Кольт

Комната дешёвого мотеля была вполне пригодна для сна. Алек устал до такой степени, что смог только закинуть сумку в один угол, а самого себя – в другой, на едва разложенную постель. Он начал отключаться ещё в дороге, так что ни о каких предосторожностях речи не шло вообще. Номер имел значительные преимущества перед машиной: в нём была кровать, а шторы плотно прилегали в окну. Алек мог бы вырубиться и прямо за рулём, забыв про бивший в глаза солнечный свет, но здесь, в приятном почти-мраке, он мог хотя бы немного расслабиться, отпустить себя. В этом состоянии Лайтвуд не чувствовал ничего, не сработало ни чутьё охотника, ни болезненно выжженные на рёбрах печати. Алек не слышал тихого шороха, не чувствовал ласковых прикосновений к волосам, не ощущал чужого – и такого знакомого, бившего в самое сердце – присутствия. Он не проснулся даже тогда, когда пистолет, который мог уничтожить почти любое существо, исчез из руки. Но громкий, вовсе лишённый чарующих ноток голос, всё же смог достучаться до усталого разума. - Признаю, с каждым разом твои игрушки становятся всё интереснее, - Алек подорвался, почти вскочил с кровати одним слитым движением шаря по простыне. Тихий щелчок у виска сделал его взгляд осмысленно тяжёлым. – Бах! И больше Лайтвуды не будут доставлять мне неприятностей одним своим существованием. - Магнус, - хриплый голос со сна был не громче хрипа, но кольт куда-то мгновенно исчез. Алек почти готов был пожертвовать легендарным оружием, лишь бы его личное наваждение никогда больше не появлялось, не травило душу. Конечно же, мистеру Бейну, его личному трикстеру с золотыми, почти демоническими глазами, уже давно было много интереснее изводить Охотника, чем род людской. - Александр, я ведь тоже рад тебя видеть, - узкая ладонь дотронулась до груди, мягко толкнула обратно на ставшую подозрительно мягкой постель. – Не подскажешь, кто тебя смог загонять до такого паршивого состояния? Я же ревную. Надутые губы и обиженную интонация дополняли идеально подобранный образ. Когда они ещё жили вместе, Алек даже где-то находил значок королевы драмы. Магнус его безмерно любил, ну надо же. А сейчас в его руках оказалось одно из самых действенных и безотказных оружий – кольт, способный уничтожить почти каждое существо во вселенной. И это было – должно было быть – огромной проблемой. Джейс бы уже по потолку начал бегать. Но Алек хотел спать, Алеку было плевать. Какими бы запутанными и странными ни были их отношения, он всегда точно знал: архангел убережёт сон, не даст в обиду. Как бы сильно они с Магнусом ни ссорились, как бы ни изворачивались, это оставалось неизменным. Тело привычно расслаблялось под сильными руками, адреналин уже почти выветрился, так что сознание начинало ускользать. Сверху придавило чем-то тёплым и мягким, ладони – привычно запутались в чёрных перьях. Алек знал, что проснётся уже в одиночестве. Знал, что Магнус нагрянул поиграть в свою любимую игру и, наверняка готовился мгновенно свалить, но не смог оставить его без защиты, не смог подвергнуть опасности. Их последняя встреча закончилась кровью, но ненависть так и не пришла. Ведьмак, желтоглазый демон, трикстер, скандинавский бог лжи и обмана, теперь ещё и архангел, сбежавший от войны, которую навязывали всем им Михаил с Люцифером. Алек каждый раз поражался, злился, пытался вырвать из сердца привязанность к жестокому бессмертному существу. И всё равно, даже до того, как в самый первый раз увидел вертикальные зрачки, ещё тогда он как-то внутри, про себя знал: Магнус любил игры, любил наблюдать за гранями, за тем, как любовь сменялась ненавистью. Только для того, чтобы вновь вернуть себе чужое расположение. Последние два тысячелетия выдались особенно скучными. После второго их расставания, окончившегося разгромом бункера Хранителей Знаний, Джейс, матерясь через междометия, пригрозил сдать обоих Изабель на кулинарные опыты. Но примирение тогда вышло действительно жарким, Алек до сих пор не смог матери в глаза нормально смотреть… Можно было клясться и обещать самому себе: больше этого не повторится, в следующий раз, едва увидев эту дву… трёх… многоликую тварь, нужно просто поднять кольт и выстрелить между глаз. Можно было врать себе как угодно долго и красочно, вот только правда всё равно не менялась никогда: Алек давно уже не верил в чужие надуманные предательства и просто играл по правилам; Магнус всегда возвращался, чтобы охранить чужой сон. Впереди ждала долгая погоня за неугомонным пернатым, бессмысленная войнушка, в которую наверняка окажутся втянутыми посторонние люди, но всё же… всё же Алек думал, яркий блеск чужих глаз того стоил. В конце концов, Магнус ведь уже выстрелил в него из этого кольта ещё тогда, при первой встрече, первом столкновении взглядов. Магнус и был той пулей, уничтожившей старого Алека Лайтвуда. Просто для того, чтобы возродить из пепла что-то большее, вне всяких сомнений прекрасное… Крылья сомкнулись сильнее, укутав охотника, прижав ближе. Тихий стук человеческого сердца успокаивал, давал сил двигаться дальше, бороться – даже с семьёй. Впервые за свою бесконечно долгую жизнь ангел, назвавшийся этому смущённому охотнику Магнусом, был уверен в выбранном пути.