Нарисованный круг, линия белая. Без тебя не могу, как не хотела я. Остановится звук — руби безжалостно, И закончим игру — давай, пожалуйста. Не выходи из круга и не отпускай руки. Мы затянули туго друг друга вопреки. И время на исходе, с тобой как по ножу; Не упади, прошу — я тебя держу! LOBODA — Лети.
***
Задумывались ли вы о том, что происходит с вами во сне? Зачем нам вообще нужны сны? Чтобы быть с теми, с кем мы не можем быть в реальности? Чтобы быть счастливым или окончательно свихнуться от горя? Сны ведь бывают разные. Некоторые сны заставляют нас просыпаться в холодном полу. Некоторые сны заставляют нас просыпаться с улыбкой на лице. Реальная жизнь начинается там, где заканчивается спектакль. Свет ламп. Зачем она вообще пришла в этот бар? Допить прежде, чем за ее столик, у окна, подсядет очередной пьяный посетитель этого бара. Докурить прежде, чем за ее столик, у окна, подсядет очередной пьяный посетитель этого бара. Притвориться статуей из гипса, чтобы ничего не чувствовать. Она ведь привыкла быть одной и похоже ее единственная подруга — луна. Такая же холодная и одинокая, как и она. Идеальная оливковая кожа, прическа боб, туфли на каблуках, черное платье с открытой спиной украшенное бисером, а нить белого жемчуга и сумочка дополняет образ. Сумасшедшие двадцатые со своими запретами, которые так приятно нарушать. Люди слепо верили в светлое будущее и не думали, что могут быть обманутыми. Люди шли на огни и слепо верили в мечту, которая ускользала так же, как и эти огоньки. Реальная жизнь начинается там, где заканчивается спектакль. Все привыкли жить в спектакле, мечтать о красивой жизни и скрывать недовольство за улыбкой. Кетрин Пирс привыкла нести свой крест сама и выигрывать, выживать, когда тяжело, привыкла не сожалеть ни о чем. Кетрин Пирс привыкла лгать глядя в глаза. Кетрин Пирс стряхивает пепел в стеклянную пепельницу. Даже одна из самых профессиональных актрис не смогла бы сыграть так, как это делает Кетрин Пирс. Она не чувствует ничего притворяется статуей из гипса. Она докупит, допьет и естественно ее пригласят выйти на бис и станцевать, но сегодня она откажет, зажжет очередную сигарету, отвернется к окну и устремит свой взгляд на луну, еще обязательно выпьет за него думая будет ли Элайджа Майклсон писать ей письма. Бессмысленно сопротивляться любви. Кетрин Пирс пыталась. Правда пыталась заставить сердце замолчать и задушить собственные чувства. Сама себе сила, сама себе крепость, сама себе опора. Сама себе хозяйка на протяжении стольких столетий. Черная кошка, которая сама решает, когда ей приходить и уходить. Никто ведь не желает побывать в тех местах, где была она. Она может ночь простоять на коленях, в храме Веноры, а может просто отрицать существование высших сил. Она была графиней, крестьянкой, проституткой и вот сейчас она танцует гоу-гоу для буржуазии. Она живет, как перекати-поле. Она привыкла жить, как перекати — поле. Она сказала, что убьет их если они попытаются вернуть её назад в могилу. И она не будет извиняться за измены и ложь. Но она не может больше так жить. Она больше не может быть красивой игрушкой, ночной бабочкой и танцевать гоу-гоу для буржуазии и это можно увидеть в её глазах. Можно увидеть, что она убьёт любого, кто попытается вернуть ее в могилу. Убьёт любого, кто попытается вернуть ее домой. Убьёт, потому что ей плевать на правила и закон. Убьет, потому что они живет, как перекати — поле. Сейчас она здесь, в Чикаго, сидит в баре «Twice», смотрит в окно, на такую же одинокую луну. Сейчас она готова убить любого, кто посмеет потревожить ее и нарушить ее одиночества. Сейчас она готова убить любого, кто посмеет прервать ее от выкуривание очередной сигареты и бокала янтарного виски. Жаль, что Фрейли это не сразу заметила. Не заметила, что ее знакомая не здесь, рядом с ней, а далеко, в своих мыслях, где каждое утро просыпается рядом с ним и слышит его шепот о том, что он любит и будет любить только