Ты засранка, Эшли Константин

Ей бы никогда не взбрела в голову мысль, что отсутствие в Доме Тайн законного хозяина, Джона Константина, может обернуться катастрофой. Катастрофой в виде влюбившейся дочери экзорциста. Которая, как назло, нашла, в кого втюриться. С другой стороны, Эшли никак не ожидала от отца такой подлянки, как подселить к ней в Дом Тайн ещё одного человека. При всём этом постоянно твердил, мол, я тебе доверяю, так как ты моя единственная дочь, Дом Тайн — твой дом. Ага, только ещё Константин прекрасно знает необузданный и неуправляемый характер полукровки и оставь он её одну, даже пусть под присмотром Орхидеи, от Дома Тайн не останется и камня на камне. Ибо Эшли Константин — это копия обоих родителей и вообще ходячее бедствие. В таком разе, если хотел проконтролировать действия дочери, мог бы оставить кого угодно заместо няньки для уже совершеннолетней мисс Константин (по сути, Джону было плевать, сколько ей лет — Эш в любом случае была не подарком): кого-нибудь из Тёмной Лиги Справедливости оставить или Чеза… но нет. Джон решил поиздеваться над дочерью конкретно, оставив её под присмотром Ричарда Грейсона. Не, он определённо издевается. Дик бесит её своим добродушным характером. Первое время так и хотелось вцепиться ему в лицо, чтобы хотя бы что-то в нём было не так идеально. Её раздражала извечная доброта со стороны Грейсона. Злит его манерность и отзывчивость. Ей не нравится, что он не шарахается её, как большинство других. Не нравится или попросту поражает? Вслух Эшли никогда бы в этом не призналась, но да, второе весьма и весьма вероятно. Но почему тогда он не боится её? Дочь богини смерти с прескверным характером и чрезмерной мизантропией. Способная одним мановением руки призвать пол-Хельхейма, скажи ей что-то не то. Девчонка, которая предпочитает общество давно умерших людей, чем контактировать с живыми. Но Ричард её действительно не боится. И это её бесит, пожалуй, больше прочих факторов. Она ему язвит. Она показывает свой дурной нрав. Не потому, что ей нравится его изводить. Вовсе нет — это нечто вроде проверки на прочность. Насколько его хватит? Когда этот чёртов оптимист Дик, мать его, Грейсон, в конце концов сломается и сорвётся? Рано или поздно, рано или поздно. В конечном счёте ломается она и всё её мировоззрение, которое летит во мрак мировой бездны Гиннунгагап. Минутка слабины, которую она себе позволила — и вот пожалуйста, Найтвинг воспользовался этим. Увидел её такой, какая она есть на самом деле. Увидел слабой, безвольной. Той, которой глубоко в душе всё равно хочется, чтобы её кто-нибудь обнял и утешил, сказал, что всё будет хорошо и что её любят. Искренне и по-настоящему любят. И лишь одно остаётся неизменным. — Ты засранка, Эшли Константин, — уверенно заявляет он на очередной её выпад, после которого она смеётся. И смех этот звонко раздаётся эхом от стен, смех с нотками безумия и злорадства. Одна из древнего магического рода Смеющихся Чародеев. Одна из потомков самого опасного и непредсказуемого бога хитрости и коварства. Её душа прогнила досконально. И всё-таки Дик сумел увидеть даже в столь тёмной душе, рождённой восемнадцать лет назад в мрачных землях смерти, каплю света, которую Эш не всем показывает. — Ты не первый это говоришь, — злорадно улыбается она, в её голубых, словно лёд, глазах плещется через край безумная радость и острое желание пакостей. Он подходит к ней вплотную — она позволяет ему эту дерзость. Грейсон впивается в её холодные губы — она почти не против. Поцелуй дурманит и кружит голову, втягивает обоих в бездонные пучины безумия и страсти. Но ей это даже нравится. Как и ему то, что он знает настоящую Эшли Константин. И знание это бесценно. — Но один из немногих кто выжил, да? Они совершенно не похожи. Абсолютные противоположности друг другу. Девчонка-полукровка с дерьмовой наследственностью от обоих родителей и далеко не счастливым детством. Она не пара ему, супергерою Готэма, который всё-таки познал любовь родителей и не пропал в самый переломный период благодаря Брюсу Уэйну. Эшли Константин — пропащая душа, которая давным-давно перешла точку невозврата, переступила последний рубеж. Хотя только Дик Грейсон знает и твёрдо уверен в одном — ещё не всё потеряно. И всё-таки у неё на подкорке сознания, прямо в мозгу словно выжжены тавром те четыре слова. Обычно люди ждут трёх слов, слов признания в любви, и тогда они становятся неимоверно счастливы. Ты засранка, Эшли Константин. Любой бы другой обиделся на такие слова, а она, вспоминая их, улыбается. Потому что для неё — это лучшее признание в симпатии.