Три года счастья. Так мало.

Не реально, ведь Хейли Маршалл было оставаться в особняке. Главное прийти в себя и не реагировать на Кетрин Пирс. Отвратительна. Ей отвратительно даже свое отражение в зеркале. Хейли покидала особняк совершенно раздавленной. Она и вправду стала похожей на Кетрин Пирс, со своей прической. Она взглянула в карие глаза Кетрин Пирс, словно увидела себя. Себя же Кетрин увидела и в каре – зеленых глазах себя. Правда Кетрин и не ожидала, что увидит Хейли похожей на себя. Неужели Маршалл думала, что это поможет ей. Поможет, если она станет похожей на нее? Невозможно и Кетрин когда увидела Хейли, то была в изумлении. В Кетрин есть жесткость и ей плевать на все, пока не вернется Элайджа. Слабой ведь Кетрин Пирс может только с Элайджей. У Хейли колотится сердце, когла она сидит в кресле парикмахера. В зеркале она видит себя со стороны. Хейли не боится смерти поэтому спокойно выходит из особняка и лишается защиты. Ее не испугать. Ведь не могла же быть в одном доме с Кетрин Пирс. Она ведь чувствует. Ей нужно измениться и как можно скорее. Теперь у ее волос обычная длинна и девушка желает Хейли удачи, прежде, чем та покидает салон. Маршалл должна сказать Деклану, что она вернулась и она и вправду соскучилась. Деклан ведь улыбается, когда она переступает порог его кафе. Сегодня людно и Маршалл не думая идет в кухню, чтобы обнять и поцеловать его, даже, если он пахнет рыбой, которую тот готовит сегодня. — Привет, детка. Я скучал. — Я тоже скучала. — Ты вернулась с Хоуп? Сменила прическу. Мне нравится. — Да, еще ее парнем и отцом. — Клаус здесь? Мне стоит волноваться? — Ты же знаешь, что нас связывает общая дочь, а про мою трагическую историю любви ты знаешь. Он тоже здесь. — Семья воссоединилась и Хоуп наверное счастлива. — Все не так просто. Давай выпьем вина, ведь ты закрываешь кафе через полчаса? Это сейчас мне поможет. Деклан соглашается выпить с Хейли вина, разливает красное вино по бокалам и пока он приносит сыр и груши для закуски и Маршалл незаметно добавляет эликсир в его бокал. Хейли улыбается ему, да и тот, пробуя вино вряд ли заметит разницу, а она просто переживает за него и желает защитит. Маршалл кушает грушу и смотрит в окно. На Новый Орлеан уже опустилась тьма. Вроде бы ей и спокойно от того, что Пустота не в Деклане, только вот ее телефон вибрирует и она читает сообщение от Фреи, в котором говорится о том, что Хоуп до сих пор не вернулась в особняк. Штормит. Хейли штормит и она выходит из – за стола. Деклан не понимает, что происходит, но Хейли даже не извиняется, а просто исчезает. Деклан не понимает, а Хейли боится не успеть. Боль в груди. Хейли дрожит, она должна обыскать квартал и найти свою дочь. Она не знает, где ее дочь и Хейли обеспечен нервный срыв. Конечно же, она переживает и поднимает даже Винсента, который перезванивает ей спустя час она всьречает Хоуп и Романа, которые покидают бар и направляются к машине, улыбаются и держаться за руки и похоже счастливы, только вот похоже это не нравится Хейли ведь она хватает дочь за руку и тянет за собой, что явно не нравится Хоуп, которая вырывается из объятий матери. Хейли повышает тон, шагает в сторону дочери. Она заканчивает свою речь, о том, как это опасно и что Пустота на свободе и придет за ней, что та обязательно придет за ней. Хейли зла, вымотана и на нервах и может поэтому Хоуп даже вскрикивает, когда ее родная и любимая мать награждает ее пощечиной и Хоуп не сдерживает слезы, ведь это невозможно, она не понимает, как ее мать так поступила с ней. Правда Хейли уже раскаивается и дрожит, закрывает лицо руками, пытается оказаться рядом дочерью, только вот Роман закрывает своим телом свою девушку и тем самым преграждает путь к Хейли к дочери. Как Хоуп может себя чувствовать? Если она останется в одиночестве, на краю пропасти и кто ее удержит от падения? Роман удержит ее. — Держись за меня, детка. Хейли очень стыдно и как она могла такое сделать. Это все эмоции и Хейли всю трясет. Внутри нее шторм и Хейли просто должна была сдержаться, а не поступать так с дочерью и она это прекрасно понимает. Все мы защищаем то, что любим или кого любим. Хейли должна была защищать дочь, а не поступать с ней так. Теперь только раскаяться и молить о прощении и понимании. Хейли все мать, а Хоуп грозила реальная опасность и она просто испугалась за нее, ведь прекрасно помнит войну и триумфальную победу Пустоты восемь лет назад, когда та завладела Хоуп и смогла вывести ее из равновесия, расковыряла старую рану, вырвала сердце, которое кровоточит черной кровью. — Сладкая, прости… Я не хотела так поступать с тобой. Мне жаль. Мне сообщили, что ты не вернулась и я так испугалась… Ты ведь знаешь, как опасна Пустота и как я волнуюсь... Я обыскала весь квартал, пока Винсент не рассказал, где вы можете быть..