Три года счастья. Так мало.

Что вы знаете о Пустоте? С чем она у вас ассоциируется? С темнотой? С тем, что в твоем сердце дыра? Потерять того, кто дарил тебе счастье и заставлял видеть чудо во всем? С ничем? С туманом? С бесконечностью? Может Пустота, когда не хочется жить? Когда обида прожигает грудь? Фрея Майклсон сегодня не думает, что надеть. Ее счастье укрыто белым покрывалом, а на ней черное платье. Фрея ведь Майклсон, а это значит только одно — смерть. Смерть и боль. Любовь осветляла ее жизнь, а сейчас тьма. Фрея привыкла терять. Фрея привыкла спасать семью, которую искала столько лет. Когда настал день Фрея Майклсон осталась одна. Фрея Майклсон дрожащими руками разворачивает письмо, которое для нее оставила Киллен. Нет, она не плачет, просто сил нет и перед глазами все расплывается. Ее и так уже накачали успокоительными лекарствами Ребекка и Хейли, ведь она пусть и сильнейшая ведьма, но все же человек.

« Зайка, я испытываю вину, что оставила тебя одну, с лекарствами. Я помню, что обещала тебе не оставлять одну, но я останусь в твоем сердце. Помни, что я всегда буду жить в твоем сердце. Я умерла с любовью в сердце и поэтому не переживай о том, что я обрету покой. Я останусь в лучшем месте, где меня встретят те, кого я потеряла однажды, а когда придет время, то я встречу тебя. Твое время еще не пришло. Я бы не смогла жить в мире, где нет тебя. Я посвятила свою жизнь любви и медицине. Знакомство с тобой, лучшее, что произошло со мной. Я благодарна тебя за твое тепло, любовь, верность. Это не выносимо жить без любви и проще бы остаться с лекарствами и тьмой. Не проще, ведь тогда невозможно обрести покой и уйти спокойно. Я ушла спокойно, зная, что ты откроешь глаза и продолжишь жить. Жить ради кого-то особенного… В приюте Нового Орлеана есть девочка по имени Ширли. Ее родителей убил вампир, а сама она является носителем гена оборотня. Ей всего шесть и ее желают отправить в закрытую специализированную клинику. Этого я допустить не могла. Она открыла мне свое сердце и душу, не побоялась, того, что я сочту ее сумасшедшей, а взамен я пообещала не оставлять ее одну. Она осталась одна и ей тяжело. В желтой папке документы на усыновление. Я мечтала о том, что в день нашей свадьбы я познакомлю вас. Я знаю, какого тебе терять, но не бойся отпускать, потому что отпустив мы находим что-то новое и лучшее. Когда я уйду ты найдешь новый смысл жизнь — в детях. Да, ты потеряла своего ребенка в прошлом, но то было в прошлом. Сейчас есть Ширли, которая совершенно одна и ты нужна ей. Я желаю, чтобы вы стали семьей. Уверенна, что ты научишь ее быть стойкой и мудрой, поможешь справиться со всеми трудностями этого мира и поддержишь ее, если случится страшное — она убьет и активирует проклятие оборотней. Будь сильной и войди в новый день с улыбкой и надеждой, а не оплакивая и скорбя по мне. Люблю тебя… Прости, что ославила тебя с лекарствами. Киллен.»

Что вы знаете о конце и холоде? Только то, что это тьма, а перед этим тьма, пока не застынет кровь. Максим застыла на его руках. А чего он ждал с наступлением рассвета? Ждал, что она откроет глаза? Глупо, что Винсент Грифета. За окном шумит ветер. Вчерашней виски и боль в области груди. Она не вернется и нет никакой надежды. Ее тело остыло, но не его любовь к ней. Он обещал не отпускать ее руку пока тихо тикает ее пульс. Запах волос, который он вдохнул прижимая ее холодное тело к себе. Время остановилось. Вчерашней виски и ее запах теперь навсегда останется на его одежде. Ее будет не хватать в его жизни. Начинается дождь, который все смоет, кроме воспоминаний Винсента о той, которую он любил. Любовь ломает. В голове туман. Внутри пусто и головой об асфальт, кричать: « За что?» и плевать, что его услышит весь мир. Ушла любовь и тепло. На лбу кровь, которая смешивается с холодной водой. Он же обещал не отпускать ее. Но судьба разделила их и Винсент застыл, а сердце разорвалось, когда утратил ее пульс. Внутри его холод и дождь. Не отпускай. Не остывай. Теперь дышать одному. Теперь огни всего мира потухли для него. Адам достаточно взрослый, чтобы осознать весь ужас происходящего. Осознать, что его мать пожертвовала своей жизнью ради него, ведь он с раннего детства слышал о балансе жизни и смерти. В глазах боль и пустота. Он устал. Он ненавидит себя, сбивает костяшки пальцев в кровь о стену той самой комнаты, в которой лежал труп его матери. У него не хватило сил сделать шаг в сторону дивана, попрощаться. Максим посвятила всю жизнь ему, а он? Ее сын просто не смог проститься. Прощаться тяжело и в реальности это куда тяжелее, чем с фильмов голубых экранов. Ничего нет кроме темноты. Сердце рвется, но от смерти не сбежать и не скрыться. В реальность парня возвращает крик, доносящейся из улицы. Держаться. Адам потерял мать. Винсент потерял любимую. Сквозь дождь и серую пелену. — Винсент! Только вот колдун его не слышит и поднявшись с земли, сжав руки в кулаки он принял решение. Единственное правильное решение, как ему кажется. — Винсент! Остановись! Куда ты идешь? Адам знает, что один жест рукой колдуна и он будет валяться на этом мокром асфальте. Адам смелый, потому что поклялся не допускать не справедливости и крови невинных. Адам смелый, потому что под этим проливным дождем он не скрывает слезы, хватает своей окровавленный