ее, что никогда не отпустит. Она слышит, как он благодарит ее за прошлую ночь и та, конечно же заключит его в свои объятья. Она счастлива только рядом с тем, с кем желает меняться и забыть свое темное прошлое ради их совместного будущего. Она может быть только рядом с Элвйджей Майклсоном. Но сейчас она слышит не его голос и это заставляет ее открыть глаза и посмотреть на своящую перед ней Фрейли, которая вздрогнула от взгляда Пирс, взгляда, который словно говорит, что Кетрин готова убить любого, кто прервет ее от весьма привычного занятия, после вычтупления. — К-к-к-е-т-р-и-н, тебя желает видеть один клиент. Он сказал, что это важно и касается Антуанетты. — Скажи ему, что мне наплевать и я сама решила эту проблему. В этом месте всем наплевать. В это время всем наплевать. Время такое, когда людей волнует только деньги, личная выгода и деньги. Это время джаза, гангстеров и сухого закона. Время иеальных преступлений. Идеальное время. Вот только когда настанет прекрасное время для Кетрин Пирс? Кетрин Пирс кажется, что ее заживо похоронили в этом баре. Она та, кто идеально сочитает белое с черным. Она то, кто идеально сдерживает любовь и боль. Ночной Чикаго манит своими огнями абсолютно всех: безработных, семейные пары, преступников, тех кто потерлся и надеится найти здесь лучшую жизнь. Только свет фонарей и стук каблуков. Кетрин Пирс даже не вела подсчет выкуренных сигарет. Она просто растворяется в сигаретном дыме и не замечает проходящих мимо людей. Ей плевать. Абсолютно. Она не знает боли и всегда притупляет чувства. Она добивается цели любыми средствами. Быстро или постепенно, без суеты, разницы нет, если результат все равно будет конечным и в пользу Кетрин Пирс. Пирс резко поднял голову, всматриваясь в небо. Она выбросила окурок и решила, что присесть на скамейку будет самым правильным решением. Терпение Кетрин Пирс можно сравнить с терпением британцев. Она может ждать до последнего. Правда, сегодня ждать ей долго не пришлось, ведь нужный человек сам находит ее и садиться рядом. — Мисс Пирс, — выдохнул он. — Ты уже умерла, не хватало еще чтобы тебя вновь раскрыли. — Какая забота, Элиус — хмыкнула вампирша. Мужчина ухмыльнулся и покачал головой, ведь знает он кто перед ним и на что способна эта женщина. Пока они шли, Кетрин обнаружила, что люди суетятся, словно предчувствовали беду, к тому же, ее несколько раз задели плечом и обернувшись она увидела, что за ее спиной разгорается пламя. Она ухмыляется, ведь и не сомневалась, что сегодня ночью живыми из того бара никто не уйдет. — Сюда нельзя с оружием. Особенно тебе, — засмеялся мужчина. — И знаешь, ты действительно опасная женщина. Вампирша притворно засмеялась, показывая, что шутка была дурацкая, да и он сам дурак, если связался с ней. Но похоже Элиус так не считал и к тому времени, когда они зашли в подвал, в котором располагался один из закрытых баров, он уже использовал весь арсенал своих колкостей по поводу того, какой опасности он себя подвергал, находясь с ней рядом. Женщина никак не реагировала на его остроты, просто отдала один из ножей, которые прятала под платьем и похоже ее только еще больше рассмешило то, как он смотрел на ее оголенные ноги. Тяжелая деревянная дверь скрипнула, и они наконец-то вошли внутрь. Этот бар состоял из одного большого зала и сцены, на которой в данный момент танцевали танцовщицы. Заученные и синхронные движения и если внимательно всмотреться в их глазах, то они устали. Но похоже из всех посетителей этого бара только Кетрин Пирс видит усталость в их глазах и желание спалить это место до тла. Столик, стоявшая у стены в был аккуратно застелен бархатным зеленым покрывалом. На столе стоял графин виски и ваза с яблоками. Кетрин заметила, что довольно мало мебели для такого большого помещения, зато Пирс отметила, что тут очень чисто. — У тебя кто-то появился? — спрашивает мужчина и его вопрос заставляет Пирс повернуться к нему. Он удивленно на нее посмотрел