«Видишь ли ты льва, когда заглядываешь мне в душу?»
«Как я могу спать по ночам, когда в моей голове – настоящая война?»
«Я обнаружил льва, прячущегося под моей кроватью».
«Тебе не спрятаться на чердаке детского домика».
Он клянётся себе выучить её. Потому что Майк прав – она идеально ему подходит. *** Во вторник родители узнают, что он вступил в хор. Ожидаемого скандала не происходит. За ужином мать поджимает губы и молчит. Отец сидит с идеально ровной спиной и ест жаркое. Еда Алека остаётся нетронутой, когда он молча встаёт и покидает столовую. Он знал, что так будет. Мать грезила о карьере футболиста для своего сына ещё до его рождения. Вся её семья была на высоте. Бабушка Алека была весьма знаменитой балериной, дедушка играл в баскетбол, тетка – сестра Маризы – занималась фигурным катанием в своё время. Для Алека избрали футбол. Раньше Мариза бесконечно таскала сына на встречи для «элиты» штата, он видел богатую жизнь своими глазами и, конечно, хотел жить так же. Он влюбился в футбол с самого первого матча, на который они пришли всей семьей, и отдавал ему всего себя. До старшей школы, когда влюбленность в спорт померкла и он вдруг обнаружил, что ему нравится петь. Вскоре объявился этот Шустер со своим хоровым кружком, по школьным коридорам поползли разговоры об исполнении желаний, о целях, об удаче, о победах, о счастье. Хористы пели чуть ли не на всю школу о выборе собственного пути и о том, как здорово узнать, чего хочешь ты, и идти к своей мечте. Алек понял тогда, почему их постоянно обливают слашем. Футболисты полагают, что знают, чего хотят, но это ложь. Они, привыкнув, делают то, чего хотят их родители, и ужасно оскорбляются, когда хористы в своих песнях обвиняют их в неискренности с собой. Но хористы правы. Их называют лузерами, потому что в каждой битве за солнце есть падения. Потому что битва за солнце происходит в тени. Потому что битва – битва, а не путь по прямой асфальтированной дороге к липовой славе – сама по себе вещь не особо легкая. Алек выбил бы эту чушь из головы, если бы не пришёл на то собрание осенью. Если бы не увидел однажды танцы Майка. Если бы не понял: так и выглядит путь к мечте. К мечте, которую ты сам выбираешь. Мечта о футболе – не мечта Алека. И эта жизнь, какой бы прекрасной она ни была, не принесет настоящего счастья. Потому что это не его жизнь. «Как я могу спать по ночам, когда в моей голове – настоящая война?» Господи, Майк. Тебе-то откуда всё это известно? *** Шустер подходит к нему в пятницу, после занятия хора, после того, как Алек спел всё-таки Lion, и спрашивает, всё ли у него в порядке. Лайтвуд вопросительно приподнимает бровь и отвечает что да, конечно. Шустер хмурится. – Послушай, Алек, – начинает он, садясь на стул около фортепиано. – Я знаю, каково это: бороться за то, чего ты хочешь в глубине души, с теми, кого ты любишь всей душой. Ты ходишь постоянно хмурый, ты едва ли слово сказал за всю неделю в хоре. И песня, которую ты спел сегодня… Я волнуюсь за тебя. И ребята тоже. Поверь мне, мы все сталкиваемся с трудностями, мы говорим о них через песни. Но песен порой бывает недостаточно, так что, Алек, пожалуйста, если тебе нужна наша помощь… – Шустер встает со своего места и кладет руку Алеку на плечо. – Мы здесь. Лайтвуд закрывает глаза на секунду, а потом смотрит учителю в глаза. – Спасибо, мистер Шу. Уильям уходит через пару минут, забрав все свои бумаги из кабинета, и Алек остаётся один. Среди футболистов думать не принято, но он думает. О том, что жизнь, придуманная родителями, с каждым днём нравится ему всё меньше. О том, что хористы правы в своей привычке пробовать всё новое и искать то, к чему лежит сердце. О том, куда ему податься, если он уйдет из футбола. Он долго бы так просидел, наверное, шагая по замкнутому кругу в собственных мыслях, если бы не скрипнула, открывшись, дверь в хоровую. Алек поднимает взгляд и судорожно вздыхает. В дверях стоит Майк. – Можно? Алек смотрит на него широко раскрытыми глазами и кивает. Он вряд ли может