ладонью руки Винсента, преграждает ему путь. — Отец… Прошу… — Она мертва из-за них… Твоя мать, моя любимая жена, самая добрая и справедливая женщина в этом мире мертва по вине Майклсонов. Все беды из-за них… Пусть горят в Аду! Этому должен прийти конец… Я убью их… — У тебя не хватит сил… Остановись… Ради меня… — Я обращусь к темной магии… Сегодня они заплатят по счетам… Я хотел спасти этот город, но в итоге все разрушено… Посмотри, кругом одни руины… Они превратили наш дом в Ад! Гриффет ухмыляется сквозь слезы, жестикулирует, в привычной для него манере и оттолкнув Адама,с помощью магии, продолжает свой путь в сторону особняка Майклсонов. Ему плевать на холод, сырость и дождь, потому что внутри его пылает огонь мести. Винсент Гриффет устал от всего. Устал терять все по вине Майклсонов и его можно понять. Можно понять, что этот дождь — слезы и боль одно из сильнейших ведьмаков Нового Орлеана. И пусть он еле стоит на ногах, промок, дрожит, дождь скрывает слезы, но Винсент пройдет этот путь до конца ведь у особняка Майклсонов уже собрались толпа ведьм и колдунов жаждущих разъяснений и мести. И пусть Винсент знал, что в игре против Майклсонов он проигравший и как бы он не желал, но избавится от этой семьи у него не выйдет. Убей одного и столкнись с местью остальных. В этой игре он пешка. Но ценят ли они все то, что делал для них Гриффет? И пусть Винсент знает, что не сможет избавиться от Майклсонов, которые вместе с своим приездом в Новый Орлеан притащили: смерть, боль, отчаяние и пустоту. И пусть сейчас путь ему преграждает Кетрин Пирс, взгляд которой говорит, что она убьет любого, кто посмеет пойти против ее. Она и так достаточно испила боли, так свое долгое существование, поэтому холодный дождь и толпа разгневанных ведьм вряд ли остановят ее. Майклсоны ведь никогда не нуждались в милосердии. И как Винсент вздумал мстить тем, кого нельзя убить? Отчаяние и пустота привели его к порогу этого полуразрушенного дома. И именно по вине Майклсонов он потерял смыл своего существование — любовь. И именно Фрею Майклсон он обнимает, своими холодными и окровавленными руками, когда та выбежала из особняка. Все же Майклсоны нуждаются в милосердии, только умело скрывают это под маской безразличие. И стоя под этим проливным дождем, одетая в черное, она шепчет ему: — Милосердие… Других слов Фрея Майклсон подобрать и не могла, ведь знала зачем он пришел сюда. Он пришел сюда с болью в груди. Ее сердце сжимается и Винсент не в силах отпустить ее сейчас, оставить друга. За эти года мира и процветания Фрея помогала ему во всем, помогала управлять фракцией ведьм, они часто выпивали в баре Руссо и делились всем: радостью и болью. Сейчас боль утраты на двоих. Тяжелей вздох колдуна, ведь он слышит ее тихие всхлипы на своей груди. Их погладила и убила боль. — Что случилось? — Киллен мертва… Она пожертвовала своей жизнью ради меня… Я больше так не могу, Винсент. — Максим умерла, чтобы Адам жил. — Мне жаль… — Ты сильная… — Я не справлюсь без тебя… Я не смогу проститься… — Я рядом… Дождь заканчивается так же внезапно, как и начался. Дождь напоминает о боли и потерях. Только вот вдыхать холодный воздух и их души разорваны. Только все собравшиеся здесь слепо ведет жажда мести. — Клаус боится нас, что послал сестру, — выкрикивает одна из ведьм. — Если вы не заткнетесь, то я лично перегрызу ваши глотки! У меня голова раскалыватся с утра! Если Клаус выйдет к вам, то ваши головы и головы всех, кто вам дорог, украсят пики на главной площади города, — вмешивается Пирс, убирая с лица мокрые волосы и делая шаг вперед к толпе. — Вы хотите жертв? Крови? Войны? Клаус Майклсон не забывает и не прощает, впрочем, как и я. — Этого хотели Майклсоны, когда пришли в Новый Орлеан, — произносит одна из ведьм, которая решилась вплотную подойти к Пирс. — Прошлой ночью я потеряла мужа и дочь! Скажи еще, что это не из-за Хоуп! Пророчество Софи Де Веро оказалось правдой. Хоуп принесла только разрушение и смерть ведьмам! И, может, наш регент потрудиться объяснить нам, кто ты черт возьми такая?! — Дьявол, — ухмыляется брюнетка, а после демонстративно склоняется в реверансе. — Простите, что не представилась. Кетрин Пирс. Любовь всей жизни Элайджи Майклсона. Миф. Легенда. Худшая сучка времен. И причина вашей смерти, если не прекратите это дешевое шоу. — И приходит, как ее парень, когда планируются переговоры, — громко говорит один ведьмак. — Детка, ты опоздала, потому что все знают, что Элайджа полюбил Хейли с момента их первой встречи и их любовь прошла через многое. Ты лжешь… И после этих слов Кетрин Пирс с радостью бы разрубила этого наглого ублюдка бензопилой. Но сейчас не время для вспышки ярости или истерик. Сейчас она обязана играть роль миротворца, что ли. Но на пальцах выступает холодный пот. Вместо взрыва и битья посуды, желание впиться клыками в шею этого наглеца, глубокие вздохи и попытки сосредоточится на тишине. Кетрин Пирс столько веков жила с поломанными крыльями и окровавленным сердцем. Лучше смерть тем те слова, которые она услышала несколько секунд назад, но дыхание все еще есть. Кетрин Пирс столько веков оттачивала свое актерское мастерство. Ее не пугает неизвестность, потому что она уже поломанная. Убить можно однажды. Убить можно только один раз. Себя она уже убила. — Она с Элайджей, — подтверждает