Прости...Я не хотела причинить тебе боль… — Я не позволю вам навредить Хоуп. Посмотрите на нее. В каком она состоянии. Хоуп ведь и вправду в ужасном состоянии, нашла в себе силы сесть на бордюр и прошептать что – то непонятное. Роман уже поклялся, что будет всегда рядом и не позволит ей упасть, вот и сейчас он рядом, гладит по спине, набрасывает на ее плечи свою куртку леттерман. Плевать, что ему холодно, главное, что ей тепло. Он ведь обещал ей, что всегда будет рядом, пусть и без свидетелей, да и зачем они нужны, если он держит свое слово. Хейли ведь переживает, но Хоуп нужно прийти в себя и для этого ей нужно время. Много времени, а пока Роман помогает ей подняться, сесть в машину и жестом указывает, чтобы и Хейли следовала за ними. Хоуп нужно вернуть домой, даже если она против и готова убить любого. Хоуп нужно вернуть в то место, где безопасно.

Элайджа ушел и она совершенно не была готова. Хотя сейчас ей предстоит бороться не только с Пустотой, но и собой ведь нужно признать, что впереди ее может вновь ждать одиночество.Неужели на лице Кетрин Пирс - страх, будто что-то здесь не так. Не так с ней или в этой комнате или вообще гроб с телом Элайджи лишний?Подолгу смотрит из окна, сдерживая слёзы,Куда ушло их "мы"? В прошлое, ведь когда он очнется, то отвернется от нее. Не так, не так всё должно быть. Не так, но похожего финала и ожидала Кетрин Пирс : Элайджа оставляет ее во имя семьи, а та продолжает свое жалкое существование. Прямо сейчас ей больно, хотя за причиненную боль другим она не станет извиняться. Но почему сейчас она молится, чтобы Элайджа отказывайся от нее, когда вернется.Не так, не так всё должно быть. Кетрин не затянет его с собой на дно, потому она на дно они пойдут только вместе.Она пыталась проникнуть в его разум, но без успешно и как раз тогда, когда тебе хочется отпустить, держись за меня... Когда тебе хочется сдаться, держись за меня... Она держится за его руку. Все это время она ведь держалась за него, а сейчас тот ушел в забытье. Давайте поиграем в любовь? Ведь только играть и умеет Кетрин Пирс. Стерва Кетрин Пирс ведь всегда играла в любовь. Так вот представьте шахматную доску на которой всего три фигуры : черная королева и два короля, естественно один белый, а другой черный. Кетрин Пирс практически за два столетие устает уже повторять себе, что любит только Стефана Сальваторе, что ради него умерла и он ее настоящая и единственная любовь. Она ведь знает, что это не правда. Нет больше той истинной любви, просто нет. Есть только установка и игра на чужих или своих чувствах. Совсем как в романах, которые пишутся специально для женщин, чтобы их растрогать и чтобы они продолжали верить в сказку со счастливым концом. Изначально обманчивое «плевать» на не нужное для обоих «люблю». Может « люблю» от Стефана нужно было только, что Пирс смогла усмирить свою гордыню? Пирс и не помнит вовсе, когда началась эта игра. Или же, лучше сказать, когда сама Кетрин стала игрушкой у своего сердца. Кетрин на Элайджу определённо плевать, когда всё только начинается. У нее четкий план, как обвести его вокруг пальца, заполучить желаемое и остаться при этом в живых. Она ведь знала, как Элайджа относится к семье и любви. Всё, что их объединяет всего лишь игра в любовь и постель, как и планировала рассчитывала Кетрин Пирс. Только вгрызшаяся в сердце истинная любовь к Стефану угасает минута за минутой, когда она рядом с Элайджей. — Может, сдашься уже, Кетрин Пирс, а? Надоело. Тебе еще не надоело таскаться за Сальваторе, спасать и верить? Она шептала это после встречи с ним и Клаусом в Чикаго, в двадцатых годах прошлого века. Кетрин бы с радостью, но характер не позволяет сдаваться. Её можно, наверное, уже объявить сдохшей знаменитой на весь мир стервой Кетрин Пирс. Она ведь и вправду сдохла для всех, кроме Элайджи и дочери. Кетрин привыкла умирать, когда это было нужно и выгодно. Стефан никогда не скажет Елене, что они с этой стервой, даже