Car Panel

Любовь нереальна. Я не верю, что однажды можно полюбить человека и прожить с ним до самой смерти, так и не перестав смотреть на него, как на восьмое чудо света и вообще ещё хотеть касаться его и проводить ночи за разговорами. Бросаться за ним в реку или совершать безумные поступки ради одной только улыбки. В лучшем случае всё это длится неделю, может быть месяц, но потом всё становится рутиной, и вот его ноги на автомобильной панели уже не кажутся сексуальными, а только бесят. Ведь они, чёрт возьми, грязные. Его разговоры во сне не кажутся милыми, а только мешают спать. В какой-то момент просто хочется скинуть его ноги на пол, задушить подушкой или что-то ещё, лишь бы больше он так не раздражал. Я уже обжигался на этом несколько раз и не планирую больше, поэтому я пообещал себе больше никаких отношений. Никогда. Всё, что происходит это не любовь, а только увлечение. Любовь нереальна. Спустя неделю, после этого обещания, я встретил несколько парней, которых бросил сразу после секса в машине. Всё всегда начинается с этой долбаной автомобильной панели! Она — начало конца. Люди, чьи ноги на ней, автоматически возбуждают меня, даже если до этого вовсе не были привлекательны. В какой-то момент я просто оказываюсь между их ногами и ублажаю, а они кончают, как подростки, хотя бывают и те, кто держится долго. Затем появляется внезапное чувство ненависти к себе и к тому, в ком или на ком ты находился пару минут назад. Я один из тех, кого совершенно не волнует кем быть: активом или пассивом, потому что просто соглашаюсь на всё, лишь бы не ощущать жгучее чувство одиночества и не думать, что всё обречено на провал заранее, ведь любви нет. Я, кстати, верил в неё какое-то время, но после пяти якобы серьёзных отношений, пришёл к выводу, что все эти истории про любовь — просто пушистые сказки, чтобы люди не убивали самих себя от осознания бренности жизни. Чтобы они жили в вере, как однажды появится человек, который заставит их время остановиться, а бабочки в животе летать. Это ведь как-то так описывают в книжках, да? Кажется там что-то ещё было про тепло кожи и искры в глазах, но я не уверен. Мне 35. Не собираюсь больше читать сказки. Я просто принял реальность и она такова: я умру в одиночестве, как и все в этом мире. Спустя ещё застойных пол года, мои друзья позвали меня на какую-то отстойную вечеринку по случаю Хэллоуина. Необходимо сказать спасибо небесам, что праздник не был костюмированным, мы ведь просто хотели выпить тем вечером. Когда мы уже во всю болтали за столиком, к нам подошёл парень, тогда друзья и познакомили меня с Гарри. Оказалось, что он работает в одном офисе с ними, и они решили пригласить его на Хэллоуин. Он не вызвал бурю эмоций, как это всегда происходило, когда я «влюблялся». С ним было только…ощущение…я не знаю, что это было. Оно просто такое странное: вдруг чувствуешь знакомую симпатию, но затем ударяет что-то неизведанное, и ты уже сбит с толку и даже не знаешь, что это такое. Я слишком ленив, чтобы разбираться в этом, пока Гарри жмёт мою руку и ярко улыбается. Веду себя, как последний мудак. За всю встречу и слова сказать не мог связно, а он болтал. Точнее, он совсем не тараторил и даже наоборот — его речь была такой вязкой, что можно было проследить, как каждый слог старательно проходил через отделы головного мозга в попытках слететь наконец с языка. Он и двигался точно так же, даже не пытаясь спешить куда-то. Удивительным образом он успевал делать всё быстрее других, а я находился в полном спокойствии, какого никогда в моей жизни не было. Я смотрел на его взъерошенные кудри весь вечер, иногда вступая с ним в диалог, и он всегда улыбался мне, что хотелось спрашивать его ещё и ещё. Не важно о чём, главное — спрашивать. Он не пил, да и я тоже. Когда он пожал мне