Винсент отстраняясь от Фреи и подходя ближе к толпе. — Вчера каждый из нас потерял кого-то, часть души и сердца. Мы должны объединиться и двигаться дальше. Вампиры. Оборотни. Ведьмы. Люди. Мы все должны объедениться сейчас. — Смириться с тем, что те кто нам дорог, застряли в мире предков и никогда не обретут покой? — выкрикивает женщина сжав руку в кулак и пытаясь вызвать головную боль у Кетрин, поставить ее на колени, ломает кости и это предупреждение означает только одно — война. — Они обрели покой, связь с миром предков разорвана и ведьмы свободны, — стиснув зубы пытается проговорить Пирс, ведь сейчас не время показывать свою слабость, даже когда ты на месте жертвы и каждую секунду испытываешь невыносимую боль и слышишь хруст новой кости. — Ты лжешь! — рука ведьмы сжимается в кулак и теперь Кетрин задыхается, падает на асфальт и видя выступающее красное пятно в области груди, понимает, что это конец, — Мы и так потеряли все из-за Майклсонов. — Она не лжет, Кледес, — Винсент хватает ведьму за руку, тем самым останавливая ее и это то самое время, которое нужно Кетрин, чтобы восстановиться и встать с колен, сражаться, заглянуть в глаза ведьме, которая желала убить ее. — Закрой глаза… Теперь покой. Теперь нет голосов, которые ведьмы слышали раньше. — Я позаботилась об этом, зная, как важен покой для ведьм, а магия Пустой теперь поддерживает силы ведьм Нового Орлеана, — громко и четко говорит Кетрин. — Майклсоны останутся и восстановят город. Хоуп уедет из города. Уходите! Сейчас время мира и покоя, а не войны. Сейчас траур и не стоит забывать, что Майклсоны не желают войны. Новый Орлеан и их дом и вам нужно смириться с этим фактом. Они помогали строить город, восстанавливали его после бедствий. Фракции должны объединиться и помочь городу, тем, кто утратил дом, семьи и смысл жизни. Я оказалась права. Дьявола от того и не выносят, что в некоторых случаях он оказывается прав. Уходите! Через несколько недель фракции соберутся, чтобы обсудить все, а пока я из своих личных средств восстановлю собор святой Анны и часть квартала. Ребекка и Марсель возьмут на себя приют, школы и госпиталь. — А Хейли? Что случилось с нашей альфой? — донесся голос вошедшей, в окружении стаи полумесяца, Эшли, которая несколько лет помогала Хейли с делами стаей и заслужила особое уважение. В прочем, Эшли могла отстоять свое лидерство, но тогда бы она предала дружбу, а этого она допустить не могла. — Я здесь, — тихо шепчет вышедшая из особняка Маршалл, которая поспешила обнять Эшли. — Я думала, ты мертва, но ты жива, все хорошо, — с облегчением выдыхает волчица. — Что произошло? Где Хоуп? Шторм уничтожил несколько домов и я приютила у домика на болоте несколько семей. От тебя не было новостей и я решила прийти вместе со стаей сюда. — Я и была мертва, — с горечью шепчет Маршалл. — Долгая история. Потом расскажу… С Хоуп все хорошо. — Я так волновалась, — Эшли прикусывает губу прежде чем задать вопрос. — Она вправду с Элайджей? Вы расстались? — Да, — и это короткое слова Хейли Маршалл выдавливает из себя и говорит с каким-то хрипом. Предсмертным хрипом, ведь признать, что она никогда не будет с тем, кого любит гораздо хуже смерти. — Элайджа с Кетрин. Он любит ее. Он выбрал ее, а я выбрала Деклана. — О Боже, Хейли, мне жаль, — и в голосе волчицы проскальзывают нотки сочувствия к Маршалл. — Мы планируем восставить город до Марди Гра, с вашей помощью, фракции должны объединиться, а моя дочь не источник проблем этого города и она продолжит обучение вдали от города, — громко и уверенно говорит Хейли отойдя от Эшли. Этим холодным утром Кетрин Пирс и не обратила внимание на мужчину в костюме и порванной рубашке, с деревянной коробочкой в руках. Ее волновало только то, что ведьмы послушали ее и сейчас расходятся, как и оборотни приведенные Эшли. Неужели они все же послушали ее? Элайджа ведь все слышал и видел, как она развернулась и поспешила уйти в дом. Кетрин ведь смелая и не боится смерти. Она его источник веры и проблем одновременно. Увидя ее на том балу Элайджа Майклсон поверил в чудо, а в груди что-то сжалось. Она же и стала причиной разлада между ним и братом. Не посмел бы пойти против семьи, даже во имя любви, а вот Никлаус сделал это и возненавидел ее. Они столько прожили вместе и сколько раз он бросал ее? Пару столетий в разлуке? Встречи длинной в несколько минут? Пять столетий слез, страсти и измен. Неужели это и есть любовь? А сколько столетий проживут вместе? Он ведь раз за разом бросал ее. Снова и снова расставались и поэтому любовь ломает. Она его боль. Каково это помнить каждое слова выдвинутое ее ему вслед, когда он в очередной раз уходил или она узнавала о той, с которой он провел ночь? А залечивать раны приползал к ней. А каково это смотреть в глаза зная, что в ее сердце другой? Стефан Сальваторе — настоящая любовь Кетрин Пирс? Все равно душу обнажит только ему и обязательно приползет на коленях, пусть не в этом столетии, так в следующем. Проще разгромить комнату и убить несколько сотен людей? Иначе для них и не заканчивалось. Проще проснуться в пустой постели и доказывать, что наплевать. Неужели не устали? Неужели не устали любить? Каково это помнить, столько лет: улыбку, ярость, крики, истерики, кофе по утру, нежность, дыхание в унисон? Диагноз — вечная любовь. Диагноз — бредит этой эгоистичной и испорченной женщиной. Кетрин Пирс источник его веры, истошной правды, ведь из всех только она могла высказать ему всю правду, не боясь, что он разорвет ее или вырвет сердце из груди своими холодными руками. Любит поэтому не сможет убить. Так ведь? Когда он перестанет бредить этой женщиной? Она ведь могла разрушить все, в порыве ярости, все, что попадется ей под руку. Она крушила, а он чинил. Любовь в венах, холодный ток в пальцы. Элайджа Майклсон вздрагивает и не от холода, а от мысли, что потерял ее навсегда. Дурак, который потерял любовь. Боится, что ему поставят диагноз не любовь, а пустая и холодная постель. Потерял источник ярости и истерик. Потерял источник веры и любви. Когда перестанет любить и бредить ею? Никогда. На пол к ней, бросится к ее ногам и молить о прощении, пока не поздно. Взять за руки сказать, что была не права угрожая ему клинком и закатив истерику. Но она же гордая и не потерпит унижения и угроз со стороны Кауса и тем более Хейли. Гордые идиоты. А боль источник их любви уже столько столетий. Если опознает, если она уйдет — лучше смерть. Женщины уходят навсегда и Элайджа Майклсон знает это. Она уходила, а ему хотелось, чтобы время остановилось. На этом пустынном тротуаре, сам не зная почему, но внутри все оборвалось. Он запоминал шаги. Ее тихие шаги и хлопок дверью, когда Винсент поддерживая Фрею, а вслед за ними и Хейли скрылись за дверью. — Куда собралась? Что ты задумала? — преграждая путь говорит Хейли, видя, что стоя у столика с фотографиями специально перевернула рамку, в которой была ее фотография вместе с Элайджей. Тогда они улыбались и были счастливы, влюблены и не думали о проблемах и том, что их счастье может кто-то разрушить. Такой разрушительницей оказалась Кетрин Пирс. — Верни на место фотографию. — Это уже в прошлом, Хейли, а я собралась в преисподню, хочешь со мной? — уверенно говорит Пирс смотря в глаза Маршалл. — Тебе и билет бизнес- класса забронирован. — Еще одно слова и я лично вырву ваши языки, — вмешивается Ребекка встав между ними. — Не заставляйте меня выбирать между подругами. Не заставляйте Элайджу страдать наблюдая каждый день подобные дешевые сцены. Хоуп проснулась и с ней Клаус и Роман, Керолайн. Ты нужна ей. Она попросила воды, а я не знаю какую воду пьет моя племянница.А ты Кетрин… Моя комната в твоем распоряжении и лучше не показывайся на глаза, а Марсель проследит за тобой и Надя там. Ты знаешь, что я об этом думаю… Мы еще поговорим. — Захвати старого друга или врага, только тогда поговорим — на выходе. — Хоуп пьет минеральную, я принесу, — бормочет волчица. — Идем Ребекка. *** Что будет, если Хоуп уедет? В сердце воцарит тьма и пустота. Кровь и алкоголь. Боль — именно с этим словом ассоциируется любовь. А Клаус Майклсон безгранично любит свою дочь. В этой полуразрушенной комнате сохранились картина, которую он рисовал для нее и портрет семьи, который Хоуп так и не успела закончить. Сейчас ее обнимает Роман, пока Клаус стоит рядом с окном и наблюдает за расходящейся толпой и братом, который словно замер посреди всей этой суматохи. Для Элайджи и вправду остановилось время. Сейчас Роману лучше покинуть комнату возлюбленной, ведь она жива и дышит, и ей важнее поговорить с семьей и родителями. Сейчас Клаус Майклсон знает, что всегда будет рядом с дочерью, даже если лично не сможет держать ее руку. — Клаус, в нашей школе очень хороший психолог, — тихо шепчет Керолайн беря его за руку. — Но Хоуп нужны семья и друзья. Роман любит ее. — Я не оставлю ее, — шепчет в ответ Майклсон. — Папа, мне не нужен психолог и прости, что подвела вас, — обращается Хоуп к отцу и это заставляет Клауса подойти к постели и сесть на край постели. — Думаете, я сломлена? Что за шум? Если бы ты умер, спасая меня… — Бунт взбешенных ведьм, но хорошо было, в те времена, когда их сжигали на костре. Меньше проблем.Я тебе расскажу, волчонок. Я бы умер с любовью в сердце. Думаю, что у твоего дяди Коула не такие скулы, а у меня не такой нос, — говорит Клаус держа дочь за руку. — А вот Ребекка и твоя мать вышли очень хорошо. — Я пыталась рисовать по памяти, — с улыбкой говорит юная ведьма. — Преподашь мне пару уроков на выходных? Только не говори, что опять решил оставить меня. Тогда лучше смерть!  — Нет, я буду рядом, мы с твоим дядей восстановим город и я обещал, что позволю выбрать счастье, — убеждает ее Майклсон. — Ты будешь приезжать на выходные, если будет безопасно. — Только не исчезай больше, — напугано шепчет Хоуп. — Никогда не оставлю тебя, — все еще убеждает ее первородный не отпуская руки. — Вода, — говорит вошедшая Хейли. — Мама, — Хоуп касается лица матери, которая нагнулась, чтобы передать стакан воды. — Прости. Простите… Я обещаю вам, что буду горда своей семьей и происхождением. Я закончу школу. Я нашла свою любовь.