Манъёсю. Часть 1. Лунный пион, что в императорском дворце

Это случилось теплой осенью, когда черное небо разрезает серп молодого месяца, а настойчивый ветер кружится в танце с золотом деревьев. Принц, в очередной раз поддавшийся на уговоры сестры, сбежал вместе с ней из Дворца, и теперь покинутый ей на растерзание улиц, бродил по огромному городу, не зная куда податься. Он не мог просить помощи и показаться из-за страха, что его узнают, и даже назывался именем простолюдина - Каи. Его хрупкая фигура сильно выделялась на фоне простых людей, хоть и была облечена в теплую не вычурную одежду. Младший принц кутался в нее, стараясь скрыть себя, с опаской смотрел по сторонам, выискивая взглядом непутевую сестру. Улицы пустели, покачивались тусклые фонари лавок и заведений. Небо озарял серебряный свет луны, который утопал в золоте кленов, растущих повсюду. Внимание юноши привлекла маленькая таверна идзакая, в которой он поспешил найти тепло и покой, возможность спрятаться от столь необычной, новой жизни. Но к удивлению принца, он нашел там нечто большее, чем чашку чая от доброго хозяина заведения: все еще чистая и незапятнанная душа мальчика услышала увлекательный рассказ, который исходил из уст незнакомца. Молодой мужчина рассказывал мифические истории, и все люди внимали ему. Каи так же нашел место подле рассказчика и стал внимательно слушать. Он был настолько поглощен сказкой, что не замечал течения времени, которое неумолимо клонило в середину ночи - то время, когда его начнут искать. Простые люди, пришедшие поговорить о том да о сем после тяжелого дня, поделиться успехами своих дел и сплетнями, бегущими по городам, принесенными такими же путниками, как сидящий сказочник, были отвлечены обычной историей, какие им рассказывали деды в детстве. Молодой человек с седыми прядями на переливающихся от огней темно-рыжих волосах увлеченно рассказывал выдумку, теплом ткавшуюся в душе у измученных людей. Асахи с радостью наблюдал, как самые черствые и хмурые посетители идзакая с надеждой в глазах внимали его рассказу. - Однажды в снежный морозный день отправился старик в лес, набрал охапку хвороста, взвалил ее себе на плечи и начал спускаться с горы. Вдруг услышал старик поблизости жалобный крик, глядь - а это журавль попался в силок, бьется, на помощь зовет, стонет, а выбраться не может. Стало старику жалко птицу, освободил он журавля и выпустил на волю. Юноша улыбнулся слушателям, словно искренне рад был за птицу. Он и был рад: никто ведь не хочет насильно быть в неволе. Если невольно тело - это не самая страшная беда, тоскливей, когда душа твоя мечется да не может вырваться на свет, жаждет, да не дают ей цепи... - Собрались вечером старик со старухой ужинать, - продолжил сказочник, - вдруг слышат - кто-то тихо к ним стучится. "Кто бы это мог быть в столь поздний час?" - спросил старик и отворил. А за дверью стоит молодая девушка, вся запорошенная снегом, дрожит. "Заблудилась я в горах, - говорит девушка. - Да на беду, метель сильная, дороги не видно". Пустили старик со старухой ее к себе, обогрели, у огня усадили да накормили. Смотрят старики, что девушка ласковая да красивая такая. Стала она старухе по хозяйству помогать. "Скажи, доченька, а как по имени зовут тебя?" - "О-Цуру", - ответила девушка. "Красивое имя, Журушка", - похвалила старушка. Мягкий голос Асахи, словно ручей, лился по теплому помещению, все вокруг замерли. Острый взгляд приметил средь слушателей юношу, не похожего на других, словно подснежник, пробивающийся к свету и весеннему воздуху в прохладное утро. Рассказчик замолчал и обвел всех взглядом, мягко улыбаясь. Тепло от только что согретого чая мягко расползалось по тонким кистям молодого принца, проникая под нежную кожу рук, не знающих тяжелой работы. Длинные ресницы медленно порхали в горячем воздухе, измотанного юношу клонило в сон. Но он не мог позволить себе такой роскоши. О нет. Сейчас все его внимание, вся его сущность были прикованы к одному единственному человеку, и он не замечал ничего вокруг. Как он попал сюда? В голове всплывали картины из недавнего прошлого. Как сестра переодевает его в свежую, но потрепанную одежду простолюдина, как волочет его из дворца через потайной ход, известный только им двоим, как кидает посреди хищных улиц большого города. Ничего более страшного принц и представить себе не мог. Реальность кружилась в танце май, а он все пытался найти либо проказницу