руку, то головокружение в голове резко сказало мне стоп. Так странно, ведь до его прихода я выпил всего лишь бокал шампанского. Ещё более странным было то, что лёгкое головокружение никуда не уходило, а даже наоборот усиливалось при касаниях о его плечо или бедро. Посреди вечеринки из-за сработавшего приложения на телефоне, я вдруг отвлёкся от лица Гарри и обнаружил, что вообще-то в комнате были не только мы с ним, но и ещё пятеро друзей. Когда пришло время уходить домой, я на удачу спросил, нужно ли кого-то подбросить до дома, сославшись на темноту и холод лондонских улиц, в надежде, что помощь нужна именно ему. Моя машина спортивная, поэтому важно было отозваться первым, и снова по какой-то случайности его рот сказал «меня», опередив остальных. Так удивительно, как он успевал делать всё быстрее других. Мы залезли в машину, но не успел я вставить ключи в зажигание, как его длинные ноги поместились на панели. Я просто замер, глядя на то, как он, опустив веки, растянул свои конечности чуть ли не по всему салону. Чёрные лакированные сапоги от GUCCI немного задевали стекло своими подрезанными носками, пачкая его. Гарри расслабленно опустился на кресло с закрытыми глазами, но видимо почувствовав, что я не завожу машину, посмотрел на меня. А я тупо уставился на его ноги на панели. Он тут же извинился и спросил против ли я. Я ответил, что он может делать так вечно, на что он улыбнулся и вновь вернулся в прежнее положение, только теперь смотрел в глаза, будто ожидая чего-то ещё. Но я не переставал думать, что, чёрт…я впервые не был против чьих-то ног на панели. Возможно, потому что его ноги там не выглядели сексуально. Они выглядели…будто там и должны быть. Они выглядели по-домашнему, и я не боюсь сейчас звучать, как погрязший в быту старый хрыч, ведь мне глубоко плевать, пока его ноги покоятся у лобового стекла. Пока они там, я готов быть даже старым хрычом. Он продолжал смотреть на меня, а мои конечности налились свинцом и не хотели делать движений. Его глаза — криптонит. Такие же зелёные и лишают меня сил. Настолько лишают, что единственное, что я сейчас смог — это наклониться к нему и поцеловать. Он улыбнулся мне в губы и по-девчачьи хихикнул, что вообще-то вызвало полный диссосанс, учитывая тембр его голоса. Его губы не были мягкими или сладкими, как описывают это всё в книгах. (Что поделать, я не могу отойти от сопоставления этих клише с реальностью) Я просто…чувствовал только их, словно это единственное, что даёт жизнь. Не мозг, не сердце, не кровеносная система, а лишь его губы, которые медленно смыкаются на моих. К чёрту биологию и правила. Он первый отстраняется, и на секунду я чувствую, будто мне перекрыли кислород, но всё возвращается на свои места, когда он начинает шептать мне на ухо, как искал меня всю свою жизнь. Ему всего 25, а он так устало шепчет мне об этом, что моё сердце разбивается на миллионы мелких кусочков. Спешу собрать их все, чтобы он случайно не поранился о них. Говорю ему всё: как не хочу, чтобы он теперь уходил, как мне было сложно и больно последние лет семь и, как сильно я боюсь упасть вновь, если полюблю. Всё закончилось нашими общими слезами, и мне ещё никогда не было так легко плакать у кого-то на виду. А потом он сказал то, что в глубине души я одновременно боялся и мечтал услышать. «Мы просто должны попытаться. В последний раз и только ради друг друга». Я согласился на это в последний раз в своей жизни, а больше мне и не пришлось, потому что он забрал моё сердце в то самое мгновение, когда ещё только впервые пожал руку. Влюблённость как кометы в небе, которые ярко вспыхивают, а потом гаснут за доли секунды. Любовь же не вспыхивает внезапно, она скорее как огонь, в который необходимо бросать дрова время от времени. Над ней необходимо работать день и ночь.