Я буду идти дальше ради семьи и « Всегда и навечно». Потому что я — Майклсон. Я обещаю тебе, что оправдаю наше имя. Если есть лазейка, если можно разорвать сделку? —Я не сомневаюсь, Хоуп, но сделку с Дьяволом невозможно отменить, — подтверждает Ребекка. — Я не знаю, что сказала Дьяволица, но все расходятся. Фрея решила уехать в Мистик Фоллс и надеюсь Керолайн устроил ее в школу учителем магии. Киллен оставила ей записку с просьбой помочь одной девочки из приюта. Я намерена помочь в этом деле своей старшей сестре и после она уедет. — Ты уезжай с Марселем, Ребекка и скажи ему « Да», будь счастлива, — одобрительно кивает Клаус. Ребекка привыкла бросать семью и жить своей жизнью, только вот не сейчас. Ребекка ждала своего счастье тысячу лет, а Марселя Жерарда три столетия и подождет: пару дней или пару столетий. Семья важнее и этот урок она усвоила благодаря своему старшему брату. Этот урок усвоил и Коул и именно поэтому он не спешит покидать особняк семьи с сыном и женой. Давина желала выйти к разъяренной толпе, только толку — она вампир и услышала бы только упреки. Она предала свою семью — ведьм ради любви, но и они отправили ее шестнадцатилетнюю девочку на ритуал жатвы. Она столько раз умирала и воскресала. Сейчас она жива благодаря любви и искренне улыбается, когда ее сын касается своей маленькой ручкой ее лица. И вроде вот тихое счастье: муж и сын рядом. Они остались в живых. Только вот Давина вздрагивает, когда в ее руках появляется бабочка. Проделка сына ее испугала, ведь в ее жизнь вновь ворвалась магия, а Коул горд ведь его в жилах его сына течет магия. — Хенрик еще мал, для магии — тихо шепчет Давина положив голову на плечо мужа. — Как мы справимся с этим? — Он был напуган — это и спровоцировала силы, — говорит в ответ Кол. — Но мы же рядом и поможем ему справится со всем, обучим заклинанием, как разбираться в травах и магических предметах. — Я даже не хочу думать о том, что наш малыш пережил, но нужно смотреть в будущее и просто быть рядом, — прикрыв глаза пытается сказать Давина, ведь Коул отвлекает ее поцелуем в ухо. — И не думай, мы ведь столько пережили и переживем во имя любви, — веселым голосом бормочем Майклсон. *** И куда же в итоге ноги привели Винсента Гриффета? В особняк тех, кто стал причиной смерти его возлюбленной? В то место, в котором обитает только боль и тьма? И хорошо, что Марсель, с бутылкой виски, первый, кого встречает ведьмак, после того, как отвел Фрею в ее комнату. Дружба ведь всегда предает силы и обнимая друга Марсель предает ему сил сражаться дальше и просыпаться по утрам. Каково это терять тех, кто тебе дорог Марсель Жерард испытал на себе. Он потерял многих и существует с множеством дыр в сердце. И хорошо, что вампир прихватил бутылку из коллекции Клауса, с горлышка которой сейчас отпивает янтарную жидкость ведьмак. — Мне жаль… — Такова судьба, Марсель. Сперва Ева и наш ребенок. Сейчас Максим. — Как Адам воспринял новость? — Все еще жив и не думаю о самоубийстве, после смерти любимой матери, которая всю жизнь посвятила мне, — отвечает вошедший в гостиную парень вместе с Элайджей. — Нужно организовать прощание по всем законам. Весь клан придет на кладбище проститься. Как я понял, я единственный трезвый в этой комнате. — Приношу свои извинения, но я вынужден вас оставить. Марселиус, будь добр, сообщи Фреи, что прощание состоится в семь. Стая соберется у домика на озере. — Что это с Элайджей? Почему он в таком виде? — Диагноз — любовь к безжалостной Дьяволице. Кетрин Пирс не перед кем не склониться и доказательства тому, что даже будучи в доме врага она тянется, холодными пальцами, к бутылке бурбона стоящей журнальном столике. Она уже, в какой раз доказала себе, что любовь — это боль и лучше смерть, чем пережить все то, что пережила она. Она поломанная и желает забыть его голос, тембр голоса, тепло рук и цвет глаз и нежность. Обычно Элайджа оставлял ее наедине с болью, а сейчас пришло ее время уйти. Без ярости и истерик, ведь неизвестность ее не пугает. Зачем доказывать себе, что он ее боль? — А я думала, что Ребекка милая, но мы пока под домашнем арестом, — вздыхает Надя становясь перед матерью и пытаясь забрать бутылку с алкоголем. — Ты ошиблась, смеется Пирс. — Она ужасная стерва, как и я. — Не хватало того, чтобы ты еще напилась и высказала все Клаусу, — недовольно шипит Надя и отталкивает мать. — С Элайджей и так уже поссорилась. — Я и сейчас могу высказать и он мне ничего не сделает, а знаешь почему, — отпивает из горлышка бутылки, прежде чем продолжить. — Потому что я победила и если захочу он будет ползать передо мной на коленях и молить о пощаде и смерти, как и Хейли. Я победила. — Хорошо — хорошо, только отдай виски, мамочка, иначе, — более сурово говорит Надя. — Или уйдешь, как Элайджа, -завершает фразу Пирс.- В это раз уйду я и заберу с собой то, что по праву принадлежит мне — мою жизнь. А я уйду… Не дожидаясь Элайджи. Прямо сейчас! А ты делай, что пожелаешь… Следуй за мной или езжай и развлекайся со своим французом. Кстати, могу дать совет о том, вести себя в посели с французом. Слушай, могу посоветовать секс в ванной. Или ты предлагаешь мне остаться здесь, жить под одной крышей с Клаусом, выслушивать его упреки и угрозы, видеть Хейли, слышать о том, какая замечательная история любви была у нее с Элайджей, сколько они прежили и чем пожертвовали ради любви, жить в комнате, спать в той самой постели, в которой Элайджа развлекался с этой шлюхой-волчицей? Делать вид, что все хорошо? Никогда… Вот она правда... Я не вынесу этого... — Прекрати! Ты уже пьяна! Даже мне ты противна! Можешь продолжать гореть в Аду, если отказалась от своего счастья, — не выдержав, выкрикивает Петрова. — Мне наплевать! — выкрикивает в ответ Кетрин, запуская бутылку в стену. — Мне уже на все наплевать. Дыхание