Так написано памятью

Джен
G
Завершён
37
автор
Linn L бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
10 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
37 Нравится 7 Отзывы 9 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

«Узкая специализация перерождается в слабость. Медленная смерть» (с) Мотоко Кусанаги

      Сеть пестрит триллионами потоков информации. Иногда, находясь внутри системы, где смешиваются тысячи линий передачи данных, Майору кажется, что это живое дышащее существо. Пусть не имеющее тела, но опутывающее весь мир и пульсирующее жизнью даже сильнее, чем круглосуточно шумящий город, раскинувшийся на многие мили вокруг.       — Канал пингует. Кто-то закрыл нам доступ к нескольким ключевым узлам и блокирует сигнал.       — Я заметила, — тональность внутреннего голоса, кажется, даже через мыслесвязь способна передать усмешку.       — Сканируй дальше трафик, я попробую обойти файрвол и взломать их внутреннюю сеть. Возможно, удастся отследить источник атаки.       Майор без труда представляет, с каким удовольствием Исикава разминает пальцы, хрустя суставами на весь фургон, и принимается за дело.       Отсеять посторонние шумы от основного сигнала трудно, мешает треск помех и попытки неизвестного хакера блокировать доступ к сети МИДа изнутри. Уже несколько часов с момента начала переговоров Республики и Америки вся команда Девятого отдела приведена в полную боевую готовность. МИД ожидал всплеска активности заинтересованных в переговорах людей и попытки взлома, а потому премьер-министр поручил Арамаки и его отделу обеспечить безопасность встречи.       Незаметно. Ну не может же отдел, выполняющий самую грязную работу в этом городе, всплыть на поверхность посреди секретного совещания.       Для поддержки и внешней охраны небоскреба по периметру в отдалении расставлены татикомы. Улавливая помимо всего прочего их разговоры, Майор слышит, как недовольное ворчание Бато перерастает в смачную отборную брань. Исходя из наблюдения за близлежащим кварталом и местоположением фургона с группой, можно было предположить, что какой-нибудь мусоровоз или грузовик загородил выезд из переулка, где пряталась команда.       — Ты точно тренировался с диалогами в мыслесвязи? — насмешливо спрашивает она. Губы трогает легкая улыбка.       — Нет, он уломал Исикаву взломать сервер отдела и подменить результаты, чтобы не завалить тестирование, — едко комментирует Ладрия, и в ответ им обеим летит длинная непечатная тирада, сопровождаемая тяжелым мысленным стоном мученика Исикавы, у которого не было возможности сейчас отключиться от общей мыслесвязи, чтобы не слушать взбешенного Бато.       — У тебя похмелье? — по внешней линии связи слышны смешки.       — Это только ты у нас ходячая реклама достоинств киберорганов, — огрызается Бато, и Исикава утвердительно мычит.       — Можно подумать, ты — нет, — усмешку в голосе Тогусы, кажется, можно пощупать руками, настолько она "тонкая и плоская".       — Не по своему выбору. И вообще, пошли вы все, — рявкает Бато.       — Может, уже заткнетесь? — миролюбиво предлагает Майор, и ругань стихает.       — Арамаки не хватает, — уныло жалуется Тогуса. — Зачем его вообще впихнули на эту встречу, не понимаю.       — Как наблюдателя, советника министра и стратега. Хватит сопли жевать, ищи давай, я не хочу тут еще и всю ночь проторчать.       — Сканирую трафик данных и транспортный протокол. Ты бы любопытных отогнал, вместо того, чтобы штаны протирать и орать на всех, Бато.       — У тебя указание забыл спросить.       Майор закатывает глаза и продолжает со своей стороны изучать сеть МИДа, виртуально воссоздавая образы и коридоры здания вокруг зала совещания, на данный момент изолированного от внешнего мира, дабы избежать утечек информации.       — Есть адрес! — внезапно восклицает Исикава. — Передайте в Службу Безопасности сообщение, что взлом осуществляют из Секретариата МИДа.       — Охренеть не встать.       — Что за выражения, Ладрия?       — Да иди ты. Скажи это Бато, он тебя о-о-очень виртуозно направит в нужную сторону. Просто удивляюсь хакерской наглости.       — Сегодня у всех стратегическая цель меня послать подальше? — обиженно ворчит хакер. — Наглость не порок, чтоб ты знала, она жить помогает. А профессиональная и вовсе необходимость, особенно в нашем деле. Просто тот, кому нужны данные переговоров, обладает, видимо, только ею, но не профессионализмом. Топорно работает.       — Ага, то-то мы два часа кукуем, сканируя протоколы, — вставляет Бато.       — Придержи свои камни при себе. Майор, что у тебя?       — Группа захвата направлена на нужный этаж. Взлом производит кто-то из сотрудников Секретариата, скорее всего, его призрак вскрыт извне. Кое-кто пытается добраться через него до более важной информации или попытаться сорвать переговоры.       — Я ж говорю, то-пор-но.       — Переговоры закончатся через тридцать четыре минуты. Этой атакой может и не ограничиться. Продолжать наблюдение, — командует она, сдвигая на лоб интерактивные очки.       Город вокруг сияет. Он расстилается перед глазами тысячами голограмм, вывесок, сигнальных огней небоскребов и антенн, мерцанием автострад и улиц, кипящих жизнью. Как и сеть. Никакой разницы — и там и там ты ощущаешь себя обыкновенной песчинкой, затерянной в бесконечности. Консенсуальная галлюцинация киберпространства, ежедневно переживаемая миллиардами легальных и нелегальных операторов по всему свету, для большинства уже стала неотъемлемой частью жизни, равно как и походы в магазин или на работу. Графическая передача данных в мозг благодаря киберимплантам была первой реализованной идеей в усовершенствованном мире, где технологический прогресс после этого прорыва стал развиваться семимильными шагами. Когда ты киборг и живешь одновременно по обе стороны реальности, разграниченные лишь тонкой материей морали, социальных проблем и еще неосвоенных технологий, сложно точно сказать, кто ты есть на самом деле.       Майор поднимает глаза к небу — абсолютно черному из-за зарева света, исходящего от мегаполиса. Ощущение полного одиночества рассеивается среди шума потоков данных. Да и есть ли оно у нее?        Наверное, всё-таки машина.

*

      — Доступа нет. Линия передачи данных блокируется, причем очень профессионально. Исикава поторопился с выводами.       Молодое лицо секретаря руководителя PR-службы МИДа, подключенного к нейроинтерфейсу, что транслирует картинку мозга на голографический проектор, кажется лицом мертвеца. По сути, таковым мужчина является уже сейчас.       — Раньше взламывали сети, теперь мозги. Чёрный юмор компьютерной эпохи.       Бато не смеется, просто констатирует факт. Сложив руки на груди, сержант стоит все еще в полном обмундировании, прислонившись спиной к стене рядом с Майором. Они вместе наблюдают, как вокруг тела на кушетке кружат техники и врачи, как попискивают датчики, как меняет цветовую гамму голографический мозг, вспышки света на котором указывают на попытки взлома различных отделов, через которые злоумышленник вот-вот доберется до призрака мужчины. На сенсорных панелях оборудования мелькают терабайты информации, утечку которой так отчаянно пытаются предотвратить все, кто находится в комнате.       — Арамаки тут?       — Не-а. С министром. Ему уже доложили. Наши сервера отключены, равно как и некоторые значимые МИДа и МВД.       Майор кивает, краем глаза наблюдая за Бато. Того явно угнетала сегодняшняя операция, и она вполне могла его понять.       — Идите по домам, — роняет проходящий рядом Исикава. — Нет смысла тут торчать, я сообщу, когда что-то изменится.       — Есть хоть что-то? — безнадежно спрашивает Майор.       — Ну, что тебе сказать… — Исикава поскреб бороду. — Входы в порядке, но нарушены несколько чипов, включая личную базу данных и флип рефлексов — формально это овощ без инстинктов и памяти. Хакнули весьма грубо, повреждены даже структуры устройств хранения коренной, не подвергающейся изменениям информации. Последствия этого взлома будут необратимыми, — тускло заканчивает мужчина и отходит к подзывающему его Тогусе, о чем-то переговаривающемуся с одним из техников.       — Хочешь выпить? — внезапно предлагает Бато, глядя в спину хакера.       — Хочу. Только… — Майор мнется, внезапно ощущая сомнение от пришедшего в голову воспоминания. Свое прошлое она проживала совсем другой. И с другими. И сейчас у нее — вот такой, совершенства "в квадрате" из улучшенного человеческого мозга и синтетического кибертела, — у нее нет права ни о чем просить Бато.       — Что?       Золотисто-русые брови над механическими глазами сходятся в одну линию. Она смотрит в движущиеся линзы внутри искусственной оптики, и взгляд Бато кажется живым. Естественным, словно он никогда и не выглядел иначе. Заблуждение, конечно. Что-то на задворках призрака пытается проанализировать возникшее ощущение.       — Выйдем в залив?       Морщинка меж бровей Бато разглаживается, и он кивает, улыбаясь уголками губ. Идя следом за мужчиной в сторону комнаты с обмундированием, Майор, наконец, находит в памяти определение странного ощущения, которое она иногда испытывала от взгляда Бато. Сожаление.       О чем именно? О том, что она не помнит, каково это — чувствовать по-настоящему. О том, что она — просто машина, воспринимающая и анализирующая данные, которым она может дать определение, но к которым не может приложить мало-мальски человеческие эмоции. Она не может ощутить тепло прикосновения — она может определить температуру тела, пульс, шероховатость кожи, просканировать рентгеном целостность костей под наслоениями мышц, но не тепло. Ни ощутить, ни поделиться. Она не может… Да до хрена всего она не может при хваленых способностях, дарованных компьютеризированным мозгом и совершенным телом. Совершенным только для реальности, но не для ее памяти, в которой умерли и похоронены за периферией сознания воспоминания о настоящем человеческом тепле.

*

      — Посмотри наверх.       — М? — Бато закидывает удочку и оборачивается, удивленно глядя на Майора. Она лежит на спине, на палубе, качая ногами в ластах в воде, и смотрит в небо. Ощутив внимание друга, поворачивает к нему голову и указывает взглядом наверх.       — Когда отплываешь подальше от города, видны звезды, — с легкой улыбкой поясняет она. Ветерок шевелит рваную стрижку, закидывая на бледную щеку иссиня-черную прядь.       Бато растерянно молчит, но запрокидывает голову. Небоскребы Ниихама возвышаются над водами залива подобно атлантам, поддерживающим небесный купол. Если поднять взгляд туда, куда не доставал электрический свет мегаполиса, чуть выше стыка сияющего зарева огней и черной глубины неба, и впрямь можно было увидеть крошечные далекие точки, складывающиеся в неведомые созвездия. Бато несколько долгих минут смотрит в мерцающую бесконечность.       Миллионы людей этого города живут, не поднимая головы, думается ему. А если и поднимают, то не замечают того, что за сверкающими рекламными голограммами и мириадами огней прячется настоящая вечность, которую каждый когда-то хочет обрести в новомодном кибертеле. Пусть оно пока лишь в проекте, пусть власти только обещают сделать его доступным для масс… Завлекуха и способ успокоения толпы — вкусная ароматная микстура. Правда, без описаний состава и побочных эффектов. Зато спасет от несовершенства слабого человеческого тела.       Интересно, сколько времени пройдет до того, как люди полностью интегрируют себя в сеть и будут жить лишь на просторах киберпространства?       — Бато?       Он не замечает, что таращится вверх слишком долго. Затекшая шея начинает ныть.       — Что?       — Нырнешь со мной?       Киборг, занимающийся дайвингом и разглядывающий ночное небо в отрешении от сети и одиночестве, которое дает ей иллюзию свободы и личного пространства. Предлагает поплавать. Киборг. С человеческим мозгом и призраком.       Почему в машине с настоящим мозгом больше человечности, чем в тех, кто никогда не поднимает глаз выше земли, считая, что в мире важно лишь материальное?       Кажется, она удивляется, когда он тихо отвечает:       — Нырну.       Голубые глаза внимательно изучают его лицо.       — Но тебе придется меня страховать. Я проходил курс подводного плавания лет пятнадцать назад.       — Нет проблем.       В ее улыбке искренняя радость, и Бато в очередной раз забывает, что перед ним вовсе не человек. Забывает, как и всегда. Она для него всегда одна — ограниченная в эмоциях, скупая в движениях, чуть отстраненная, но живая. Настоящая намного больше, чем все, кого он знал за свою жизнь.       Костюм облегает, как вторая кожа. Тяжесть оборудования пропадает, стоит Бато окунуться в воду. Тело обретает невесомость, словно за спиной вырастают невидимые крылья, которые позволяют ему парить над темной бездной. Смотреть вниз страшно. Не самое привычное чувство для бывшего рейнджера и ветерана Четвертой Мировой, но необходимое для выживания — это он точно знает. Инстинкты самосохранения не заткнешь. Даже улыбкой, которая скользит по губам проплывающей мимо женщины. Мотоко тянет его вниз, туда, где непроглядный мрак скрывает собой толщу воды, грозящей поглотить его и никогда не выпустить на свет. Страх иррационален — электроника не даст ему утонуть, датчики отслеживают глубину погружения и уровень кислорода в баллонах, механизм всплытия отлажен и проверен, а руку… Его широкую загрубевшую ладонь сжимают тонкие сильные пальцы. Синтетическому полимеру придана стандартная температура поверхности человеческого тела.       Ей в принципе не требуется кислород — мозг насыщается необходимыми элементами через кибероболочку. Она обеспечивает жизнедеятельность драгоценного органа и расширяет его функциональность. Дыхание — не совсем, скорее, остаточный рефлекс после трансплантации мозга, который продолжает даже в искусственном теле жить по законам тела натурального.       Мотоко отпускает его руку. Несколько минут они просто парят над бездной. Темнота под ними составляет разительный контраст со светом, разливающимся наверху — искусственным светом мегаполиса, сквозь который едва ли пробивается мерцание звезд. Бато не замечает, как она оказывается рядом, только поворачивает голову, когда чужие руки осторожно укладывают тело на спину над непроглядной толщей океана. И Бато вдруг становится спокойно. Спокойно и тихо до такой степени, что он начинает понимать прелесть этой опасной затеи.       Мотоко тоже всплывает привычно — на спине. Он много раз наблюдал, как она поднимается к поверхности, правда, с борта катера. Бато помнит старый разговор. Помнит, что так — после темноты и холода поднимаясь к свету, — так она воспринимает себя кем-то другим. Кем-то. Невесомость и тишина помогают ей ощутить себя живой, как больше не может ничто и никто — ни человеческое отношение, ни преданность друзей, ни слова.       Волны качают их на поверхности, а он продолжает смотреть в раскинувшуюся от горизонта до горизонта далекую бесконечность неба. Отсюда и впрямь лучше видны звезды, и он дает себе обещание чаще выходить в залив. Тут можно не думать, не слышать. Только чувствовать — тишину и одиночество. Настоящие. Он поворачивает голову и видит, что Мотоко наблюдает за ним. Бато улыбается ей в ответ, выравниваясь в воде и стягивая маску с лица. Морской воздух врывается в легкие и кружит голову чистотой аромата.       — Кажется, я понимаю, что тебе нравится в этом.       — Но?       — Повторять не особо хочу, — нехотя признается Бато, вызывая у нее широкую улыбку. — Я лучше с палубы на звезды посмотрю, там безопасней.       — Бато чего-то боится?       — Дернуло же за язык… — ворчит мужчина и начинает грести в сторону катера под чуть слышный смех Мотоко.       Уже у самого катера Бато ловит волну носом и принимается раздраженно отфыркиваться.       — По пиву?       — С закуской.       — М-м? — Бато непонимающе хмурится, поднимая взгляд на Майора, подтянувшуюся на палубу, и перестает стаскивать с себя аппаратуру.       — У тебя клюет, — кивнув в сторону удочки, поясняет она и хмыкает, когда, запулив снаряжением в дальний угол, Бато бросается к снасти, кончик которой грозит сломаться от нагрузки и ходит ходуном, с громким:       — Твою ж мать!

