Que vaut la raison Ou même de la bravoure? Je suis impuissant face aux forces de l'amour.
Мерлин знает, как смотрит молодая королева на юношу, что чист душой и помыслами. Знает, как он преклоняет колени пред ней в порыве терзаемого виною обожания, целуя подол расшитого золотыми нитями платья. Гвиневра не отводит взгляда и не прячет глаз. Даже в этой разительной перемене сердца она открыта и трепетна. Ее благодарность на вкус как душистое бузинное вино, что будет пить Ланселот тем же вечером, дабы заглушить голос разума. Нежность окутывает этих двоих непрошено, но и небеспричинно. Мерлин знает, что так суждено. Поэтому-то и отговаривал юного короля от женитьбы на прекрасной деве. Красавице, чей образ принесет Артуру лишь боль. Есть много того, что сокрыто от чародея. Но судьба подопечного ясна для него словно книга. Воля Дракона неоспорима и вечна. И что рядом с ней воля друида, а тем более смертного? Мерлин не привык роптать на грядущее, ведь, в сущности, оно ведает ему свои тайны. Он отнюдь не щепка в его бурном потоке, а скорее глашатай и поверенный. Он знает то, что было и то, что будет. Предчувствует темные времена Камелота, горе Артура и его гибель. И смиряется, ведя молодого короля вслед за собой в предначертанную бездну. … Маг внимательно наблюдает, как принимает юноша данные ему советы. Как улыбка вспыхивает на его устах, и темные глаза загораются благодарностью. - Ты знаешь больше меня, мой друг. И я беспрекословно верю тебе. Артур заключает его руку в объятие своей, и он столь искренен в то мгновение, что у волшебника сжимается сердце. Ибо покорен король, тих и ласков, словно агнец, послушно идущий на заклание вслед за своим пастухом. Мрак сгущается вкруг него, любимая жена отошла прочь, а в чреве ведьмы зреет смерть. Друид не знает жалости, но разве достоин правитель такого конца? Справедлива ли воля Дракона? Грядет битва с саксами. Камелот оживает огнем горнов и ржанием лошадей, что приводят сюда крестьяне из разных уголков свободных от захватчиков земель. Рыцари сбираются в поход, и их король говорит, что пойдет во главе войска. Неразумная храбрость пугает молодую королеву. Тщетно просит она Артура одуматься и вести битву из-за спин воинов. Он непреклонен. Тогда, храня последнюю надежду, Гвиневра приходит в келью волшебника. - Упроси его! - говорит она с мольбой. – Он слишком горяч и мужественен, чтобы отступиться. Он думает, что, позволив другим занять его место в колонне, очернит себя позором. Но ты, чародей, он верит тебе. Я знаю, ты найдешь мудрые слова. Мерлин долго молчит, склонившись над запыленным манускриптом. Королева умна, и в ее словах есть правда. Только долг Артура перед своим народом в тысячи раз больше страха за собственную жизнь. И нет достойных, и даже лживых поводов укрыться в тылу. Друид знает, что король не отступиться. Но у него находится лекарство от ужаса Гвиневры. - Я еду с ним, ваше Величество. И буду хранить каждый его шаг. Лицо королевы смягчается, прежний страх покидает ее думы. - Если это единственный способ, то я доверяю тебе, чародей. Верни моего мужа домой живым. И… - она медлит, будто пытается подобрать нужные слова, - и береги его верных рыцарей. Береги все его войско. Маг склоняется. Он знает, о ком говорит леди Гвиневра, но чужой секрет не разомкнет его губ. Много дней длится героический поход короля Артура. Долго пробираются воины сквозь чащи и горные тропы, стремясь обмануть саксов. Кони хрипят на перевалах, цепляясь копытами за острые камни. Артур следует во главе, зорко вглядываясь в серые склоны, где могут прятаться враги. Мерлин едет чуть поодаль, погрузившись в мысли. Грядущее молчит, знаменуя тихий вечер и теплый привал внизу, в долине. Не о чем беспокоиться. И в этом спокойствии друид позволяет себе отпустить напряжение прежних недель. Он кутается в необъятный плащ и поднимает лицо к тусклому солнцу, почти не чувствуя его тепла. Где-то в серой вышине кружит верный ему ворон, обозревая окрестности и приглядывая за идущими. Саксы далеко и еще не знают об их приближении. Это должно сыграть на руку молодому королю. Подле вдруг раздается назойливое пыхтение, и, обернувшись, Мерлин к неудовольствию видит сэра Ке. Сенешаль выглядит донельзя гордым и важным, хотя от него веет страхом. Горная тропа приходится ему явно не по вкусу. - Сэр Мерлин? – спрашивает горе-рыцарь. – Не видит ли ваш чудесный взор, как долго продлится сей славный поход? Маг усмехается и опускает капюшон плаща еще ниже, дабы видеть лишь дорогу перед собой и ничего более. - Устали, сэр Ке? Быть может, вам стоило остаться в Камелоте? - Что вы, что вы, - взволнованно твердит Ке, - я следую за его Величеством. Не могу же я его оставить… Пронзительное лошадиное ржание где-то впереди заставляет рыцаря проглотить язык. Он приподнимается в стременах, пытаясь разглядеть случившееся. Но Мерлина уже нет рядом. Он пускает коня вперед, к самому началу колонны, где идет Артур. Но чем ближе он, тем сердце чародея бьется сильнее. Он не видит короля. Его нет среди столпившихся рыцарей. У края тропы лежит белоснежный жеребец правителя. Передняя нога животного вывернута из сустава, и оно, ошалевшее от боли, еще силится встать. Сэр Гавейн застывает над обрывом и что есть мочи кричит: - Веревку! Дайте немедля веревку! Мерлин уже здесь, сошедший с лошади, он смотрит со склона вниз, где на расстоянии десятка футов, зацепившись за выступ, висит молодой король. Руки Артура в крови. И его глаза, заметившие волшебника, полны такой мольбы, что перехватывает дыхание. Чародей повелевает зверями и стихиями, он ведает прошлое и будущее, но он не увидел опасности, нависшей над учеником. Осознание своей роковой ошибки сковывает и холодит душу. Дрожащими руками он снимает с пояса веревку и скидывает ее вниз. Израненные ладони Артура скользят, не в силах схватиться. Гавейн появляется подле чародея, тяжело дыша. - Я спущусь вниз, обвяжу ее вокруг короля, и мы поднимемся вместе, - говорит он громко. Маг отдает трос другим рыцарям. Словно замороженный, он смотрит, как Гавейн спускается вниз, и вскоре их обоих вытаскивают на тропу. Артура держат и ведут прочь от обрыва. По рядам воинов пробегает приказ о привале. Мерлин следует за правителем в наскоро воздвигнутый шатер, он перебирает склянки с целебными бальзамами. Мысль о провале не оставляет его, но ненависть к себе - худшее, что может помочь королю сейчас. Поэтому когда сын Утера садится на подушки, шипя от боли, друид опускается перед ним на колени и начинает с осторожностью осматривать кровоточащие ладони. Ничего ужасно нет, лишь глубокие царапины, что будут приносить неудобства первые дни, но алая кровь, пачкающая кожу мага, внушает ему пугающий трепет. Он чувствует свою вину в произошедшем. Он не уберег Артура от ужасной случайности, он едва не лишил его жизни своей недальновидностью. Чародей замирает, прижимая руки Артура к своей груди. Голова его тяжко опускается вниз. - Мерлин? – выдыхает молодой король. – Что с тобой? - Я… - голос предательски дрожит, - я не уберег тебя, мой правитель. Это моя вина. - Нет, ты не прав, - мягко отвечает ему Артур. – Лошадь зацепилась за камень и упала, а я вылетел из седла. Не мог же ты убрать тот самый камень из-под копыт? - Я должен был предвидеть это! – горестно восклицает Мерлин, поднимая лицо навстречу своему подопечному. – Я защищал тебя, отводил опасности…Но не сумел. Ты едва не погиб. - Но я жив, друг мой, - улыбается юноша. – Жив и слегка потрепан, но не беда. Мне нужны лишь твои мази и перчатки потолще. Не вини себя, прошу. Голубые глаза друида не отрываются от него. Кто бы мог подумать, что в них можно прочитать страх и волнение. Артур никогда прежде не видел наставника таким. Без прежней отстраненности и спокойствия он похож на обычного смертного, преданного и… Король содрогается, когда губы волшебника касаются его рук. Это столь ново и незнакомо, что он даже и знает, как ответить. Но поцелуй единственен и нежен. Не поднимая взора на своего правителя, Мерлин вынимает нужные склянки из недр плаща и начинает врачевать. И стоит чистым тканям обвить ладони раненного, маг подымается и, поклонившись, покидает покои. Привал заканчивается, и войско следует в долину, куда спускается затемно. Вечером Мерлина не видно у костров. Чародея будто след простыл. Даже лошадь его затерялась среди остальных. - Волшебник вернется, - говорит разморенный вином Ке. – Мы так испугались за вас сегодня. - Не стоило, ведь я жив, - отвечает Артур. – Хватит того, что мой друг и наставник винит себя в случившемся. - Не в обиду сказано, ваше Величество, но это его обязанность - защищать вас. И сегодня мы едва не лишились своего короля. Так что… - Полно, названный брат! – восклицает Пендрагон. – Мерлин не всесилен. Но разве ты забыл, сколько раз он помогал нам всем? Неужто подобное бросит тень на его славное имя? - Нет, - качает головою рыцарь, - конечно, нет. - Отдыхай, Ке, завтра рано подниматься, - с этими словами Артур отпускает его и, незамеченный, исчезает среди деревьев. Ворон сидит на ветке дерева и черным, поблескивающим в лунном свете глазом смотрит на своего хозяина, застывшего на замшелом камне. Друид недвижим, он слушает голоса зверей и птиц, доносящихся отовсюду. Звуки ковром покрывают его с головы до ног, они сейчас целебный бальзам для метущейся души. Мрак и разочарование отступают прочь. Внезапно сквозь пелену до него доносится хриплое карканье. Верный товарищ говорит о приближении человека. Но теперь Мерлин знает, кто он такой. Будущее туманным облаком раскрывается перед ним. В его клубах мелькают образы. И они разнятся с тем, что он видел раньше. Что значит сие? Чародей не знает этого. Грядущее изменилось. Ужели виной тому падение короля? Шелестят ветки орешника, скрипят корни под сапогами пришельца. Юноша выходит на круглую поляну и узнает своего наставника, сидящего к нему спиной. По краю прогалины стоят высокие камни, испещренные знаками. - Это древний алтарь, - произносит Мерлин, предчувствуя вопрос ученика. – Ему множество столетий, и почти все духи покинули его. - Тогда не удивлен тому, что нашел тебя здесь, мой друг, - Артур останавливается рядом с ним. – Лагерь слишком шумный, и в нем не услышать рокот природы. - Верно, - кивает маг, - ты хорошо знаешь меня, раз сумел отыскать. А я слишком хорошо знаю тебя, чтобы закрыть путь сюда. Король присаживается подле. На его руках высокие кожаные печатки. Заметив их, чародей отворачивается. Былые думы охватывают его. Почему опасность осталась сокрытой от него? Было ли в подлунном мире то, чего не знал Дракон? И если грядущее изменилось, значило ли это, что судьба Артура больше не в безжалостных руках неизбежности? Мерлин не в силах ответить. Он глубоко вдыхает холодный ночной воздух и запахивает плащ. Он истерзан случившимся. Видя немые страдания наставника, Артур придвигается ближе и кладет руки на плечи друида. - Ты не смеешь винить себя, - шепчет он. – Я… - Замешательство празднует во мне победу, - тихим голосом отвечает маг. – Раньше я видел все и не вмешивался, позволяя миру идти по предначертанной тропе. Но все изменилось… Ужели я теряю свой дар? - Нельзя судить по одному мгновению, - твердо говорит король. - Но случайностей не бывает, мой правитель, - печальная улыбка трогает губы чародея. – Если оно повторится, мне придется уйти. Иначе я подвергну тебя еще большей опасности. - Нет, – изрекает Артур, сжимая плечи Мерлина, – ты не можешь оставить меня! Ты не подвергнешь меня опасности большей, чем твой уход. Послушай, - он почти силой разворачивает друида к себе, - ты нужен моему народу, и… - король давится словами, - ты нужен мне. Эти года, оберегая и обучая меня, ты привязал меня к себе. Кто же