за дверью. Элайджа Майклсон слышал каждое слова, так ведь? Замер за дверью думая, о том, что он опоздал и ее не спасти. По телу холодная дрожь и Элайджа Майклсон вспоминает ее сидящей на подоконнике. Обычно она сидела с бокалом виски и смотрела на голубые тучи. В такие моменты он знал, что ее лучше не трогать: все равно не расскажет о камне на сердце, который тянет вниз. Менялся год, место, город, страна, континент, погода, даже интерьер их спальни, однажды Элайджа попытался уговорить ее уехать на целый месяц, но вместо этого столкнулся с разбитой о стену вазой и светильником, который Пирс пыталась запустить в него. И похоже он единственный мужчина, который мог вынести ее скверный характер. Столько ведь пережили вместе. Он пытался понять ее или поддержать, но какое значение все это имело? Только год из года не менялась картина сидящей на подоконнике Кетрин Пирс, в кружевном черном халате и с бокалом в руке. Может, ей стало бы лучше, если бы он ушел? Может без него она бы проснулась счастливой, нашла кого-то получше и благодарила Бога за то, что Элайджа Майклсон ушел из ее жизни. Она ведь все равно останется сильной. А он бы похоронил свою боль и вину под мостом на веки вечные. Он ведь напоминание о том, что случилось с ней тогда, в апреле тысяча пятьсот девяносто второго, в маленькой английской деревушке, Но все же серые тучи когда-то исчезают и отнимая бокал с недопитой янтарной жидкостью, сжимая ее ладонь в своей и смотря прямо в глаза Элайджа Майклсон надеятся ее прощение. Они заврались друг другу и этот клубок лжи, увы не распутать. — Почему я тогда не спас тебя, Катерина? — Не вини себя, Элайджа. Я ведь убила себя засунув голову в петлю. Убийца Катерины Петровой прямо перед тобой. Это сделала я, а не ты. Иди в бар. Все ждут тебя, а я заболела… — Я не могу оставить тебя в таком состоянии. — Надя все равно останется со мной и найдет любой повод, чтобы проверить не перерезала ли я себе вены или не сгорела на солнце. — Я тебе лгал… — Что? — Мы в сговоре с Надей и она уже заказала десерт. — Прекрасно… Теперь плакать под мелодраму и объедаться десертом. День мечты… — Я не мог оставить тебя одну и выговориться и выплакаться иногда лучшее лекарство. — Иди уже… Все равно я не выдержу и десяти минут фильма, а напьюсь. Он закроет за собой дверь и уйдет. Она никогда не позволяла себе быть слабой. Никто и никогда не увидит ее слез. Она плачет в одиночестве, с наступлением ночи, чтобы на утро расцвести и улыбаться всем прохожим. Так проще. Так легче. Только вот вернувшись после смены в баре, при свете луны и фонарей Элайджа заметит два женских силуэта. Он поцелует вампиршу в щеку и сделает вид, что не заметил слез на глазах Пирс и Нади, как и портрета лежащего на кухонном столе. Элайджа Майклсон гораздо умнее и предусмотрительнее, даже, чем худшая сучка всех времен. Ведь именно он позаботился о том, чтобы Надя нашла книгу родословной « Петровы» и уходя еще вечером он слышал крики Петровой, которая требовала от матери правды и только правды. Ему они никогда не расскажет и не позволит себе быть слабой в его глазах, даже, если пытается говорить правду, а вот родной и единственной дочери она изольет душу без масок и лжи. Этой ночью он проснется от того, что она положила голову ему на грудь и прижалась к нему так, словно ей страшно, одиноко, невыносимо больно, а он единственный кто может ее защитить.Он слышит ее хриплое дыхание и запах алкоголя, целует в лоб, перебирает локоны волос. Это и есть ее слабость — любовь. Не зря же Кетрин Пирс столько столетий избегала любви. Он источник ее силы, ведь только рядом с этим мужчиной она может позволить себе быть слабой. Только этот мужчина выдержит ее любовь и ярость. Никогда не перестанут любить. Она понравилась ему сразу… Пять веков назад он не думал что эта случайная встреча закончится чем-то серьёзным и ее тихое дыхание перевернёт весь его мир. Желая встретиться, она никогда не говорила об этом напрямую. Он щнает, чувствует что она его и только его, и никуда от него не уйдет. Хочет свободы, но расставаться с ним не хочет. К нему всегда можно вернуться, ведь Эдайджа все прощает и любит ее. Она любит его. Поэтому поймет, простит и забудет всех женщин с которыми он был, как и он не вспомнит о ее многочисленных любовниках. У неё есть главное качество — верность и преданность мужчине, которого она любит. Она не умеет вести себя по-другому. Она никогда не изменяла ему. Не посмела бы, ведь Элайджа все для нее. Пока он рядом она его и только его, а как уйдет, то она напьется и проснется в постели другого, но легче не станет, не забудет всю ту боль и нежность. Однажды она даже задумывается, что надо с ним расстаться и поставить тоску. Клауса он никогда не оставит ради нее. Брат и семья для него важнее, чем какая-то вампирская шлюха. Пока заканчивать, но она не можешь смириться с мыслью что он будет уже не ее… Да и ему комфортно, Кетрин всегда дома, немного злится на него что постоянно не рядом, что выбирает не ее, но всегда ждёт и любит… Отношения стираются в порошок и однажды она решит уйти… Просто потому, что ей нужна любовь, семья, ласка, присутствие, забота и внимание… И вот, он здесь, стоит за дверью и спешит всё вернуть. И он помнит, как однажды, в далеком две тысяча тринадцатом, вечером решил позвонить ей… И как