meds

Он очнулся от шелеста страниц. Принтер заработал сам собой. Людвиг с трудом поднялся, хрустнул затекшей шеей и недоуменно посмотрел на аппарат. Взял тёплые ещё страницы и перевернул, разглядывая. В начале и в конце каждой из трёх чернело по предложению, состоявшему из комбинаций букв и цифр. − Бред какой-то, − положил листы на одну из стопок бумаги и потер виски. Рабочий день был более затянутым, чем обычно, хотя до его конца оставалось немного. Дверь распахнулась, и в кабинет заглянула секретарша. − Герр Штайн просил передать, что сегодня отпускает вас раньше, − протараторила девушка. − Благодарю, − кивнул Людвиг. Случилось что-то действительно из ряда вон выходящее, раз начальник отдал подобное распоряжение. Он никогда не отличался снисходительностью к своим сотрудникам и вдруг изменил своим принципам. Байльшмидт привёл рабочее место в идеальный порядок. Ни пылинки, все вещи лежат ровно на своих местах, стул придвинут вплотную к столу. Бросил взгляд на часы — большая стрелка остановилась на цифре 3, маленькая на 5. Внезапно они судорожно дернулись, растекаясь чернильными кляксами по циферблату. Мужчина моргнул, отгоняя наваждение. Переутомление, подумал он. Банальное переутомление, и ничего более. Сложил необходимые бумаги в дипломат, надел пальто, тщательно расправив воротник. Попрощался с сотрудником у стойки и вышел на улицу. Лил дождь, из-за тяжёлых туч, затянувших небо, было темно. Зонтика с собой не оказалось. Людвиг шагнул прямо под холодные струи. Костюм намок мгновенно, в ботинках хлюпала вода. Глухо ворчал гром, ветер рвал листья с деревьев, забирался под одежду, продирая до костей и вызывая мурашки. Байльшмидт ускорил шаг, в который раз помянув синоптиков, обещавших ясную погоду, недобрым словом. Через некоторое время дождь сбавил темп. Мир вокруг затянуло серой дымкой. Стало совсем неуютно. Хотелось поскорее добраться до дома и спрятаться от неприветливой стихии. Мелькнула тень сбоку, задев Людвига плечом. Тот обернулся и с недовольством уставился на прохожего. − Молчи, молчи. Тише, тише. Злая ведьма нас услышит, − человек приложил палец к губам. Офисный работник поспешил отойти подальше от странного незнакомца. Остановка пустовала, как показалось с первого взгляда. Присмотревшись, Людвиг заметил темноволосую девушку в белом плаще, ссутулившуюся и устремившую взгляд вниз. Встал неподалёку и зябко передернул плечами. Услышав всхлип, невольно вздрогнул. Он не привык вмешиваться в чужое личное пространство. В этот раз не удержался. Особенно когда раздались сдавленные рыдания. − Что с вами? Вам плохо? − Байльшмидт тронул невольную соседку за плечо. Она замотала головой и отвернулась, продолжая плакать. − Вы не поймете… Никто не понимает. − Отчего же? Расскажите. − Глупый, такой глупый, − плач плавно перешёл в истерический смех. − Все испортил, − она убрала пряди цвета воронова крыла с лица. Он отшатнулся. Белизна плаща быстро-быстро окрашивалась в алый от крови, текущей с распоротого горла незнакомки. Жужжание автобусного мотора было спасением. Людвиг вскочил в салон, не в силах отдышаться. Сердце билось как сумасшедшее. Он плюхнулся на сиденье, отсчитывая деньги на проезд. Монеты были влажными. Байльшмидт прошёл в начало автобуса к месту водителя, чья фигура темнела за дверцей. Отдав плату, офисный работник украдкой посмотрел в щель между створок и тут же пожалел об этом. В зеркало ему привиделось, что у водителя нет лица. Лишь режущая глаз своей белизной безжизненная маска. Людвиг вернулся на своё место и уставился в окно. Задремал на пару минут. Очнувшись, увидел еловый лес, тянущийся в обе стороны на много километров. − Так не должно быть, − сказал он себе. − Я еду домой. По городу. Так? Моргнул. Лес сменился знакомым городским пейзажем. − Уже лучше, − шмыгнув носом, заметил, что по подбородку течёт кровь. Достал из кармана потрепанный носовой платок с вышитыми инициалами ГБ и вытер лицо. Вскоре последовала нужная остановка. Дождь все не прекращался. Людвига бил самый натуральный озноб. Виноват в этом был не только промокший костюм. Было в воздухе нечто такое, от чего возникло желание закрыть уши руками и упасть на землю в странном порыве. Людвиг боялся. Боялся до дрожи в коленках, до вспотевших ладоней, до ноющей боли в сердце. Вот только чего именно боялся, не знал пока. Над ним нависло что-то тёмное и угрожающее. Небо вдруг расчертила багровая полоса. Затем ещё одна. И ещё. На сером полотне туч распускались кровавые цветы самых разных форм и размеров. Людвиг