и незадачливо огляделся вокруг. — Хотя о чем это я. У тебя? Другой мужчина? — усмехнулся он. — Он всегда был и будет — Элайджа Майклсон. Пирс лишь закатила глаза и посмотрела на потолок. Его слова видимо был не были похожи на шутку. — И давно ты узнал? — Давно кошечка, — официант поставил свечи на стол, явно думая, что это свидание. Кетрин удивленно на него посмотрела. По спине прошел неприятный холодок, и ей пришлось передернуть плечами, чтобы избавиться от него. — Почему молчал? — Не знаю, может потому что ты хорошая любовница — раздраженно отмахнулся он. — С каких пор ты стала такой любопытной? Я слышал, что смерть меняет людей, но не настолько же. Вампирша и сама этого не понимала. Она никогда не задумывалась, чем занимается ее спутник, когда его нет рядом, ведь для нее он просто средства для достижение цели. Так почему сейчас ее это вдруг стало интересовать? Она ведь знала, что она все равно все узнает, ведь Кетрин Пирс всегда на шаг впереди других. Хотя, раз уж ей придётся жить с ним, какое-то время, пока она не найдет способ избавиться от него, наверно имело смысл, что он задал ей именно такие вопросы. Вопросы на которые она предпочла не отвечать и просто забросила нога за ногу, ведь так она чувствовала себя свободнее и увереннее в себе. Ей бы еще выкурить еще одну сигарету, только Кетрин знала, что сигарет в ее портсигаре, который спрятан в сумочке, больше нет. — Ты что вздумала курить здесь? — Нет, думаю, всего лишь одолжить пару сигарет, ведь они прекрасно сочетаются с кофе, — как-то зло ответила брюнетка. — С каких пор ты куришь? — поинтересовался тот. — Лучше бы ты за другим так смотрел, — медленно, на выдохе. — По-моему я знаю достаточно. Ты хитрая, корыстная, жестокая, самовлюбленная стерва… — мужчина стал манерно загибать пальцы. — Переубеждать тебя я не собираюсь, — перебила его Кетрин. — И не переубедишь, потому что это чистая правда, — она фыркнула и перевела свой взгляд на женщину, которая подошла — Думай, как хочешь, — отмахнулся Элиус. Женщина села рядом с мужчиной и принялась снимать с себя прожженое пальто и вамрир отпрянул в ужасе. — Что случилось?! — Он мертв! — Кто? Антуанетта! — Фредрик. Мой брат. Он был в баре со мной, когда начался пожар. Я не смогла спасти его. — Нет, — сорвалось с губ мужчины, а женщина только уткнулась носом в его грудь. — А реакция у всех та же, — одобрительно ухмыльнулась Кетрин, — хоть что-то в этой жизни не меняется. А дальше правила игры знает только Кетрин Пирс. А дальше она сбежит, уничтожит своего любовника, избавится от Антуанетты, внушив заточить ее в одной из стен этого бара, ведь знала она о связи этой женщины с Элайджей. Заточит вампиршу, обречет на медленное усыхание, точно так же, как Элайджа похитив ее сердце вынуждал ее иссыхать. Они сильно затянули друг друга. Все это только в памяти. В памяти то, что он оставил себе на память ее сердце, а ее саму вынудил все запивать полусухим ночью. Знает, что бес толку. Ей нет покоя, пусть и понимает, что его нужно отпустить или нервы не сдадут, сорвется вниз. Нервы сдают. Им не наплевать друг. Потому что милорд не сможет отказать его Катерине и именно ее сердце он ославил себе на память, по-прежнему реагируя ускорением биением сердца лишь на её томный взгляд карих глаз и улыбку. Он не сможет забыть ее. Он не может без нее. Он не сможет безжалостно вырвать ее из своего сердца, и не в силах открыть свою грудную клетку, освободить свое сердце, словно птицу. Не может лететь и боится разбиться без нее. Он может взлететь, только если она тихо прошепчет: « — Лети.» Не может жить без нее. Не может отпустить и сам остаться. Не может не смотреть назад. Не может безжалостно оборвать эту связь. Не может не смотреть на солнце, которое обжигает его кожу, которая покрывается красными пятнами. Солнце оставляет на его кожи ожоги, а Кетрин Пирс оставила ожоги в его сердце. Ожоги любви. А где же самозащита? А где же кольцо с лазуритом? Самозащита