Tomorrow the sun on us

Нужна хорошая сказка со счастливым концом? Проще простого, берем принцессу, настоящую, красивую, умную. Макс, не Максин, с россыпью веснушек на переносице, с почти кукольным, аккуратным лицом, которому место где-нибудь в фильме про супергероев, на обложке журнала — Уоррен серьезно считает ее куда красивее Рейчел, той самой Рейчел, о которой никогда не перестанут говорить. И главное, с живым, самым настоящим взглядом. Участливым, теплым, слегка испуганным. С перемазанными ржавыми пятнами крови губами, нахохлившуюся и словно затянутую в кокон отчуждения — Нет, спасибо, Уоррен, я сама. Я справлюсь со всем, вот увидишь. С извечным полароидом на груди: она снимает животных, мертвых и живых, белок, птиц, китов... Откуда он знает — он все это видел, шпионит, только держится издалека, ведь никогда не знаешь, когда напорешься на Прескотта, а у того разговор короткий и пистолет всегда под рукой. Реальную. Она маленькая, худая, и локти острые, и Уоррен знает, когда она обнимет его — если это вообще когда-нибудь случится, хоть в какой-то вселенной, пусть совсем выдуманной! — то пропорет его насквозь своими локтями. Доберется до сердца за секунды полторы, а он и сам будет рад открыться, податься навстречу, подтянуть майку к подбородку, обнажая грудную клетку, и сказать — На. Оно твое, Макс. Слышишь, оно плохо стучит, совсем сбилось с ритма, это все из-за тебя. Он отдаст ей свое сердце с легкостью. Может, это уже и случилось, в какой-то другой не_реальности, раз уж она так легко кивает, перебивая его первое и так и не получившееся признание в любви. Я знаю, говорит Макс. Знаю, Уоррен. И целует, добравшись до его рта, балансируя на самых цыпочках, на краю разрушенного мира. А потом исчезает. Живую. Еще нужен Рыцарь. Белый Рыцарь, как во всех сказках. В сияющей броне и здоровенным фингалом под глазом. Правая щека наливается черно-сине-фиолетовым — настоящее море красок, хоть сейчас бери и фотографируй. Он, конечно, не Макс, но на мобильник себя щелкает, подняв пальцы в знаке победы. Фингал заслуженный, Принцесса спасена, только вот... Рядом ее все еще нету. А потом сыплются СМСки от подружки-панка, Хлои с синими волосами, татухами на всю руку и черепом на драной майке. Она в эту систему вообще не вписывается, она даже не Рыцарь, разве что Пиратка, безбашенная, чокнутая, на какой-то своей волне со скейтерами. Но от нее несет не только дурью, но и свободой, она как ураган, способный раздавить любого Рыцаря, сожрать целое Королевство без следа. И унести его Принцессу с собой. Даже не надейся, тебе не перепадет. И буквы на экране словно сами наливаются электрической синевой, неоновой, режущей по глазам. Так слепят, что телефон приходится припрятать в карман и искать Макс по наитию. Она всегда не там, где положено. Ночью она спрашивает о бомбе — Из чего бы ты ее сделал, Уоррен? Чисто академический интерес. И Уоррен покорно диктует целый список того, что вполне можно найти под рукой. Зная формулы, можно сделать все, абсолютно все, только вот оказаться рядом с Макс все еще никак не в его силах. Он даже спрашивает, интересуется невзначай, может, надо чем помочь. Он готов сорваться в ту же секунду, выбраться из плена домашки и занудно-бубнящего на заднем плане кино под аккомпанементы чужих стонов за стенкой: сосед завел интрижку с чирлидершей? Значит, в курсе будут все. Нацепить на себя сияющие доспехи Рыцаря и нестись на помощь. Нет, не надо. Он только чувствует, как наливается болью щека, онемевшая от удара Прескотта, а по вискам молотит кровь. Принцессе Макс ничего не надо, она сама. А еще у нее есть Хлоя, вот почему ее нет в комнате после поднятой тревоги и целого наряда полиции рядом с учебным корпусом. Может, бомба и не пригодилась, но он бы... он бы точно мог ей помочь. Он же Рыцарь. Все такой же Белый, идеальный, не знающий поражения. Утренняя СМС от неизвестного номера наливается синевой, дрожит и расплывается под глазами. Даже не надейся, тебе не перепадет. Уоррен знает, помнит, что где-то когда-то уже читал ее. Может, в другой не_реальности, где Макс предпочла его хоть на немного. Для обдолбанного Прескотта слишком мало ошибок, значит, не он. Да и стал бы? У Нейтана нет проблем с наездами на остальных, его единственная проблема — это как сдержаться и не наехать на кого-то с утра. Значит, Хлоя. Макс не думает о своих же обещаниях, не помнит о кино, Принцесса живет своей жизнью, и на ее футболке то появляются, то пропадают красные пятнышки, а он все стоит на месте. Разматывая и перематывая один и тот же момент, в коридоре мужского общежития, выдавая Нейтану тройную порцию пинков — он же Рыцарь, Белый, праведный и не знающий поражений. Он заступился за Макс снова. Но только когда бить ему хочется еще сильнее и сильнее, сначала до первой крови, потом до боли на костяшках, а под конец до сдавленных стонов Прескотта, выхаркивающего кровь из легких ему под ноги, Уоррен понимает — нахрена быть Рыцарем, это с самого начала была дурацкая затея. Никто не любит хороших, никому не нужны эти спасители, с мечом наголо, в доспехах или без них, и это вообще нихрена не сказка, а у Прескотта за поясом джинсов пистолет. Надо быть плохим. И тогда Макс обратит на него свое внимание. И поцелует его снова.