Нечеловек

Фемслэш
NC-17
Завершён
78
автор
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
78 Нравится 4 Отзывы 15 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Шрамы зудели. Старые раны давнего эксперимента заживали медленно и неохотно, оставляя уродливые отметины на безупречной молочно-белой коже. Уродливые ли? Кирюин Рагё так не казалось. Тяжело дыша, вновь проснувшись посреди ночи от боли, текущей по венам от шрамов, пронизывающей каждую клеточку тела, впивающей когти глубоко в сердце, Рагё приподнялась на кровати. Ничего. Нужно потерпеть. Нити жизни приживаются в теле, и она, несомненно, была счастлива, думая об этом. А боль… А что боль? С болью из её тела вытравляется эта отвратительная человечность, делающая её, Кирюин Рагё, похожей на тот отвратительный скот, что обязан служить одежде, носить её, питать её.       Рагё подняла взгляд. На стены проливался мягкий радужный свет её волос. Она улыбнулась вымученной, но не лишённой гордости улыбкой. Разве может хоть одна особь из человеческого рода излучать такой приятный, божественный свет? Разве способен человек стоически переносить ту боль, которая сейчас рвёт в клочья её сердце? Да и разве человек способен жить ради такой великой цели и терпеливо нести своё бремя? Рагё уже давно не человек. Нечто большее. Нечто величественное, божественное, уникальное…       Она коротко вздохнула и поднялась с кровати. Эта боль, это осознание своего величия, полного превосходства над человеческим существом вызывали сладкое томление в груди. Из её тела вытравляется всё людское. Как же приятна эта мысль. До чего же это хорошо — лишиться остатков скотской человечности. Какой же это экстаз — лишать людей жизни ради великой цели, ради нитей жизни, ради себя…       Набрав в грудь побольше воздуха, она, превозмогая боль, подошла к зеркалу. Черты лица и тела скрыли лучи яркого света радужных волос, так что, глядя на себя, Рагё видела лишь свою тень, мрачную, величественную, прекрасную. Не хватало лишь одежды. Рагё жалела, что одежда не может прирасти к её отвратительной сущности человека, не может стать с ней единым целым.       Рагё не заметила, что начала улыбаться. Она гордилась собой, любила себя, в конце концов, она заслужила уважение в собственных глазах. Она была совершенна. Её тело, пускай и не без труда, но изменяется, отторгает всё человеческое из сердца и мыслей. И разве это не было достаточным поводом, чтобы любить себя за собственную исключительность?       Глядя на себя в зеркало, Рагё крепко стиснула в руках свои упругие груди. Рассуждения о собственном превосходстве возбуждали. Мысленно называя себя монстром, чудовищем, зверем, упиваясь отвращением и ненавистью других людей к своей персоне, Рагё сходила с ума от нарастающего экстаза. Не человек. Бог. Выше Богов. Нечто более могущественное любого божества, сотворённого людским разумом, нечто более вероломное и жестокое, нежели самое омерзительное воплощение зла. Рагё задыхалась от восторга, впиваясь ногтями в кожу груди. Она хотела причинить больше боли своей человеческой оболочке, хотела вкусить ещё раз яда самопожертвования, хотела разрушить это тело и стать более совершенной. Её мечты невозможны. Пока что.       Она отняла руки от груди, испустив тяжёлый вздох. Ей нужно было перебросить часть своего возбуждения на другого человека, насладиться его несовершенством, унизить его собственным превосходством. Какое счастье, что в соседней комнате мирно спала часть Рагё, существо, состоящее из её плоти и крови, — её дочь. Кирюин Сацуки. Рагё никогда не испытывала родительской любви, тепла, заботы, она любила в Сацуки себя, любила то, что Сацуки наполовину состоит из неё. Девочка появилась на свет с такими невыносимыми муками для матери, что любая другая боль, в особенности та, что причиняли Рагё нити жизни, казалась нежной лаской. Рагё окинула внимательным взглядом одежду в своём шкафу. Белое. Всё белое. Цвет святости, непорочности, чистоты, который Рагё носила лишь для издёвки и надругательства над этими отвратительными человеческими определениями, приписываемыми этому цвету.       — Нет. Обойдёмся, — коротко бросила она, идя в комнату дочери.       