больше не действует. Лучше сгореть дотла, чем привыкать жить без нее. Не сможет ведь существовать без нее, без ее обжигающего поцелуя со вкусом черного кофе и спелой вишни. Его кроет этой дьявольской женщиной. Ему проще испепелить себя, обратиться в горсту пепла, ведь куда проще, когда от твоего сердца останется горсть серого пепла. Вопреки они затянули крепко друг друга. Если Элайджа так же, как и его брат любит играть в шахматы, то жизнь — это партия. Шах и мат, который может решить исход всей игры. Хорошо или плохо мы сыграем партию под названием « жизнь» зависит только от нас. Похоже в партии под названием» любовь « Элайджа Майклсон проиграл королеве. Король проиграл королеве любви. А память словно играет эту партию против него услужливо показывая ему фрагменты из воспоминаний с Катериной: их встреч, которые могли длиться всего пару секунд или несколько лет. Ему кажется, что он сходит с ума. Но легче ведь сходить с ума вместе. Только вот сейчас ее нет рядом и ему придеться смириться с тем, что пришло время отпустить. Отпустить, словно птицу, которая улетит на юг, туда где тепло, а он останется здесь, где холодно. Не сможет целовать другую. Сегодняшний день это только доказал ему, как и то, что его брат всегда рядом и готов наблюдать за его мучениями, но рисковать не будет и не позволит ему умереть. Это подтверждает то, что гибрид оттаскивает брата в сторону. — Элайджа! Вообще здравый рассудок утратил из — за этой стервы! Рискуешь! Я не могу видеть это собственными глазами! Хватит! Я не могу запретить тебе любить ее, но могу запретить тебе разрушать себя. — Я кажется привык терзать себя, запрещать и делать все во благо семьи. Я сяду у камина, налью себе виски и оставлю все своей памяти. Я отпущу и все станет, как прежде. Все ради семьи. Виски стал привычкой, такой же, как и кофе. Я привыкну жить без нее ради семьи. — Закончи эту партию Элайджа и знаешь, не стоит пить дермовый кофе, а ты просто не мог выбрать дерьмовый кофе. Она твой выбор и смириться придется мне. Время на исходе и Надя понимает это. Время на исходе и появившееся на балконе Петрова просто оказывается рядом с Элайджей и тот может только рассмотреть, прозрачные, словно кристалл слезы. — Она пропала! Моя мать у какой-то Антуанетты, которая обещала, что та живой не вернется! Я только что подучила сообщение! Элайджа! — Я знаю, о какой женщине ты говоришь. Идем. Время на исходе. Без нее Элайджа упал и поднимается, оборачиваясь лицом к солнцу, прежде, чем поднять и надеть на палец кольцо с лазуритом. Ему просто нужно было почувствовать боль, почувстовать, что он на краю, разбился на миллион осколков то, что он перегорел и пришло время сражаться. Пришло время не оборачиваться назад. Белая линия. Круг. Кетрин понимает, что очнулась в нарисованным круге и первое, что увидела вампирша — белую линию. Как не хотела она всего этого. Она никогда не позволяет другим видеть ее слабость и пытается встать на ноги, устоять на высоких тонких шпильках. И не важно ей было совсем по скольким головам ей придётся пройтись острыми шпильками брендовых туфель. Нарисованный круг. Белая линия. Она не может покинуть круг. Она уже разбилась. — И что все это значит, Антуанетта? Месть? — очень обиженным голосом воскликнула она, по-видимому, не заметив застывшую вампиршу, которая была в окружении ведьмы. Антуанетта заметила, что Пирс была все так же божественно прекрасна. Даже без шоколадных локонов, вульгарного макияжа, но тонкая ткань ее черного платья ничуть не скрывала идеального тела. — Я здесь, чтобы отправить тебя опять в Ад. — Можешь продолжать мечтать об этом. — Я предпочитаю действовать и воплощать мечты в реальность. Нарисованный круг. Белая линия. Кетрин Пирс не может выйти из этого круга. Кетрин Пирс бессильна, а вот Антуанетта довольна собой, ведь для нее удовольствие наблюдать за тем, как страдает ее враг. Ее ведьма Шенор достаточная сильная ведьма, чтобы отправить Кетрин Пирс в Ад. Кетрин