Не ищите утешения в человеке, которого можете ранить собственными поступками. Человек, который увлечен и ослеплен, не способен разглядеть ваших истинных мыслей. Если он испытывает к вам тёплые чувства, то пелена опьянения не позволит ему усомниться в искренности ваших слов. Один неосторожный взгляд, одно неловкое прикосновение — и человека не спасти. Непоправимо давать человеку надежду, которую вы никогда не сможете оправдать. Утоляя собственную боль, вы неосознанно топчитесь по чистой душе человека, который вами «одержим». Одержимость не безнадёжна, когда её удалить в корне. Не давайте надежду — не лезьте на рожон — не подливайте масла в огонь. Безумное пламя, которое разгорается всё сильнее с каждой новой искоркой лжи, накроет всех: оно не будет разбираться, кто прав, а кто виноват. Ад не заставляет себя ждать и накрывает с головой всех без разбора: боль постепенно гложет тебя изнутри, не давая шанса на последний свободный вздох.
Стефани Ховард неохотно шла по школьному коридору, усердно пытаясь выбраться из болота едких мыслей. Как бы сильно она не хотела оттянуть время, чтобы в очередной раз избежать встречи с Диланом и Лорен, усилия были тщётны. Весенние каникулы пролетели слишком быстро, не давая возможности придти в себя.
Медовые глаза Дилана как навязчивая тень неустанно преследовали её повсюду. Мысли, движения, чувства — всё насквозь пропитано всепоглощающим пламенем его взгляда. Последнюю неделю Ховард терялась в сомнениях. Девушка даже не подозревала, чего стоит ожидать от последнего месяца учёбы. Она не могла ясно представить свое будущее за пределами школы. Где она будет в следующем году: в Калифорнийском лингвистическом университете или в местном колледже журналистики? Но мысли о поступлении безвольно меркли, когда перед глазами внезапно возникал образ ОʼБрайена.
Стефани никогда бы не поверила, что школьная любовь кардинально всколыхнёт её жизненные приоритеты, разрушит границы мировоззрения, поменяет планы на будущее. Ховард понимала, что эти острые, тревожные чувства не принесут ей ничего хорошего. Последние месяцы горестных терзаний и бессонных ночей отняли слишком много сил и нервов, чтобы продолжать лелеять надежду и верить в то, чему не суждено сбыться. Они с Диланом никогда не будут вместе. Нет, не потому, что у ОʼБрайена есть девушка, которая к тому же является лучшей подругой Стефани. Нет, проблема заключается в том, что сам Дилан не видит в Стефани никого другого, кроме подруги. Безответная любовь — это дико больно и безжалостно по отношению к себе. Но жить, сражаясь с болью и тая в сердце чувства, можно, если не хочешь разрушить с человеком дружбу и потерять его окончательно.
— Стефани, ты меня слышишь? — Ховард судорожно сжимает в руках учебники и медленно движется по коридору. Настойчивый звонкий голос Лорен ледяной волной впивается девушке в спину, прожигая кожу. Стефани недовольно закатывает глаза и останавливается. Она неохотно вслушивается в стук каблуков подруги, которая со скоростью света настигает её.
— Я слышу тебя, Лорен, — брюнетка резко оборачивается лицом к Стивенс и, не скрывая раздражения на лице, криво ухмыляется. Её медово-карие глаза расширяются, а уголки рта невольно вздрагивают. Стефани пожимает плечами и касается рукой воротника бирюзовой рубашки. Кровь бурлящим потоком приливает в голову, а сердце сжимается в комок. Девушка меньше всего хотела сейчас видеть Лорен.
— Ты все каникулы меня игнорировала и сейчас вновь продолжаешь это делать. У тебя ничего не получится, Ховард, — Лорен пытается быть максимально строгой, но бархатная улыбка неумолимо искрится. Молочно-белое лицо загорается огнём яркого румянца, а изумрудные глаза играют подозрением. Стивенс давно заметила резкие перемены в поведении лучшей подруги. Отсутствие приподнятого настроения, которое всегда было визитной карточкой Стефани, вошло в привычку. Лорен бредила откровенным разговором с подругой.