такой король Артур без своего верного мага? Друид все так же улыбается. Признания молодого короля ранят. Они прекрасны и губительны. Они жгут изнутри бременем ответственности. - Король – надежда своего народа. Не я, а ты, мой правитель, нужен простому люду. Эта ноша несется тобою с честью. – Мой наставник, мой друг, - выдыхает Артур, - как важны для меня твои слова. Ты и Гвиневра – единственные, кто близок мне. Сердце друида трепещет. Король любит женщину, что неверна ему. Ничего не стоит обличить ее и кинуть к ногам Артура, поправ все, что было. Но он не смеет. Лучше Дракон испепелит его пламенем, чем он потеряет честность и мудрость перед лицом соблазна. Поэтому он лишь ниже опускает голову и целует жесткую кожу царственной печатки. - Благодарю, мой король. Признания твои - награда для меня. Я нужен в лагере сегодня? - Нет, делай, как тебе угодно, - ладонь его скользит по плечам друида. Этой нежностью хочется исправить неловкость предшествующих мгновений. Мерлин никогда не касался его, и эти поцелуи, подобающие придворным и побежденным, отдают виной и смирением. Маг достоин гораздо большего. Ведь кем бы был Артур, если бы Мерлин не появился тогда? Всем, чем обладает король Альбиона, он обязан своему волшебнику. И нет сокровища, которое он мог бы дать ему в обмен. Пальцы скользят вверх по открытой шее друида, они оглаживают подбородок, покрытый колючей светлой щетиной. Мерлин замирает. Прикосновения Артура обезоруживают его. Это не было предсказано. - Я не знаю, как мне выразить свою благодарность тебе, мой друг, - говорит молодой король, прижимаясь рукою к щеке чародея. – Ты дал мне многое. Смятение охватывает того, все его существо трепещет. Артур придвигается чуть ближе и аккуратно сталкивает их лбы. Ему хочется лишь вырвать наставника из плена вины и домыслов, хочется подарить тепло. Другой рукой он обхватывает мага за пояс и привлекает к себе. - Знаю, ты хочешь убедить меня в том, что ничего не произошло, – сдавленно произносит друид. – Но, друг мой, это выше понимания смертных. Я не желаю терзать тебя своими думами. Объятие, что дарит ему Артур, туманит разум. Невольно он сам кладет ладони на широкую спину юноши и закрывает глаза, не в силах выдержать взгляд своего короля. Тело наливается сонной тяжестью. - Ты терзаешь меня лишь своей болью, - едва слышно говорит король. И легонько целует обветренные губы мага. Этим касанием он стирает печали и страхи ушедшего дня. По крайней мере, ему кажется так. Чудится до того самого мгновения, как волшебник отстраняется от него. Как вода он выскальзывает из объятия короля и оказывается перед ним, освещенный лунным сиянием. И Артур готов поклясться, что лицо друида искажено. - Тебя ищут рыцари, ваше Величество, - голос его холоден и тверд. – Дозволишь мне вернуться к утру? - Да, Мерлин, - король подымается и встает против своего наставника. – Скажи, - тревога наполняет душу, - я оскорбил тебя? Чародей качает головой и, поклонившись, вороном взвивается в ночное небо. Вслед за ним взлетает наблюдавший за ними пернатый слуга Мерлина. И когда обе черные точки растворяются в небе, стремительные и вольные, Артур уходит обратно, к своим людям. Он гонит прочь сомнения и стыд. Мерлин еще долго кружит над лесом, пока, наконец, камнем не падает вниз, в крону векового дуба. В его изумрудной листве и переплетении узловатых веток он находит сук, что ближе к подножью, и усаживается на него. Зоркий взгляд его замечает движение в глубине леса, он выжидает, слыша, как под лапами едва слышно шуршит жухлая трава. Во тьме вспыхивают два глаза. Друид знает, что зверь видит его. Из клюва вырывается хриплое карканье. Ему отвечают низким рыком. Волчица выходит из чащи. Ее зубы обнажены. Но она не стремится напугать его, она злобно улыбается, склоняя мохнатую голову в приветствии. - Здравствуй, Мерлин, - шепчет лес знакомым голосом. Маг вспархивает с ветки и садится у самых корней. Он снова оборачивается человеком. - Здравствуй, Моргана, - говорит он, глядя на черную волчицу. Та не торопится принять настоящий облик, но садится на задние лапы и уставляется в ответ на него. - Я слышала, что многое произошло сегодня, - не открывая пасти, произносит она. – Ты едва не лишил Альбион его единственной надежды. Как же так, старый безумец? Мерлин хмурится в ответ – держать ответ перед ведьмой он не намерен. - Пусть меня судит Дракон, - прячет он в рукава плаща ладони. – Случилось то, что случилось. - Я не сужу тебя, - с притворной жалостью продолжает Моргана. – Но лучше бы король умер, правда? Сын, который отберет у него трон, предательница-жена, о неверности которой он узнает вскоре, и слуга, который не уберег его от ран, - лучшее окружение. - Я не слуга Артура, - обрывает ее волшебник. – Что тебе за дело до всего? - Глупый друид, - усмехается ведьма, - гордый и наивный. Он называл тебя другом, наставником, верно? Артур удивительно простодушен и жесток одновременно. Когда ему понадобится твоя помощь, он прикажет тебе, и ты подчинишься. Склонишь главу и покорно выполнишь. Так же, как подчинялся Утеру, когда он пробирался в опочивальню моей матери. На тебе тоже лежит вина ее гибели! И ты ответишь за нее. Я знаю, что ты стремишься уйти в мир духов, выполнив обещание, данное Дракону. Но, как я клялась разрушить жизнь Артуру, так и клянусь разрушить твои планы. Ты останешься скитаться на смертной земле, видя, как гниет и умирает Камелот, как убивается и гибнет его правитель. Ужели ты останешься равнодушным? - Ты не сделаешь этого, Моргана. - Не в моих силах, Мерлин? – ее смех скребет слух, словно игла по кромке доспехов. – Ты недооцениваешь меня. Гвиневра уже влюбилась в Ланселота Озерного, скоро она нарушит клятву верности королю. А мой сын… - она принимает человеческий облик и идет ему навстречу, - он крепнет с каждым часом, он родится с ненавистью в крови, и будет ведом ею до конца. Самонадеянный друид,- ладонь ведьмы скользит по лицу мага, - ты знаешь сам, что несешь Артуру боль, которую называешь судьбой. Ты оберегаешь его, велишь поступать так, как пророчат твои видения. Ты послан пытать нашего короля… - Молчи, - отмахивается от ее касаний Мерлин. – Молчи и внемли, ведьма. Я далек от смертного мира и его суеты. Но мальчику уготована своя тропа. И как бы я не любил его, изменить воле Дракона невозможно! Моргана стискивает его запястья. - Любой воле можно изменить, маг. Ты сам знаешь. Ты видел. Чувствовал, - плотоядный оскал расцветает в тенях уходящей ночи. – Твоей любви не хватит, чтобы бороться с искушением. Я знаю, каково это, - колдунья приближает свое лицо и шепчет на ухо чародею, - я видела все сегодня. Ты на краю пропасти, Мерлин. И не я брошу тебя туда, а твой верный король и ученик. - Умолкни, змея! Он отбрасывает ее прочь и вновь становится птицей, взмывая вверх, в небо, окрашенное предрассветными всполохами. Вслед ему летят смех и проклятья. Дни летят как быстрокрылые ласточки над распаханными полями. И даже самому долгому походу приходит конец. Он увенчан победой и славой короля Артура. Саксы разбиты и изгнаны, и Альбион, сбросивший гнет захватчиков, вздыхает новой весной. Триумфально войско входит в земли Камелота, всюду встречаемое радостью простого люда. Крестьяне и ремесленники, купцы и придворные, все они низко кланяются королю, что освободил родные просторы. Об этой последней войне сложат песни и целые легенды, что в веках оставят имена рыцарей Круглого стола и их славного повелителя. Артур возвращается в замок под звуки труб. У самых ворот со свитой его ждет одетая в белоснежное платье королева. При виде нее, самой прекрасной женщины на всем свете, он спешивается и устремляется вперед, чтобы заключить ее в объятия. Она отвечает робкими поцелуями. Лишь раз взгляд красавицы стрелой вонзается в рыцарей, где среди них на резвом скакуне в белых латах восседает Ланселот Озерный. «Жив», - только и думает Гвиневра. Больше она не оглядывается, а ведет своего короля под каменные своды, где в честь его победы готовится небывалый пир. Мерлина не видно среди рыцарей. Тщетно Артур пытается отыскать, а, потеряв всякую надежду, велит Ке доложить, если тот увидит его. Чародей уходит, и то печалит молодого короля. С самой ночи среди древних скал между ним и наставником осталась сухая недосказанность. Был ли тому причиной невинный поцелуй? У Артура нет ответа на этот вопрос. Молчание друида настораживает его. Оно кажется недобрым предвестником. Вечером загораются сотни факелов, освещая пиршественную залу. Золотые кубки как один взлетают в руках рыцарей, и своды оглашает рев: «Слава королю Артуру!». Они пьют за него и умирают на поле брани. С грустью видит правитель, что многих знакомых ему лиц нет за столами. Они остались лежать на далеких просторах Альбиона в расцветающей земле, увенчанные величием и болью. Наверное, наступит миг, когда и он сам поляжет среди преданных бойцов, проткнутый вражеским мечом. Гвиневра трогает его за плечо и просит дать ей уйти с пира. Радость возращения короля сменяется усталостью. Поцеловав, он отпускает ее, и она растворяется среди почтительно расступающихся рыцарей и дам. Артур чувствует на себя взгляд. Обернувшись, он видит сводную сестру перед троном. Моргана склоняет голову в знак вынужденного этикета. - С победой, Ваше Величество! Вы выполнили свое предназначение, освободив Альбион, - ведьма поднимает кубок и оглушительно рявкает. – Долгой жизни королю! Ей вторят собравшиеся. Они славят своего короля и полководца, не зная опасности, что грозит ему. Осушив вино, Моргана улыбается. Ее улыбка коварна и соблазнительна. Редкий мужчина бы избежал ее чар. - Где же твой любимый слуга, великий маг и чародей? - сверкает она глазами. – Неужто он не ценит сил твоего войска и твоих собственных, что в такую минуту шушукается с воронами на башне? Артур хмурится. Издевки Морганы неприятны ему. - Мерлин поступает, как нужно ему самому. Он сделал меня слишком многое, чтобы я смел перечить его желаниям. И он не слуга мне. - Да, мой король, - изгибается в реверансе ведьма, - ты удивительно великодушен, только ценит ли твой друг сие? - К чему ты клонишь, сестра? – последнее дается ему нелегко – после всего, что случилось между ними, родство кажется позором. Бьют барабаны, лютни звенят в оживленном гуле. По дороге в пиршественную залу Мерлин слышит смех, доносящийся из-за рассохшейся двери. В этой части замка почти никого не бывает - он специально избрал его местом своего пребывания. И когда звонкий девичий хохот летит по мрачному коридору, он оборачивается и подходит ближе. Все замолкает, будто забредшие сюда знают о его присутствии. Аккуратно он толкает дверь, и она пронзительно скрипит, открывая перед ним маленькую спаленку, освещенную огоньком свечи. Быть может, раньше здесь ютилась прислуга, но теперь башня пришла в запустение, и все комнаты, кроме его на самой вершине, пусты. Изумление перехватывает горло, когда друид видит на узкой кровати под грубым шерстяным одеялом королеву в объятиях сэра Ланселота. Любовники в ужасе смотрят на придворного мага. Эта немая сцена достойна уличного балагана, но в ней столько горя и страха, что Мерлин невольно отступает. Гвиневру ждет смерть, если рыцари узнают об ее измене. Они потребуют, чтобы Артур казнил неверную жену, а вместе с ней и Ланселота. Разве эти несчастные заслуживают плахи или четвертования? - Сэр Мерлин… - голос королевы полон слез, но все еще тверд, - Вы вправе рассказать моему мужу обо всем… - Я вправе закрыть глаза и дать вам возможность самой сознаться в содеянном. Я не донесу на вас, ваше Величество. Король должен быть готов услышать это, помните об этом, и тогда он может найти в себе милосердие простить вас. Не слыша бормотаний