кухню оставляя Кетрин и Фрею наедине и ведьма выливает содержимое пузырька в чашку кофе. — Только не говори, что думаешь, что Пустота в Керолайн или во мне. — Она возлюбленная Никлауса и когда тот был якорем для моего заклинение, то я видела ее, но тебя. Ты словно призрак в разуме Элайджи. — Я двойник. И тебе придется рассказать мне все о Пустоте. Если желаете одержать победу. — И чем может такая грубиянка и стерва? — Я скрывалась от твоего брата, Клауса, пять веков. Я выживаю. Думаю, я могу быть полезной. Фрея в растерянности и Кетрин видит ее пустые глаза. Ведьма должна собраться с силами и рассказать всю историю. Сейчас все зависит от ее сердца: верить или не верить. Стоит ли доверять лгунье? Глаза Фреи рассказывают историю, а ведьма даже не шевелит губами. Это не фантазия, а история борьбы, которую она видела. Она показала то, что им пришлось пережить восемь лет назад. Довольно. Кетрин Пирс и так все поняла и Фрея видит, что ей не все равно, а брюнетка слаживает руки в молитвенном жесте, скованна, но ухмыляется и чем — то напоминает Фреи ее брата Никлауса. Отреченная и одинокая, совсем, как и ее брат. Они всего лишь искали любовь и ненавидели свое одиночество. Может они не такие уж и враги? Может они похожи? Поднимает глаза навстречу. — В этот раз ищите приближенного, того, кого вы и проверять не подумаете. Тот, кто может добраться до Хоуп без труда, тот, кому она доверяет. — Это бред… Все в этом доме выпили эликсир. Даже мой четырехлетний племянник Хенрик. Все выпили. Только друг Хейли Деклан и парень Хоуп Роман. — Я говорю ищите. В этот раз она будет осторожнее и тише. Зря вы ждали, что она сразу появится и разрушит этот дом и отнимет жизнь Хоуп или Хейли. Для нее опасно сейчас проявлять себя. — Зачем ей вообще все это, если она может просто прийти и взять, что желает. — Давай представим, что этот кофе — шампанское. — Зачем это делать, Кетрин? — Чтобы праздновать жизнь идиотов и возвращение непобедимого врага духа, Фрея. Ты еще вспомнишь мои слова. — Почему? — Потому что я бы поступила точно так же… Можешь передать Хейли, что она может быть спокойна, потому что я уеду с Надей, как только пожелает Элайджа и вспомнит все. Если я ему не нужна, то я вновь готова проиграть. *** Романа, надо сказать, называли по разному: неудачник, придурок, идиот, русский, перекати — поле, но обычно это были парни с класса или пансиона « Сальваторе» в который он переехал после побега и обращение. Он был просто одинок, с семейными проблемами и неуверенностью в себе. Роман остался наедине с собой. Девчонки в жизни Романа не задерживались, таково было негласное правило, с которым он не пытался бороться. А потом появилась Хоуп Майклсон, с папкой для рисования и грустными глазами цвета морского шторма. У нее глаза отца. У нее глаза цвета воды, а вода — это разрушительная сила. Сила, которая поглотила его, как только он впервые столкнулся с ней взглядом, а потом подолгу наблюдал за тем, как она рисует в саду и так не решался подойти, он видил, какая она одинокая и сильная. Хоуп нагло ворвалась в его размеренную студенческую жизнь и к чертям сорвала все планы, впрочем, как и он ее. Хоуп давно перестала быть хорошей девочкой. Роману нравились горячие, умные и веселые, а Хоуп была именно такой. Любовь не спрашивает разрешение. Любовь не ищет причин. Она просто сразу же заявила, что он неотесанный дурак, который не смотрит по сторонам и помчалась дальше по коридорам пансиона, исчезая в толпе, а он стоял и смотрел ей вслед сжимая в руках один из выпавших рисунков из тетради Хоуп. — Снова ты, русский, — скривилась она, когда они столкнулись возле столовой. Он моргнул, пытаясь понять, что ответить, а Хоуп уже обогнула его, задев плечом. Кожа у неё была белая-белая, глаза цвета морского шторма и светлые волосы, которые собраны в пучок. Подобные ей, рождались в шторме. У них есть вспышки молнии в душах. Гром в сердце и хаос в их костях. Роман тогда не стал оборачиваться, а просто замечает, что она сидит в подном одиночестве. Спустя какое-то время он был уверен, что она теплая, потому что он садится с ней за один обеденный стол и возвращает ей ее рисунок. — Ты классно рисуешь. — Это у меня от отца. — Я