Пирс достаточна умна, чтобы понять, что как только последняя песчинка упадает, то ее время для нее закончится. Игра для нее закончится. Время на исходе. Не сбиться с пути. Кетрин Пирс понимает, что возможно это станет ее концом, но даже в конце ее радует то, что Элайджа освободится и обретет покой. Ее радует то, что ее дочь жива и дышит. Да и в Аду есть белое полусухое, виски, коньяк, джин, да и все, что она пожелает. Уже привыкает жить без него. Нервы сдают. Не впервые умирать, но впервые проигрывать вот так. На краю. Не боится упасть, но боится разбиться. Он не должен упасть в эту пропасть вслед за ней. Не во время он появился на пороге собора вместе с Надей и Фреей. Какой смысл спасать ее? Сама погубила себя, но все же оставит после себя след. Тишина громче грома. А может он все еще видит в ее глазах свет? А может он все верит в любовь? — Ты обещал, что день мы проведем вместе, а сам куда-то исчез! Даже не предупредил! — она грозно погрозила ему пальчиком, а потом посмотрела на белую линию. — Ну, твое исчезновение многое объясняет Катерина, — наконец-то подал голос Майклсон ступая вперед, по старому деревянному полу. Он не сможет пройти сквозь этом магический барьер. Он не сможет спасти ее. Если она умрет, то сердце не просит. Он понимает, что она говорит ему глазами всего лишь одно слова: « Прочь». Она вздрагивает, когда ее дочь падает на пол со сломанной шеей. Она вздрагивает, но больше не может позволить себе проявить свою слабость. Она и так уже на краю и разобьется, заберет с собой зиму, чтобы на сердце Элайджи расцвели цветы и пришла весна. Она и так уже на краю и разобьется, заберет с собой часть сердца, но освободит его душу от этого камня. Камня именуемого любовью. Они освободятся. Пирс резко оторвала взгляд от Элайджи, который с одной стороны был растерян, а с другой очень близко к ней, только не мог переступить эту белую линию. — Элайджа! — Антуанетта удивленно подняла брови. — Что ты тут делаешь, я думала ты придешь спасти одну шлюху, которая между прочем заточила меня в стене. Правда, когда последняя песчинка упадет, то ее затянет в Ад. Будет прекрасно. — Я тоже так думал, но, к сожалению, это не так, — при этих словах Элайджа сложил руки на груди и фыркнул. — Как же я рада, что ты увидишь это! — взвизгнула Антуанетта, обнимая Майклсона. — Но что ты делаешь здесь? — Я здесь, чтобы убить тебя и оставить себе на память твое сердце, — спокойно шепчет первородный. — Похоже, расплачиваюсь за грехи здесь я, — снова фыркнула Пирс. Антуанетта непонимающе на него посмотрела, по-видимому, требуя объяснений. Он ведь любил ее когда-то и ей казалось, что между ними много общего и они могут быть счастливы, ведь Элайджа казался ей правильным мужчиной, который, как и она в первую очередь ценит семью. Неправильный. Грубый. Жестокий. Со своими внутренними демонами, которые кажется подчинялись только внутренним демонам самой Кетрин Пирс. Одно точное и заученное движение. Майклсон отпускает покрытое серыми венками тело вампирши сжимая в своих ладонях окровавленное сердце. Оставил себе сердце на память. Ему явно не будет пакоя с Кетрин Пирс, но покой ему не нужен. Старая древисина окрашена кровью. — Она отправить в Ад, брат, а у меня нет времени отменить заклинание — голосом, не допускающим возражений, сказал Фрея. — Я… — Круг… Дело в круге. Нас может затянуть, если мы не сможем пробить защиту. Мы не сможем покинуть круг. Время на исходе. Не может без него. Не хотела этого. Не хотела завершать эту игру. Словно на острие острого и тонкого ножа. Не хотела принемать правильное решение. Не хотела, чтобы он видел этого. Не боится. — Уходите сейчас же! Забирай Надю и уходите! — Но… — Это не обсуждается, Элайджа! Быстро. Всего несколько секунд и Кетрин Пирс понимает, что это конец и зря она посмотрела назад, на старинные песочные часы. Нарисованный круг. Белая линия. Она слышит дуновение ветра. Она видит, что ее окружает пламя. Рубить безжалостно