чем-то схожи. Елена пусть и двойник, но уникум. Схожа сама с собой только. В ее сердце есть милосердие и любовь, то, что не свойственно стерве Пирс. Старт. Начало игры. Эта игра будет длиться вечность, ибо никто не привык сдаваться. Кетрин рвёт на себе волосы и, возможно, даже на время отключается и пропадает в барах и постелях мужчин, когда думает или вспоминает о Стефане. Ей ведь на него плевать или нет. — Кто-то готов уже проиграть. Становится жарко. Продолжай в том же духе, Сальваторе. Это Кетрин шептала, когда увидела его в сороковых и рядом с ним была вечная спасительница Лекси. Кетрин к концу столетия больше не признаёт своей красоты и власти над мужчинами, хотя с легкостью заполучает Мейсона. Кетрин сдается Элайдже и позволяет себе чувствовать, а тот не верит лгунье и оставляет ее ради семьи. Кетрин Пирс попалась в ту ловушку, которую ставила на Клауса. Ей по-настоящему плевать на дочь. Докатились, если так унижается и бегает за ним. Ей вовсе не плевать на Стефана даже, когда она становится человеком и умирает. Он рядом, а в воспоминаниях Элайджа, с которым у неё лишь сугубо игра. Кетрин хочется одновременно сдаться и победить в бесконечной игре на своих чувствах. Только у Элайджи Майклсона, есть семья и Хейли, любимая племянница, а у Кетрин Пирс ничего, смерть и тьма, благодаря его или своим стараниям? — Не смей бросать игру, идиотка. Помнишь, что будет с проигравшим?! Он умрёт. Клятва на крови - это не тюрьма. От неё не сбежать. Он себя не сбежать. Так она думала стоя перед зеркалом и старательно пряча седые пряди волос. Элайджи на неё плевать, в особенности сейчас. Она лгунья и виновница всех его проблем. Всего лишь женщина, которая в него влюблена. Таких было много. Только она не знает, что Хейли больше не кажется ему такой же чудесной, как сломанная, лживая и порочная Пирс в красной или черном кружевном белье. Ему становится жалко растоптанную под его ногами душу стервы. Она ведь любила и не казалась такой стервой рядом с ним. У неё было всё, теперь ничего нет. Она желает только прошептать древнему, что-то вроде «Убей меня, пожалуйста. С меня хватит. Невозможно любить того, кого ненавидишь. Убей. Я позволю убить себя тебе и всего ли один раз». Она ведь все равно и не отказалась бы, если бы Элайджа убил ее. Ему правда плевать, а она представляет, как он почему-то всё же трясёт её за плечи, словно безвольную и бездушную куклу и не может выдохнуть чёртову привязанность или любовь. Любовь? Стоп. Шаг назад. Неужели Кетрин Пирс сказала « люблю»? — Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю. Слышишь меня, Катерина?! Люблю! Элайджа признает это тоже и произносит именно ей эти три самых сложных для него слова. Кетрин не знает, как так получилось. Проигравшими, становятся оба : « Первородный, который не верил в любовь и вампир, который не был способен любить» . Влюблённая идиотка стерва, которой уже определенно не плевать. Влюблённый первородный, которому не безразлична влюблённая в него эгоистичная дрянь, которой не плевать. Им обоим, ненужное, «Люблю», становится важнее, чем обманчивое «Плевать». Ей не наплевать и она бы умерла в его объятьях. Он бы с радостью разорвал ее глотку, вонзил свои острые клыки, наслаждался бы этой горячей и соленой кровью. Она ведь позволила ему коснуться себя и убить. Один раз они убили друг друга. Один раз они проиграли люблю. — Я тебя ненавижу тебя Майклсон. Ну, конечно же подразумевает, что любит. — Только не сдавайся, Катерина. Слышишь? Этот голос из глубин разума впечатался в ее черепной коробке и не затихает. Его голос не затихает. Слишком сильные, чтобы сдаться. Слишком слабые, чтобы одержать победу. Оптимальный вариант — умереть. Они обязательно сделают это вместе. Они обязательно убьют друг друга, потащат на дно, во тьму или кровь. Это обязательно случиться, но пока она держится за его серую, покрытую венками руки и не сдается. Она не отпускает его. Когда-нибудь может и сдастся. А пока что игра продолжается, набирая обороты. Вы только вообразите, что на шахматной доске три фигуры : два короля и королева, которая съела королева. Поверьте это ведь не по правилам, чтобы королева ходила через клетку или делает шах и мат королю. Она всегда играла против правил и убить белого короля ради защиты черного было самым правильным решением в жизни черной королевы. *** В чем вообще счастье Давины Майклсон – Клер? В