Стефани взмахивает черной бахромой ресниц и виновато улыбается. Её глаза серебрятся болезненным блеском страха. Запальчивого, неотступного страха. Этот страх она усердно таит на дне души уже почти два месяца, но с каждым новым днём чувство непреодолимой тревоги усиливается. Ховард панически боится остаться в одиночестве — в стенах опустевшей комнаты, которые беспощадно на тебя давят, словно раскалённый уголь сыплют на грудь, прожигая каждую клеточку кожи.
Девушка искренно пытается сохранять спокойствие и натягивать холодную маску равнодушия ежедневно, чтобы избежать приторных расспросов о причине плохого настроения. Только вот проблема в том, что от лучших друзей правды не скроешь. Именно их она и пытается сохранить. Лорен, София, Марк и … Дилан. Стефани боится потерять его больше всех. Потеря ОʼБрайена равносильна потере жизни. Он вошёл в её жизнь самовлюблённым одноклассником, но уверенно закрепился в ней в роли преданного друга. Друга? Даже подумать об этом смешно. Он никогда не был для неё просто другом.
— Прости, Лори. В моей жизнь сейчас нелёгкие времена, и мне искренне жаль, что от этого страдают мои лучшие друзья, — Стефани жадно глотает воздух, словно пытаясь заполнить пустоту в сердце. Грудь сжимается от внезапного прилива свежести, которая неудержимым пламенем врывается в глубины лёгких. Сердцебиение постепенно замедляется, и руки холодеют, словно сильный мороз пронзает кожу.
— Я вижу, как ты мучаешься. Мне трудно лишь от того, что я не знаю, чем могу помочь, — Стивенс осторожно касается плеча Стефани. Девушка неожиданно вздрагивает от лёгкого прикосновения, и хрупкие плечи сжимаются. Голос Лорен кажется таким тёплым и проникновенным, что Ховард с трудом сдерживает поток тягостных эмоций, горьким комом подступающих к горлу. Стефани отводит разбитый взгляд в сторону и пытается найти нужные слова. В голову приходит одна несуразица, а глаза наливаются кровью.
— Я просто дико боюсь остаться одна и потерять своих друзей, — с трудом выдавливает Стефани хриплым голосом, который с прерывистыми вздохами вырывается с глубины души. Раздавленное сердце таит слишком много боли, чтобы внедряться в его сети — всепоглощающие, ядовитые. Из гнетущих лап пустоты слишком сложно выбраться, а каждый, кто попытается их разрушить, невольно может стать заложником бесконечных страданий.
— Тебе нужна не только поддержка друзей, Стефани. Тебе нужно мужское плечо, на которое можно опереться, — решительно произносит Лорен с твёрдым взглядом, который выражает только ледяное спокойствие и решительность. Если Стивенс настойчиво решила сделать кого-то счастливым, то от её заботы может стать тошно и горько. Но Лорен всё равно никогда не отступает, пока не добьётся своего. В её умной головушке уже давно созрел гениальный план, как свести Марка и Стефани. Два побитых жизнью подростка, которые за кристальную чистоту своих душ заслужили истинное счастье во всех его проявлениях. Любовь — это безмятежное счастье, которое наркотиком вливается в сердце, заполняя мучительную пустоту. Это эффективное лекарство от жуткой боли.
— Если ты намекаешь на Марка, то можешь об этом забыть. Он — просто хороший друг, — Стефани гордо взмахивает лаково-черными локонами и пятится назад, пытаясь скрыться от требовательного взгляда подруги. Лорен порой бывает слишком настойчивой и наглой, но это не уступает несокрушимому упрямству Ховард. Стивенс пристально осматривает Стефани с ног до головы, пытаясь выведать истинный смысл её мыслей. Подруга бывала жесткой и непокорной только в том случае, когда что-то тревожное не давало ей покоя. Лорен не могла оставить это без внимания.