Как и ожидалось, Сацуки крепко спала. Какой взрослой она стала, и, что более важно, как была похожа на Рагё. Девушка дышала глубоко, ровно, её грудь, прикрытая тканью тонкой голубой майки, медленно вздымалась, её длинные чёрные волосы растрепались по подушке. Рагё затаила дыхание, с улыбкой наблюдая за этой умилительной сценой. Что-то в её сознании требовало остановиться, какой-то навязчивый и тихий голос, призывающий к благоразумию, но Рагё его игнорировала. Это в ней говорила треклятая человечность. А она не человек. Она выше Богов и ниже самого гнусного зла.       Сацуки вздрогнула и пробудилась от глубокого сна как только тёплая, мягкая рука Рагё коснулась её живота. Она поморщилась от света радужных волос и потёрла глаза. Рагё умилилась от этого детского жеста.       — Мама?       — Тс-с, — прошептала Рагё, призывая дочь, эту частичку себя, к молчанию. — Дай мне посмотреть, какой взрослой ты стала.       Сацуки сглотнула, явно нервничая, не зная, чего ожидать в следующую секунду, но сопротивляться не стала. Рагё легла рядом с ней, совсем близко, позволяя Сацуки почувствовать тепло своего тела, жар дыхания, твёрдость сосков. Девушка задрожала, и женщине это очень понравилось. Прикосновение тонких пальцев к животу вызывали мириады мурашек. Сацуки, нервничая, чувствовала, что ей щекотно.       Рука Рагё скользнула выше и, когда тёплая ладонь остановилась на груди Сацуки, та судорожно вздохнула. Рагё улыбнулась, обнаружив эрогенную зону в девственном теле.       — Когда-то ты прижималась к моей груди, — с похотливой улыбкой говорила Рагё. — Присасывалась и пила. Какой ты милой была в те моменты, и как изменилась… Ты всё так же прекрасна, Сацуки, — говоря это, она коснулась губами лба дочери. — Поэтому порадуй меня. Позволь вспомнить. Прижмись губами к моей груди.       Если до этого лицо девушки было пунцовым от смущения, то теперь оно превратилось в алую стыдливую гримасу.       — Нет уж, — прохрипела она.       — Не отказывай мне, — властно сказала Рагё и, сжав длинные волосы Сацуки, крепко прижала лицо девушки к своей груди, губы — к соску. — Открой рот. Кусай. Соси.       Сацуки затаила дыхание, одолеваемая страхом, стыдом, отвращением. Ужас давил на внутренности комом непереваренной пищи. Она давно перестала видеть в матери человека, и теперь перед ней было доказательство её жестокой, вероломной натуры. Сацуки получила в ответ лишь властолюбивую ухмылку, когда подняла взгляд на Рагё. Сморгнув слёзы, она исполнила её просьбу. Сжала губами сосок, провела по нему мокрым языком, и во рту у неё стало солоно, прикусила его. Рагё шумно выдохнула, ощущая, как боль в её теле отходит на второй план, сменяясь удовольствием насильственной ласки. В качестве благодарности, свободной рукой она погладила дочь по голове.       — Никто не может доставить такого удовольствия женщине, как другая женщина, — произнесла, тяжело дыша, Рагё. Сацуки, сражённая страхом, изо всех сил старалась удовлетворить мать, языком неумело лаская её сосок. Рагё крепче сжала её волосы, подняла за голову и посмотрела в глаза девушке. — Так ведь, Сацуки?       — Д-да, мама, — надломленным голосом отвечала та.       — Тогда откройся мне, — продолжала Рагё с улыбкой. Она склонилась, приблизилась и, надавив на подбородок Сацуки, сорвала первый поцелуй с её губ. Рагё целовала жадно, требовательно, и от этой властной ласки голова Сацуки кружилась — то ли от страха, то ли от удовольствия, то ли от стыда и унижения. Она чувствовала нарастающий жар внизу живота, но вместе с ним и ком отвращения в горле, тошноту. — Ты уже ласкала себя, Сацуки? — негромко спрашивала Рагё, на мгновение прервав поцелуй. — Отвечай честно.       — Н-нет, — её слабый голос звучал сдавленно, хрипло.       Рагё остановилась и вновь взглянула в голубые, полные слёз глаза дочери. Её губы тронула игривая улыбка.       — Мне придётся многому научить свою маленькую девочку. И для начала тебе лучше не двигаться…       Сацуки испуганно кивнула. Рагё не нужно было её согласие, она всё равно получала всё, если хотела этого. Сацуки вновь легла на подушки, и, крепко прижав руки девушки к кровати, Рагё накрыла её губы нежным поцелуем. Сацуки уже раскрыла губы, позволяя языку проникнуть в свой рот, но Рагё лишь прошептала.       — Сегодня я покажу тебе, что мне нравится, — она улыбалась. — Будь умницей и постарайся запомнить.       Пальцами она забралась под тонкую майку на теле Сацуки и задрала её к шее, обнажая отвердевшие от похотливого возбуждения розовые соски. Рагё улыбалась. Сацуки похожа на неё даже больше, чем она думала, и сейчас, глядя на это дрожащее от стыда хрупкое тело, она хотела лишь одного — слиться с ней. Вернуть часть себя, подаренную Сацуки, обратно, вновь стать с ней единым целым. Увы, это невозможно. Но, одолеваемая желанием, Рагё прильнула к жаркому телу Сацуки, соприкоснулась с ней сосками, ладонями, губами. В этот поцелуй Рагё вкладывала уже не нежность, но всю ту любовь, которую испытывала к себе и возложенному на неё долгу. Сацуки прерывисто дышала, срываясь на стоны. Страх и чувство позора одолевали её, но отвратительнее всего было то болезненное удовольствие, которое она испытывала, когда её чувствительные соски тёрлись о твёрдые соски матери.       — Тс-с, тише, Сацуки, — издевательски прошептала Рагё. — Мы только начали.       У девушки не осталось сил сопротивляться. Её парализовали ужас, отвращение к себе, паника. Хуже всего было то, что Рагё на самом деле удалось возбудить её своим властным поведением и простыми ласками. Сацуки вздрогнула и изогнулась всем телом, когда Рагё провела языком по её соску, прижалась к нему губами, впилась с жадностью, страстью, нетерпением. Несдержанный стон сорвался с губ девушки. Ласка, причинявшая боль и ужас, распаляла жар внизу живота. Сацуки поджала ноги, но даже это заставило её сильнее задрожать от возбуждения.       — Откройся мне, — игриво проговорила Рагё, спускаясь поцелуями по животу, стягивая с Сацуки голубые трусики. — Не бойся. В этот раз больно не будет.       Раздвинув ноги Сацуки, Рагё провела языком по внутренней стороне бедра девушки, прикусила нежную, чувствительную кожу промежности. Девушка застонала от ужаса и отвращения. Слёзы катились из её глаз и ощущение собственного ничтожества давило на неё с такой силой, что она забыла обо всём на свете. Не существовало ничего в мире, кроме неё, рук Рагё, властно и грубо изучающих её тело, её мягких губ и жаркого языка. Сацуки не могла думать, не могла оттолкнуть мать и мечтала лишь о том, чтобы её позорное унижение как можно скорее подошло к концу.       Пальцами Рагё грубо раздвинула половые губы Сацуки, языком прижалась к клитору так резко и твёрдо, что девушка вновь не сдержала испуганного стона. Ласка Рагё была ретивой, резкой, и Сацуки, совершенно неопытная, изогнулась от нарастающего жгучего возбуждения. Она уже не старалась сдержать стоны, лишь выгибалась, подаваясь тазом навстречу Рагё, дрожа с каждым разом, когда губы присасывались к клитору, когда на него давил жаркий язык, надеясь как можно скорее покончить с этим. А Рагё забавлялась, видя нетерпение девушки. Она смотрела на её возбуждённое, полное стыда и страха лицо, и приходила от этого в неописуемый восторг. Пальцами она потянулась к своей промежности, чувствуя, что больше не в силах выносить экстаза и не насладиться вовсю моментом.       От первого в жизни, насильственного оргазма Сацуки сорвалась на крик, стыдливо зажмурилась, стиснула пальцами простынь. Рагё отпрянула, улыбаясь, облизывая влажные губы. Она получила что хотела. Насладилась этим телом, и, не сказав ни слова на прощание, покинула комнату девушки. Сацуки боялась пошевелиться. Она беззвучно рыдала, сгорая от стыда и унижения, но эта боль не трогала Рагё. В конце концов, какое дело тому, кто выше Богов, до обыкновенного человеческого существа? Как бы она ни любила себя в Сацуки, но сама Сацуки никогда ею не станет, и посему не заслуживает того, чтобы к ней испытывали жалость. Рагё не чувствовала больше боли, лишь приятное тепло экстаза, разливающееся по телу. Это ей и нужно было. Неправильная любовь, которой люди придаются со стыдом и страхом, а нечеловек — с садистским удовлетворением.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.