остановился, завороженный необычным зрелищем. − Красота обманчива. Да и вообще, мало кто правдив в нашем мире, − послышался скрипучий голос сбоку. − Неужели? − хмыкнул Байльшмидт. − Ага. К примеру, ты не можешь точно знать, что наш с тобой диалог состоялся, а не всего лишь плод чьего-нибудь воображения, − усмехнулся невидимый собеседник. − Не верь глазам своим. Цветы в небе исчезли. − Что ж за день такой, − он почти бегом пересек двор и набрал код на домофоне. Взошел по лестнице, перепрыгивая через ступеньку и зашарил по карманам в поисках ключа. Звякнул брелоком и отпер дверь. Темень, скопившаяся в углах, напрягала. Было слишком темно. Но нажимать на выключатель Людвиг не спешил. − Привет, Гилберт, − от мрака отделился худощавый силуэт и сверкнул алыми глазами. − Здравствуй, братец, − от белозубого оскала Байльшмидту стало не по себе. − Как всегда, я оказался прав. Ты промок до нитки, − Гилберт стащил с брата пиджак и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. − Не смей возражать. Людвиг покорно замер, зная, что сопротивление бесполезно. Если старший что-то решил, спорить с ним себе дороже. − Начальник сегодня оказался неожиданно добр к своим работникам, − пробормотал он, стараясь не вздрагивать от ледяных пальцев, прикосновения которых напоминали крылья бабочек. − Но не погода, да? − последовала колючая усмешка. Младший Байльшмидт прошёл босыми ногами по паркету, оставляя мокрые следы. Взгляд брата обжигал спину. Долго он отмокал в горячем душе, чуть сгорбившись и прикрыв глаза. Холод не желал отпускать тело, наплывая волнами озноба. Посмотрел сквозь ресницы на запотевшее зеркало. В левом нижнем углу виднелась расплывчатая надпись: «мы рядом». Людвиг поморщился и стер её. Прокрался в свою комнату с полотенцем на бедрах, в задумчивости уставился на шкаф. Махнул рукой и нацепил тёплый флисовый халат. − Устал, наверное, − Гилберт с видом заботливого родителя наблюдал за братом. − Не то чтобы очень… Но в целом не очень хорошо себя чувствую, − признался тот, медленно пережевывая свой ужин. — Мерещится всякое. − А почему ты думаешь, что это не взаправду? − приподнял бровь Гил. − Я не настолько погружен в себя, чтобы не отличить реальность от вымысла, − недовольно отозвался Людвиг. − Ну-ну, − снова саркастичный смешок. − Гилберт, я уже давно не маленький ребёнок, которым ты меня представляешь, − он вытер рот салфеткой. − Возможно, − в красных глазах отчётливо читалась ирония. − Наступят времена, когда ты научишься воспринимать меня всерьёз, но это совсем другая история, − хмыкнул Людвиг. Один − один, братишка. Он сидел на диване, безразлично наблюдая за происходящим на экране телевизора и листая каналы. В новостях не было ровным счётом ничего интересного. Слезливые мелодрамы его не прельщали. На боевики не было настроения. Наконец он остановился на передаче про множественные миры. Диктор загадочным полушепотом сообщил о том, что параллельные реальности окружают нас и таятся во всем, даже в самых обыкновенных предметах, явлениях и даже живых существах. − В данный момент вы, вероятно, находитесь дома и не подозреваете, что все вокруг − просто напускная шелуха. Настоящая же реальность скрывается под ней… − Опять мракобесие смотришь, − Гилберт появился, как всегда, неожиданно. − Ну почему же? Неплохая теория, − Людвиг скосил взгляд на незваного гостя. − Мир есть только один, и он наш, − промурлыкал тот, усаживаясь рядом. − Поверь, я знаю, о чем говорю. − Помню-помню, ты у нас знаток во всех областях, − не преминул подколоть старшего брата Байльшмидт. − Не борзей, мелкий, − фыркнул альбинос, придвигаясь вплотную. − Момент портишь. − Какой такой момент? − с притворным недоумением сказал Людвиг. − Паясничать мой конек, тебе не идёт, − Гилберт щелкнул зубами у самого уха брата. − Неужели? − Людвиг отпихнул навязчивое и неугомонное существо по имени Гилберт Байльшмидт. − Что ты такой неприступный, братец? − его голос сорвался на змеиное шипение. Так всегда бывало, когда Гилу не удавалось заполучить желаемое с одного щелчка пальцев. Людвиг пожал плечами. − Мог бы привыкнуть за столько лет, что я ничуть не похож на твоих многочисленных дам сердца и не даюсь в руки, стоит тебе попросить. − Проклятье! − он выругался сквозь зубы. Два − один. − Ты ненавидишь, когда к тебе испытывают жалость, − безапелляционно заявил младший. Гилберт нехотя кивнул. − Интересно знать, почему. − Гордость не позволяет, − последовал ответ. − Гордыня − смертный грех, между прочим, − как бы невзначай