Кот из "Грешников"

      Мо лежал и чувствовал, как сердце врезается в грудную клетку с бешеной скоростью. «Хоть бы показалось», — надеялся Рыжий, но реалист внутри понимал: не «показалось». Он отчетливо ощущал, как его черепушку вскрыли, как консервную банку, и как его мысли утянули за пределы тела. — Дерьмо, — ругнулся Мо. — Только пришёл в себя, а уже бесишься, — сказал кто-то в комнате. Шань медленно раскрыл глаза и повернул голову. — Дерьмо, — второй раз сказал Рыжий — Тянь сидел в его кресле. Брюнет оторвался от изучения каких-то рукописей Шаня и пригрозил: — Мелкий ещё ругаться, — Мо фыркнул. В комнате стало тесно; Рыжий приподнялся на локтях. — Сколько я в отключке? — Три часа, — ответил Тянь. Мо вскочил с постели, но брюнет протянул руку, продолжая сидеть на кресле, и захлопнул дверь перед его носом (габариты комнаты это позволяли). — Отдыхай. — Ты на моей территории, ублюдок, поэтому не тебе диктовать мне правила, — огрызнулся Шань. — Ага, я запишу это. Обязательно. А сейчас отдыхай — тетушка Мо говорила, что ты много работаешь, — Хэ как ни в чем не бывало перевернул страницу тетради и кивнул в сторону кровати.       Шань взбесился — мало того, что этот «ублюдок» забрал его портфель, который даже не принёс, так ещё он развалился в его кресле и приказывает, что делать. А мать? Мать его назвал «тетушкой»! Мо сел обратно на кровать, та жалобно скрипнула, как обычно пронзительно и раздражающе, что Рыжий поморщился. Тишина начала давить на уши, выпуская проворные мысли Мо, которые, кажется, хотели сжечь его, как спичку. Теперь Гуань не только не уникален в своей идиотской, как он считал, способности, так ещё и конкуренция появилась. «Пиздец, дожили, — думал Шань, поглядывая в сторону на удивление спокойного брюнета. — А, он же не понял ещё…» — догадался Рыжий.       Мо не знал, что ему надо чувствовать: злость или радость, потому что не ощущал ничего: пустоту, галимый, чистый лист эмоций. Может, презрение надо было? Хотя к чему тут оно —непонятно. Всё было непонятно, какое-то состояние ебанного неведения, будто связали по рукам и ногам, закрыли глаза, кинули в лес со словами: «Станешь сильнее», — а как стать: разбирайся сам. Вселенная решила подарить ещё один ядовитый плевок. «Подавись своей уникальностью, запихни ее себе в глотку», — наверное, ухмылялась она. — Когда ты свалишь? — спросил Шань. Ему до безумия хотелось вернуться на кухню, отвлечься от всего этого навалившегося дерьма, как он обычно это делал — нож не скажет тебе, что ты «отброс общества», сковородка не решит разукрасить твоё лицо бензиновыми подтеками, а специи не украдут твою единственную привелегию: ублюдский дар. Иногда Рыжий думал, что без людей было бы проще или… без масок — тогда каждый был бы честен. А потом вспоминал про свою недо-телепатию-недо-что и осознавал: при таком раскладе был бы уже заперт в лаборатории с тысячью учёными — честность — дело не всегда благодарное.       К тому же как только способность проявила себя, он тогда играл в музыкальной группе, Шань собирался пойти к психиатру — провериться. Вдруг шиза, хотя лучше бы была шиза. Мо даже записался на приём, пришёл и уже сидел в жухлом, старом кресле. Врач Цзяо или Цзио с горящими от любопытства глазами рассматривал его рыжие волосы, хотя (Гуань никогда не понимал) чего в них особенного? Тогда-то и где-то стукнуло, оборвалось: рыжина для врача что-то аномальное, так что же будет, если он узнает о способности копаться в чужих мозгах. Копаться будут уже в мозгах Мо… Шань до сих пор вспоминает, как вылетел, точно ошпаренный, из кабинета и больше там не появлялся. — Проваливай, — раз Тянь не хотел отвечать, Шань решил за него: ему пора.       Два телефона в комнате пиликнули, и парни переглянулись. Мо нахмурился и прочитал сообщение. — Тоже о поездке? — спросил брюнет. — Нет, — Мо открыл следующее сообщение (помимо того, которое о поездке) от Шэ Ли и порадовался о найденной подработке на вечер — счета сами себя не оплатят. «Какая к черту поездка?» — думал Рыжий; он надеялся, что хотя бы можно будет отказаться, потому что экскурсии от школы Лишан стоили, как правило, «пол почки», а тут целая вылазка. — Врешь, — Тянь засмотрелся на поджатые губы Рыжего и сказал: — Ладно, я пойду, развлекайся.       Сказать, что Мо ничего не понял — не сказать ничего — то он не собирается уходить, то ни с того ни с сего ретируется… Шань вроде бы хотел полюбопытствовать, но потом как-то отлегло, ибо зачем ему лишние мороки. Как только Рыжий спустился вниз, к нему подлетела мать и стала расспрашивать о самочувствии. — Все нормально, мам, не волнуйся, — успокоил её Мо. — Твой друг такой приятный молодой человек, — Шань чуть второй раз не упал в обморок — когда он успел втереться его матери в доверие? «Чертов мажор», — подумал парень и обогнул железную столешницу.       Большой кухонный нож с жесткой дубовой рукояткой занял место в его руке и заскакал по доске, шинкуя овощи на мелкие кусочки. Глубокая сковородка для вока нагревалась на конфорке. Капнув подсолнечного масла вместе с рисовым уксусом, Шань пододвинул к себе ящик с различными специями. Прянистый аромат взлетел в воздух, привлекая больше клиентов под вечер.