благодарности, он выходит прочь и затворяет за собой дверь. Соблазн рвет его на части. И чем он благороднее и честнее любого смертного? - Твой наставник многое скрывает от тебя, - шепчет Моргана. - Все его дела – не от чистого сердца, не от желания помочь тебе и твоему народу. После смерти Утера Пендрагона он дал клятву Дракону. Клятву, которая требует от него взрастить тебя и освободить Альбион. Выполнив ее, он сумеет вернуться в мир фей и духов. Без нее же - он останется на смертной земле навечно. Поэтому он столь трепетно оберегает тебя, следует и следит за каждым шагом… - Довольно! – велит ей Артур. – Мне известно, как ты ненавидишь Мерлина из-за того, что именно он дал моему отцу личину твоего. Но козни бессильны. - Что козни, когда правда перед тобою, - заливисто смеется колдунья. – Спроси у него сам. Он уже идет сюда, чувствуя мое присутствие. Посмотри ему в глаза и задай вопрос. Только ли хватит мужества услышать ответ, король? Ярче вспыхивают факела, и в этом огненном блике позади Морганы возникает фигура в плаще. - Мерлин… Ты вовремя! – хохочет колдунья. – Без тебя было бы скучно. - Уходи, Моргана, пока не поздно, - громом летят по залу слова мага. – Ты достаточно отравила людские сердца сегодня. - Ты грозен, пока нужен королю, волшебник! Молви ему о том, что находишься в Камелоте по своей воле. Молви о том, что нет никакой клятвы Дракону. Мерлин встречается взором с Артуром. На лице юноши застывает замешательство и надежда. - Ответь же мне, мой друг, что все очередная черная уловка моей сестрицы! Чародей молчит. Губы его сжаты, будто пытаясь сдержать слова. - Он раздумывает, - вкруг обходит его Моргана, - как преподнести тебе сие. Называй меня коварной, брат, называй змеей, но твой магический наставник не менее хитер, чем я. Для него ты лишь предлог, пропуск в мир духов, куда он стремится. Ты - игрушка в его руках. Знаешь, куда он ведет тебя?! К гибели! - Молчи, ведьма! Не желаю слушать тебя! - вскрикивает Артур. – Схватить ее! Но Моргана черным облаком взвивается под потолок и исчезает. Еще долго в каменных чертогах гуляют отзвуки ее смеха. Мерлин отмирает и, накинув капюшон, идет прочь из залы. Лишь в пустынном коридоре, освещенном чадящим факелом, он слышит позади себя топот сапог и отчаянное: - Мерлин! Друид останавливается и оборачивается к королю. Это уже не тот смутившийся мальчик в пиршественной зале. Перед ним разгневанный, ожесточенный мужчина, зверь, приготовившийся к броску. - Ответь мне, что все это значило! - гремит голос Артура. - Твое молчание. Слова Морганы. Где правда, а где ложь? - Все переплетено настолько, что ты можешь не поверить мне, - отвечает Мерлин. Душа его отзывается болью. Неужто все выглядит именно так, как говорила ведьма? - Попробуй хотя бы начать, - требует ученик. – Говори со мною. Я давным-давно не ребенок и не тот юнец, что вытащил Экскалибур из камня. Ты вечно уходишь, ты пропадаешь, не говоря ни слова. Я никогда не корил тебя за это. Но сейчас… Зачем, Мерлин? Ужели ты не чувствуешь ко мне дружбы и любви? - Я чувствую это с той самой минуты, когда унес тебя из замка твоей почившей матери. Когда видел издалека, как ты растешь. Когда ты хотел украсть меч для Ке. И сейчас, - голубые глаза друида полны печали. – Ты значишь для меня гораздо больше, чем то, что ждет меня по ту сторону мира. Но не я выбираю свой путь. Мое время должно было подойти к концу еще на заре твоего появления на свет. Дракон сказал, что я должен исправить ошибку, свершенную той роковой подменой. Я не смел перечить ему… - Значит, ты все-таки клялся. Возвести меня на трон. Помочь одержать победу, - голос Артура преисполнен разочарования. - Неужто ты и страдал тогда в горах оттого, что мог не вернуться в свой мир? Ты не помощник мне, не учитель, ты просто тянешь меня по тому пути, что был тебе подсказан… - Артур! – Мерлин в несколько шагов преодолевает расстояние между ними. – Я связан клятвой, Моргана не солгала. И вершу то, что видения раскрывают предо мною. Разве я не твердил тебе, что есть вещи за пределами смертного взора? Мне не объяснить, - в отчаянии он берет в ладони лицо юноши, - не рассказать. Многое случится рано или поздно, и никто не в силах идти наперекор судьбе. Ни ты, мой король, ни я сам. Но разве спокойна моя душа в этой круговерти неизбежного? Знаю ли я, что справедлива воля Дракона? Увы, нет. Предначертанное лишь пугает твоего наставника, ведь день ото дня сердце его все больше привязывается к тебе, и смертные тревоги клонят к земле крылья. - Ты становишься человеком, Мерлин? – шутка отдает горечью. – Тогда, быть может, ты поймешь, что все еще нужен мне. Я не готов отпустить тебя. Чародей прячет руки в складках плаща. Слова короля - сталь, расплавить которую не под силу и небесному горну. - То известно мне, мальчик. Однако ты найдешь в себе силы смириться с моим уходом. - Я не хочу покоряться, - с серьезностью молвят ему в ответ. Безропотный агнец становится упрямым львом. Артур не отступится от него, так же как не отступился от Гвиневры. В этом весь молодой король, верный и честный. - Я выполню свое предназначение и принесу мир в земли Альбиона, - продолжает он твердо. – Надеюсь, этого хватит, чтобы искупить твою вину, мой друг, - и, видя, как изумление вспыхивает во взоре наставника, прикладывает палец к чужим губам. – Не до конца ясна мне воля судьбы. И сложно смириться с тем, что скованы мои руки перед лицом грядущего. Но останься со мной, пока я не изгоню все зло. Останься и, если твои чувства очеловечат тебя до конца, прими это… Артур наклоняется и целует мага. Губы их соприкасаются целомудренно и легко. Нежность, невысказанная и трепетная, топит обоих в своих объятиях. Этот поцелуй кажется невозможным сном. И Мерлину не хочется открывать глаз, он страшится, что юноша исчезнет подобно десяткам грез, развеянных солнечными лучами. Завороженный, он кладет ладони на широкие плечи и чувствует, как сердце замирает от муки. Муки побежденного, муки влюбившегося. Он беспомощен как никогда. И счастье его живет лишь тем, что король рядом с ним. Великий, непобедимый герой легенд и юноша, искренне улыбающийся ему. Пусть сердце отяжелеет, и путь в страну духов закроется навсегда. Пусть Дракон разорвет его клятву, и смертный мир примет его скитаться навечно. Впервые будущее не волнует друида, как и не трогает прошлое. Настоящее, теплое, нежное, захватывает его, и он растворяется, падает к ногам победителя. - Артур, - утыкается чародей лицом в шею ученика, - тебе давно пора возвращаться… Искры благоразумия мигают во тьме потухшего кострища. Но и они потухают, когда король обвивает тонкий стан под необъятным плащом, крепко прижимая к себе мага. - Я не могу… - шепчет он в русые волосы. – Словно я обрел тебя после долгой разлуки. - Мой друг… Ты осознаешь, - выдыхает Мерлин, - что ничего больше не станет, как прежде? Будущее неотвратно изменилось. И… - Тебе лучше меня известно, что так было суждено, - тихо смеется Артур. – Не стоило и сопротивляться, чародей. Они оба замолкают, ощущая, как бьются их сердца. Миг единения сокровенен и ярок, будто звезда, падающая с небес. И в этом ослепляющем свете друид с трудом сдерживается. Губы его мимолетно скользят по шее короля, но даже от такого простого касания тот задыхается. Остатки здравого смысла молят Мерлина уйти, оставить двор и Камелот, вернувшись к Драконьему логову вымаливать прощение. И это единственное верное решение, пока Артур не целует его вновь, головокружительно и жадно. Разум сдается, отдавая телу все до капли. Оно выгибается навстречу королю, оно само сдается и отвечает на его прикосновения вздохами и дрожью. И это распаляет Артура. Вид своего холодного наставника, что так покорен в его руках, приводит юношу в трепет. Только когда чадящий факел гаснет, и темнота окутывает их, маг находит в себе силы отпрянуть. Слишком многое чувствует он теперь, и слишком многое необъятным бременем висит на его душе. Позволив себе последний поцелуй, он отходит прочь от короля. - Вас потеряли, ваше Величество. Возвращайтесь в залу. - Мой друг, - отвечает ему Артур, – что же мне делать, если сердце мое отныне приковано и к тебе тоже? Как принять? - Забыть, - давится правдой друид. – Забыть обо мне… Мы пожнем беды, если не покинем друг друга. Как ни было велико счастье, как ни было сладостно страдание, он знает, что любовь запретна. И никто не протянет руку помощи, никто не примет, будут только те, кто ударят в спину. Два желтых глаза смотрят на них из темноты. Вездесущая Лея, наперсница королевы, зорко глядит, примечая каждое слово и касание. Тьма - ее покрывала, и когда король и его советник уходят, каждый в свою сторону, она, кутаясь в них, вылетает в узкое окно. Путь лежит по обложенному тучами небу в обитель, что сокрыта в лесу. Там, где правит единственно достойная королева Альбиона. - Я чую, ты несешь мне приятные вести, - Моргана встречает ее у самой завесы. – Неужто братец повелел сжечь Мерлина? - И да, и нет, - замирает в подобострастном поклоне служанка. – Он простил его и принял клятву. Они помирились. Но, - злое веселье пляшет в воздухе, - огонь пожирает чародея изнутри, он заживо горит от чувств к королю. И сам Артур не может противиться этому. Лишь обрывки былого благоразумия помогли магу сегодня разорвать его объятия. Тени отступают. Изумление почти готово заставить Моргану потерять лицо. - Ты сумела удивить меня, Лея, - раздумывает она . - Моя ловушка застигла врасплох Гвиневру, навсегда разлучив ее и Артура. Но разве знала я, что в нее попадется друид! Возвращайся, - велит ведьма и целует Лею в лоб. – Возвращайся и отрави душу королевы сомнениями в волшебнике, очерни его в ее глазах. Пусть мучается! Мучается ревностью и колеблется поведать правду о преступной жене короля. Никто - гладит она шелковые волосы служанки, - никто больше в Камелоте не чист. Не зря, я обещала, что буду ненавидеть. И оказалась самой мудрой. Ведь любовь погубит их всех. В окна стучится первая в этом году гроза. Молнии сверкают над горизонтом, озаряя вспаханные поля и поселения, что тянутся куда хватает глаз. А после стена дождя закрывает мир, и лишь бесконечные струи воды льются с небес. Гвиневра отрывается от вышивания и глядит в серое марево. Верная служанка тут как тут. - Моя госпожа, - заглядывает Лея ей в лицо, - все ли в порядке? - Да, - запинается королева. – Как грозно рокочет гром… - Должно быть, дело волшебника. - Ты думаешь, это он? – ошеломленно спрашивает Гвиневра. - Может быть, - пожимает плечами Лея. – Он могущественен. - Верно, - шепчет жена короля, возвращаясь ко льну. Игла скользит в нем, ведя за собою нить. Под ней рождаются узоры цветов и деревьев. - Лея… - не поднимая головы, произносит Гвиневра. – Насколько Мерлин предан Артуру? - Боюсь, я не знаю, госпожа. Друид загадочен, он - существо другого мира. Даже леди Моргана не знает, что им движет. Тем более, - она понижает голос, - сэр Гавейн рассказал мне, что волшебник подверг короля опасности во время похода. Артур едва не погиб… - Как? – бледнеет королева. – Он обещал мне… Я просила его уберечь мужа! - Только смелость Гавейна спасла короля. Он вытащил его из лап смерти. - Что же это… - суровеет Гвиневра, - неужто не в силах мага было предупредить Артура? Как он посмел? - Никому неизвестно, - склоняется Лея. – Остается благодарить небо, что король не пострадал. - Он видел меня и сэра Ланселота, - срываются с алых губ роковые слова. – Он видел, как я целовала его. Вышивание выпадает из рук. Ленты и нити рассыпаются по каменным плитам. Испуганная, Лея спешно старается собрать все. - Да, сердце мое разрывается, - слезы выступают на глазах прекрасной королевы, - от того, что я обманула Артура. Но разве могла