разобрать что-то в своих мыслях сейчас. В груди бешено бьется сердце. Майк проходит в аудиторию, кидает рюкзак на одно из сидений и поворачивается к Алеку. – Ты спел её всё-таки. Алек скрещивает руки на груди, пожимает плечами и неуверенно улыбается. – Ты был прав, – он опускает взгляд в пол не в силах смотреть Майку в глаза. – Она мне подходит. Майк улыбается в ответ и садится на фортепиано. Алек лихорадочно прикидывает, что ему делать. Человек, который перевернул его жизнь своими танцами, сидит тут, в паре метров, и… Что Майк забыл тут? Алек пытается считать до десяти, но сбивается. Что ему теперь надо говорить? – Почему ты… Подумал, что она подойдёт мне? – он поднимает взгляд на парня. Тот постукивает пальцами по полированному дереву. – Ты превосходно играешь в футбол. Я был бы счастлив, если бы мог свободно заниматься тем, с чем хочу связать свою жизнь. Но ты не выглядишь счастливым. Значит, хочешь вырваться на свободу и в то же время остаться на том пути, который принесет тебе удачу, но не счастье, – Майк снова улыбается. Он абсолютно невероятный в своей светлой рубашке, обтягивающих джинсах и с полнейшим хаосом на голове. Он смотрит на Алека, почти любуясь, и тот вспоминает миллионы историй, рождавшихся в его голове весь прошлый год, в которых фигурировал этот взгляд и этот человек. Эмоции – не что иное как отвлекающий фактор. Алек перечеркивает эту фразу в своём сознании и запоминает новую. «Хочешь вырваться на свободу и в то же время остаться на том пути, который принесет тебе удачу, но не счастье». – Да ты Шерлок Холмс прямо-таки, – Лайтвуд изучающе смотрит на Майка. Тот всё улыбается. – Просто, в общем-то, чувствую практически то же, что и ты. Алек усмехается. В пустой хоровой это звучит громко и слишком… слишком. – Расскажешь? *** Они сидят в Брэдстикс до самого вечера. Майк рассказывает о танцах и Гарварде, куда его хочет отдать отец. Говорит, что не знает, как с этим бороться, и просто наслаждается настоящим, когда танцевать ещё можно. Его глаза блестят, когда он говорит о танцах, и Алек, расслабившись в тепле ресторана, совсем не может отвести взгляд от Майка. Тот говорит о матери, которая отказалась от мечты стать артистом из-за давления родителей, и об отце, которого волнуют финансы, а не счастье. А Алек в ответ рассказывает о первом футбольном матче, о мыслях, появившихся сразу после выхода хора на публику, и о том, что сам не знает, куда идти, если оставить футбол. К вечеру разговор заходит о девушках. Алек отчаянно пытается не покраснеть, когда смотрит на смеющегося Майка и ловит его улыбающийся взгляд. Майк говорит о том, что «курортный роман» с Тиной для него закончился примерно в сентябре и сейчас он с ней исключительно для того, чтобы хоть в чём-то угодить родителям, а Алек в ответ жалуется на стереотип о том, что футболисты всенепременно должны встречаться с черлидершами. При этом он смешно кривится и ворчит, Майк хохочет из-за его выражения лица, и Алек едва ли может сдерживать дрожь в руках от своей глупой влюбленности. Он не мог предположить, что они когда-нибудь будут сидеть вот так, чувствуя одно и то же, понимая друг друга, становясь чуточку ближе. Они оба глупо смеялись над возмущенными официантами, примерно раз в час заказывая воду, и нервно поглядывали на двери, искренне желая не встретить в этот вечер никого из знакомых и сохранить атмосферу изоляции от привычного и весьма поднадоевшего мира. Майк пишет Алеку свой адрес на салфетке, предлагая прогуляться как-нибудь, а ещё – песню, которую обязательно надо послушать. И Лайтвуд нисколько не сомневается в его выборе. *** «Bon Jovi – I`m with You» Сердце замирает от одного только названия. Алек закрывается в своей комнате и достаёт наушники, желая закрыться от всего мира. Родители всё ещё с ним не разговаривают, брат с сестрой сочувственно пожимают плечами, но сделать, в общем-то, ничего не могут. Остаётся музыка. Он включает песню.«Взгляни на этот мир – Он полон изнуренных лиц, Забытых мест… и ничего не меняется».