***

      Рабочий день в семейном ресторане подошёл к концу: мать Рыжего закрывала кассу, а сам парень домывал остатки грязной посуды. Будильник на раскладушке прозвенел, и Шань, сняв фартук и повесив его на старый жёлтый крючок, попрощался с А-и: — Я вернусь под утро. Не переживай. — Мо, может, не надо? Выкрутимся как-то, не стоит, — твердила женщина, смотря на сына любящими глазами. — Мам, прекрати, все будет хорошо. Я — живучий, — посмеялся Шань и обнял женщину. — Не пущу, Бао-бей, — морщинистые маленькие руки обхватили талию сына. — Мам, — она выдохнула и, нехотя отпустив Мо, погладила его по щеке, приговаривая: «Все будет хорошо». Из её темно-серых глаз полились горькие слезы. — Ну что ты как маленькая… — улыбнулся Шань и бережно вытер влажные дорожки с её лица.       Он ещё раз обнял женщину и направился выполнять задание Шэ Ли. Адрес, указанный в сообщении, вызвал подозрения у парня — стандартная локация за гаражами сменилась каким-то клубом, да ещё и в центре города. Шань решил не оспаривать прозвище «молчаливый» и ограничился тем, что поднял цену. К вечеру город жил по-другому: мирные жители запирались в своих квартирах, а отважные смельчаки или те, кто управлял Тайбеем по ночам, появлялись на улицах. Город засыпает, просыпается мафия… Рыжий надел капюшон, чтобы добраться незамеченным (с его-то цветом волос). Миновав несколько перекрёстков после выхода из метро, он огляделся на одной из главных улиц, рассматривая небоскрёбы. У достопримечательности города, башни Тайбэй, столпились туристы: кто-то фотографировался на её фоне, кто-то ждал экскурсии, а кто-то бегал вокруг, оставляя крупные суммы в бутиках.       Шань юркнул в толпу людей и вынырнул почти у самого места назначения. На сегодняшнее «дело» Мо шёл с особым энтузиазмом — уж очень хотелось Рыжему разбить кому-то лицо, конечно, кое-кому более конкретному, чем очередной должник «босса», но, как говорится, бери от жизни, что дают. Шань ещё раз просмотрел мини-досье, которое всегда высылали на задания: кличка человека, фотография, возраст и что собственно нужно сделать, и, сняв капюшон для удобства, вошёл в клуб. Внутри «нужного» не оказалось. «Опять играем в прятки», — размышлял Мо. Почему-то (по неизвестной или непонятной для Рыжего причине) Шэ Ли сообщал своим «жертвам», особенно должникам, что скоро к ним придут «гости». Наверное, как предполагал Шань, это был какой-то фетиш на запугивания, что могло иметь место быть — босс Мо довольно специфичный парень, если можно так выразиться (отбитый на всю голову). Правда, он не учитывал, что бегать за должниками приходится его шестеркам, и иногда «жертвы» уж очень хотели выжить.        Рыжий обошёл клуб в поисках чёрного входа или его подобия, потому что туалеты, вип-комнаты и крышу он уже проверил, и наткнулся на свою зарплату. Мужчина, за тридцать, пытался перелезть через плетёный забор и кряхтел. Шань тихо подкрался сзади, ухватился за ворот серого пиджака и дёрнул офисного планктона вниз. — Весточка от Ли, — сказал Мо. — У меня ничего нет… у меня ничего нет… — мямлил должник. — У меня тоже, — что было самой настоящей правдой. — Тут уж, мужик, цепь питания: акула ест падаль, а если падаль не найдёт, будет съедена касаткой, — мужчина не очень догонял, что пытался сказать Рыжий, впрочем как и он сам — Мо просто так занимал себя философствованием, чтобы скоротать время. — Давай ты скажешь, что не нашёл меня?.. — умоляюще просил мужчина, стоя на коленях.       