поступить я по-иному? Это чувство, оно сильнее меня, сильнее всего на свете! Вина рвет на части мое тело, но душа воспаряет, стоит мне узреть Ланселота. Ответь, - сжимает она руки Леи, - как поступить мне? Что сделать? Я теряюсь в сомнениях и страхах. И смерть уже не кажется мне столь ужасным избавлением. Обман окружил меня своим покрывалом как ночью, и я плутаю, видя на небе лишь одну звезду. Звезду моей любви к нему. И лучше уж я умру, чем проведу всю жизнь под покровом лжи и боли! - Молчите, ради всего, молчите! – твердит служанка, целуя подол королевского платья. – Я придумаю… Но, - искажается ее лицо, - вдруг друид все расскажет королю? Вдруг он опорочит вас? - Нет хуже позора, чем измена. И никакие слова не обесчестят меня больше, - Гвиневра поднимается с кресла и бредет к открытому окну, за которым потоки воды извергаются на землю. В бесконечной стене дождя мелькают черные крылья. Где-то слышится карканье ворона. - Но я не могу понять, отчего волшебник так поступил … Как теперь доверять ему? - Его ничего не держит здесь, - отвечает Лея. Тени обступают Гвиневру. - Ему нет дела до страданий людей. Он влачит свое земное существование в ожидании, пока клятва, данная силам земли, не свершится. Он жесток к смертным созданиям. Он несет зло… - Мерлин помогал моему мужу! – восклицает королева. – Он возвел его на престол. С его помощью воины короля освободили отцовский замок. - Отчего чародей не спас столько сотен жизней, если мог призвать всю мощь природы для борьбы? Он создает лишь иллюзию своей доброты… - Как коварно, - сжимаются губы королевы. Она полна сомнений. Тех, что едва держат на кромке здравого смысла. И ничего не стоит, как взять за руку и потянуть ее в бездну лжи и ненависти. Страх гонит рассудок прочь. Служанка видит все. - Он препятствовал вашему браку, - возникает она позади Гвиневры и шепчет на ухо, - вспомните это, госпожа. Многие рыцари говорят, что до свадьбы король слепо исполнял приказы волшебника. Он безоговорочно верил ему. Только с вашим приходом Артур стал править сам. Вы оберегали его от влияния Мерлина. И если Ваше Величество сложит голову на плахе, если вы погибнете, ничего больше не сумеет остановить друида. Он будет повелевать королем, он сделает его послушной куклой в своих руках. И Альбион падет. Быть может, - голос ее дрожит от притворного ужаса, - все напасти, что пали на наши головы, лишь план волшебника? Лея окутывает Гвиневру облаком обмана, маревом, что проникает в сознание королевы и сеет разрушение. Чем больше молвит ведьмина служанка, тем глубже и неизбежнее падает прекрасная дева. Гнев застилает ее взор, гоня вину и смирение. - Я не могу оставить подле супруга подобного человека .Как же избавится от него? – спрашивает она. – Артур ослеплен доверием к магу. - Артур поверит вам, - улыбается ей Лея. – Скажите ему правду. Откройте ему глаза. Не медлите. И когда королева покидает покои, служанка оглушительно смеется. Ее настоящая госпожа будет довольна ею. Тенью она пробирается сквозь мрачные коридоры. Скользит, слушая обрывки разговоров и слухов. - Здравствуйте, леди Лея, - рвет ее прочь из мрака на яркий свет дня знакомый голос. Она обескуражена и зла, но изгибается в самом изящном поклоне. - Приветствую вас. Маг сурово глядит на нее, прожигая огнем голубых глаз. Лея ведет носом и ухмыляется. - От вас разит смертным счастьем, сэр Мерлин, - говорит она. - Как странно, но этот запах вам идет. - Ты путаешь его природу, - качает он головой, пытаясь не клюнуть на уловку, задуманную хозяйкой служанки. – Счастье существует вне всех миров. - Наслаждайтесь обществом короля, - пританцовывает вкруг него Лея, задевая плащ своими покрывалами. – Наслаждайтесь чувствами, которые он дарит вам. Только бойтесь разоблачения. Отступать некуда, и друид холодно глядит на ведьмину помощницу. - Расскажешь королеве? Отчего я не удивлен сему. - Что вы! – заливается смехом та. – Вы сами себе палач, сэр Мерлин. Ведь и не весны не пройдет, как вы поймете, что ничем не лучше неверной жены короля и ее любовника. Вы пошли на поводу своих страстей, вы на краю пропасти. Вы не любите его, раз поступаете так. Ох, какое коварство, великий чародей! Неспокойно в Камелоте. Туман, тревожный и непроглядный, накрывает улицы и дома, скрывая с глаз замок на холме. Не видать королевского стяга, что развивается высоко на башне. Гвиневра восседает на троне подле супруга. Она внимательно слушает, что молвит бедно одетый человек перед ними. В окрестностях орудует шайка разбойников. Они грабят и жгут деревни, убивая люд без разбора. Страх неведом им, ведь лишь жажда крови ведет их за собой. Хмуры рыцари, стоящие меж колонн. Хмур и король, велящий немедля отправиться и найти мерзавцев. Кончена война, но не истреблено зло, что проникло во все уголки Альбиона. Кажется, его тлетворное дыхание слышится и здесь, в тронном зале, оплоте великодушия и благородства. Легким как дуновение ветра касанием королева гладит руку Артура. - Ваше Величество, - говорит она, когда аудиенция оканчивается, и они возвращаются в покои, - тревога терзает меня. Король целует ее, нежную, хрупкую и неизменно прекрасную. Любовь к ней обуревает его. Но совесть ворочается на самом дне, храня воспоминания о ночи после пира. - Что произошло, моя королева? - Страх за вас, мой господин. Вас окружают многие люди, но мало, кто готов по-настоящему защитить. - Я признателен вам, Гвиневра, - шепчет он, лаская ее лицо. – Вы и Мерлин – единственные, кому я могу поверять свои сомнения. Яд ненависти расползается по венам королевы. Она прижимается к супругу и молит: - Артур, услышьте меня. Недобрые вести доходят до моих ушей и повергают в ужас. Тот, кому вы так доверяете, тот, от кого ждете совета, сулит вам зло. Велите четвертовать, но я не верю чародею! Он околдовал вас. Он преследует свои интересы. Прогоните его прочь! Слезы стоят в красивых глазах Гвиневры. Она так искренна в то мгновение, что король готов испустить вопль, полный страдания. Неужто грех его так велик, что наказание застигло в столь скорый час? Неужто все в этом королевстве винят Мерлина в бедах? Отчего? Он отходит от нее и без сил падает в резное кресло. - Королевы, вы - свет моей жизни, моя любовь. Но разве я в праве отречься от друга, что все эти годы верно служил Альбиону и мне? Разве это справедливо? Гвиневра не слышит его. Ведьмино колдовство отравляет ее душу. - Вы взываете к справедливости? Где была она, когда вы едва не погибли в горах? – спрашивает она с вызовом. - Где была она, когда гибли ваши люди на полях сражений? Где был Мерлин, когда Альбион тонул в крови от набегов саксов? Король не верит своим глазам – сколько ожесточения в его хрупкой супруге, сколько ярости. Будто и совсем не она… - Мерлин лишь маг. Он не всесилен… - Так зачем он вам, если не может принести добро? Вы отвернулись от мудрых людей, вы сделали советником существо, столь далекое от смертного мира! Понимает ли он наши тяготы и боль? Сопереживает или же бесстрастно глядит на страдания, обрекая на созданный им же путь? Мой король, - восклицает Гвиневра, - вернитесь к свету! Призовите вассалов, призовите настоящих друзей своего почившего отца. Они видели старый Камелот, они знают, как добиться мира! - Какое мне дело до прячущихся по замкам стариков, давно забывших вкус битв и чести? Они не сравнятся с теми, кто бился подле меня этой весной. Я окружил себя лишь преданными воинами. И чародей, что возвел меня на престол, не менее честен, чем любой другой рыцарь. Не разрывайте мое сердце, королева, не просите отослать Мерлина! Как громом пораженная она отшатывается прочь от Артура и закрывает лицо ладонями. - Говорю ли я с моим мужем или с одурманенным магией несчастным человеком? О, мой любимый, пробудитесь! Отриньте оковы магии, придите ко мне и услышьте! Маг губит вас! Он велит вам исполнять его волю! - Нет, это не правда! – вскрикивает юноша. – Это не может быть правдой! Он словно безумец начинает ходить по покоям. Ему хочется прийти в себя, успокоить разбереженную душу, но происходящее лишь капает ядом на раскрытые раны. Как бы он ни любил королеву, как бы ни дорога была она ему, сейчас он готов в ужасе бежать прочь. Что за печать безрассудства коснулась ее чела? - Вы в отчаянии, мой король, - его супруга становится на колени перед ним. – Вы вините меня в своей боли, хотя сами знаете, кто виноват во всем. Казните меня, если думаете, что лгу. Я не отступлюсь, - склоняет она голову, - я поклялась любить вас и быть рядом. - Я тоже, - он поднимает ее и заглядывает в лучистые глаза, - я люблю вас, Гвиневра. И никогда не прикажу казнить. Что бы ни произошло. - Прогоните чародея, - повторяет королева – в ее взгляде ни капли безумия, лишь твердость. - Не могу, - болезненная гримаса искажает лицо Артура. – Молю, не требуйте этого! - Прогоните! – громче говорит она, и, кажется, темнота вторит ей. – Я не смогу жить без тревоги, если он останется подле нас. Дрожа, король отворачивается. - Дайте мне поговорить с ним, - пеплом слова оседают на каменные плиты. - Дайте…попрощаться. На самой вершине башни воет ветер. Он приносит с собой шум дождя и хриплое карканье. В келье сумрачно, свеча на столе слабо освещает страницы лежащей на столе древней книги. Страницы ее давно пожелтели, а краски поблекли. И все же в их знаках таится великое знание и сила. Фолианты открыли магу не все секреты, и даже спустя столько столетий ему есть чему учиться. Когда король появляется на пороге, он отрывается от чтения и встает. Вместе с подопечным к нему входят смятение и горечь. Тени пляшут вслед за ними по стенам. Артур не садится. Как каменное изваяние он остается стоять посреди кельи, не глядя на наставника. - Друг мой, - Мерлин встревожен, - что случилось? - Прошу… - выдыхает юноша и беспомощно тянет руки к чародею, - помоги мне. Я схожу с ума… Друид чувствует его боль. Он подходит ближе и бережно берет хладные ладони короля в свои. - Поведай мне. Я всегда выслушаю тебя. - Мерл… - давится именем Артур. Он всматривается в лицо наставника – в каждую черту, будто пытаясь найти за ней обман и лицемерие. И чем острее впивается взор ученика, чем сильнее отчаяние взвивается в юном короле, тем скорее правда открывается магу. Он выдерживает этот взгляд. Ему нечего скрывать от Артура. Самая большая тайна и слабость его уже раскрыта. И теперь он сомневается в нем, он готов отринуть его прочь. «Не гони меня!» - кричит все существо друида. – « Не сейчас, только не сейчас, когда я открыл тебе свое сердце, когда дал смертным чувствам оплести себя!». И продолжает молчать. Он не смеет вторгаться в неизбежное. Артур склоняется к нему. - Мерлин, Гвиневра… я не понимаю ее более. Она говорит ужасные вещи. Вещи, что очерняют тебя, - с трудом начинает он. - Не первая она твердит мне, что ты имеешь власть над моим правлением, что ты направляешь меня, как заблагорассудится. Но я знаю, что это не правда! Я не могу рубить головы всем, кто не доверяет тебя. Я не могу! Пусть это говорят рыцари, пусть это говорит моя сестра, но не королева! – горестный стон рвется из его горла. – Я люблю ее! И не в силах бороться с ней и затыкать уши. Впервые за долгое время Мерлин ощущает ненависть. Ненависть к Моргане. Лишь Лея могла подсказать Гвиневре столь извращенный способ избавиться от него. Ведьма знает, как дороги королева и маг Артуру. Значит, выбор его принесет одно страдание. Невозмутимый снаружи, он бережно усаживает дрожащего ученика на край жесткой лежанки и садится подле него. Он должен успокоить юношу и принести в измученную душу мир. - Друг мой, - гладит он загрубевшие ладони, - ты не должен выбирать между мною и королевой. Ее воля порабощена, она слышит голос Морганы через свою служанку. Та