любимом ребенке, любимом мужчине с которым она проведет вечность? В деньгах, которые портят. Счастье в эмоциях, а не деньгах. Все о чем мечтала теперь мираж в пустыне. Полна надежд. Но в чем ее счастье? Давина знает, что счастье не в деньгах, а ответной любви. Время может отнять и вернуть все назад. Закрыть глаза и верить, что все будет, как прежде. Жизнь затянула ее в шторм, закружила в карусели, но шторм успокоится и выглянет солнце, карусель остановится. Пытается не рехнуться и найти путь из этого. Да, ей сейчас больно и плохо, хочется орать или, как миним спрыгнуть с балкона особняка, на котором она стояла и смотрела на ночной Новый Орлеан. Город во тьме. В тупике. Даже если бы она спрыгнула, то вернулась. Она вампир – бессмертная. Все равно Давина бы не решилась бы на это. Давине нужно жить ради завта и сына, любви. Как бы хреново ей не было Давина все равно будет жить. Она знает, что завтра будет лучше, чем сегодня. Она будет бороться до конца. Она улыбается, смотря на то, как Марсель играет с Хенриком. Спустя восемь лет все так, как она мечтала и Марсель рядом с ней, защитит их, пока она не вернет Коула и Пустота не будет повержена навсегда, а она пока улыбается и верит в счастливое завтра и ей этого хватает. — Мой солдатик победил, - Хенрик отнимает у Марселя оловянного солдатика. Давина улыбается уголками губ, едва различимо, запрокидывает голову назад, закрывая лицо ладонями, смотрит на Марселя и Хенрика, которые играли в солдатиков сидя на ковре. Ему удалось привлечь внимание малыша и отвлечь его игрой. — Знаю. На войне всегда погибают. Война – это плохо. Запомни это и никогда не убивай просто так. Никогда. Конечно, знает. Знает так же хорошо, как и то, что Давина не призрак и даже когда исчезла, за ним по пятам шагала и все слышала, помнила, не обвиняет в своей же смерти и не сыплет угрозами что тогда не уберег ее. Ее ведь и Коул не уберег в тот раз, а она не уберегла его в этот раз. Давина вернулась так резко, что, он помнит только «соскучилась» — и лукавая улыбка на губах Клер. Она изменилась и он видит это. Он жена, мать, уверенная в себе женщина. Теперь Марсель видит это, а она по- новому взглянула на то, как Марсель опекал ее и теперь понимает, что счастье в том, чтобы рядом был тот, кто сражается и любит тебя. Она ведь помнит все, что для нее делал Марсель. — Почему вы еще не на кухне, — вампирша кривит губы, когда Жерард тот кладет солдатика в старинный сундук, поднимается и берет малыша на руки. — Почему мы больше не играем в солдатиков?,— в своей привычной манере, надувает тонкие губки, ведь он все еще ребенок. — Так нужно, - отвечает Марсель. — Нужно кушать и спать. — Но я хочу играть, - упирается Хенрик. — Твой любимый какао остынет, - пытается произнести Клер и после Давина молчит — ни отрицает, ни соглашается. Марсель не прекращает улыбаться и кружить и щекочет, теперь по праву самого младшего из Майклсонов, а тот смеется. Он запутался и хочет бежать, пока по лабиринтам отголоска из прошлого. Ведь в прошлом Ребекка и личное счастье, а в настоящем страх, что Пустота придет и в один прекрасным момент время остановится, что он больше никогда не вернется к Ребекки, ведь это самая настоящая война, а как известно с войны можно и не вернуться живым. Майклсон - Клер собирает волосы в небрежный пучок и спешит за вампиром, только вот говорит : — Я оставлю окно открытым, чтобы проветрит детскую комнату. Ей кажется, что ночью тенью к ней приходит Кол, скребет ногтями по окну, которое,закрыто, а на улице холодно, и в постель теплую забирается чуть ли не с головой и дрожит, как будто она напуганный ребенок. Она просыпается от запаха сваренного кофе, зная, что это Киллин орудует на кухне. Кидает подушку на соседнюю сторону, точно зная, что Кола нет рядом и тот не поцелует ее губы. Она одна. Его образ за окном рассеивается вместе с туманом. Этот образ и туман мучают ее каждую ночь и оставляет поутру, когда исчезает синиц свет. Так Пустота наказывает и испытывает ее. В разум она не проберется, но мучить Давину все же может. И что же ей делать, когда она не может спать ночами и ее мучает любовь?Убегать? Бежать от любви,Но только она может помочь делу и вернуть любовь. Нет ничего сильнее любви. Ничего сильнее этого чувства, и когда они с Коулом вновь будут стоять плечом к плечу, ей станет легче, туман рассеется и любовь вновь одержит победу.