Шань вздернул бровь: а ему потом как отчитываться? Тем более упустить возможность выпустить пар? — Но я же тебя нашёл, — издевался Рыжий. Он не испытывал жалость, даже не потому что это нарушало одно из его жизненных кред, а потому что каждый такой «должник» знал цену и оставлял собственную подпись в графе «Ознакомлен с условиями договора». — П-пожалуйста, — мямлил мужчина. — Где деньги? Я спрашиваю последний раз, — Шань очень надеялся, что его зарплата не расколется, лишив его эмоциональной разрядки. — Сученыш, я знаю, кем работает твоя мать, — лицо должника исказила гримаса злости; Шань победно улыбнулся: «Спасибо, что развязал мне руки», — поблагодарил Мо и нанёс первый удар. Мужчина схватился за скулу и стал отползать от Рыжего. Шань наслушался угроз в сторону матери и уже с легкостью мог распознать фальш, хотя на первых заданиях он вопреки ненависти к своему дару использовал его, чтобы убедиться в её безопасности. Как только должник попытался подняться, Мо стал засыпать его ударами. Сегодня Рыжий не стал бинтовать руки для более ярких ощущений. — Где деньги? — Шань тряхнул мужчину за шкирку и бросил на мокрый асфальт. Лицо должника перекосилось от боли, и он простонал: — В левом кармане… кредитка.       Мо рывком перевернул его и достал пластиковую карточку. Шань отправил номер карты Ли и потребовал: — ПИН-код. — 8032… Только не берите всё — у меня мать больна, — Рыжий отписался «боссу» и, получив одобрение, сказал: — Они возьмут столько, сколько нужно. Долг есть долг, — мужчина перевернулся и зашипел, потому что Мо потрудился и сделал из него бифштекс в офисном костюме.       Шань надел капюшон толстовки и вышел из переулка. Ему снова пришлось обогнуть здание в стиле модерн, чтобы оказаться на главной улице, а потом добраться домой и, наконец, лечь спать. Он подул на саднящие костяшки и потряс рукой, снимая напряжение в кисти. Пока Рыжий оглядывался в поисках неприметного обхода, он заметил витрину музыкального магазина и остановился. Подойдя к ней с восхищением, с каким подходит маленький ребёнок к горе сладостей, Шань завороженно «облизал» взглядом красивую бордово-белую электрогитару; пальцы заныли, желая прикоснуться к струнам и окунуться в прошлое. Сколько лет он мечтал приобрести себе такую «красавицу»? После ухода из группы, три года назад, Мо напрочь забыл ощущение игры. Сейчас он даже сомневался: помнит ли хоть что-то? Рыжий одернул себя, пока не поздно, а то он снова начнёт копить на гитару и снова решит, что деньги полезны в другом деле, разрушив собственные грёзы.       Шань ещё немного полюбовался недосягаемым желанием и развернулся(что далось с трудом). Приятные воспоминания со времён существования его в группе «Грешники» всплывали в голове до тех пор, пока на противоположной стороне улицы он не увидел кое-что совсем не приятное и, судя по странной походке, в придачу пьяное. — Опять он, — тихо пробурчал Рыжий, и старушонка, проходящая мимо, оглянулась.       Тянь обнимал Катерину(вот на этом моменте Шань похвалил себя, что послал её куда подальше) и вяло передвигал ногами. «Вот идиот», — подумал Мо, смотря, как он пытается сдвинуть светофор с места.       Гуань пораскинул мозгами и пришёл к выводу, что перейдя сейчас дорогу, сократит путь. Так он и сделал, совершенно случайно оказавшись позади идущей парочки: покачивающегося брюнета и Кэти. Шань поправил капюшон, скрывая своё лицо и прислушался к разговору: — Тянь, ты ведь меня любишь, ну, скажи, — Ван(фамилия Катерины) тыкала пальцем в плечо Хэ. — Да закрой ты свой рот, черт возьми, — прошипел он. — Значит, любишь, — Мо нахмурился, стараясь уловить логическую связь, но, кажется, у девушки нейроны соединялись по-другому(по-тупому). Рыжий не смог определиться то ли она явно чего-то не догоняла, то ли специально делала вид, что совершенно не осознаёт ситуацию. Потом, правда, Шань взбесился — чего это он вообще определяется: идут себе и идут, ему какое, собственно, дело, но все равно продолжил подслушивать. — Милый, а, может, поедем к тебе? — Рыжий не знал, что так бывает: быстро... слышал, конечно, но не пробовал на своей шкуре — не приходилось как-то. Мо почувствовал, как уши и щеки начали гореть, а в груди образовалась будто воронка от испанского стыда. — Милая, а... может, ты...