окажется, не вовремя. Просто ужасно не вовремя. Не снять трубку она не смогла, и он услышал приглушенную музыку и где-то на заднем плане сонный недовольный мужской голос. Он улыбнулся услышав ее голос: — Да… Говорите… — Ты можешь сейчас говорить, Катерина? — Нет. Я тебе сама перезвоню. Она ведь знала, почему он звонил ей через столько веков. Он звонил ей, потому что сломлен. Ему необходимо было услышать ее голос. Она знала, что это разбито его сердце, ведь через минуту в груди Элайджи, будто бы прошлись очередью из пуль… С ней он чувствовал себя лучшим, победителем. Думал, что она всё равно будет только его Катериной. Она не перезвонит. Ни в этот вечер, ни в следующий… Конечно, он всё понял. Понял, что Кетрин Пирс управляет страх и любви не место на ее пути. Он ведь знает её. Появится мысль убить их обоих, но Элайджа не сможет, потому что только теперь понимает насколько её недолюбил, не сделал то, что должен был — сражаться за любовь. Только сейчас он смог бы отдать всё взамен на её прежнее «люблю»… У него может быть много женщин. Но навсегда он запомнил только одну-двух из них. Тех, которые были верны. Но понял это он только тогда, когда они от него ушли. Катерина тоже ушла.Это только мужчины возвращаются. Женщины уходят навсегда. Набрать воздуха в легкие и открыть дверь. Если он сейчас не остановит ее, но она уйдет навсегда. Уйдет и заберет с собой любовь и все проблемы. Неизвестность не пугает Кетрин Пирс, только вот она вздрагивает, когда он смотрит на нее таким суровым взглядом. Потому что только этот мужчина может вправить ей мозги. Неизвестность пугает Элайджу Майклсона. Они нужны друг другу. — Мне не все равно, Катерина- громко заявляет Майклсон, словно специально, чтобы привлечь ее внимание. — Дорогой, ты вернулся с билетами, целоваться на прощание не будем, плохой знак, — Пирс встает и вытягивает руки, чтобы забрать билеты, но вместо этого Майклсон передает билет Нади. — Билет до Парижа на двадцать третье число, Надя, — уверенно говорит Майклсон. — Ты в праве выбрать счастье и не обязана вечно спасать свою мать. Сейчас оставь нас. Нам нужно поговорить с Катериной. Серьезно поговорить.Подожди в комнате дальше по коридору. Это моя библиотека. Там ты будешь в безопасности. — Спасибо, и может ты вправишь ей мозги, у тебя это хорошо выходит, — кивает Надя и спешит покинуть комнату. — Нет, мы уже все решили, и я ухожу забрав с собой только свою жизнь и жизнь моей дочери, — она собирается уходить, только он сильнее и ухватив ее за руку, тянет за собой, усаживает на постель и не думает отпускать, ведь уйдет и не вернется. Сейчас упал на пол, к ее ногам. — Я начну с того, что ты посмела угрожать первородному, а за такое едиственное наказание, - смерть, — держит за руки, ведь та все еще пытается вырываться и бесполезно доказывать. — Лучше уйти, чем знать, что ты с другой, проще всадить клинок в твое сердце и знать, что ты мой, только мой, даже если мертв, но мой, — смотрит в глаза. — Эгоизм у нас общая черта. А что в итоге? Кетрин хочется все стереть и не помнить, что она любила и была настоящей рядом с ним. Не видеть его таким — тем, кого пугает неизвестность, сломанным любовью. Не хотел ее видеть пьяной, той, которая ненавидит его семью, не желающей быть спасенной любовью. Их считали красивой элегантной парой, наполненной нежностью и опасной, разрушительной красотой. Рядом с Элайджей она позволяла себе быть чувственной женщиной, не девушкой, а именно женщиной. Девушка Катерина засунула свою голову в петлю в маленькой английской деревушке. А вот коварная и выживающая, словно у нее девять жизней, Кетрин закрывалась ото всех, кроме одно мужчины — Элайджи Мсйклсона, потому что тот не переставал верить и искать ее, собирать и чинить ее из чего-то сломанного. Она ведь не слышала его фразу: «Каким бы я был мужчиной, если бы не пытался найти мою Катерину под маской Кетрин?» Нашел. А в итоге в ее словарном запасе одни ругательства и она все еще задыхается думая, что-то слово, которое столько столетий собирал Элайджа Майклсон вместе им не собрать. Проще стереть из памяти, чем поверить, что она еще раз переживёт с кем-то другим то, что пережила с ним. Легче не любить. Легче уйти. Нет, Кетрин Пирс не плачет, просто она выдержит. Выдержит все и как прежде уже не будет, все будет по-новому. Нажала на спусковой курок и убила его своими словами. Все разрушила и в ответе за это только она. Разрушила то слова, которое так тщательно и усердно, аккуратно, собирал Элайджа Майклсон. Только с Элайджей Майклсоном она была настоящей, без масок и фальши.