«Очередной день – очередное испытание».
«Когда надежда покинула тебя, и тебе нужна лишь правда, Я с тобой. Ты идешь вперед, когда все говорят: «Какой смысл?». Я с тобой».
«У нас ничего нет, если нечего терять».
«Сколько нужно потерпеть неудач, Прежде чем кто-нибудь отзовётся?»
«Я с тобой»
Он улыбается и ставит на повтор. Теперь он не один. *** Они гуляют почти каждый день. У Майка в запасе, кажется, миллион историй, которыми он охотно делится с Лайтвудом, пока они бесцельно нарезают круги по Лайме. Алек смеётся и смотрит на Майка совершенно влюблёнными глазами. Тот улыбается в ответ и жалуется на Тину, которая постоянно пытается вытащить его на всякие странные сборища вроде клуба азиатов или клуба отважных мечтателей. На вопрос о том, ходит ли он туда, Майк отвечает отрицательно, а потом называет кучу мест, куда они должны сходить вдвоем. В особо веселые дни Майк вальсирует по улицам, привлекая удивленные взгляды прохожих, а Алек смеётся и не знает, что отвечать на вопросы людей о том, всё ли хорошо с его другом. А ещё они друг друга понимают. Абсолютно. Это понимание рождает какое-то особое чувство единения, которое окончательно сносит крышу. Алек случайно касается руки Майка, когда они проходят мимо очередного супермаркета, и совершенно случайно встаёт к нему поближе на перекрестке, когда они ждут зеленый сигнал светофора. Майк делает вид, что так и надо. Алек не может дышать. Хор начинает подготовку к региональным. Берри носится по МакКинли с толстенными пачками бумаг и вопит на всю школу о том, что они должны выиграть, ведь тогда они поедут на национальные, а там, конечно же, её заметят, и она, разумеется, станет звездой. Алек сидит рядом с Майком в углу и лишь посмеивается: Рейчел, как бы она ни раздражала, идёт к своей мечте, и это здорово. Тина валяется дома с температурой, и Майк всеми правдами и неправдами уворачивается от визита к ней. Они проводят большие перемены в кафетерии за столиком в углу, болтая о всякой ерунде, и в такие моменты Алеку кажется, что он по-настоящему счастлив. Уильям Шустер утверждает список песен на региональные, и хористы репетируют до потери пульса каждый вечер. В один из таких вечеров, когда репетиции наконец закончились, а в школе остались лишь среднего возраста мужчины и женщины, изучающие испанский, Майк просит Алека остаться на несколько минут. Лайтвуд, наконец-то научившийся не краснеть каждый раз, когда Майк обращался к нему, кивает. В школе стоит тишина, и в какой-то момент Алеку кажется, что они с Майком здесь одни. Мысли, тут же поползшие не в ту сторону, он отгоняет подальше. Майк достаёт с полки проигрыватель и вставляет в него диск. Алека бросает в жар. Он что, собирается петь ему? Хотя, может быть, хуже. Может быть, он будет танцевать. Коридоры молчат, и ноты свободно разлетаются по школе. Всё-таки он будет петь. Звучит гитара.«Допивай всё, детка, не спи всю ночь, Думая о том, что мог бы сделать, но не будешь, хотя была возможность».
«Выпей со мной и забудь о бремени дней»
«Выпей со мной, детка, посмотри на звезды, и я ещё раз поцелую тебя Между прутьев решетки, где я встречаюсь с тобой».
«Не подпущу к тебе никого глубоко в своем сердце, отделив от остальных, Среди которых ты нравишься мне больше всего».