стремится внести в Камелот разрушение и панику. Не теряй рассудок… - Что мне делать? Я уже спрашивал тебя, когда она обманом зачала ребенка. Ты сказал мне направить все на спасение Альбиона. И как бы злость и вина не терзали, как бы я не мечтал о расправе над ней, смирение перед лицом большей опасности спасло меня. Что же сейчас, Мерлин? – он крепко сжимает чужие руки. – Как мне смириться в этот раз? Магу физически больно, но он не пытается освободиться. Он знает цену покорности. - Я не прошу подставить голову под топор палача. И не требую сжечь Моргану. Выгони Лею, не дай змее вливать яд в вены твоей супруги. Она одумается, вот увидишь. - Я едва узнал ее сегодня. Словно это была вовсе не Гвиневра… - Артур тяжело приваливается каменной стене. – Тебе еще рано покидать смертный мир. Сколько зла осталось на свете… - Зло будет всегда, - отвечает ему Мерлин. – Главное, дабы добро боролось с ним. Жесткая хватка короля ослабевает, и пальцы гудят, едва шевелясь. Друид смотрит на них и поражается хрупкости человеческого тела. Он замечает Артура в последнее мгновение. Перед тем, как сухие губы касаются его ладоней. - Прости меня, маг, - шепчет юноша, - я едва заметил, что приношу тебе боль. Прости меня… Мне тяжко слышать слова Гвиневры. Столько обмана пало на тебя, что был миг, когда и сам я начал сомневаться в твоей преданности. - Ваше Величество, мне не за что прощать вас, - молвит волшебник. – Я знаю истинную причину, и мне этого достаточно. Он обязан оттолкнуть Артура, когда тот тянется к нему. Нельзя допустить слабость в столь серьезную минуту. Но руки короля, могучие и крепкие, обвивают его, они проникают под плащ, ложась на пояс туники. Король целует его, ласково и властно, и Мерлин лишается сил. Жар душит его в своих объятиях. Он сдается на милость победителю, и тот прижимает чародея к себе. - Мой друг, - молит юноша, - дай мне найти забвение в твоих объятиях… Он зарывается лицом в русые волосы и вдыхает ароматы дикого тимьяна и маков. Так пахнут пустоши на юго-западе, где он играл ребенком. Напоминание о том беззаботном времени приносит с собой тепло, и он проводит по туго сплетенным косам. Друид внушает трепет и страх простому люду, даже в замке многие побаиваются его чар. Но никто не знает, каким он может быть подле своего короля. Нежность, разбуженная близостью Артура, затопляет его сознание. Огромный плащ, что придаёт волшебнику загадочности и пугает несведущих в магии придворных, тяжело падает на лежанку. Артур сбрасывает его с плеч Мерлина и с удивлением ощущает, как тонок и изящен маг без него. Туника, в открытом вороте которой видна бледная шея, тепла и шелковиста наощупь. Руки короля скользят по ней, чувствуя, как тело льнет и выгибается навстречу. - Мой...повелитель, пути назад не будет, - горячечно шепчет маг. – Вы еще можете уйти... Артур смотрит ему в глаза - затуманенные, полные желания и стыда. - Я не смею отступить... – он мягко опускает чародея на лежанку. - И не оглянусь назад, мой друг... Их губы встречаются вновь. Они сплетаются друг с другом, сливаются воедино. Тяжесть чужого тела вжимает его в жесткий деревянный щит. И ощущая желание юноши, его влечение, переходящее в жажду, Мерлин дотрагивается до застежек дублета и расстегивает его. Он знает, что совершает непоправимое и запретное, но какова цена здравого смысла перед лицом вожделенного? Бесконечно много. Но и крупицы его не осталось у чародея. Артур скидывает с себя штаны и рубаху, и, отбросив их прочь, обнажённый, тянется к своему наставнику. Ему неистово хочется прильнуть к белой коже, запомнить её аромат и рисунок. Тяжело дыша, маг подаётся ему навстречу. Свободной рукой он распускает пояса и позволяет ученику скользнуть ладонями под тунику. Он припадает к вожделеющему королю и тихо стонет в изгиб его шеи. Он знает тайны человеческой плоти, знает ключи к потайным дверям наслаждения. Есть вещи, которым не суждено выйти на свет. И все же сегодня обет нарушен, и он стремится дать своему королю истинное удовольствие. Языком тела он просит следовать Артура за собой и, видя, как молодой король опускается, подаётся навстречу. Для Мерлина это пытка. В её пожирающем все на своём пламени он теряет себя. Весь многогранный мир сходится до узкой резной лежанки и ученика, чье тело устремляется к своему чародею. Он тяжело опускает голову и упирается лбом в плечо Артура. Человеческие радости граничат с болью. Но эта боль не похожа на ту, что льется на поле брани, пахнущую железом и вереском. Она отдаёт мускусом, потом и...чем-то незнакомым. Тем, что было для него непреодолимо далеким. И все же приблизилось настолько, что он теперь чувствует навязчивый запах повсюду, но никак не мог понять, что это. Артур сжимает пальцы на его волосах, пропускает между ними косицы и жёсткие русые пряди. Ему хочется дать своему другу вкусить нежность, какую он заслуживает. В этой нежности много рваной дрожи и хриплого дыхания. Мерлин прислушивается к королю, чует его наслаждение и голодное счастье. Оно стремительно приближается к долгожданному пику. - Посмотри на меня... - стонет Артур, вжимаясь в мага. - Прошу тебя... И волшебник заглядывает в темные, будто просящие помощи глаза. - Ты прекрасен, мой король и друг, - шепчет друид, и от одного голоса и светлых глаз, пронзительно глядящих в самую душу, Артур вспыхивает и задыхается. Это удовольствие бросает его на самую вершину. Он бьётся, сжимая в объятиях наставника, ощущая, как чародей осыпает его лицо поцелуями. И когда долгожданная нега охватывает все тело, Артур опускается и легчайше проводит губами по шее мага. Тот отзывается на прикосновение, откидываясь на подушки. Эта нежность совсем не похожа на предыдущую. Её поступь едва слышна и мягка. Но именно в ней Мерлин теряет голову. Она обезоруживает его, заставляя бездумно льнуть к губам короля. Они спускаются ниже, тревожа и лаская белую, почти не знавшую солнечного света кожу. В этих поцелуях стыд перед своей слабостью, но в них же нарастающая сила над своими сомнениями. В один миг чародей оказывается вне времени и обстоятельств. Вне обязанностей и предначертанного. Он затуманенным взором глядит, как Артур распаляет его, и в этих касаниях нет ничего невозможного и стыдного. Мерлин отзывается на них, пелена сна будто спадает с него, все вокруг донельзя ярко и живо. А в этом водовороте жив и он сам, стонущий и мечущийся под своим учеником и другом. Жар обливает его, хватает за горло, и он на мгновение теряет способность дышать. А когда воздух вновь врывается в его алчущие лёгкие, вместе с ним тело обжигает наслаждение, окутывает с головы до ног своим пёстрым облаком, и он перестаёт видеть окружающее вовсе. Он не знает, о том, что Артур наблюдает за ним, томясь от восторга. Не слышит, как из горла рвётся стон, а тело вздрагивает и опадает. Он летит за грань. Лишь на несколько мгновений, но и их достаточно, чтобы ощутить свет внутри. Ловя воздух ртом, он приподымается и встречается взглядом с королём, застывшим над ним. - Мой друг...- улыбается он с нежностью, - ты сотворил со мною чудо. Это магия, которая мне не подвластна. Артур придвигается ближе и припадает целомудренным поцелуем к губам чародея. - Я готов обучить тебя, - оторвавшись, наконец, с улыбкой говорит он. - Почту за честь преподать урок столь способному ученику. Мерлин бессознательно прижимается к королю, ловя мгновения тепла и неги. Он жаждет его касаний. Он нуждается в них, будто они принадлежат ему по праву. За окном занимается рассвет. Тучи рассеиваются, и над горизонтом играет ореол света. С первыми лучами король покидает башню, на прощание запечатлевая поцелуй на плече друида. На этот раз они обходятся без слов, которые только и могут, что разрушить воспоминание об ушедшей ночи. Память бесценна, но стоит ему выйти за дверь и спуститься вниз, в просторные залы, где копошатся слуги, совесть начинает следовать за ним неотступно. Она толкает его в спину, будто пытаясь вернуть в царскую опочивальню. Счастье еще тлеет в душе короля, но яд стыда уже расползается внутри. Он вырывается из каменных стен и углубляется в сад, что набирает цвет. Там, в его тени, под сенью яблонь и каштанов лежит озеро. Иногда, в миг тяжких дум, он приходит сюда и долго созерцает спокойную гладь. Иногда ему кажется, что со дна кто-то смотрит на него в ответ. И сейчас он стремится сюда, к громадному валуну на берегу, дабы сокрыть себя от любопытных глаз и толков. Артур знает, что должен принять решение. Верное и праведное. Он должен выгнать служанку со двора и утешить королеву, ведь неизбежно причинит ей боль. Лея стала слишком дорога Гвиневре, и разрыв оставит на сердце прекрасной девы рану. Но интриги и дурман, ползущие по Камелоту, в стократ хуже. Лучше уж они вдвоем опустошат эту горестную чашу, чем позволят Моргане осуществить месть. Но сердце не успокаивается. Король винит себя в произошедшем. Себя одного. Его страсть не утолена, она алчет большего. Она вожделеет мага целиком и полностью, так же, как желает и королеву. Гвиневра все еще дорога ему, и обман бременем тянет его вниз. Озеро приближается, между деревьями видна его гладь, в коей отражается синее небо. Девичий голос звенит средь высоких каштанов. Он так знаком королю, что тот невольно замирает. Что в столь ранний час понадобилось здесь королеве? Артур подходит ближе и видит на том самом камне Гвиневру и сэра Ланселота. Первые мгновения он не понимает. Он видит дивную улыбку, обращенную к белокурому рыцарю, видит, как их руки соединяются, а уста тянутся друг к другу. Ему кажется, что все еще дремлет в башне. И видимое им - лишь сон, навеянный близостью. Но вот сапоги его наступают на поваленные стебли камышей, и те жалобно скрипят, оглашая округу. Ланселот вскидывается. Он обеспокоен и стремится защитить свою даму. Но весь пыл и мужество исчезают, когда он видит на берегу стоящего короля. Гвиневра застывает. Ужас наполняет ее. - Повелитель… Он не верит своим глазам. Должно быть, это и есть его наказание за свершенное. Женщина, которую он обманул этой ночью, предала и его самого. Сэр Ланселот Озерный сходит с валуна и, отстегнув ножны с мечом, встает на колени перед Артуром. - Мой король, - голос дрожит от волнения, - пощадите ее Величество, прошу вас. Лишь я один виноват в произошедшем! Я одержим ею, и смерть только сумеет разорвать это, - он склоняет голову, предчувствуя, как взметнется Экскалибур, и свет померкнет для храброго рыцаря. – Казните меня. Я заслужил. - Мой господин… - слезы – единственное, что остается Гвиневре, - простите…простите меня… Она опускается на колени медленно и смиренно. Даже в столь грозный час она не теряет мужества. Смерть готова принять ее в свои объятия, и королева смотрит ей в глаза. Карие, полные боли, они не отрываются от нее. - Вы будете немедленно заключены под стражу, - обращается Артур к Ланселоту: каждое слово обжигает язык как раскаленное железо. – Вас будут судить, и вы будете казнены. Королева, - он больше в силах смотреть на Гвиневру, - отправляйтесь к себе… Уже в замке он приказывает стражникам выдворить Лею из покоев ее Величества. Разлука с любимой служанкой кажется королеве досадной мелочью перед лицом гораздо большей опасности. Лея чует неладное, она стремится остаться со своей госпожой, но воины уводят ее прочь. Дурман слабеет, тьма рассеивается. Но свет все равно меркнет в королевских покоях. Артур, не шевелясь, стоит над Гвиневрой, что сжимается у его ног. Внутренний голос твердит ему поднять несчастную, но сомнения не дают даже открыть рта. Он раздавлен и потерян. - Мой король… - она тянет к нему руки, в слепой и последней надежде на искупление, - поймите меня…Я причинила вам великое зло. Но сделала я это не из ненависти или