напомнил Людвиг. − Я в Господа не верю, − буркнул Байльшмидт-старший. − Соответственно, в рай с адом тоже. − Помню тот период, когда ты был ярым католиком. Даже сан хотел принять, но тебя не пустили дальше церковного служки, − ухмыльнулся его собеседник. − Лучше забудь. Прошлое − пыль. − Как пафосно и неправдоподобно, − прищурился Людвиг. − Особенно если ты сам − пыль, − криво улыбнулся Гилберт. Мелькнула вспышка молнии. Он ощутил, как его приобняли за плечи. − Не говори так. Если бы все обстояло так, ты бы не сидел сейчас здесь, со мной, − прозвучал шепот. − Ты прав, Запад, − вымученная улыбка. Людвиг вспомнил, как они в детстве дали друг другу клички, и к горлу подступил комок. − Как твой роман, кстати? − он резко сменил тему, чтобы отвлечься от болезненных картинок прошлого. − Пишется, − коротко ответил Гилберт. − Впрочем, сам сейчас увидишь, − и поманил за собой. Его кабинет заслуживал отдельного описания: он был отделан в черно-белых тонах, на одной из стен коллекция разнообразных мечей и кинжалов, также присутствовал мини-бар с очень дорогим алкоголем. И везде, абсолютно везде были навалены кипы листов с плотным текстом. Писательская берлога, воистину. − Финал близится, − творец провёл ладонью по одной из стопок. − И каким он будет? − Людвиг хотел взять первую попавшуюся страницу, но бдительный автор шлепнул его по руке. − Зависит от тебя, − он усмехнулся. В окно заскреблись ветви каштана, раскачанные ветром. − Почему ты отдал мне такую важную роль? − младший брат с подозрением посмотрел на старшего. − Потому что это твоя история, − оскалился тот и очутился неожиданно близко. Так близко, что у Людвига захватило дыхание. Длинные тонкие пальцы сжали его подбородок. Он понял, что застыл у самой бездны и вряд ли удержится на краю. Каждый раз так происходит. Искушение слишком велико. Потому прикрыл глаза и позволил поцеловать себя. Губы брата были сухие и шершавые. Тот отстранился, не отводя взгляда. − Ты сегодня другой. Совсем другой, − медленно стянул халат с его плеч. Окинул пронизывающим взором красивое тело и облизнулся. − Но это неважно. По багровой метке осталось на обеих ключицах. Байльшмидт-младший упорно молчал, не желая сдаваться так рано. Только губы кусал. − Нет-нет, не смей, − Гил остановил его пальцем и оставил дорожку полупоцелуев-полукусов от шеи до низа живота. Остановился, удовлетворенно наблюдая за реакцией. Что было дальше, Людвиг помнил смутно. Обжигающий язык, легкие, почти невесомые касания ледяных ладоней, сбивчивый шепот на ухо «мой, навеки мой», огненные всполохи перед глазами, собственный сдавленный стон… Это было какое-то болезненное наслаждение. Неправильное, тёмное, но такое восхитительное и притягательное. − Гилберт… − прозвучало хрипло. В горле будто раскинулась выжженная солнцем пустыня. − Да, братец? − и опять хищная улыбка. − Знаешь, мне отчего-то кажется, что все вокруг меня − иллюзия, − он откинулся на подушку, разглядывая потолок. − Что стоит мне моргнуть − и ты исчезнешь, как тень в полдень. Улыбка превратилась в безумную гримасу. − У всех опасений есть почва. И я не могу утверждать, что ты не прав. Людвиг зажмурился. − Возьми меня за руку. Пожалуйста, − всполохи приняли зеленоватый оттенок. − Ладно, − его ладонь крепко стиснули. − Лучше? − Немного, − затаившийся страх не отпускал. − Ты дрожишь, − Гилберт притянул Людвига ближе, целуя в висок. − Мой маленький глупый брат. Так или иначе я всегда буду рядом. Хоть мгновение. Или же вечность. Главное, помни меня. − Клянусь, − он слушал биение их сердец и более-менее успокаивался. Как вдруг дернулся от боли, прошедшей разрядом по всему телу. Тьма потекла с потолка. − Детка, ты не забыл принять свои таблетки? − встревоженный голос Гила донесся как сквозь толщу воды. По стенам плясали блики, реальность сотрясалась до основания, виски пульсировали. − Забыл… − прохрипел Байльшмидт, и все осыпалось осколками. Он очнулся за столом брата. Экран ноутбука горел голубым. Последняя строчка документа оборвалась на полуслове. − Я помню, что обещал тебе закончить, несмотря ни на что. Тогда, в больнице, я смотрел на твои безжизненные потухшие глаза и поклялся выполнить твою просьбу. Время пришло. Несколько ударов по клавишам. Предложение завершено. «Конец» крупным жирным шрифтом в середине строки. − Наш мир будет лучшим, − пробормотал Людвиг, отсыпав в ладонь десяток таблеток, голубоватых, формой напоминающих листья кувшинки. Стакан воды, горечь на языке и глоток. − И ты тоже выполнишь своё обещание.