*

      — Он просто охреневшая наглая правительственная задница, которая не забывает вовремя лизать их другим!       — Министерство пытается избежать международного скандала, Бато. Накамура обнаглел, но он слишком много знает. И он хитер.       — Нет, они пытаются замять убийство из политических соображений, потому что если американский дипломат открыл бы рот — полетели бы головы вышестоящих, а они к своим креслам себя разве что не прибили. А что до скандалов — Америка развязала прошлую войну и без них, а причин для очередной и сейчас миллион.       Лифт выпускает их на парковку. Тогуса устало качает головой, вместе с Мотоко наблюдая за Бато, сердито чеканящим тяжелый шаг.       — Увидимся завтра, — тихо бормочет оперативник и кивает на прощание.       — Протестируйте с Ладрией новые образцы оружия. Может, есть смысл начать использовать кое-что уже сейчас.       — Есть, Майор.       Бато непривычно громко хлопает дверцей авто, и Мотоко, садясь следом, приподнимает брови. Он привязан к своим тачкам, сколько она его помнит — старым по нынешним меркам, но надежным, в которых знает каждую деталь и собственноручно перебирает их в свободное время.       — Мы просто мусорщики, Бато. Не стоит распаляться по этому поводу.       — Накамура не в первый раз выходит сухим из воды.       — Как и мы, — Мотоко поворачивает голову и пристально смотрит в исказившееся на миг лицо мужчины.       — Когда придет время, и этот мудак оступится, я с удовольствием всажу обойму ему в башку.       — Он тесно сотрудничал с Каттером и, тем не менее, избежал ответственности, когда всплыло грязное дело с испытаниями в трансплантации. Так что у меня тоже есть желание разбавить твою обойму своей. Но по головке нас с тобой за это не погладят. По крайней мере, пока не появятся весомые основания для смерти главы Шестого отдела.       — Он слишком осторожный сукин сын.       — И не в первый раз, прикрываясь долгом перед страной, пытается расширить свою власть. Накамура хотел обрести рычаг давления на Штаты, но немного просчитался и грубо подчистил за собой. Наши все равно не позволили бы информации выйти за рамки кабинета, а мы...       — А мы мусорщики. Которые не могут открыть рот, чтоб не раскрыть государственную тайну.       Мотоко молчит, понимая, что Бато просто нужно смириться с тем, что при всей важности их работы, при всех возможностях и обязанностях, наложенных на них уставами и регламентами, они не могут сделать ничего против грязной игры, которую временами затевают заинтересованные правительства. Хоть за громким званием отряда противодействия киберпреступлениям и кроется нечто куда более весомое, за что их отдел считается таким значимым и высоко ценится, он не имеет ни малейшего веса в политических играх. Только в возможности склонить баланс сил в нужную сторону, чем порой, как в этот раз, пользуются заинтересованные лица, прикрываясь попытками кибервзлома личности, направленными на единственную цель — скомпрометировать давнего врага. А до того, что в расход пошла чья-то живая душа, сильным этого мира никогда не бывает дела.       Бато ловко лавирует в потоке машин, периодически что-то рычит и раздраженно зыркает по сторонам, отчего оптика переливается огнями голограмм и уличного освещения.       — Зайдешь? — предлагает Мотоко, когда мотор затихает на стоянке, распложенной перед крупным спальным районом Ниихама. Именно в одной из громадных высоток Авалона, небогатого стандартного места обитания обыкновенных жителей, Майор обрела свою семью и что-то, что заставило её вернуть прежнее имя.       — Детей попугать? — сурово интересуется Бато. — Или соседи житья не дают?       — Зачем ты так?       — Ну, вообще практично иметь под рукой двухметрового верзилу со зверской рожей, знаешь ли. Так что, если тебе не капают на мозг вопли алкоголиков-соседей среди ночи и тебе не надо довести их до икоты и страстного желания бросить пить, я…       — Ты красивый.       — …откажусь от предлож… Что ты сказала? — кажется, Бато едва не роняет челюсть, еле справляется с собой.       — Только то, что ты слышал.       — Издеваешься?       — С чего бы вдруг? — она приподнимает бровь.       — По-твоему, я в зеркало не смотрюсь? — зло рычит Бато.       — По-моему, у меня мозг женщины. Пусть тело — нет, но им я могу осмысливать и оценивать внешнюю привлекательность противоположного пола. Ну, вроде как противоположного. Да и своего тоже.       — Авторитетное мнение типа? Мне прямо полегчало, — саркастически хмыкнул Бато.       — А мне казалось, что ты уже привык.       — К этому сложно привыкнуть, особенно если… — он машет рукой, но мысленно она заканчивает оборванную фразу за него. Особенно если помнишь себя другим. Полноценным.       — Я тоже помню, Бато, — тихо произносит она. А мозг так же шепчет — но поделать с этим ничего нельзя. Только помнить, раз уж тебе дана хоть такая функция. А мужчина неожиданно отворачивается, и сильные пальцы чуть крепче стискивают руль.       — И что же ты помнишь? — едва слышно интересуется он.       — Цвет неба над горизонтом, где оно соприкасается с поверхностью океана.       — Я имею в виду, из прошлого, а не то, что ты можешь видеть, выходя на набережную днем.       — Что я люблю этот цвет.       — Буду знать.       — Это цвет твоих глаз, Бато, — едва слышно произносит она, наблюдая за тем, как тяжело сглатывает мужчина, глядя на раскинувшийся впереди район, на который открывается вид с парковки.       — Ага. Был, — наконец, изрекает он и поджимает губы.       — Каждый из нас уникален по-своему, Бато. Уникален всеми особенными составляющими тела и разума, уникален призраком, который отличает одного от другого. Но наша память не то, что нас определяет. Общественное мнение не то, что должно нас направлять. Нас определяет то, что мы делаем, и то, кто мы есть. Ты получил тактическую оптику взамен живых глаз. Это лучше, чем если бы остался незрячим инвалидом до конца своих дней, так что какие-то преимущества в наш компьютерный век, как ты его называешь, все-таки есть. Пусть тебе сложно это принять, и я могу понять тебя — как ни странно, потому что сама когда-то была такой. Но у меня нет того, что есть у тебя — ни пульса, ни телесной памяти, ничего. Я могу идентифицировать запахи и звуки, могу разложить вкус на составляющие, но никогда — почувствовать. Я не могу вспомнить эмоции. И я мирюсь с этим.       Бато напряженно смотрит перед собой.       — Бато, ты — особенный. Не просто потому, что какие-то внешние качества и черты выделяют тебя из толпы.       — Что ты пытаешься мне всем этим сказать?       — Что я полюбила небесно-синий после того, как мозг затолкали в синтетику.       Бато растерянно хмурится, поворачивая голову к Мотоко.       — Пойдем, — с мягкой улыбкой приглашает Майор. — Мама ждет нас на ужин. И, кажется, ты еще не знаком с Тыковкой.       — С кем? — удивленно бросает мужчина, пока Мотоко выходит из машины. Она наклоняется, прежде чем захлопнуть дверцу, и в её глазах сквозит задор.       — Видишь, тебе уже интересно. Можно будет познакомить её с Габи, хотя, вряд ли они тепло встретят друг друга, — ухмыляется Майор.       Бато вытаскивает ключи из замка и выходит из авто, удивленно качая головой собственной догадке.       — Так я был прав, ты больше любишь кошек?       В ответ он слышит тихий смешок и идет следом за Мотоко к выходу с парковки. Высоко в небе над городом начинают загораться первые звезды.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.