Так пусть идет дождь, Пусть горит снег. Пускай поет смерть Над моей землей. Я хочу знать, Просто хочу знать, Будем ли мы Тем, что мы есть, Когда пройдет боль. "Когда пройдет боль" Аквариум
У Девкали умные глаза и пронзительная улыбка, из-за которой кажется, что он знает о собеседнике всё. У Пирры легкие платья без рукавов и пачка прокламаций в дорогой сумочке. Девкали против, но "какое он имеет право запрещать ей?". У Девкали, когда он говорит шепотом, голос приобретает своеобразный шерстистый оттенок. Многим кажется, что этот тон пугает новичков, а молодой активист просто пытается придать больше внушительности своей персоне, но Пирра уверена, что это не так. Голос Девкали нравится ей любым. Пирра в грациозной и немного наивной манере играет на двухъярусной арфе, когда в доме ее отца, Старшего Советника Третьей Палаты, собираются гости. После полуночи, выбираясь через балкон, она спешит на общий сбор партячейки.***
У Девкали руки черные от сажи и пепелище там, где еще вчера был его дом. На деревьях мертвого, погорелого сада висят черные от огня и дыма трупы слуг, пытавшихся защитить усадьбу. Девкали заставляет ноги сдвинуться с места и ныряет в темную подворотню. В городе введен комендантский час и мимо патрулей прошмыгнуть нелегко. Но Пирра умеет быть тихой и незаметной. Она сидит, сжавшись в комочек, на ящике, на чердаке здания, где проходили их собрания. Сидит, положив голову на плечо Девкали и силится заплакать, чтобы стало хоть немного легче. Но не может. Мертвы ее родители и любимый дед, многие друзья и знакомые. Другие успели бежать. Но Пирра не убежит, как бы не просил Девкали. Генералы у власти - еще хуже, чем ничего не решавшие Палаты Патрициев. Девкали кладет руки ей на плечи, не боясь испачкать. Ее кожа и платье тоже в саже и грязи, которая ровняет всех. Пирра, наконец, плачет, судорожно вцепляясь черными пальцами в его руки.***
У Пирры простое серое платье вместо синего свадебного, о котором так мечталось в детстве. В руках букет льдисто-голубых весенних нисанов. Они, неприметные, но стойкие - именно их цветы. У Девкали на щеке свежая ссадина (узнали вчера на улице), за пазухой пистолет с неполным магазином, а на губах осторожная улыбка. В Доме Солнца светло и пахнет травами и медом, гости свадьбы - только трое товарищей из ячейки. В поцелуе сквозит горечь въедающейся во всё пыли солдатских колонн и сладость первой весенней пыльцы. Девкали, едва касаясь, мягко обводит пальцами по контуру ее маленького, почти девичьего лица. "Я не буду жить без тебя", - произносит он тихо. Пирра счастливо улыбается и треплет его по лохматым черным волосам. В небольшом городе, куда они перебираются, новые люди и старые неприятности. Девкали приходит домой за полночь или не приходит вовсе, по нескольку дней. Над ним постоянно висит угроза ареста, и Пирра не может перестать бояться каждый час, каждую секунду, а ведь это так опасно для маленького. Поздним вечером она сидит на кухне, переплетя пальцы и застывшим взглядом уставившись на огонек свечи. Как-то дверь резко распахивается, и огонек гаснет. К ней приходят с обыском и сообщают, что муж расстрелян по обвинению в шпионаже. У Пирры в животе сворачивается в колючий комок жгучая боль. Этой ночью она теряет ребенка. От Девкали с новостями приходят под утро следующего дня. До невозможности худой парнишка говорит, что их друзья в контрразведке смогли в последний момент спасти пятерых из двадцати арестованных. Девкали пока не может появиться дома, но он жив и почти невредим. Пирре становится немного легче, когда она, наконец, снова касается его щеки с колючей недельной щетиной. Он уже потерял всякую юношескую мягкость в чертах. Черные волосы в меловой крошке, и поэтому, кажется, что в них проглядывает седина. Им снова приходится переехать. Вещей с каждым новым бегством становится все меньше.***