— Ты знаешь лучше меня, Стефани, что Марк может сделать тебя счастливой. Паттерсон готов ради тебя на всё. Присмотрись к нему получше, дорогуша, — Лорен расплывается в самодовольной улыбке, и её голос неслышно дрожит. Она пронзает взбудораженную подругу искромётным взглядом и резко отходит в сторону. Стефани ясно видит её прищуренный взгляд и вздымающуюся под покровом черного платья грудь. Лорен отвечает на удивлённый взгляд Ховард лишь невзрачным подмигиванием. Она настроена решительно, но даже не догадывается об истинной причине негодования лучшей подруги.
Из-за угла коридора внезапно появляется Дилан с каменным лицом. Его плечи опущены, а глаза кажутся до боли уставшими. ОʼБрайен не умеет скрывать тоску за притворной гримасой сияющей улыбки. Стефани всегда безошибочно угадывает его настроение по одному лишь взгляду — лёгкому, неброскому или даже неловкому. Медовые глаза скрывают столько печали и тревоги за болезненным блеском. Точно такие же глаза Ховард видит каждый день — в зеркальном отражении. Заметив поникшего Дилана, который медленно приближается к кабинету литературы, брюнетка вмиг застыла на месте. Сердце в груди сжалось, а ледяная кровь холодила дрожащие руки. Лишь два янтарно-карих осколка пристально следили за фигурой ОʼБрайена, который был похож на тёмную тень в своей чёрной куртке.
Неожиданно беспокойный, но в то же время стремительный взгляд, острием стрелы врезался в сердце окаменелой Стефани. Что скрывается за этой лукавой ухмылкой, за этим неудержимым пламенем в глазах, которое сокрушает и сбивает с ног? Ховард никогда раньше не видела Дилана таким поразительно серьёзным: ни одна жилка на мраморном лице не вздрогнет, ни одна мышца не выдаст истинных мыслей. Девушка не на шутку смутилась не в силах сойти с места. Требовательный взгляд ОʼБрайена врезался в её сознание непреодолимым ядом, который нагло отравлял все органы изнутри. Кровь дикими потоками разносилась по всему телу, прожигая виски зарядами молнии. Парень остановился и пытливо посмотрел прямо в глаза Стефани. Они стояли посреди коридора с измученными лицами, а на расстоянии нескольких метров между ними взрывались искры, которые щипали лицо и руки.
* * *
Обыкновенный урок математики. Никто даже не слушал грозных причитаний мистера Гарольда, который нервно блуждал возле доски, со скрипом вычерчивая условия задачи. Волна сонного опьянения накрыла старшеклассников. В застывшем классе воцарила глубокая тишина. Все одинадцатиклассники замерли в ожидании услышать имя злосчастных жертв, которым придётся идти к доске.
Стефани с равнодушным видом листала свою белую тетрадь, разглядывая бегающие перед глазами строки бесконечных цифр и формул. Ховард всегда стремилась быть первой в учёбе, и это ей удавалось. Девушка всегда быстро справлялась с любым поставленным заданием, когда речь заходила об учёбе. Решить замысловатую задачу тоже не составляло ей особого труда, но в классе всё же был человек, с которым в математике нельзя было сравниться. Лорен Стивенс. Первая красавица школы с незаурядным умом. Она решала задачи и уравнения любого уровня сложности лёгким щелчком пальцев. Стефани не оставалось ничего другого, кроме того, как смириться с этим. К тому же, уверенная в себе Ховард не хотела ни с кем враждовать.
— К доске пойдут Стивенс, Паттерсон и Бэнкс, — раскатами грома раздался бас мистера Гарольда, и все одинадцатиклассники с перепуганными лицами начали всматриваться в плывущие строки на доске. Туманная пелена, зависшая в классе, застилала глаза и отбивает здравый рассудок.