сей-..час поедешь к...себе? — развязно говорил Хэ. — Например, на этом...такси, — Тянь подошёл к обочине, выставил руку и, усмехнувшись, потому что заметил Рыжего, поймал машину.       Девушка старалась уговорить брюнета провести с ней «незабываемый» вечер, но аргументы, сказанные ей, улетучивались, будто ртуть, из головы Шаня — там крутилось одно слова: «Пиздец». Потому что в его планы не входила их новая встреча(в принципе), а тут он сам напоролся, причём на те же грабли.(Надо же было ему отдать этот чертов портфель!) «Идиот, какой я — идиот», — думал Мо.       Хэ махал отдаляющейся машине, а когда та скрылась за поворотом, посмотрел на Мо и произнёс: — Поехали, отвезёшь меня...домой, — Рыжий замер на месте — с чего это вдруг он ему что-то должен? — А ещё что? — насмешливо спросил Мо, а потом понял, что выбрал неправильную тактику — вопрос был слишком в стиле «Тяня»: двусмысленный.(И как он успел за такое короткое время узнать, какой в его стиле, а какой нет, Рыжий не имел ни малейшего понятия. Пиздец, одним словом). — Можешь остаться, — Тянь помассировал виски, — бочок пригреть, покушать приготовить. — Давай сам, уже ведь взрослый, — Мо сделал акцент на последнем слове, припомнив парню его «мелкий». — Да я твою тушу... — Хэ просканировал Рыжего с ног до головы: не такая уж и «туша», — нёс в комнату. Долг есть долг, — Шань чуть не подавился порцией мата — что за дурацкий бумеранг? Это все из-за больной матушки того должника?       Брюнет бросил ключи от машины Гуань, и тот замер на месте. — Двигай давай, не то сейчас к тебе поедем, — сказал Хэ. Шань вздрогнул — второго раза он не выдержит, да и мать его слишком хорошо отозвалась о Тяне. — Я водить не умею, — признался Гуань, разглядывая серебристую гравировку на брелке. — Научишься, ну, да-вай, — парень поманил его пальцем, на что Шань отрицательно помотал головой — вдруг ещё впечатает их куда. — Как сложно то, мать твою...       Тянь достал из-за пазухи пачку сигарет, взял одну и, прикурив, затянулся. Шань тоже иногда злоупотреблял этой привычкой, но, в основном, курил самокрутки. В скором времени к тротуару подъехало такси(когда брюнет успел его вызвать, Шань не уловил). Зато Рыжий «уловил», что такси вовсе не простое, а золотое: с мини-баром и подсветкой внутри. «Лишь бы выпендриться», — подумал Гуань, залезая в салон. — Будешь? — Тянь пододвинул к Мо стакан с коричневой жидкостью. — Нет, — ответил Шань, и парень залпом выпил содержимое. Всю дорогу Гуань чувствовал себя не комфортно, он старался не показывать виду, смотря в окно, но выходило откровенно плохо. — Да расслабься ты, не съем я тебя, — посмеялся Тянь и добавил: — пока что, — Шань метнул на него колючий взгляд, и брюнет исправился, произнеся по слогам: — пока ты не захочешь.        К моменту приезда домой к Хэ, этот «хватит-лакать-все-подряд» напился в умат и мало чего соображал, в частности как вызвать лифт в своём доме. Конечно, Мо не смог не отметить той роскоши и красоты интерьера(по сравнению с его трущобой), с которой он столкнулся с «порога» небоскрёба, в холле. Просторные коридоры, лифт с кушетками(«Нахрена они тут», — спросил себя Шань), стеклянные лестницы. Поднявшись на этаж, где располагалась квартира Тяня, Рыжий выволок парня и выпытал нахождение ключей. К счастью, они оказались не в переднем кармане брюк, а в джинсовке брюнета. Отперев дверь, при этом придерживая вялое(тяжёлое) тело, Мо ввалился в студию и первое, что сказал: — Сука, как холодно, ты что в Антарктиде живёшь? Пингвин недоделанный, — Хэ показал на диван, на котором лежал пульт от кондиционера и заодно рюкзак Шаня.       Рыжий оправдал себя, что не зря приехал и хоть его заберёт. Он посмотрел на брюнета, которого пришлось положить в коридоре, дабы не упасть вместе с ним, и выдохнул — видимо, домой он вернётся, как обещал: под утро.