Мелодия очаровывает, а Майк смотрит прямо в глаза, и Алек чувствует, как сердце бьется в приступе острой влюбленности. Он едва ли может выдерживать этот взгляд, но в то же время не может перестать смотреть на Майка, потому что реальность кажется слишком призрачной – стоит отвести взгляд, и она разрушится. Когда затихает последний аккорд и Майк опускает взгляд в пол, ожидая реакции Лайтвуда, Алек встает со своего стула и нерешительно делает шаг вперед. Майк смотрит на него своими невозможными глазами, полными… надежды? – и тоже делает шаг навстречу. Сердце бьется слишком громко, и Алеку кажется, что даже пустые коридоры будут шептаться об этом завтра. Лайтвуд целует Майка нерешительно, и их сбившееся дыхание кажется чересчур громким в тишине хоровой. Алек притягивает Майка к себе, обнимая за талию, и едва ли может твердо стоять на ногах. Воздуха остается все меньше, и через секунды Алек вынужден прервать поцелуй, судорожно вдыхая кислород. Майк не отводит от Лайтвуда взгляд. – Я… – Заткнись. Мысли со свистом вылетают из головы, оставляя место чувствам и дрожи по всему телу. Майк складывает руки ему на плечи, притягивая ещё ближе, и Алек готов поклясться, что парень чувствует его сердце, которое рискует выпрыгнуть из груди, оставляя Алека умирать от всех этих оголенных эмоций. Лайтвуд прерывает поцелуй, пытаясь восстановить дыхание, и смотрит на Майка с немым вопросом. Тот улыбается и тихо выдыхает: – Должно быть, что-то в воздухе, Александр. Сердце пропускает удар от этого рваного «Александр». Он точно умрёт сегодня. *** Собственно, с того дня Майк наотрез отказывается называть его Алеком, когда они остаются вдвоём. Лайтвуд уверен, что услышал уже миллион интонаций, с которыми Майк называет его полное имя, и не то что бы это особо помогало. Они целыми днями сидят у Алека, смотрят фильмы и целуются. Младший брат запирается в своей комнате каждый раз, когда видит кроссовки Майка в прихожей, а сестра загадочно улыбается и отпаивает Джейса горячим чаем. Родители приходят поздно и про Майка ничего не знают. У них двоих теперь маленькая тайна. В тот день, когда Тина наконец выздоравливает, возвращается в школу и снова липнет к Майку всё свободное время, Алек на всех переменах держит в руках стакан со слашем и почти всё время считает до десяти. После школы, когда Тина воркует Майку о том, что неплохо было бы прогуляться, Алек практически вырывает парня из её объятий и максимально спокойно объясняет, что у них есть планы, и Тина в них не входит. Майк смеётся всю дорогу домой и не сопротивляется, когда Алек стягивает с него футболку и запихивает её в стиральную машинку. На вопрос о том, в чём Майку следует идти домой, Алек рявкает: – Останешься здесь на ночь и будешь сидеть под кроватью, пока родители не уснут. Конечно, на ночь Майк не остаётся и идет домой в рубашке Алека, которая оказывается ему чуть велика. В ней же он приходит в школу на следующий день, и Алек готов отдать миллион за выражение лица Тины, когда она видит«Мы близко друг к другу независимо от расстояния – Эти слова не могли бы быть более искренними. Наше доверие друг другу вечно. А остальное не важно»
«В тебе я ищу и нахожу доверие»
«Наш разум открыт для нового взгляда, А остальное неважно»
«Мне всё равно, что делают другие»
«Мы близко друг к другу независимо от расстояния»
«Остальное неважно»