Лорен Стивенс гордой походкой следовала к доске, не упуская момент покорить одноклассников лучезарной улыбкой. Рыжие локоны сверкали под щедрыми лучами солнца, огненно-красные губы полыхали страстью, а изумрудные глаза поражали ледяным спокойствием. Лорен ни секунды не сомневалась в своих математических способностях: она готова была блистать своим острым умом и доводить до бешенства всех присутствующих. Стивенс никогда не была серой мышкой и пустоголовой блондинкой. Она никогда ею не станет.
Марк Паттерсон незаметно вздёрнул бровью, пытаясь отыскать глазами знакомый силуэт Стефани Ховард. Брюнет всегда украдкой наблюдал за молчаливой красавицей, потому что это помогало ему успокоиться. В тот момент, когда его кроткий взгляд останавливался на молочно-белом спокойном лице Стефани, её медово-карих глазах, все навязчивые мысли и предостережения уходили на второй план. Парень вновь нашёл в классе тёплые глаза Ховард, и сердце забилось ровнее. Кровь жгучим потоком потекла по венам, разжигая пламя на дне души. Паттерсон поправил белую рубашку, пытаясь оттянуть её вниз, и решительно пошагал вперёд, вслед за Лорен.
— Марк, тебе следует поторопиться, иначе останешься ни с чем, — вкрадчиво прошептала Лорен, косясь сверкающими глазами на Марка, который задумчиво выводил на доске череду цифр. Его мраморное лицо моментально изменилось. На щеках загорелся пламенный румянец, а карие глаза поникли и застыли. Уголки рта непроизвольно дёрнулись, скривившись в подозрительную ухмылку. Ледяная рука вздрогнула, и Паттерсон судорожно сжал пальцами кусок мела.
— Лорен, что ты несёшь? — угрюмо фыркнул Марк шёпотом, щуря от злости глаза. Парень заметно нахмурился, сжав левую руку в кулак. Его тёмно-карие глаза наливались кровью, сверкая ядовито-красным блеском. Сердце стучало со скоростью света, отбиваясь ударами тока в висках. Паттерсон понимал, что Лорен имела в виду, но разгоряченное сердце яро отрицало этот злосчастный факт.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Вся школа знает, что ты с девятого класса сохнешь по Стефани. Может, настало время избавиться от статуса «хорошего друга»? — Стивенс упорно пыталась не смотреть на Марка, и с каждой секундой её осторожный шёпот становился всё острее и язвительнее. Лорен отчётливо видела, как вздымались упругие грудные мышцы Паттерсона, как дрожали его сильные руки, но настойчиво продолжала разжигать в его мыслях дикий пожар. Именно этого Стивенс и добивалась — довести Марка до безумия и заставить сделать решительный шаг.
Пока Паттерсон усиленно пыталась переварить настояния Лорен, которые задели его за живое, Дилан всячески сдерживал невыносимую злость, струящуюся по всему телу. ОʼБрайен сидел слишком близко, чтобы не расслышать её чопорной болтовни. Последнее время она слишком часто вспоминала о неотвязной идее свести Марка и Стефани. У Дилана эти сомнительные разговоры не вызывали ничего, кроме презрения и недовольства.
Парень всегда убедительно отнекивался и ловко менял тему, чтобы лишний раз не терзать себя разговорами о личной жизни друзей. Сердечные дела Паттерсона его слабо интересовали, но мысль о том, что Стефани станет девушкой его лучшего друга, приводила Дилана в невероятный ужас. Шатен пытался выглядеть расслабленным, но с трудом мог усидеть на месте, выслушивая бессмысленный трёп Стивенс. Лорен порой выводила ОʼБрайена из себя своей чрезмерной любопытностью и неотступной заботой. Дилан сжимал кулаки до посинения кожи, и его глаза сверкали неистовой злостью. Лицо словно онемело от кривой гримасы гнева. Он слышал лишь сумасшедший стук сердца и шум кипящей в венах крови. Всё вокруг него на миг померкло, в голове лишь раскатами грома раздавались слова его девушки: «Марк, может, настало время избавиться от статуса „хорошего друга“ Стефани?».