Все же он помнит ее настоящее имя и этом мужчина ее настоящая любовь, а не Стефан Сальваторе. Со Стефаном было притяжение двойников, а здесь настоящая любовь. Но настоящая любовь взаимная, пропитанная болью и солеными слезами, воспоминаниями, которые собираются в голове яркой картинкой и стереть их невозможно. Ее сердце стучит чаще, когда Элайджа, берет руку в свою и целует верхнюю часть ладони, а она смотрит ему в глаза, думая, что он пришел извиниться за пощечину и попрощаться. Прощание неизбежно. Ох, Кетрин Пирс видела столько историй любви, что ее тошнит от марша Мельденсона. Но может быть рядом с ней самим собой, не скрывать свою темную сторону, и видимо Бог послал ему эту женщину, чтобы он спасал ее внося свет в ее тьму, а она принимала его тьму на себя и сдерживала дикого зверя. Сегодня она заговорила о детях и Элайджа прекрасно знал, что они никогда не состарятся и не обнимут их внуков. Впереди у них вечность и он не знает, сколько она будет длится, но он знает, что собрать, то самое заветное слово, все еще возможно. Собрать все по фактам, по чувствам. Может любовь к этой Дьявольской женщине и ее спасение, есть итог всей его жизнь? Ему не достаточно вечности, чтобы налюбоваться ею. Они выдержали боль, ложь, измены, предательства, даже пытались проявлять безразличие, ведь Элайджа пытался забыть ее имя среди имен тысячи любовниц, что грели его постель. Она не смогла бы предать только его, пыталась вырвать из сердца и памяти, но все бесполезно. Вместе они все выдержали. В клятвах верности и изменах. Средь зависти, ревности, слез, в здравии и болезни, в богатстве и бедности. Не зная того день ото дня они собирали одно единственное слова, которое многое значило для Элайджи Майклсона. Теперь она смотрит на деревянную коробочку, которую тот достал из кармана брюк. В этой коробочке итог их отношений и жизни. В этой коробочке то, что она отвергала, а Элайджа Майклсон чтил. В этой коробочке два черных кольца из титана. Особый и прочный метал. В этот раз Элайджа Майклсон аккуратно наденет на безымянный палец ее левой руки черное кольцо дополнением которого является довольно редкий черный бриллиант. Она должна поступить так же, ведь в деревянной коробочке еще одно кольцо — черное, шириной около восьми миллиметров, выполненное в стиле минимализм и да, оно не просто напоминает Кетрин Пирс привычное обручальное кольцо, которое обычно выполненное из золота. Особые кольца отражающие их особую любовь — черную. В этот раз она улыбнется и наденет на его безымянный палец кольцо до того, как слеза достигнет ее щеки. — Когда я полюбила тебя, то бросила вызов самой себе. — Оно того стоило, Катерина, потому что наши чувства взаимны и любовь исходя из твоих убеждений настоящая. Так мне сказала одна юная девушка. Ее имя Катерина. Это случилось в апреле тысяча четыреста девятьсот второго, в Англии, во дворцом саду. Она выглядела грустной и я впервые согласился сыграть в догонялки и улыбнулся видя ее безмятежную улыбку. Мне казалось это сделало ее счастливой — внимание и прогулка во дворцом саду, откровенный разговор. — Та девушка верила, что любовь не может быть настоящей если она безответна и была в шаге от того, чтобы признаться тебе в своих чувствах, но ты ответил, что не веришь в любовь. А я всегда желала большего. — А ты тогда и не узнала, что смотря на то, как Никлаус уводил тебя мое сердце сжалось в груди. Внутри все перевернусь и кажется за столько столетий я впервые услышал, как бьется мое мертвое сердце. Сердце сжалось от осознания, что если я потеряю любовь, не спасу тебя, то жизнь потеряет всякий смысл. В тот день я чуял запах кровь и роз. В тот день все стало особым для меня… В тот день я поверил в любовь и то, что счастье — это наш выбор. Ты провела в бегах более пяти столетий, озлобилась на весь мир и это оправданно. Ты убегала и не жила из-за всего этого. Так пора остановиться Катерина. Пора попробовать жить, а не выживать. Пора стать счастливыми. Ты согласна стать моей законной супругой и быть рядом: в здравии и болезни, горести и радости, в богатстве и бедности… Пока смерть не разлучит нас… Я желаю, чтобы все прошло по традициям, в одной маленькой деревушке со старинной церковью в Англии. Мы поедем туда и рядом будут самые дорогие нам люди, которые засвидетельствуют наш союз. — В тот момент ты осознал, что любишь меня… Истинной любви достаточно. Мне этого достаточно… Мне достаточно, того, что рядом со мной самый красивый, жестокий, но добрый и любящий мужчина. Смерть не разлучит нас, Элайджа. Никогда….Этого никогда не случится. Я согласна быть с тобой рядом вечно… Мне не нужно все это, но тебе повезет, если я не убью скучного священника или твоего братца, но традиции важны, в этом ты прав, ты ведь их чтишь, а я смирюсь и выдержу. — Я получил самую красивую женщину, Катерина… Все по кругу, все заново, они вдвоем и в итоге им хватило букв, чтобы, собрать слова «СЕМЬЯ» В итоги его губы касаются ее, пальцы рук переплетаются воедино. Он доказал, что не бросит ее, что не устанет ее любить ее, как и она его. Она не знает только того, что если Клаус запретит ему: чувствовать, заботиться, любить, то в этот раз он ничего не будет доказывать своему брату, а примет смерть с достоинством, как единственный выход и решение проблемы. Легче принять смерть от кола из белого дуба, который сейчас спрятан в потайном кармане его пиджака. Узнай она это, то устроит ему целое шоу с вспышками ярости, криками и пощечинами, отберет оружие и с пеной у рта будет доказывать, что не сможет жить без него.Его не пугает тьма или неизвестность после смерти, ведь как ему жить, если те, кто дорог тебе ненавидят друг друга и готовы убить, проявить ярость и пролить кровь.Элайджа Майклсон устал от всего этого. Устал, что его брат и любимая женщина ненавидят друг друга и делят его. Он устал безгранично любить и прощать брата забывать о возможности любить и собственном счастье. А вскоре Клаус Майклсон горько пожалеет, что не сломал, не спалил, не уничтожил единственное оружие способное убить его и членов его семьи.