Пирра научилась печь вкуснейшие пироги с лесными ягодами и плести ловчие сети на пушистых длинноносых грызунов - зайцев. Уже три года они живут в охотничьем домике, в прошлом принадлежавшем одному из местных землевладельцев-патрициев. Жизнь, похоже, начала входить в новое русло. Облавы и комендантский час отменены, Девкали и его друзья, собираясь на совет, чувствуют себя почти в безопасности здесь, в глубине леса. У Девкали красные от ночных чтений глаза и первые морщины. Он руководит всей повстанческой деятельностью горного района Лигонской Империи. Агентурная сеть растет, в долине за тайным перевалом, в высокогорных пещерах и забытых лазах появляются новые базы, пригодные для жилья и хранения оружия. У Пирры уже хорошо заметный живот и какая-то новая мягкость движений. В комнатке на втором этаже появляются вытесанные Девкали кроватка и деревянный верблюд на колесиках. Пара кукол и набор для игры в продо, из которого сразу после покупки куда-то укатился главный мяч. Пирра осторожно расчесывает по утрам отросшие до пояса волосы, сияющие черным золотом. Солнечные лучи путаются в них, словно пойманные в драгоценную клетку. Девкали с удивлением замечает, что начинает беречь себя для будущей мирной жизни, в которой молодые ребята свалят, наконец, генералов, и у них с Пиррой и их ребенка будет еще пара десятков лет для спокойного счастья. Девкали ненавидит себя за эти мечты и с новой яростью бросается в гущу революционной деятельности, планов и споров. Девкали прочно стоит на своих позициях гуманизма и потому настаивает на том, чтобы жители тайной базы за перевалом выпустили пятерых заложников, молодых курсантов, случайно наткнувшихся на забытый проход. Ночью, когда Пирра еще не спит, чутко прислушиваясь к тихим голосам друзей и мужа за стеной, дверь выламывают. Без криков и лишнего шума два десятка бойцов специального отряда контрразведки под предводительствам молоденького белобрысого парня с застывшими глазами (как потом окажется, одного из отпущенных заложников) валят на пол охотничьего домика пятнадцать повстанцев, руководящий совет партячейки. Пирру за волосы вытаскивают из комнаты и кидают к остальным. Все молчат, понимая или догадываясь уже, что кто-то из горной базы не выдержал и предал их. Течет кровь из разбитого рта зубного врача Торпа. Учитель Свемаи, попытавшийся оказать сопротивление, лежит, сжавшись, словно стараясь стать меньше, прижимая ладони к животу. Девкали подползает ближе к жене, тепло и ровно дышит сзади, ей в шею, создавая иллюзию защищенности.***
Роды начинаются в холодном, до щиколотки полном вонючей воды трюме баржи, в котором их, руководящий совет ячейки, включая умирающих от ран и истощения Торпа и Свемаи, везут к "месту исполнения приговора". Один из патрициев учился в Лигоне на врача, пока не был исключен за революционный склад мыслей. Так что роды в имеющихся условиях принимаются почти профессионально. К тому моменту, когда баржа с приговоренными причаливает к ледяному пустынному острову, Пирра становится такой исхудавшей, полупрозрачной, кормя ребенка, что едва может стоять на ногах. С приходом лета остров слабо, но начинает зеленеть. Показываются из-под снега стелющиеся травы, желтеет лишайник на скалах. Рыбная ловля идет бодрее, а пользуясь бревнами одной из рыбачьих лачуг, им удается соорудить нечто вроде челнока. На скудной почве получается выращивать только самый стойкий, лишь полвека назад выведенный, сорт злаков, спаситель горных районов. У сосланных, которых уже стало на два человека меньше (умерли измученные пытками простолюдины), теперь есть не только пресная вода из почти не пересыхающего ручья и рыбная похлебка, но и каша, и даже хлеб, ломкий, безвкусный. У Девкали, когда он латает бесконечно рвущуюся рыболовную сеть, теперь есть починенный инженером-туберкулезником своенравный радиоприемник, которой ни на одной волне не может поймать ничего кроме совершенно мирных и спокойных передач. Девкали потирает исхудалой рукой складку между бровями. Он предчувствует затишье перед бурей. У Пирры маленький, постоянно голодный сын на руках и волосы, из которых выплавилось, ушло под северным солнцем все черное золото. В первый осенний шторм, когда, чтобы не быть смытыми в океан, им приходится забраться на скалы, ее с ребенком сажают в середину, пытаются согреть, но сверху льет ледяной ливень с градом, а снизу долетают соленые брызги, в которых, кажется, намешаны крошки льда или стекла, так больно они жалят. К утру у младенца поднимается жар. Он сипло кричит и совсем не ест.***