злорадства. Я полюбила… - она вся трепещет, - полюбила сэра Ланселота. Моя любовь преступна… В глазах Артура стоят слезы. Что он за чудовище, если отправит на казнь любимую женщину? Но долг и закон неумолимы. По замку уже катятся толки о неверности королевы. Не пройдет и дня, как бароны и рыцари потребуют расправы над распутницей. Мерлин появляется перед ним из ниоткуда. Он явно взволнован, голубые глаза его горят. Он встает между королем и его супругой. - Одумайся, мой повелитель, - молвит он, склоняясь, - прошу тебя. Смерть Ланселота и Гвиневры не принесет тебе радости. Только горькую месть и страдание. - Ты уже наслышан? – печально улыбается Артур. – Быстро же летят слухи. Но все бесполезно. Ее участь решена. Он отворачивается от наставника. Как же невыносимо видеть их подле друг друга. Друид смелеет и дотрагивается до плеча короля. - Ее участь в твоих руках. Не бери на душу грех. Отпусти сэра Ланселота, пусть защищает дальние рубежи Альбиона… Мерлин решителен. Он знает, чего просит, будто давным-давно продумал все. Волнение его исчезает – он вновь деловит и спокоен. И это пощечиной ударяет Артура. Он вглядывается в своего наставника. - Ты…знал? – выдавливает он. – Знал про них? И Мерлин теряется. Впервые он опускает взгляд и отступает от своего ученика. Он не смеет лгать королю. - Я видел их, - отвечает он тихо, и Гвиневра позади него судорожно вздыхает. Гнев закипает внутри юноши. Его наставник, человек, которому он поверял тайны, с которым разделял самое сокровенное, скрыл от него правду. Все еще не веря, он шагает вперед и стискивает меж пальцев край магического плаща. - Ты знал, но ничего не сказал мне? – говорит он ожесточенно. – Отчего? - Я не смел, - отвечает ему Мерлин: всеми силами он пытается сохранить хладнокровие. – Есть вещи, которые… - Как много вещей, что ты скрываешь от меня? – гремит голос короля. – Как часто ты лгал мне в лицо, когда я спрашивал?! - Ни разу, - каждый вопрос как розга бьет наотмашь. – Я никогда тебе не лгал. - Неужто? – рычит Артур. – Как долго ты хотел хранить их секрет? - Королева сама должна была признаться тебе, повелитель. Это ее дело, и никто, тем более я, не смеет смешиваться, - Мерлин непреклонен. Артур отпускает его и отходит к письменному столу, что завален картами и фолиантами из прошлого похода. - Это твоя вина, - срывается с его уст. – Твоя! С силой он опускает кулаки на дубовую крышку, и стол отзывается глухим скрипом. Несколько свитков падают и подкатываются к полам плаща волшебника. Тот остается недвижим. Он уже знает, что осознал его король. Артур чувствует себя обесчещенным перед лицом людей и духов. Его любовь, его привязанность попраны и разбиты насмешкой судьбы, и сам он не может ничего изменить. Так же, как и чародей, который привел его к краху. - С самого первого мгновения нашей встречи ты знал обо всем. Как же я был слеп, что не понимал этого… Но отчего, отчего ты пожелал даже предупредить меня? Отчего не сказал, что я потеряю? Ты… - обида выплескивается в слезы, что выступают на глазах юноши, - ты увлек меня за собой, зная, что принесет сие! Ты знал… Как ты мог со мной так поступить?! - выкрикивает он в молчание каменных покоев. Под его грозным, полным отчаяния взором маг опускается на колени. Он лишь королевский слуга, советник, что должен со смирением встречать гнев своего повелителя. Это справедливо, ведь насколько бы смятение не властвовало над молодым королем, в его словах прорастают обжигающе горькие зерна истины. Истины, что безжалостно твердит одно. «Ты проиграл, чародей. Ты обманул себя и обманул Артура. Какова природа твоей любви, если ты отринул мудрость и мораль, отверг учение Дракона и мир, в который стремился? И ради чего…». - Мне нечего возразить тебе, мой повелитель, - горестно молвит друид. – Я не сумел побороть искушение и изничтожил благоразумие. Я должен был противостоять этому, должен был. Но не смог… - плечи его опадают. – Я твердил тебе о чести и свете, призывал отыскать священную чашу, но не справился сам… Артур приближается к нему – как же унижен и покорен волшебник. Существо, что на его глазах призывало грозы и повелевало зверьми, склоняется в смертном поклоне, оно содрогается от своей немощи перед неизбежным. И юноше хочется в голос закричать, завыть, как тот волк, что был послан наставником. Его хрупкий мир рушится. Пусть крепок и славен Камелот, пусть последние враги Альбиона умрут сегодня, но что станется с королем, чье сердце обливается кровью? Король, что останется один. - Уходи, - коротко говорит он. Чародей открывает, было, рот, чтобы сказать, но Артур жестом велит ему замолчать. - Уходи, - холодно повторяет он. – Я не нуждаюсь в тебе более. Где-то в глубине он ждет, что Мерлин обратится в птицу и улетит, но тот покидает королевские покои в человеческом обличье. Королева видит страдание мага, видит, как искажено его лицо. Она помнит свою просьбу и наветы Леи. И сейчас, должно быть, сие обязано обрадовать, воодушевить тем, что Артур разочаровался в своем наставнике. Но сочувствие стучится в ее сердце. Оно омывает ее изнутри, унося всю ненависть и злобу. Мерлин - друг ее мужа, сомнений нет. Он единственный останется подле него, когда королевы не станет. Мерлин приторачивает к седлу походный мешок. Пальцы не слушаются, ремни скользят под ладонями. - Вам помочь? Он оборачивается и видит подле себя Гавейна. Воин обеспокоенно глядит на него. - Вам не здоровится? – спрашивает он снова и опускает руку на сумку. – Дайте-ка я. И почти вмиг делает все, как надо. Лошадь всхрапывает, чувствуя присутствие чужого человека, и друид треплет ее по гриве, успокаивая. - Благодарю вас, сэр Гавейн, - говорит он глухо. – Вы появились весьма кстати. - Скажите, - рыцарь запинается, - при дворе ходит множество слухов… Маг напрягается под его взглядом. - Королева неверна своему супругу. Неужто это правда? - Я не знаю, - лжет волшебник. – Это в первую очередь дело короля. - Не посмею спросить его, но думал, - пожимает плечами Гавейн, - кто-то сможет рассказать истинное положение дел. Ведь это позор для короля… - Это не позор, а горе, - сквозь зубы отвечает чародей. – Вы обязаны понять своего повелителя, если все действительно так. С этими словами он легко забирается в седло и набрасывает тяжелый капюшон, что скрывает его лицо от пытливого взгляда рыцаря. - Прощайте, сэр Гавейн, я покидаю Камелот. - Покидаете? – ошеломленно повторяет тот. – Но… - Война окончена. Теперь все в руках короля, моя магия бессильна. Будьте верны ему. Лошадь выходит из конюшни шагом. Маг чувствует, как рыцари и слуги смотрят на него, слышит перешептывание и недоумение. Этого права у них не отнять, люди всегда останутся любопытными. Но они слишком боятся его, чтобы приблизиться. Лишь Гавейн, что следует за ним во двор, не страшится волшебства, которое исходит от мага. Этот человек, прошедший войну рука об руку с королем, один из немногих в замке, кто по-настоящему предан ему. Время магии ускользает… - Мы требуем правосудия! – говорит стоящий перед королевским троном барон. – Мы требуем расправы над преступной королевой и ее любовником! Зловещая тишина трепещет в зале, наполненном рыцарями и аристократами. Взгляды их устремлены на короля, что мрачен и задумчив. По правую руку от него двое стражников стоят над Гвиневрой и Ланселотом. Несчастные раскрыты и преданы суду. Ничего не спасет их от возмездия. Шепот порицания и ненависти шелестит средь вельмож и дам. Они смеются над глупой королевой, что пала так низко. Кто бы мог подумать, что столь прекрасная дева окажется столь вероломной? Рыцари поддерживают барона, они вынимают мечи из ножен и указывают в сторону влюбленных. - Казни их, великий король! Ланселот Озерный очернил славных рыцарей Круглого стола своим низменным поступком! Толпа бурлит и шипит как змея. Она намерена сорваться с цепи и вонзить клыки в горло осужденным. Она извивается и ждет той же кровожадности от своего повелителя. Он один может дать искру для этого костра. На мгновение Артуру хочется, чтобы Мерлин приструнил придворных. Он всегда отрезвлял людей в ответственные минуты, призывая к разуму и коря за эмоции. Да только где он … Сам Гавейн рассказал ему, как маг прощался с ним, уезжая из Камелота. Неужто Мерлин действительно покинул его? Обида и вина теплятся в сердце юноши, они колют в самое нутро, возвращая к горьким воспоминаниям. Он смотрит на бледную, как смерть, Гвиневру, на сломленного юношу подле нее. Стыд и ненависть к себе самому – вот что владеет им сейчас. Отчего он должен выбирать между жизнью и смертью? Отчего должен восседать перед этими разодетыми павлинами, что боятся и поносят? Ему хочется сбежать отсюда, не видя и не слыша ничего. Бежать без оглядки, пока ноги не подкосятся, и сам он не упадет, забывшись. Даже сотни верных рыцарей вокруг лишь тени, обступившие его. Если бы махнуть рукой и развеять их зыбкие очертания… Но он – король. В его силах вершить чужие судьбы, и сейчас Артур впервые осознает ту великую мощь, вложенную историей ему в руки. Своей судьбы ему не изменить. Что бы он ни совершил, сделанного не воротить. Не вернуть любви королевы, не послать Ланселота за священной чашей, не увидеть улыбки мага… Однако можно еще предотвратить непоправимое. Его жизнь и предназначение ложатся перед ним как на ладони. Пропитанные одиночеством, они мерцает во тьме, поглотившей Альбион. И сколько бы боли не принесли люди, он не должен отступить от своего призвания спасти королевство и вывести его из мрака. Он поднимается с трона, и сотни глаз следуют за ним. Тяжко видеть измученное лицо Гвиневры, бессонные ночи скрыли тенями ее дивный лик. Она не виновата в своей любви. Она чиста и прекрасна в ней. А он…Он должен смириться с судьбой и не потревожить чужую. - Я принял решение, - говорит король. – Я… - он в последний раз любуется своей королевой, - я прощаю их перед людьми. Пусть уходят. Пусть никто не умирает за свою любовь на Альбионе. За нее можно лишь жить. Он входит в опустевшие покои, сохранившие запах благовоний. В витиеватом аромате смешиваются нард и дикие орхидеи. Когда-то королева привезла его сюда из родового замка, и с тех пор он неотступно следовал за ней. И теперь Артур вдыхает его полным грудью, и ему чудится, что Гвиневра стоит позади него. Юная и прекрасная, она смеется, прижав ладони к груди. Частичка ее останется в этих стенах до конца, и это невыносимой грустью отдается в груди. Она навсегда покидает его. Уходит, опозоренная и проклятая всеми, но не им самим. Ее он не забудет, ибо любит ее. Любит и больше не страшится грядущего. Артур принимает свою судьбу с поднятой головой и открытой душой. Он терпит и прощает супругу. Как же испытывать злобу к той, что стала для него первой? Что наполнила его магией любви? Подле нее он окреп и возмужал, поняв многое. И отпуская ее, он хочет тем самым дать ей возможность быть по-настоящему счастливой. Хотя бы раз. Единственный раз. Он опускается на край царственного ложа и разражается рыданием. В этих слезах омывает он свои страдания, свои сомнения и бесчестье. Он не потеряет верных рыцарей, не лишится короны и вассалов. Но кое-что Артур теряет безвозвратно. Свои беспечные годы. Наивность и легкость. Заботы попирают его плечи сильнее, и он желает одно. Чтобы Мерлин вернулся к нему. Бессердечный мальчишка, ему на смену приходит мужчина. И король, принявший свою судьбу, осознает бремя, что несет волшебник. Впервые он верит в то, что нельзя знать свое будущее, как и нельзя изменить его. Так было предрешено с самого начала. А ведь маг умолял его отказаться от брака, он грозил ему гибелью Альбиона. Но, влюбленный и простодушный, Артур отмахнулся тогда от слов наставника, приняв их за ханжество и высокомерие. Он