Роман. — Хоуп. Вот только с чего вдруг этот русский стал её целью, оставалось загадкой. Загадка. Теперь не может уйти. Они стоят застывши друг напротив друга. Любят что ли? Кто такую полюбит? Внутри так пусто. Кто полюбит такого? Такого, который отвернулся от семьи, ведь он больше не мог оставаться в родной стране, как бы не любил. Он был готов начать новую жизнь и начал. Их третья встреча была ещё более странной, чем две предыдущие. Роман не участвовал в драках — это грозило потерей стипендии, отсылкой домой и исключением из пансиона, а без этого он бы не протянул. Но заметив, как хрупкая девчонка борется и отстаивает честь своей семьи, хотя прекрасно знает, что ее семья погрязла в крови, да и она сама не лучше их ведь носит фамилию Майклсон, не смог не вмешаться. Только вот Керолайн вмешивается быстрее и через неделю, он решается подойти к ней, когда та сидит в саду за мольбертом и рисует закат. — Зачем ты защищаешь свою семью, если знаешь, что твой отец и вправду убийца. — Я могу убить тебя этой кисточкой. Отвали и не мешай. — Но все же, Хоуп… — Я не кран, чтобы закрываться и открываться по твоему желанию, Роман. Проваливай. — Нет, но все один вопрос. — Зачем? Зачем тебе это? — Моя семья никогда не заботилась обо или сражалась за меня. Я даже позавидовал твоей семье, ведь у них есть ты. — Я просто сражаюсь за свою семью, как они сражались за меня. Я продолжу бороться. На секунду Хоуп кажется, что она вот-вот накинется на него с кулаками, когда тот касается ее плеча, но недовольство сменяется улыбкой, когда двигается, чтобы тот сел рядом. Впервые ей важно, что рядом с ней кто — то. — Твоя семья Майклсоны. — Да что ты вообще знаешь? Иди, читай книжки. Теперь я знаю, что у них не только богатства, враги и слава по всему миру, но и такое прекрасное наследие, как ты. Хоуп всегда хоронила грусть под своей кожей вместо того, чтобы выпустить ее, что ей еще остается, кроме как прорасть в венах и двигаться прямо к сердцу? Теперь что — то другое двигается к ее сердцу. Теперь ей движет любовь. *** Майклсон от удивления приоткрывает рот, возмущенная и удивленная одновременно, ведь Роман только что поцеловал ее. Поцеловал ее в губы и она упустила бабочку из — за этого, хотя потеря не так велика, и она замахивается, чтобы ударить его, только вот Роман останавливает ее и притягивает к себе, чтобы заключить в свои крепкие объятья. Он просто держится за нее и эту любовь. — Я могу проводить тебя? — Окончательно хочешь всё испортить? Мы же только что поцеловались. Я не стану извиняться. — Да или нет? — И почему ты все портишь! — А если я просто влюбился в тебя, Хоуп и уверен, что ты чувствуешь тоже. — А, можешь закрыть мой рот, пока я все не испортила. И Роман смеется, касается вновь ее сладких и желанных губ. От Хоуп пахнет корицей, а от Романа опасностью. Они будут держаться друз за друга до конца. Хоуп впервые узнала, каким сладостным может быть поцелуй и поэтому в этот раз не спешит прерывать его или отталкивать Романа. *** Они становятся неким подобием Ромео и Джульетты. Ему семнадцать, а ей пятнадцать. Их ведут чувства и Хоуп. Их тела прижаты друг к другу и эти особые моменты, когда тела прижаты друг к другу и эти особые минуты близости, когда влюбленные забывают обо всем на свете. Только вот они держат руки друг друга и не собираются отпускать. Они будут держаться друг за друга. Забыли. Они выпивают по чашке кофе, на улице, в шесть утра, ведь Хоуп по натуре жаворонок, а он сова. Он по крупицам выстаивает её образ, но, по сути, она остается той же девчонкой, что назвала его идиотом в коридоре. Только теперь она его любимая девушка он смело может держать ее за руку и заявлять всем, что любит. Он открыл для нее свое сердце и больше не будет никакой другой. Он станет ее первым и последним. — Ты хочешь, чтобы я был первым? — И последним! Не лезь мне в душу, Роман. Не надо. — Почему? — Любить Майклсона опасно. — Любить вообще опасно. Но я люблю и не боюсь, а ты? — Не боюсь… Она смеется с ним и над ним, Хоуп научилась даже смеяться с себя, с каждым разом Роману сложнее игнорировать свежий запах крови. Он пытается спросить про это, на что Майклсон вовсе исчезает на неделю, уехала с матерью в Новый