господи, обернись

Господи, обернись, посмотри на своих детей: у кого не хватает рук, кто-то едва хрипит, а кто-то воет внутри гробов и больших смертей, иль мажет губами по любимой щеке и мстит всей иудовой мощью под кожу, поддых, подряд, будто истина режет горло, жестоко, молча. Господи, расскажи, как додумался сделать ад, если имя твоё — любовь, милосердный отче? Поверю в тебя, господи! Обернись, послушай! Обернись и геенну огненную потуши! Этот мир был любим, так искренен и воздушен, а теперь как ненужный разбитый лежит кувшин! Обернётся на мир свой, на плачущих в нём детей, всемогущ и всесилен, коснётся моей груди — и почувствую тут же всем прахом моих костей, какой ад, когда мир твой в тебе же самом горит. В глазах его пепел от мудрости и печали — уверовал тут же, раскаялся и взмолился: — Обернись, господи, и в самом своем начале не твори этот мир. Ни нам, ни тебе нет смысла.