ускользал, он закрывал уши, только бы воспротивиться чужой воле. Но теперь…теперь он понимает, что маг хотел оградить его от будущего. И не смог. Как и не сумел еще десятки раз, когда смертные чувства вмешивались в дела судьбы. Он терпел поражение за поражением, но хотел спасти своего ученика. Каждый раз. Но чародей не мог предвидеть одного - что привязанность сыграет с ним грозную и мучительную шутку. Человечность проступила в нем, и ни благоразумие, ни мудрость не оградили Мерлина от любви. А Артур… он лишь человек. Даже король может иметь слабость, что кинжалом вонзится в спину. Любимая супруга не уберегла его от нежности к тому, кто вел его к трону, кто всеми словами и силами природы помогал ему, кто утешал и давал советы. Он полюбил мага сначала как друга и наставника. Но после падения в горах и слез, что стояли во всегда суровых и холодных глазах, страха и человеческих эмоций, что впервые показались за сдержанной улыбкой, юноша уже не смог забыть этого. Он увидел мужчину. Живого, ранимого, не похожего более на призрачного жителя потусторонней страны. И он потянулся к чародею, робко и наивно, но с каждым разом смелея и чувствуя, как тот не в силах сопротивляться свершающемуся между ними. И сейчас он не жалеет ни о чем. Нет смысла больше бежать от себя и своих чувств. У него еще есть возможность остаться на стороне света и дать улыбке воссиять во тьме. Что бы ни случилось, и сколько бы это не заняло, Артур обязан найти Мерлина. Костер пылает во тьме, и дым курчавыми клубами ползет в самое небо. Сноп искр взвивается в воздух, когда сидящий перед пламенем бросает в него горсть трав. Трещит и шумит огонь, лаская сучья клена и ясеня, рвется и пляшет. На дворе поздняя стылая ночь, и не прогревшаяся весенним дыханием земля скована ее прохладой. Ворон деловито чистит перья у ног путника, он косится блестящим глазом на пламя. Но молчит его хозяин, молчит и пристально глядит вверх, где раскинулся испещренный звездами небосклон. Далек он, взирающий на смертную землю, далек и невыносимо одинок, как и тот, кто смотрит на него в ответ. Маг давно отвык от столь долгих скитаний, ведь раньше ему хватало и дня, чтобы облететь и все вызнать. Однако теперь возвращаться некуда, и дорога в Камелот поросла бурьяном. Он плотнее запахивает плащ и шепчет заклинание, отчего костер вспыхивает сильнее, а ворон отлетает подальше. - Боишься? – спрашивает Мерлин у него. Тот наклоняет голову и топорщит перья. А следом пронзительно каркает. - Мы не вернемся, - отвечает ему чародей. – Зато вскоре подыщем пещеру в глубине леса. Птица упрямо каркает вновь. И друид вздрагивает. - Замолчи! – приказывает он. – Я думал, что ты будешь рассудительнее и не станешь говорить подобного… Он отворачивается к огню и подкидывает еще трав. В ноздри ударяет запах дикой мяты, и, вдыхая его, Мерлин пытается хоть на мгновение заглушить терзающие го мысли. Его король сохранил жизнь неверной жене и ее любовнику, он отпустил их прочь без злобы. Сердце чародея должно ликовать от того, что бывший ученик добр и умен, что он достоин своего трона. И он радуется, смиренно и тихо, вспоминая своего повелителя. Но вместе с отрадой приходит едкая боль, что грызет его изнутри. Он помнит каждую черту Артура, но как же невыносимо, что больше он не узреет его никогда. Друид не прилетит в Камелот на своих черных крыльях, ибо слишком тяжела его совесть. Он обещает, что больше не потревожит юношу, и принесет ему с первыми каплями грядущих дождей забвение о прошлом. Где-то рядом скрипят ветви. Безумная надежда раненным зверем вскидывается в нем. В глубине он верит, хоть и клянет себя за слабость, что Артур может отыскать его. Он встает и опирается на посох. Но чаяниям не суждено сбыться, они рушатся, сменяясь изумлением, когда под сень старого клена из густой рощи орешника выходят Гвиневра и Ланселот. Рыцарь ведет под уздцы приземистую лошадь, на чьей спине умещен нехитрый скарб изгнанников. Вначале они попросту во все глаза смотрят друг на друга. Отверженные, у них излишне много общих печалей. Мерлин кивает им. - Присаживайтесь к костру, ночь обещает быть холодной. Бывшая королева в походном плаще подходит ближе. - Сэр…Мерлин, - произносит она с тоской, - отчего вы здесь? Он старается улыбнуться ей, но худо получается. - Время магии уходит, Ваше Величество. Я должен был покинуть Камелот. - Не называйте меня так, - опускает она голову. – Больше я не королева… - Для меня вы навсегда останетесь ею, - маг указывает на поваленный ствол дерева у огня. – Отдыхайте, у вас был долгий путь. Ланселот привязывает лошадь и присоединяется к ним. - Вы голодны? – спрашивает чародей. Ему хочется помочь им, ибо не чувствует он более к ним ненависти или презрения. Они и так настрадилсь вволю. Любовь обрекла этих двоих на слишком многое. И друид понимает их. - Я не буду есть, - говорит Гвиневра. – Благодарю вас. - Нет, спасибо, - отказывается Ланселот. – Но… - он с волнением глядит на Гвиневру, - леди, вы проделали много миль… - Я не голодна, мой рыцарь, - она надвигает капюшон плаща. – Отдыхайте, я посижу у огня. Он не смеет перечить ей и, разложив походное одеяло, почти сразу проваливается в глубокий сон без сновидений. А его прекрасная дама каменным изваянием застывает, глядя на языки пламени, что взметаются в ночное небо. Она измучена путешествием и неизвестностью. Весь мир открыт для ее дороги, но куда бы она ни пошла, впереди только чужие земли. - Вы свободны, миледи, - ощущая ее мысли, отзывается Мерлин, - Больше вам не придется обманывать ни себя, ни других. Гвиневра переводит взгляд на него - она потеряна. - Я не хотела лгать Артуру, - слез больше у нее не осталось. – Если бы все закончилось по-другому… - Вас ждала бы смерть, - разводит руками маг. – Радуйтесь тому, что живы. Живите и не тоскуйте. Король простил вас, он желает вам счастья. Она бледнеет. - Вы говорили с ним? - Увы, - наступает черед друида опустить взор, - но я знаю правителя. Он найдет в себе силы понять вас. - Но почему вы здесь? – греет у огня руки бывшая королева. – Отчего покинули Артура в столь тяжкий час? - Час пробил, - голос чародея начинает дрожать, – больше король не нуждается в советах. Он должен править сам. - Мне казалось, что одно ваше присутствие при дворе дает ему надежду на доброе… - Не мне решать это, моя королева, - с грустью отвечает он. – Я давно должен был покинуть смертный мир. Слишком долго тянется мой путь. Пора и ему окончиться… - Только куда ты уйдешь, маг? – шелестит первая листва в кроне старого клена. Гвиневра удивленно оглядывается по сторонам. - Кто здесь? – спрашивает она у Мерлина, что крепче сжимает посох в ладонях. – Это ваша магия?... - Не волнуйтесь, ваше Величество, - он встает и очерчивает круг концом посоха перед костром. – Опасности нет. Из темноты на них уставляются десятки желтых глаз, и королева вздрагивает всем телом от ужаса. Руки ее цепляются за складки плаща друида. - Кто это?... - Сестра короля. И под сенью леса разлетается яркий свет. Он летит навстречу тьме и ослепляет вражьи силы. А когда волна рассеивается, лишь костер неровным светом освещает поляну. Глаза пропадают. Королева загнанно дышит и не смеет отпустить мага. - Дешевый трюк, - усмехается Мерлин. – Лучше бы тебе показаться самой. Но лес не отвечает ему, он молчит и таится. Ворон беспокойно вертит головой, пытаясь почувствовать, где затаилась угроза. Чародей протягивает руку, и птица вспархивает ему на плечо. - Лети, найди других, - говорит он и отпускает ее в смоляное небо. И стоит ему запрокинуть голову, дабы проводить глазами верного друга, как из самой чащи на него кидается громадный волк. В последнее мгновение маг выставляет перед клыкастой пастью посох, и острые зубы зверя смыкаются на нем с душераздирающим хрустом. Он смотрит в желтые глаза, и Моргана давит на него всем весом, пытаясь сокрушить смертное тело. Посох ломается, и ведьма уже готова вонзить клыки в горло друиду. И вдруг она оглушительно рявкает и отпрыгивает прочь. На землю падают первые капли. Кровь на клинке Ланселота кажется черной. Он крепко схватывает рукоять и идет на волчицу. Она отходит, и черный мех становится ее плащом, а в зареве костра появляется женщина. - Ты без сомнения самый сильный рыцарь на Альбионе, сэр Ланселот, - молвит она. – Но ты слишком самонадеян. Со взмахом ее руки юноша без чувств падает на землю. Гвиневра в страхе бросается к нему. Она заслоняет его от ведьмы, думая, что тем самым сможет остановить ее. - Что ты сделала с ним?! – восклицает она затравленно. – Ланселот…Ланселот! Он не отзывается. Тело его безвольно лежит у ее ног. - Дешевый трюк, как говорит ваш друид, королева, - отвечает Моргана. – Зато действенный. - Он не умрет, - Мерлин встает позади супруги короля. – Что ты хочешь? – обращается он к колдунье. – Ты пришла сюда за местью? - Твои вопросы всегда верны, чародей, - по поляне ползут тени, кажется, среди них мелькает вертлявая фигура Леи. – Я явилась сюда, дабы поквитаться с отверженными королем Артуром! - и она разражается холодным смехом. – Только взгляни, куда тебя завела любовь к своему ученику! Мир духов никогда не примет существо, обремененное смертными чувствами. Ты знаешь, что это позор, который не сотрешь ничем. Ей безнадежно хочется увидеть замешательство и боль на знакомом лице. И когда оно все искажается, ликование так и рвется наружу. - Как же я ждала твоего отчаяния, Мерлин. В нем ты удивительно прекрасен, - она глядит на Гвиневру, что застыла подле него. – Королева бы возненавидела тебя, если бы узнала о том, что произошло той ночью. Прекрасная дева испуганно оборачивается к застывшему над ней чародею. - О чем она? В словах Морганы слишком много неясного, и Гвиневра желает верить, что все лишь ложь. Слишком поздно она поняла, что милая сердцу Лея опутала ее разум ненавистью и злобой, заставив очернить друида в глазах бывшего супруга. А виной тому была его сводная сестра, что годами отравляла Камелот черной магией. Так и сейчас сказанное кажется ей очередными наветами. Но чем дольше молчит маг, и чем шире улыбается Моргана, тем больше сомнений рождается в изгнаннице. - О чем она говорит? – повторяет она. Пусть она не королева больше, но маг обязан рассеять смуту в ее душе. - Правда всегда испорчена и уродлива, Мерлин. Ты страшишься признать ее, - Моргана протягивает руку Гвиневре. – Отойди от него, милая дева. Тот, кого ты считала оплотом честности и добра, жестоко обманул тебя. - Мерлин? – бывшая королева тянет его за полу плаща. – Что за обман? Скажите мне, прошу вас! - Ты ждешь покаяния? – пристально глядит он на Моргану. – Ждешь моей слабости? Свет рвется во все стороны, и тени, извиваясь, пропадают. Ослепленная, ведьма обращается в волка и бросается в самую гущу ненавистной ей магии. Она налетает на человеческое тело и рвет клыками плоть. Мерлин силен, она не в силах тягаться с ним. Но дева и ее спутник – лишь слабые грешные существа, что падут пред ней. Она отбрасывает его прочь, и свет меркнет. Тишина наполняется хлопаньем крыльев и карканьем. Все небо над кленами шевелится и волнуется, хрипло грая. Несколько ворон слетают к костру и становятся людьми в длинных плащах, чьих лиц не увидеть в недрах капюшонов. Но света больше нет. Она глядит на рыдающую Гвиневру и невредимого Ланселота и… Желтые глаза видят окровавленное тело друида у самого подножья дерева. Она слизывает с клыков кровь, и радость наполняет ее сердце невыносимым ликованием. Она чувствует, как вкус врага оседает на языке сладостью мести. Моргана бросается в чащу, и каркающий сонм устремляется вслед за ней. Без оглядки, что есть мочи она бежит прочь, лишь спасти собственную жизнь, ведь вкус свершающегося возмездия еще не