— Не дергайся, Момо-чан, — Рангику радостно улыбнулась, держа подругу за плечи, — тебе ужасно пойдет. Вот увидишь! Немного нарастим тебе волосы, завьем, вот тут пряди сделаем — Хитсугая-тайчо глаз не оторвет.
Момо поерзала в кресле, нервно глядя в зеркало и закусывая нижнюю губу. Где-то она читала, что после разительных перемен в судьбе меняют прически, или наоборот — меняют прически для разительных перемен в судьбе. Да и… с уходом Айзена-тайчо она стала другой, и хотела показать, что это не только внутренне. Внешне Момо хотела выглядеть более сильной. А этот пучок на затылке, по правде говоря, ей успел надоесть — как-никак, Хинамори была девушкой, пусть и твердила себе постоянно, что она — солдат Готея, и что не пристало…
Умелые руки Мацумото зарылись в черные волосы маленькой лейтенанта, и на некоторое время Момо просто выпала из реальности. Прикосновения к голове были такими нежными и приятными, что она почти заснула от удовольствия. Естественно, глаза Хинамори закрыла, и не видела, что именно делает Рангику.
Из приятной полудремы ее вырвал радостный голос старшей подруги:
— Идеально! Смотри, Момо-чан!
Взяв протянутое зеркало, Хинамори посмотрела. И ужаснулась, потому что увидела кого угодно, только не себя. Длинные кудри ярко-рыжего цвета ниже плеч…
— РАНГИКУ-САН!
На мгновение Мацумото вспомнила вспышку Момо у Совета 46 — интонация очень напоминала тот крик, с которым подруга бросилась на Гина.
— Тихо, тихо! — успокаивающе подняла ладони лейтенант Десятого отряда, — тебе же идет!
— Я РЫЖАЯ! РЫЖАЯ! И ЧТО ЭТО ЗА ВОЛОСЫ? — Хинамори трясло, — ЛУЧШЕ НАЛЫСО ПОБРЕЙ!
— А чем это тебе рыжие не угодили? — начала было Рангику, но, увидев глаза Момо, решила, что лучше и правда не спорить с ней лишний раз, еще, чего доброго, шикай активирует… По себе Мацумото знала, что никакие мертвые капитаны не бесят так, как женщину бесит испорченная прическа. И поди докажи, что ей идет! Хотя да, рыжий определенно не ее цвет, это Рангику увлеклась…
— Ладно, — сдалась Мацумото, — а как ты хочешь?
Момо задумалась.
— Просто смой все это и убери пряди. Я разберусь сама.
Рангику побоялась уточнять, как это — сама — еще вздумает и правда налысо побриться. Но все-таки убрала следы своих трудов с волос подруги, решив, что та — девочка взрослая и пусть правда сама разбирается.
***
Момо стояла в своем кабинете и смотрела в зеркало, кусая губы. Волосы ее, возвращенные в первозданный вид, свисали чуть ниже плеч. В дрожащей руке — ножницы.
Выдохнув, она схватила первую прядь, решительно ее обрезая. За ней — вторую. Волосы падали к ее ногам, падали и падали…
— МОМО! Ты чего творишь, дурында?!
— Хирако-тайчо! — Момо застыла на месте, и уже хотела сказать, что надо стучаться, но капитан прошел внутрь комнаты, посмотрел на нее и на волосы, горестно вздохнул.
— А неплохо вышло, — констатировал он, — каре можно сделать. Тебе пойдет. Дай сюда ножницы, горе луковое.
Момо молча и послушно отдала ножницы капитану, и так же молча и послушно стояла, пока тот подравнивал ей волосы, которые Хинамори стригла, совершенно не заботясь об аккуратном результате.
Странно, но прикосновения капитана к ее голове были такими же аккуратными и нежными, как до того — прикосновения Рангику. Хирако старался быть нежнее с девчонкой, которая явно распсиховалась, и он даже мог предположить, почему. Ублюдок Айзен, что же он сделал с этой невинной душой?
Момо не подозревала, о чем думает капитан. Просто стояла, слегка откинув голову назад, отдавшись его рукам.
— Ну вот, — довольно заключил Хирако, — и на пацана не смахиваешь, и прическа новая.
В зеркале на Момо смотрела другая она. Несомненно, девушка. Волосы выше плеч, но не настолько, чтобы, как выразился тайчо, принять за «пацана». Взгляд тоже слегка другой, более решительный. И лицо казалось другим — верно, из-за новой прически.
— Спасибо, Хирако-тайчо, — тихо сказала Хинамори, и тут до нее дошло, — а как вы умеете…
— Тссс! — капитан приложил палец к губам, — ты думаешь, меня в Генсее Хиёри стригла? Только не говори никому, поняла?
Момо кивнула.
***
— Ой, молодец! — сказала Рангику на следующий день, — тебе очень идет. Скулы так подчеркивает, и глаза выделяются… Эй, тайчо, правда, Хинамори-чан идет?
Проходящий мимо Тоширо покраснел, буркнул что-то вроде «хорошо выглядишь» и поспешно ретировался.