* * *
От имени Дилана
Я дико ждал, чтобы этот злосчастный урок математики скорее закончился. В какой-то момент мне стало казаться, что голова разорвётся на тысячи осколков от одной лишь мысли о Стефани и Марке. Я до сих пор не могу понять, почему решительные настояния Лорен так сильно меня задели. Стефани, впрочем, как и Марк, не могут всё время быть одинокими. Рано или поздно они найдут себе пару и будут счастливы. Даже если они вдвоём станут парой, я должен радоваться за своих лучших друзей. Но, чёрт возьми, у меня ничего не получается. От одной лишь мысли о том, что Ховард и Паттерсон начнут встречаться, мне хочется крушить всё в этом грёбанном мире. Я не хочу, чтобы моя лучшая подруга становилась девушкой моего лучшего друга. Это даже звучит смешно. Почему я так яростно реагирую? Я не могу ответить на этот вопрос.
— Дилан, ты в порядке? — я услышал за спиной знакомый бархатный голос Стефани, который тёплой волной вливался мне прямо в сердце. Я часто прятался в парке возле школы, если появлялась необходимость подумать о чём-то важном и серьёзном. Ховард давно вычислила, где я прячусь и почему. Порой мне казалось, что даже Лорен, моя девушка, не знает меня настолько хорошо, как Стефани. Я сидел к ней спиной, но её проникновенный взгляд сжигал меня дотла.
— Да, просто нужно было обдумать кое-что, — мой тихий голос казался ледяным, тревожным, а глаза наливались свинцом. Я судорожно зажмурился, чтобы проглотить это кошмарное чувство безысходности. Меньше всего на свете я хотел, чтобы Стефани переживала на меня. Я никогда не выдерживал мрачного беспокойства в её тоненьком голосе. Его поникшие, воспламенённые глаза доводили меня до безумия.
— Мне не нравится твоё сегодняшнее настроение. Требую вернуть прежнего Дилана-раздолбая! — Ховард разразилась звонким заразительным смехом, и её медовые сверкающие глаза доводили меня до дрожи. Я просто с растерянным видом смотрел на неё, откинувшись на спинку скамейки, и глупо улыбался. Она села рядом со мной и положила свою горячую ладонь на мою ледяную руку. Чёрт, я просто взрывался от волнения. Зачем Стефани это делала? Почему её небрежное прикосновение доводило меня до сумасшествия?
Угнетающее молчание разжигало пламя в воздухе. Светлая улыбка моментально пропала с лица Ховард. Она нервозно убрала руку и отвела взгляд в сторону. Я заметил, как её руки покрывал рой мурашек, а, может, всё это было плодом моего воображения. Я чувствовал, как беспокойно колотилось её сердце, но не решался нарушить глубокую тишину. Мне было просто необходимо побыть наедине с собственными мыслями, но присутствие Стефани ни капли меня не раздражало, скорее наоборот — успокаивало и придавало уверенности. Мои глаза бегали по сторонам, а кровь расплавляла всё тело изнутри. Я тщательно пытался отыскать нужные слова, чтобы прогнать пелену неловкости.
— Можно я приду к тебе завтра? Мне нужна твоя помощь в написании статьи по литературе, — резко выпалил я первое, что пришло в голову. На моём застывшем лице появилась добродушная улыбка. Я всячески пыталась взбодрить ошарашенную Стефани, которая последнюю минуту не сдвинулась с места и словом не обмолвилась. Её изумлённое лицо озарила мягкая улыбка, и через секунду она легонько ударила меня по плечу.
— Приходи вечером, — кротко ответила Ховард, и её медово-карие глаза загорелись добротой и пониманием. Стефани изящно откинула шёлковые волосы за спину и пристально посмотрела на меня. Мне начало казаться, что она может услышать моё горячее сердцебиение. Хотелось провалиться под землю от страха. Щёки загорелись пламенным румянцем. Чёрт, что обо мне подумает Стефани?