распробован по праву. Вихрем враньих крыл друиды отправляются за ней в погоню. Вскоре шум и вовсе затихает, лишь костер трещит в подступающем рассвете. Гвиневра затуманено смотрит, как маги поднимают Мерлина, словно тряпичную куклу. Рана, зияющая на его левом плече, чудовищна и огромна, и боль, что она приносит, невыносима. Человеческое тело впервые отзывается столь обреченно и остро. Оно дрожит и изводит. Так, что он стискивает руку одного из братьев и сквозь зубы шипит. - Мне нужны бессмертник и белена… - Мы знаем, - отзываются они разом. – Мы должны отнести тебя в безопасное место… Друиды не замечают смертную женщину, что подходит ближе. Они поднимают чародея на руки и уже готовы отправиться в путь, когда он, превозмогая боль, молвит: - Гвиневра… Бывшая королева бросается к нему. - Сэр Мерлин…Сэр Мерлин, - рыдая, твердит она, - я так испугалась за вас… Вы едва не погибли… - Все в порядке, моя королева, - отвечает он и здоровой рукой нащупывает в складках плаща чудом не разбившийся пузырек со снадобьем. – Дайте его сэру Ланселоту, - он протягивает склянку деве. – Он очнется… - Спасибо вам… Вы спасли нам жизнь. Как…как я могу отблагодарить вас? - Никак… - протянутая рука бессильно падает. – Будьте счастливы… Друиды уносят мага в глубину лесной чащи, и вскоре светлые плащи теряются в ночи. На рассвете Артура будит слуга. Нервный и застенчивый юнец едва не лишается чувств, когда король просыпается и заспанными глазами глядит на него. - Что…произошло? – голос его хриплый и глухой. - Ваше…Величество, простите меня, прошу вас, - мямлит прислужник, переминаясь с ноги на ногу, - но там у ворот…у ворот… - Кто? – подбадривает Артур, видя, как боится мальчишка. - Друиды, господин! – выпаливает, наконец, тот. – Их несколько, и у них повозка… - Повозка? – с замиранием повторяет король. – Повозка… Он летит вниз, едва накинув на плечи тяжелый дублет. Ноги не слушаются и грозятся сбросить его с крутых каменных лестниц, но Артуру нет дела до себя сейчас. Он стремительно выбегает во двор замка, пустой и тихий, и видит магов, что ждут его у самых ворот. Стражники безмолвно стоят подле, не смея шелохнуться. Друиды не кланяются ему. Только едва склоняют головы. Самый старший, заросший до глаз рыжей бородой, заговаривает первым. - Привет тебе, король смертного Альбиона. Солнце поднимается из-за горизонта, и с его первыми лучами мы несем тебе вести. Смутная тревога перерастает в ужас, когда маг касается полога повозки. Он не может поверить в это. Нераскрытая истина обжигает его своим дыханием. Ему кажется, что за черным сукном его ждет безжизненное тело наставника. Ведь друиды не явились бы, если… Рыжебородый одергивает черное сукно, и из горла Артура рвется горестный стон, когда он видит бледного осунувшегося чародея, без движения лежащего внутри. Он протягивает руки к нему. - Он не мертв, король. Он жив, - холодно говорит друид. – Мы принесли его сюда, дабы человеческие лекари сумели врачевать его. - Как же вы? – восклицает юноша. – Отчего вы не вылечите его сами? - Его судьба больше не во власти Дракона, - эхом отвечают ему остальные. – Она в твоих руках, король… - В моих? – Артур дотрагивается до горячего лба Мерлина, убирая выбившееся пряди русых волос. – Что я могу? Я лишь человек… - Именно, ты - человек, - молвит рыжебородый маг, и голос его звучит в голове короля. – Дракон дал ему выбор. И он выбрал. Выбрал тебя. Мы не смиримся с этим, ибо любовь к смертному оскорбляет нас всех. Мы не примем его. Тебе решать отныне, король, как поступить с ним. Даже если ты оставишь его умирать, мы не поразим тебя в ответ. -Как вы смеете! – вспыхивает Артур – гнев клокочет в нем. – Я никогда не оставлю Мерлина! - Да будет так, - кивают друиды. – Жребий брошен. Неслышно они выходят за ворота и, обратившись воронами, улетают прочь. Стражники с изумлением глядят им вслед. Лучшие лекари Камелота собираются вокруг постели раненого мага. Рана, нанесенная волком, кровоточит и гноится. Многие врачеватели опускают руки и отходят прочь. Они не знают, как помочь друиду, в их силах лишь облегчить его муки настойкой белладонны, смешанной с вином. В конце концов, только двое остаются подле больного. И начинают тянуться тягостные дни схватки с хворью. Несколько раз они прижигают раны каленым железом, но на утро рубцы мокнут и открываются вновь, словно сама магия противостоит медицине. Артур сидит у кровати Мерлина долгие ночи, утирая испарину с пылающего лица. Маг не приходит в сознание, в бреду он мечется и говорит на неизвестном языке. Король целует его покрытые коркой губы и тихо молится о выздоровлении. Он не знает, слышит ли его Дракон, слышат ли его духи и желают ли, но он не сдается и продолжает. И в один из дней мая жар спадает, а раны очищаются и подсыхают. Дыхание смерти улетучивается из каменных покоев замка, уступая место ароматам приближающегося лета. Поля расцветают пестротой лепестков. Вольно и быстро снуют высоко в небе юркие стрижи. Артур дремлет в кресле, держа за руку спящего мага. Слабый шорох заставляет короля открыть глаза. На подоконнике сидит ворон, держащий в клюве дикую орхидею. Удивленный, юноша встает, но птица стремглав улетает, оставляя цветок. Он подходит и, аккуратно подцепив пальцами, вдыхает нежный аромат незваного гостя. Этот запах напоминает ему о Гвиневре… - А я думал, когда же он принесет ее… - раздается позади него слабый голос. Артур содрогается. Кожа друида сера, под глазами его залегли тени, и весь он похож скорее на живой труп, но после стольких недель борьбы и горячки видеть его живым и слышать его голос кажется величайшим счастьем. Он пытается быть последовательным и спокойным. Не налететь на мага и не заключить в объятия так, что у того кости затрещат. Медленно он возвращается обратно и садится на край лежанки. Улыбка расцветает на искусанных губах. - Мерлин… - молвит он несмело. Первое объятие аккуратно и мягко, чтобы не потревожить раны. В нем невысказанные нежность и горечь. Артур утыкается лицом в здоровое плечо, костлявое и острое под тканью рубахи. Он не верит до конца происходящему. Только бы это было явью. Он не выдержит, если проснувшись, узнает о том, что магу стало хуже. - Это не сон, - шепчет ему на ухо друид. – Я с тобой… - Я боялся… - судорожно вздыхает юноша. – Я виноват перед тобою. Так виноват. Я не понимал… Мерлин целует его в смоляную макушку, он знает, что хочет сказать король. Он многое видел, покуда путешествовал между мирами. - Не трудись, владыка, я разумею твои помыслы. Все в прошлом, - приподнимает он лицо Артура и гладит его заросшие колючей бородой щеки. Маг не может наглядеться на своего повелителя. Слишком долгой была их разлука. И когда юноша, наконец, отстраняется, друид чувствует, как от него будто отрывают часть. Он не хочет отпускать его… - Мерлин… - повторяет Артур ласково, - я не отойду от тебя… - Как и я, - кивает маг, и румянец окрашивает его бледное лицо. – Здесь, подле тебя… радость моя безгранична. - Наслаждайся ею, не таи ничего, - отвечает король. – Твоя любовь ко мне не стыдна. Она прекрасна. Его слова как целебный бальзам. Они гонят прочь взращенные долгими неделями сомнения и муки. И он тянется навстречу Артуру, чтобы прижаться к нему и вдохнуть полной грудью. Быть человеком непривычно для него. Но лишь так он чувствует себя необыкновенно живым и свободным. Спустя время друид замечает подарок, что принес ворон. - Дай мне его, - указывает Мерлин в сторону оброненной орхидеи. С удивлением Артур протягивает ему цветок. И маг касается пальцами мягких лепестков, чувствуя, как знакомый аромат наполняет ноздри. А вслед за ним приходит образ белокурой девы в маленьком доме у реки. Ветер приносит с собой капли дождя, но она не торопится закрыть ставни. Она ждет. Ждет возращения юноши, которого любит, не страшась, всем сердцем. Чародей улыбается. Верный друг принес добрые вести. Гвиневра и Ланселот обрели свое счастье вдали от высоких стен Камелота. Никто не сумеет добраться до них теперь. - Что ты видел? – спрашивает король у мага. – Что значит сие? - Любовники, которых ты отпустил, в безопасности, - отвечает он, глядя в глаза. Артур опускает взор – воспоминания эхом отзываются в нем. - Я рад, мой друг. Я не желал их смерти и горя. Пусть живут с миром. - Ты великодушен, - склоняет голову Мерлин. Ему известно, что когда-нибудь память отпустит короля. Когда-нибудь она отпустит их обоих. - Друиды сказали мне… - молвит король, беря чародея за руку, - что ты выбрал меня. И они не примут тебя обратно. Что это значит? Ты отказался от клятвы? - Я не отказывался, - твердо отвечает ему маг. – Ибо выполнил предначертанное. Я дал тебе трон, и народ потянулся к тебе. Но покуда в душе моей пылает любовь, владыка, путь за грань закрыт для меня. Я остаюсь здесь и ни о чем не жалею. Ибо немало печалей еще падет на твои плечи, и я буду готов разделить их с тобой. Артур целует его, целомудренно и робко. Это касание напоминает ему самое первое, что разделили они у древнего алтаря. Много лун минуло с тем самых пор, и ужасно многое изменилось, но король готов выдержать все, лишь бы чародей остался рядом. Его любовь к Мерлину запретна, и она же самая искренняя и крепкая. Раны, нанесенные светом и железными перьями, тоже заживают долго. - Мы отомстим им всем, - шипит обезображенный человек. Когда-то его лицо было прекрасным. Правильные черты были преисполнены тонким изяществом и мужественностью. Но теперь левая половина его сожжена, не оставив после себя и обрывков былого. Смертный, взглянувший на Мелеаганта, в ужасе убежит прочь, лишь бы не лицезреть столь гротескно уродливого зрелища. Моргана давно уже не человек. И когда она глядит на него, ей вовсе не страшно. Принц в изгнании перевязывает ей раны, помогает Лее зашивать глубокие царапины от вражьих когтей. Она не знает, отчего он делает сие. Быть может, хочет заслужить помощь. После поражения от него отвернулись былые соратники, и он одинок как никогда. С жалкой горсткой вояк трона не вернуть. Тогда Мелеагант пришел просить духов о возмездии. И они послали ему Моргану. Она не может простить, что смертный видел ее в расцвете слабости. Это не тот союзник, которого ведьма желает видеть подле себя. Но кроме него и верной Леи никого нет. Вдали от мира она крепнет и наблюдает, как младенец с глазами своего отца набирается сил. Не пройдет и двадцати лет, когда он вырвет Альбион из немощных рук короля, и венец ляжет на россыпь смоляных кудрей. Он – бастард самого могущественного человека во всей стране. Как и Артур, он более чем достоин трона. Огнем и мечом Мордред пройдет от южных равнин до пустошей на дальнем севере. Он бросит к своим ногам великое королевство. И ради него она готова разразить самую грозную и страшную войну на Альбионе уже сейчас. Да будет раздор в каждом доме этой земли. Да будет голод и мрак. Бывают мгновения, когда Мелеагант смотрит на нее чересчур пристально и долго. Для него она безмерно чужда и грозна. Но в опасности, коей веет от колдуньи, есть своя красота. Его взгляды преследуют ее, и она отмахивается от них, а иногда и хочет выжечь глаза смертному. Слишком живы воспоминания о ночи с Артуром, слишком сильно она ненавидит мага за любовь к королю и не желает уподобляться ему. Чувствам не позволено идти наперекор разуму, в особенности перед самым рассветом войны. Пусть Мелеаганта ведет жажда власти и крови, пусть он мечтает о том, как насадит голову Артура на Экскалибур. Лишь бы ничего в его помутившемся рассудке не остановило его. Он нужен ей. Пылающий злобой и гневом. Обезумевший в погоне за короной. Ибо в конце он не получит ничего кроме праха. Он нужен ей, чтобы положить всему конец и начать новое. КонецЧасть 1
27 августа 2017 г. в 18:19