Орлеан, чтобы после как ни в чем ни бывало подкараулить его у ворот ппнсиона и с улыбкой предложить «зайти к ней в гости». — Тебе же безопасней, если ничего не будешь знать, Роман. — Я никому не скажу. Даю слова рыцаря, моя леди, — шутливо прикладывает ладонь к сердцу, потому что с ней иначе нельзя. Заботу приходится прятать за насмешкой. Майклсон качает головой, сует руки в карманы байки и шмыгает носом. Они бесцельно бродят по улицам Мистик Фоллс, согреваясь дешевым какао в Мистик Гриль. И каждый раз Хоуп запрещает ему за неё платить, оскорбляясь на это предложение. Сейчас весна, но все еще холодно, ветра и грязь под ногами. Роман терпеливо ждёт ответа Хоуп, что она расскажет все о своей семьи и откроится и только спустя столько месяцев она вспоминает тот разговор. Вспоминает, когда они сидят у нее в комнате. — Какая я тебе леди, идиот? Я не принцесса, даже если мой отец и был корооем. У моей семьи проблемы. Ну, знаешь, прям серьёзные из — за Пустоты. Отец на грани срыва и убивает всех, кто встает на его пути, тетя Фрея встречается с Киллин, Ребекка с Марселем и они счастливы, я ведь получила письма, которые от меня скрывала от меня мать, да и вообще ее волнует только Деклан, а дядя Элайджа и вовсе забыл, что у него есть семья. В подробности вдаваться не буду, но я не могу простить себя за то, они нарушили свою клятву, чтобы я жила нормальной жизнью. — Я могу чем-то помочь? — Ты? Влюбленный имбецил Ромео, — Хоуп смеется и трясет головой, словно впервые смешно пошутила. Глядит на него с неверием и кладет руку на локоть. — Просто не пытайся лезть в это дерьмо или распрощаешься с жизнью. Нам хорошо вместе и этого достаточно. *** — Тебе идёт эта куртка леттерман. Это, пожалуй, первый раз, когда лично Хоуп Майклсон как-то комментирует его внешность, и Роман глупо усмехается, смотря на свою куртку в бордово — белых тонах с выбитой буквой "S", которая означала - Сальваторе. Он ведь получил эту куртку не просто так, а за заслуги в школьной футбольной команде. Он давно думал, как бы позвать её на свидание, не получив при этом. Сейчас, похоже, не самое лучшее время, потому что Хоуп нервно заламывает руки, бегло осматривается по сторонам и выпаливает: — Мне нужно исчезнуть. — Что? Надолго? Она ведет плечами, рвано выдыхает, и тот обеспокоенно оглядывается. Она упоминала, что дела стали хуже, что Фрея что — то чувствует и она готова узнать правду о свой семье, ведь она достала заклинание и ключи. — Не знаю. Я попрощаться пришла. Ну, ты мой « друг». — Парень. Криво усмехается, глядя на него снизу вверх, и он вдруг четко понимает, что нужно делать. Никогда в жизни он не был так уверен, как сейчас, поэтому обхватывает её лицо руками и прижимается губами ко рту. — Никуда ты без меня не пойдешь, Хоуп. Она хлопает ресницами, прежде чем улыбнуться. На щеках. — Я должна узнать правду одна. Прикрой меня, если Керолайн спросит. Я вернусь через час. Роман отвечает улыбкой, не смотря на неясную ему опасность, нависшую над ними. Он не идёт за ней до того момента, пока не появляется Хейли и Роман выдает Хоуп только тогда. Другого варианта быть просто не могло, потому он любит и переживает. ***Don't think twice Не думай долго. Give yourself to another night Отдайся ещё одной ночи. Hold on tight Держись крепко. Hope that you make it out alive Надеюсь, ты выживешь. Ohh, we are the beautiful ones Оу, мы прекрасны. Ohh, we are the beautiful ones Оу, мы прекрасны. Hurts - Beautiful ones.
Два билета в Новый Орлеан, только ему приходится ютиться на диване, в гостиной. Сейчс глядя на голые деревья за окном белого форда мустанг тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска и Хоуп ловит, поток ветра, ведь автомобиль этот без крыши и именно о таком Хоуп мечтала, а Роман лениво перебирает ее волосы, голова привалилась к его плечу. Смотрит, как в одну полосу сливаются дорожные знаки и небо, и думает, что вместе они справятся. Главное, не терять надежды. Главное, что они два счастливых идиота, которые нашли друг друга. Главное, что рядом с ним Хоуп забывает кто она и где она вообще. Роман за рулём, и губы у него сжаты в тонкую полоску и он сосредоточен на дороге. Монолитный и монотонный кусок дороги, голоса