нить ее жизни. Не жалет несколько, что отпускает его и благосллвляет на счастливую жизнь без нее. Он будет свободен и счастлив без нек и больше она не боится. Она правда отпускает его. Отпускает птицей. Отпускает оставив себе на память только сердце и воспоминания. Только посдедняя печинка скора упадет. Только он не готов отпускать. Только он верит, что эта настоящая любовь, потому что вернула ему самого себя. Эгоистичная и властная стерва Кетрин Пирс напомрила ему, что такое огонь страсти и тепло костра камина, вечерами. Не готов отпустить ее. Пусть лучше этот камень потянет его на дно. Утопит. Любовь ведь способна потопить. — Фрея! Забирай Надю! Скажи семье, что это было мое решение, — Элайджа говорит уверенно и твердо, что Фреи остается только подчиниться и возможно в последний раз посмотреть брату в глаза. Посмотреть в глаза тому, кто всегда сражался за “ Всегда и навечно». Важно ведь запомнить человека живым. Теперь навсегда. Теперь, когда ведьма исчезла вместе с Петровой Элайджа может подойти ближе. Да, он столкнулся с недовольным взглядом Пирс, ведь она была уверенна в том, что недостойна всего того, что он делает для нее. — Вообще-то мне совсем не нужен надзиратель, — мило улыбнулась вампирша.- И мне очень неудобно, что кто-то будет наблюдать за моей смертью. — Ты не умрешь, Катерина, — вздохнул Элайджа — Вот видишь, милый, — промурлыкала она, — Тебе не нужно видеть этого. Прочь! При употреблении слов «милый» и «прочь» в одном предложении, первородный чуть не засмеялся в голос. Она должна была догадаться, что он не собьется с пути любви и не оставит ее. Особенно, если эта настоящая любовь, которая переросла в вечность. Хотя она абсолютно не знала, как к этому относиться, пока ситуация ее и забавляла и раздражала одновременно. Она не может выйти из круга. Он не может войти.На секунду ей показалась, что она даже немного рада, что Элайджа умрет вместе с ней, но на была уверена, что искренне хочет этого, но все-таки, если такая возможность представилась… — Уходи, — прошептала та прилржив ладонь к невидемому бпрьеру. — Я все решил, — отозвался Элайджа. — Кто же будет согревать тебя ночью? Найди горячую испанку, — Кетрин бы подошла к нему и обвила его шею руками, уговорила бы жить, но она не может. — Я думаю, что найду решение этой маленькой проблемы. Только последняя песчинка уппла. Только над их головами кружат черные птицы. Лети. Только Элайджа резко отошел от нее и топнул ногой. По-видимому, она сразу поняла, что этим дейсвием Майклсон поднял доску на которой был начерчен один из фрагментов круга, а может он и вправду любит боль достаточно сильно, чтобы попытаться спасти ее. Идти против ветра, протянуть руку, чтобы та смогла ухватиться за нее. Не смотеть назад. Не жалеть. Не сбиться с пути любви. Без нее не может. Рубить безжалостно. Их сильно затянуло вопреки. Закончить игру. — Я держу тебя Катерина. — Не отпускай руки. По-видимому, это было их последними словами. Ветер легко разбил все окна и последняя что они слышали — крики воронов. Элайджа не мог укрыть ее от этих осколков. Кетрин не смогла зашитить его. Она увидела, его карие глаза, когда упала на него и вглядывалась в них, как в темноту ночи, прежде, чем коснулась его губ и позволить ночи поглатить ее. Лети. Лети, ведь впереди свобода и покой. Лети, не боясь разбиться. Ее бешенно кроет им и этой любовью. Вместе им не будет покоя. И игра закончена. Нарисованный круг, линия белая. Остановится звук — конец игры. Остановится звук — руби безжалостно линию жизни. И закончится игра. Не выходи из круга. Не отпускай руки. Не упади, прошу. Они держались за руки, коснулись губ друг друга лежа на этом полу, а рядом мертвые черные птицы, окровавленное сердце и нарисованный круг. Они держались друг за друга. Время истекло, но песочные часы можно ведь и перевернуть. Может они остались? Может они вернули себе самих себя? Может, любовь — это когда кто-то может вернуть человеку самого себя.