У Девкали много работы - он самый здоровый из оставшихся - а трупы нужно похоронить в море. Сверху падает злая частая снежная крошка, он уже перестает чувствовать холод, и только очень сильно устает (полынья в мгновение заплывает льдом, и ее приходится прорубать снова и снова). Худые, старческие пальцы еще, в сущности, молодого мужчины не могут снова разжечь постоянно гаснущий огонь очага. У Пирры свое маленькое кладбища под самой скалой, куда она уходит, как только выдается свободная минутка - двенадцать могил, обозначенных крупными необтесанными камнями и отдельная могилка, на камне которой со всем возможным усердием было вырезано кроме имени еще и изображение солнца. Тел под камнями нет, но Пирре нужно место, где она сможет поговорить с мертвыми. Особенно с сыном. У Девкали все больше болит разбитая заработанным здесь ревматизмом спина, и даже скудная мазь не помогает. Однако если втирать ее берется не изгнанный из университета медик, а Пирра, своими сухими и горячими даже на этом ледяном острове пальцами, то боль на время отступает. У Пирры осунувшееся грустное лицо, и в глазах как будто постоянно стоят не излитые слезы. Улыбка все реже и реже делает ее прекрасной. В уже не искристо-черных, а каких-то свинцовых волосах начинает проглядывать седина. Она часто хватается за грудь, когда они вместе расчищают утром толстый слой снега у хижины, и стоит, обхватив себя руками и глядя в хмуро сереющее небо, в котором почти никогда не видно солнца. К Девкали все чаще по вечерам начинают приходить мрачные безнадежные мысли о том, что спастись им уже не удастся, да и почти не осталось тех, ради кого он жил и боролся. Умирает, отмучившись, инженер-туберкулезник, а через три дня начинают громыхать в эфире боевые сводки. Но Девкали знает, что вечерние мысли, которые черным туманом подползают к его изголовью, лгут. Ведь у него остается его Пирра. А значит, они еще могут спастись.***
У Пирры не хватает сил подняться с постели, и она почти ничего не говорит в последние дни. Девкали ловит себя на мысли, что она, может быть, уже просто не хочет этого. У Пирры черные мешки под глазами и, грустно глядя на мужа, она гладит его по черным с заметной сединой волосам. Волосы клоками остаются на ее руках. У Девкали дрожат ноги, последние метры до порога уже приходится ползти, но мысль в голове только одна - в хижине профессора, который умер вчера... да, кажется, вчера, оставалась еще смесь молотого зерна со льдом - каша. И ей надо накормить Пирру. Тогда у них еще будет надежда выжить. Будет хотя бы у нее. Девкали, мысли которого больше чем наполовину застилает черный вязкий туман (день ему уже был не помеха), медленно думает, что, может быть, он просто не хочет увидеть, как она... Но вопреки вязкому туману он знает, что Пирра должна выжить. И для этого он принесет ей эту кашу. Девкали медленно-медленно протягивает руку. Он верит, что они оба...***
У Девкали холодные, покрытые язвами пальцы, тянущиеся к миске. У Пирры так давно не появлявшаяся, а теперь навеки застывшая на губах улыбка. Ведь во сне, затягивающем на теплую, безмятежную глубину, к ней снова возвращается их самый счастливый день. В заледеневшую хижину врывается свежий аромат лесных висанов, солнца, трав и меда. Вместе с улыбкой Девкали и его обещанием: "Я не буду жить без тебя". Над островом кружится ледяная, грязная, радиационная метель. Два человека, для которых в мире никогда не было никого дороже друг друга, ждут здесь своего спасения и счастья. В новой, совсем другой жизни.