двойняшку, либо тропу домой. И так каруселью, пока ноги не стали подкашиваться от усталости, а великое светило не сменилось точеным серпом луны. Таким прекрасным и холодным, острым, но в то же время спокойным. И только тогда его потянуло в какую-то таверну, как мотылька на огонь. Там он нашел свой покой, до тех пор пока не найдут его. Но теперь душа Каи молила богов, чтобы о его личности забыли, и он смог дослушать рассказ молодого мужчины. Подобравшись совсем близко к силуэту сказочника, принц внимал каждому его слову, в слепой надежде остаться незамеченным, остаться в легенде. Его огромные глаза цвета чистейшей бирюзы ловили любое движение рассказчика, а потом, встретившись с бездонным взглядом темных очей, в смущении спешили скрыться под тонким веком. В это время на бледных щеках юноши выступал розовый румянец. Он не любил ощущать на себе чужие взгляды - это вызывало смешанные чувства в его трепетной душе. Но потом все повторялось вновь. Каи не мог сдержать себя, поэтому он раз за разом вникал в историю все больше, она все сильнее опутывала его наивное сердце своими цепкими лапами. Это случилось, потому что в детстве он был лишен той материнской заботы и любви, которой окружают детей. Его уделом были мечтания в безграничном дворцовом парке и трели утренних птиц, шепот хризантем и тихая музыка озера. А теперь его детские мечты обретали форму в словах этого волшебника. И не было ничего прекраснее его сказки, его облика и этого тесного места. - Пришлась О-Цуру по сердцу старикам, и попросили они ее жить вместе с ними: детей у них не было, да и девушка сиротой оказалась. В благодарность за доброту их девушка пообещала соткать полотна хорошего, попросила только об одном: не заглядывать в комнату, где она ткать будет. "Не люблю, когда смотрят, как я работаю", - пояснила О-Цуру. Взялась девушка за работу, из комнаты только и слышно было: кирикара тон-тон-тон... И снова сказочник обвел всех взглядом, изредка заглядывая в широко раскрытые глаза своих слушателей и примечая у каждого свое. И снова взор его остановился на юноше, глаза чуть сузились, а губы дрогнули в слабой улыбке. - Прошло три дня... Когда история была прервана, и рассказчик решил выдержать паузу, что должна была интриговать слушателя, принцу стоило многих усилий, чтобы не сорваться с места в просьбе о продолжении. Он так чутко переживал судьбу старика, ему так нравилась молодая и свежая, словно весенний клен, О-Цуру, что картины из их жизни проплывали у него перед глазами. Как же сильно хотелось узнать, что делает прекрасная девушка у себя в комнате, какие таинства хранит ее нежная душа. В любой другой ситуации юноша не позволил бы себе ничего подобного, но сейчас он был заворожен историей. Посему встал и сел прямо рядом с таинственным мужчиной. Тонкая кисть юноши мягко схватила его за край кимоно цвета девственного снега и в глазах мелькнуло желание продолжения. - И что же случилось дальше? Голос юноши был тихим, еле слышным, но он резко выделялся на фоне местного диалекта. Каи говорил литературным японским языком. Его речь была чиста и правильна, поэтому он и не говорил, чтобы не выдать себя. Но тут принц был беспечен и невнимателен, его мысли были далеко-далеко в прошлом, в жизни героев легенды. Асахи наблюдал за присутствующими, как они воспринимают его рассказ, читал их глаза и чуть заметно улыбался, видя в них интерес, желание услышать историю дальше и веру. Как известно, вера - незаменимый дар для человека: она не дает отчаиваться, дарит спокойствие души и подталкивает на действие. Временами, на действие смелое, что приносит свои сладкие плоды победы. За время, проведенное в путешествиях, собиратель историй и сказок Асахи повидал много чудес, и часть его рассказов была чистейшей правдой, другая, более весомая, часть, правда, додумкой реальных событий с вплетением в них волшебства и чудесных существ, или, наоборот, страшных порождений тьмы... И пусть это было правдой лишь отчасти, но люди ведь так любят слушать невероятные истории, им необходимо верить в чудеса, и роль потомка клана Тайра была именно в этом: вместе с верой дарить маленькие чудеса. Он нередко давал себе слово научиться фокусам, чтоб показывать их детишкам, как когда-то это делал его отец или Нагаясу-сама, друг отца и любимец среди сыновей-потомков. Их ученики были в восторге и долго, спрятавшись в тени огромного дуба, обсуждали, какие Мичинага-сенсей и Нагаясу-сенсей волшебники.