и звуки музыкальных инструментов, ведь во французском квартале всегда процветала уличная музыка и искусство. В этом городе родилась прекрасная и сильная Хоуп Майклсон. Здесь Хоуп Майклсон чувствует себя в своей тарелке. Здесь она смеется и ветер растрепывает ее волосы. Здесь она молода, прекрасна и свободна. Все не отрывают от нее взгляда, а Хоуп дарит им свою улыбку. Она больше не боится. И нитки судьбы, что воедино сшивали ее сердце с сердцем Романа ведь красные и прочные. Даже если она будет надета в черное кружевное белье, в пальто, длинные белые кожаные сапоги на каблуках и черное пальто она будет так прекрасна для него. Только Роман скажет, что она « Прекрасное создание » и это заставляет Хоуп жить. Поверьте. Он стала жить рисованием, музыкой и этой любовью. В Новом Орлеане власть, в слава, ужас при сказанном вслух о ней и ее семье. Что же ещё нужно дочери короля и самой могущественной ведьме на этой планете? Верно, лишь, что она не боится алых красок или вовсе крови на своих руках она не боится демонов — без страха и осуждения управляет своими демонами и Хоуп вся в отца. Королю нужна достойная королева и наследница, которая продолжит сражаться за семью и стать достойным наследием этой семьи. — Садись за руль. Эта твоя машинка, детка. — Что? — Я тебе дарю эту машину. Ты ведь мечтала о такой и у тебя есть права. — Офигеть! Спасибо! Я люблю тебя! Роман слышит, как её сердце пропускает удар и ему лстит, что « Спасибо» и « Я люблю тебя» она говорит на ломанном русском. И тишина кажется такой громкой — у него в груди ведь все затихает, когда она целует его в щеку. Не за чем возвращаться домой, когда дом — квартал, весь Новый Орлеан. И Роман жмет на тормоз, а Хоуп выжимает сцепление и жмет на газ, когда садиться за руль. Она везет его к бару Джошуа, протиснулась через толпу к тому шуму, что создают все те, кто обсуждает дочь самого Клауса Майклсона с ее парнем. Она могла надеть пальто и устроить им настоящее шоу, ведь она юна и не боится ничего. Она улыбается, обнимает Адама, который зашел поздороваться с Джошем, ведь ему нет двадцати одного и алкоголь ему не продадут, но вечеринка только начинается и танцевать и веселиться никто не запретил. Хоуп проходит за барную стойку и обнимает старого знакомого. — Рад тебя видеть Хоуп и познакомишь со своим парнем? — спрашивает тот обнимая Майклсон. — У тебя уже есть парень, Джош, так что не думай об этом, — смеется Хоуп ударяя его в грудь. — Это Роман. — Рад знакомства, но вам нет двадцати одного и поэтому никакого алкоголя, — говорит тот. — Если только по одному мохито, за счет заведения. — Спасибо, и можно мы останемся на эту вечеринку, ведь эта может быть моя последняя вечеринка, учитывая все происходящее. Я просто хочу жить здесь и сейчас, — Хоуп целует парня в щеку, хотя и знает о предпочтениях Джоша. — Оставайтесь на вечеринку и тебе ничто и никто не может запретить быть прекрасным созданием, улыбаться и проявлять свою любовь, так, как считаешь нужным, — вздыхает и Хоуп не дает договорить. Хоуп не думает вообще, а просто схватила Романа за руку и потащила в толпу танцующих. Она отдается этой прекрасной одной ночи и этой вечеринке. Держится крепко на этих высоких каблуках, встряхивает волосами. Надеюсь, они выживут, на этой вечеринке, ведь они так прекрасны, когда танцуют в центре зала и все смотрят только на них - прекрасных и влюбленных. Хоуп покачивается в такт ритмичной музыки, обнимает Романа и целует его в губы, не стесняясь никого. Он вообще первый, кому она открылась и полюбила. Только вот Хоуп не видит, как добрый, веселый и отзывчивый Джошуа сменился в лице и окинул презрительным взглядом Хоуп и ее спутника смотря на кружащиеся в танце под светом неонов людей. Только вот Хоуп не видит, как в стеклянной бутылки отражаются синие глаза, когда Джош отворачивается от всех, ведь все это его не волнует, берет в руки пустой бокал, который протирает белым полотенцем. Сейчас его волнует только то, каким именно способом он отнимет жизнь юной и прекрасной Хоуп Майклсон. Сейчас наблюдая за ней, такой открытой и свободной, прекрасной и юной он может прошептать только одно: — Это и вправду твоя последняя вечеринка, Хоуп Майклсон.