О змее, крысе и янтарях

Артур ёжится, растягивая рукава толстовки и пряча в них замёрзшие ладони. Песок забивается в кроссовки, и это ужасно раздражает. Кёркленд чувствует острое, до покалывания на губах, в лёгких и на кончиках пальцев, желание закурить, но не делает этого, тупо пялясь куда-то в далёкую черноту моря. Полный штиль, только и слышно, как мерно накатывают на берег мелкие волны. Непонятно, какого хрена посреди пасмурного и довольно прохладного дня, Гилберта потянуло купаться в море. Оно же наверняка ледяное, да и чем он после будет вытираться — одному Богу известно. В итоге, получалось так, что Артур стоит, облокотившись на какой-то согнувшийся ржавый забор, и держит шмотки Гилберта в руках. Англичанин щурится и пытается разглядеть в воде Гила. Видно одну лишь белобрысую макушку, время от времени погружающуюся под воду. Вдруг Артур понимает, что белая точка становится всё больше и ближе, пока Гил и вовсе не выходит из моря. Гилберт за несколько секунд подбегает к Артуру, оставляя за собой мокрые следы, и Кёркленд даже отступает от него, потому что чувствует, как на него летят капли воды. Ледяные, как он и думал. — Здрасте, — бросает Гилберт, ловя на себе изучающий взгляд Артура. — Не заскучал тут без Великого меня? А Артур на самом деле разглядывает Байльшмидта. Внимательно и жадно. По его поджарому телу стекают прозрачные капли, это выглядит так притягательно, что Артур позволяет себе представить, как слизал бы несколько из них языком, а потом… Не нужно давать этому самодовольному немцу лишний повод постебаться, потому Кёркленд отгоняет от себя ненужные мысли и совершенно невозмутимо, смотря уже Гилберту в лицо говорит: — У тебя губы посинели. И сам ты синий. Замёрз? — а ещё соски напряглись и по коже мурашки пошли, но это уточнять необязательно. — Ну, если только чуть-чуть, — Гил кривит свои синие губы в ухмылке. — Согрей меня, мой горячий англичанин. Конечно же, Артур понимает, что над ним просто нагло насмехаются, но на провокацию не поддаётся. Ещё чего. — Я вообще-то холодный, — и протягивает Гилберту его одежду, хорош он — полез в море абсолютно голым. — И тебе далеко до того, чтобы растопить мои льды. — Не всегда, не всегда, — тянет Байльшмидт, не убирая с лица ухмылки. — Вот когда мы с тобой трахаемся… — Пф, ты смутить меня надеешься? Мечтай, придурок, — Артуру совсем не стыдно. Все трахаются. Что тут такого? Гилберт какое-то время молчит, обтираясь собственной футболкой, а затем натягивает остальную одежду: худи на голое тело, бельё, и, едва отряхивая стопы от налипшего песка, обувь с носками. Футболку дома в стирку закинет. — Жаль ты со мной плавать не пошёл. Было бы весело, — Гил завязывает шнурки, но тут вдруг поднимает на Кёркленда заинтересованный взгляд. — Или ты не умеешь? Только честно, Артур. М? Не умеет. — Холодно, — тоже весомая отговорка. В подтверждение своих слов Артур вновь ёжится, ещё сильнее растягивая рукава толстовки, но внезапно ему хочется быть предельно честным. — И да, не умею. — Это странно, но, — Гилберт поднимается и, расположившись рядом с англичанином у ржавого заборчика, утешающе хлопает его по спине, — не бойся, я тебя как-нибудь научу. Артур в ответ лишь кивает и смотрит на море, вновь вспоминая про сигареты и надеясь, что фильтры пропахли морским солёным запахом. Гил тоже смотрит какое-то время, словно сами чёрные волны вот сейчас нашепчут ему на ухо, что же ещё можно сказать, а после добавляет: — Точнее, Великий тебя научит… …И сразу же получает весомый подзатыльник от Кёркленда. Гилберт хмурится, потирая ушибленное место ладонью, и непонимающе смотрит на англичанина. — Ты настолько ЧСВ-шная сука, что я уже жалею, что начал с тобой встречаться, — сухо поясняет ему Артур, и Гилберту внезапно становится обидно. — А ты будто бы нет. Точно такой же, как и я, если не хуже. Не оправдывайся. Я ведь всё верно говорю, да? — Байльшмидт серьёзен, ни капли былой усмешки. — Да, — обречённо выдыхает Артур. — Оба мы… ЧСВ-шные пидоры. — Это уж точно, — Гилберт кивает и вновь усмехается. — А вообще… Я всегда хотел тебе сказать, что ты на змею похож. — Чего?! — внезапно Артур весело улыбается и не больно бьёт Гила кулаком по плечу. — Чем это? — Ну-у-у, ты изящный. Только брови у тебя совсем не изящные, а характер прямо змеиный, и ты когда злишься, шипишь как змея, — Байльшмидт широко улыбается, явно довольный тем, что сказал. — Правда что ли? — слова Гилберта Кёркленда совсем не обижают, но он всё равно приподнимает свои совсем-не-изящные брови и смотрит на немца, понимая, что они за это время почти не встречались взглядами. — Зме-ю-ка, — по слогам произносит Гилберт, улыбаясь нагло и заглядывая своими рубиновыми глазами в изумрудные глаза Артура. Кёркленд фыркает и показывает Гилберту средний палец, основание которого красиво обрамляет кольцо. Янтарное. Англичанин знает, что у Гилберта есть такое же и тоже на среднем пальце. Кольца парные. — Полегче, Артур, до дома потерпи.* Гил, смеясь, демонстрирует ему такой же жест и на его среднем пальце тоже янтарное кольцо. Это должно что-то значить. Что-то важное. — Я бы не стал трахать тебя на пляже, идиот! — восклицает Артур без доли злобы и также смеётся. Отсмеявшись, они замерли и уставились друг на друга. У обоих глаза сверкали, как настоящие драгоценные камни. Первым не выдержал Кёркленд и потянулся к Гилберту за поцелуем. Гил умело ответил, перемещая руку на затылок Артура и зарываясь пальцами в его жёсткие блондинистые волосы, но вскоре англичанин отстранился. Байльшмидт про себя отметил, что его изумруды сейчас поблёскивают прямо до неприличия сильно. Возбудился этот засранец что ли? От одного чмока в губы? — Если я змеюка, то ты уж точно крыска, — ехидно шепчет Артур ему в губы. — Белая, с красными глазками и длинным розовым хвостом. И прежде чем Гил успевает возмутиться столь неприятному сравнению, Кёркленд припечатывает, совсем по-змеиному растягивая букву «с»: — Змеи вс-с-сегда едят крыс-с-с. Артур резко отходит от него, а Гилберту только и остается разглядывать его удаляющийся силуэт и думать о том, что эти брюки совершенно не подчёркивают задницу англичанина, а делают её лишь более костлявой. Хотя так даже лучше. Нечего остальным пялиться. — Съешь меня, змейка! — кричит Гил, равняясь с Артуром. — Обязательно! А затем они сплетают пальцы и вновь целуются.