Right back where

Слэш
Перевод
R
Завершён
36
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
36 Нравится 2 Отзывы 9 В сборник Скачать

***

Настройки текста
— Мы где-то встречались раньше, верно? Томми искривляет губы в немом вопросе, быстро и пренебрежительно выдыхая остатки сигаретного дыма. У него хорошие губы, так ему говорят в таких местах, как это. Не то чтобы в мужских туалетах можно многое разглядеть — здесь лише одна болезненно-желтая лампочка, улепленная мертвыми мухами и тускло отражающаяся на глянцевой поверхности зеленой плитки. Сейчас идет 1951-й год, они находятся в Великобритании, в гребанном ядерном веке, а эти лампы работают так, что не можно увидеть даже собственный член. Увидеть свой. Увидеть чужой. Возможно, так все и задумано. Это была долгая неделя и очень плохая ночь, и Томми пришел сюда для чего-то горячего и горько-утешающего, но, возможно, ему просто следовало выпить чашечку кофе в кофейне возле Трафальгарской площади.  — Постой, я говорил серьезно. Я откуда-то тебя знаю. Парень кладет свою руку на руку Томми. Его кожа шероховатая, грубая, линии на суставах нечеткие. Мизинец отсутствует. Вместо него лишь уродливый обрубок. Томми впервые поднимает взгляд на лицо парня. Они стоят бок о бок напротив соседних писсуаров, и Томми занимался тем, что изучал старый корешок от билета из дешевой бумаги на унитазе и пытался попасть в него. В нынешнее время не стоит предпринимать попыток повернуть голову, пока не будете уверены, что стоящий подле вас человек не полицейский. Особенно полицейский на дежурстве. Томми реально сыт ими по горло. С Томми многое случалось, и он многое слышал от других, так что эта фразочка уже устарела. И полностью исчерпала себя. Поэтому теперь, встретив взгляд парня, Томми думал, что знает, кого увидит. То, что он видел раньше, сотня разных способов на тысячу лиц. Похоть, стыд и болезненная, кратковременная надежда на связь. В течение всего времени от эрекции до оргазма, от притока крови до всплеска спермы, вы можете притворяться, что все это может закончиться хорошо, как в фильме, как у обычных людей. Словно есть смысл, словно есть справедливость. Но здесь море. У парня возле Томми, с таким же наполовину засунутым в штаны членом, с грубыми руками и тощим телом, коротко подстриженными каштановыми волосами, и хорошей обувью, и приличными наручными часами на изуродованных руках, глаза цвета безнадежного моря в знойный июньский вечер. И кожа Томми загорается, вспыхивает и пылает в этом влажном, богом забытом, кишащим стыдом месте. Скулы сводит короткой судоргой. Во рту пересыхает. Так случилось и на пляже, тогда, когда они сидели — там был еще и Гибсон, — Томми так же внезапно почувствовал этот жар, прожегший все его тело и застрявший в волнах влажного и холодного песка. Томми не думает о пляже или о море. В ушах стоит шум снарядов, 1944-й, Операция «Садовая ярмарка»*.  — Да, — тянет парень. Его голос грубый — Томми предполагает, что это из-за мокрот или возбуждения, всего того, что обычно заставляет человека так говорить. Хотя на самом деле голос этого парня раскалывается, словно что-то когда-то сломалось, возможно, с криком. Рука Томми сжимается. Он не может не посмотреть туда, где должен быть этот отсутствующий палец. Он не думает о море, но иногда поезд… А почему бы не подумать о поезде?  — Я был в Бирме, — скрипит голос. Томми не помнит этого, когда вспоминает то, что пытался забыть. — Японский лагерь для военнопленных. Я украл мешок с рисом.  — Ты выжил, — Томми слышит, как говорит это. Это не вопрос, не облегчение. Может быть, это ответ. Но он не задавался этим вопросом, он не думал об этом, не думал.  — Ты тоже, — в ответ говорит парень. Говорит Алекс. Он выглядит на тысячу лет старше. Без сомнения, Томми тоже. В мужских туалетах нет зеркал, а его собственное лицо связано со многими вещами, о которых Томми предпочитает тоже не думать. Алекс, естественно, видит его уродливый шрам. Но он все еще продолжает смотреть. Они одни здесь. Сейчас тихо, три часа утра, воскресенье в Ист-Энде, время педиков, крыс и пьяниц, ожидающих смерти. И все же маленькая комнатка наводняется звуками, потому что Алекс знает, и Томми знает, они оба видели, оба слышали и оба знают, что они сделали на том пляже, в той лодке. Рука Алекса медленно и неуверенно движется по рукаву пальто Томми. Томми сглатывает. Под ложечкой тянет. Во рту — вкус сигарет и почему-то соленой воды, масла, крови. Он собирается, что-то сделать. Собирается схватить руку Алекса и оттолкнуть или наоборот — притянуть, что-то из двух точно. Он собирается… Но Алекс отводит взгляд и немного отворачивается, его лицо краснеет.  — Ты был моим первым, — говорит Томми, резко и неожиданно. Веревка, брошенная в пустоту. — Я не сказал тебе от этом.  — Ты мне вообще ничего тогда не сказал. — Смех Алекса больше похож на кашель, но уголки его рта снова дергаются в улыбке. У него хорошие губы, если уж на то пошло. Возможно, тогда Томми сказал ему об этом. Может быть, с тех пор это сделал кто-то еще. Очевидно, что у него были другие, тогда он бы не пришел сюда вот так вот. Как Томми. Вместе выброшенные на берег прибоем, снова и снова. — Но ничего, приятель, ты позволил мне разобраться самостоятельно. Полчаса в туалете на станции Уокинг хватило, чтобы всему этому научиться.  — Ты отлично справился. Алекс по-настоящему смеется, в его смехе есть нотки возмущения, которое кажется почти веселым. Затем, моргнув, он поднимает взгляд. Он выглядит то ли смущенным, то ли дерзким, таким, как всегда.  — Теперь я могу лучше. Томми по привычке осторожно бросает взгляд на дверь.  — Не здесь, — голос Алекса все еще слабый, словно каждое слово — сражение, которое он должен выиграть. — Идем ко мне.  — Ты меня даже не знаешь. — В нем нет ни выжидания, ни надежды, как вы бы могли подумать, потому что глупо верить, что все может закончится словами: «И жили они долго и счастливо». Рука Алекса возвращается к руке Томми. Несмотря на травму, у него стальная хватка. Теплая. Настойчивая.  — Я тебя знаю, — говорит Алекс. Все море в его глазах смотрит, наблюдает. Через мгновение Томми кивает ему. Ловя его руку своей.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.