Майк целует его вечность после этого выступления. *** Сказка рушится перед Рождеством. Тина как бы случайно рассказывает родителям Майка про Алека, про рубашку и песни, которые они пели друг другу, и после того, как Лайтвуд об этом узнаёт, он всё-таки выливает на неё стакан слаша. Или не один. Он не уверен точно. В двадцатых числах декабря Майк говорит Алеку, что отец отправляет его в Кембридж, поближе к Гарварду и подальше от Алека. Он не кричал, не бил сына, не устраивал сцен, не молчал демонстративно, как Мариза Лайтвуд. Он просто купил сыну билет в Массачусетс в один конец и сказал, что позаботится об окончании школы и выпускных экзаменах. Мать лишь пожала плечами. Алек в тот момент готов разорвать чертову Тину на куски, но Майк лишь улыбается. Не так, как раньше. Обреченно. Говорит, что их пути всё равно разошлись бы после окончания школы. Майк так или иначе поехал бы в свой долбаный Гарвард, а Алек… Поступил бы куда-нибудь в спортивный институт. Лайтвуд пробует было сказать, что можно было бы бороться, но Майк лишь качает головой. В глубине души Алек с ним согласен. У них нет будущего. Есть лишь их прекрасное, сумасшедшее, мимолетное настоящее, которым Майк призывал Алека наслаждаться в их первый вечер в Брэдстикс. Мариза и Роберт уезжают в Нью-Йорк перед Рождеством, и Майк всё же остаётся у Алека на ночь, наплевав на то, что сделает после этого отец. В последнюю ночь они просто лежат в обнимку и слушают дыхание друг друга. В доме тихо и темно, и это предполагает искренность. Они уже почти засыпают, когда Майк вдруг говорит Алеку: – В параллельной вселенной я тебя точно никуда не отпущу. Лайтвуд вздрагивает и смотрит на парня с удивлением. Тот пожимает плечами. – Дай помечтать немного. И они мечтают. Это немного отвлекает от неотвратимо наступающего утра. Майк говорит, что в параллельной вселенной тоже будет непросто, но они справятся, а Алек просит, чтобы в параллельной вселенной не было раздражающей и вездесущей Рейчел. Майк смеётся. – Она будет, конечно же. Только её будут звать как-нибудь… Не знаю… Клэри. Алек фыркает. – Клэри? – Да. Она будет той ещё занозой в заднице. Будет точно так же бегать и всем надоедать. И у неё будут рыжие волосы. Чтобы ещё заметнее было. – А Шустер, например? – Алек рисует узоры на груди Майка. Тот пожимает плечами. – Шустер будет полицейским. Как и сейчас, будет бороться за правду. Он хороший. Звать его будут как-нибудь, мм… Люк. Он всем будет помогать. – И Клэри в том числе? – И Клэри, конечно же… Алек молчит какое-то время. – Ну, а меня как там звать будут? Майк переплетает свои пальцы с пальцами Алека и отвечает не сразу. Лайтвуд готов умереть за эти слова: – Не отнимай у меня наслаждение и в параллельной вселенной называть тебя Александром. *** Они пишут друг другу названия песен, когда Майк уходит от Алека утром, обещая друг другу послушать их на Рождество. В этом году песни становятся единственной причиной ждать Рождество. Алек написал Майку название песни, которая не описывала его чувства идеально. Но всё же она подходила как никакая другая. Special needs. У них обоих были особые потребности.«Помни обо мне, когда видишь себя на экране кино. Помни обо мне, став тем, кем всегда мечтал быть. Помни обо мне, когда у всех идет кровь носом. Помни обо мне, об особых потребностях»
«Помни обо мне, когда заключаешь киносделку. Думай о том, что мне не встать с кресла на четырех колесиках. Помни обо мне во время вспышек и криков фотографов. Помни обо мне, об особых мечтах…»
«Помни обо мне»
Алек теряет способность контролировать себя, когда видит название песни, которую его попросил послушать Майк. I will find you. Он бесконечно долго смотрит на бумажку и идеальные буквы и почти силой заставляет себя послушать песню. Он уверен, что она разрушит его окончательно.«Я слышу песню твоего едва бьющегося сердца. На земле – частички от развалившегося мира. Просто держись, Потерпи ещё немного. Я найду тебя здесь, внутри темноты. Я прорвусь. Не важно, где ты. Я найду тебя…»
«Я буду светом и я отведу тебя домой, если некуда больше идти. Я буду тем голосом, который ты всегда узнаешь, когда потеряешься и останешься совсем один»
«Я найду тебя здесь, внутри темноты.Я прорвусь. Не важно, где ты»
«Я найду тебя»
Алек держит в руках листок с названием песни и верит, что они найдут друг друга в параллельной вселенной, и в то, что там они точно будут счастливы. Майк ему это обещал.