***
Время текло подобно медленной реке, со своими поворотам, подводными камнями и прочим, и уже никто из друзей Тора не смел не лестно отзываться о Леди Сиф. В конце концов, в гневе она была страшна, проверено на Локи, очень не кстати подвернувшимся под руку и в результате пол часа убегавшим от разъяренной воительницы по дворцу. К слову, занятие это крайне неблагодарное. В день, когда Леди Сиф услышала фразу во второй раз, их компания возвратилась с первого совместно выигранного и с первого для девушки вообще, настоящего боя. Перед глазами до сих пор стояли картинки сражения. Поле боя было в крови, как и все вокруг, как и руки Сиф, все еще крепко сжимающей меч. Ее трясло. Губы дрожали и, кажется, вот-вот должна была начаться истерика. Она убила. Врага, ну и пусть, но она оборвала его жизнь. — Сиф? С тобой все в порядке? — Тор обеспокоенно смотрел на подругу, которая почему-то все еще стояла рядом с диваном, тяжело дыша. Она кивнула, надеясь отвязаться от Громовержца, но его фраза уже привлекла внимание Локи. Младший принц встал, подошел к девушке и заглянул в глаза. — Разумеется с ней не все в порядке, — Локи раздраженно стиснул зубы, удивляясь непроходимой тупости братца. — Идем, Сиф, тебе надо к лекарю. Он взял ее под локоть и твердо, но аккуратно потащил в сторону двери. Девушка даже не пыталась возразить, не видя смысла в этом действии. Локи обычно прав. Дверь за ними закрылась, оставляя за собой тихие перешептывания и громкий смех Вольфштагга. Вопреки собственным словам, младший принц направился не к лекарям, а в одну из гостевых комнат, куда редко заходила прислуга или кто-либо еще. Он посадил девушку на кровать и, материализовав из ниоткуда стакан воды, протянул его Сиф. — Что тебя тревожит? — она взяла стакан трясущейся рукой и мгновенно осушила. — Там, на поле боя. Я видела смерть, — девушка обхватила себя руками. — Я ведь никогда раньше не участвовала в настоящей битве. Лишь тренировалась и была уверена, что это -одно и тоже. Локи не знал, что делать. В его представлении Сиф было невозможно довести до слез, а уж тем более до истерики, поэтому сидящая рядом с ним девушка вызывала в нем лишь непонимание. И странное умиление. Идея пришла в голову спонтанно и совершенно неожиданно, разрушая привычное поведение младшего принца. Он приблизился к девушке и неловко обнял ее, утыкаясь подбородком в черные волосы. Сиф вздрогнула, переставая дрожать. Поведение, слишком странное для Локи, пугало, но в то же время интриговало. — Улыбнитесь, Леди Сиф, вас ждет еще много славных побед, — раздалось где-то над ухом.***
В тот раз Локи был прав. Бои неизменно приносили победы, славу и трофеи, радующие глаз. Жизнь казалась идеальной, будто кто-то специально сплетал ниточки их судеб, не давая им попасть в какую-нибудь сильную передрягу. К слову этот же кто-то видимо очень хотел поиздеваться над Сиф, потому что девушка уже устала каждый день слышать: — Улыбнитесь, Леди Сиф. В разных вариациях, но непременно от одного и того же аса. Локи, кажется, специально издевался над ней, это как раз было в его духе. Девушка еле сдерживалась, чтобы не придушить его и сказать, что все так и было, а младший принц лишь улыбался и смывался куда-нибудь подальше, не желая еще раз попасть под горячую руку. Это уже стало превращаться в привычку для обоих, и отличную тему для шуток для их друзей. Вот только маленькая идиллия разрушалась в день коронации Тора. Это был первый день, когда Сиф не услышала ни разу приевшуюся фразу. А на следующий день Локи упал с Радужного моста, оставив ей на память лишь отголоски шуток, улыбку и воспоминание о произошедшем после ее первой битвы. Сиф передвигалась по дворцу подобно тени, сама не понимая причин собственного ужасного настроения и апатии. Не было желания что-либо делать, даже есть или спать. Своим поведением она удивляла друзей и слегка пугала Фригг, которая в последнее время стала относиться к ней как к дочери, будто знала что-то, чего не знал больше никто. Царица следила, чтобы девушка хоть что-нибудь ела, приносила ей книги, каждая из которых была Сиф интересна. Воительница и правда видела в богине мать. Добрую, заботливую, понимающую, поддерживающую в любом начинание, в общем такую, какой никогда не было у подруги Тора. Забота Фригг притупляла странную боль, нывшую с самого падения Локи. Сиф ловила каждую фразу, в которой слышала свое имя, но каждый раз это было не то, что она хотела бы слышать. Хотя, какая разница? Даже если кто-нибудь и сказал бы ей это, фраза прозвучала бы не так, как она звучала из уст Локи: со слабой насмешкой, но при этом с добротой, которой от младшего принца в последнее время вообще было сложно добиться. Сиф совершенно не хватало его голоса. Путь он говорит все, что ему заблагорассудится, лишь бы говорил. Вот только оттуда, из бездны, за которой воительница каждый день наблюдает с надеждой, ответить невозможно. Леди Сиф ненавидит любовь. И немного Локи. Но любовь все же больше. Ей надоело плакать по ночам, пытаясь оправдать собственные глупые поступки. Хотелось, чтобы это все наконец закончилось, вместе с разговорами придворных о ее усталом виде, рассеянности и прочих побочных эффектах недосыпа. Хотя, наверное, любить Локи заочно — не так уж плохо. Нет его насмешек, немного обидных шуток, раздражающих розыгрышей и прочих минусов общения с младшим принцем. Откуда не ждали приходит, как оказалось, не только беда. Радость тоже иногда сбивается с пути и выходит из каких-то дебрей, неслабо побитая, с кучей изъянов. Например Локи с армией Читаури взялись неоткуда, встряхнув Мидгард и еще пару миров заодно. А почему бы нет? Сиф о вторжении принца на Землю узнала от Тора лично, но напроситься помогать не удалось — Фригг не отпустила, назвав слишком тощей для сражений. Девушка тогда немного подулась, хотя в глубине души прекрасно понимала, что царица права. Заговорила с Локи Сиф через некоторое время и уже в темнице, под напряженными взорами стражников, выводящими из себя обоих. Фригг послала девушку отнести сыну книги, явно зная причины странного поведения воительницы. Ноша была не тяжела, и гонец быстро спускалась по каменным ступеням старой лестницы, освещенной одними лишь факелами. Стражники молча пропустили ее, видимо, были предупреждены. Камера Локи была первой от входа, для увеличения внимания к ней у стражи. Сиф подошла к силовому полю и остановилась, не понимая, что ей делать дальше. Золотое свечение, бесспорно, смотрелось отлично, но стоило его коснуться, и на руке появится ужасный ожог. — Положи их туда, — Локи стоял к ней спиной, указывая на незамеченный раньше ящик. Сиф кивнула сама себе и последовала указаниям принца. — Не знаю, почему мама послала именно тебя, но… — Ётун повернулся к ней лицом подойдя к силовому полю и едва не касаясь его пальцами. — Улыбнитесь, Леди Сиф, вы можете лицезреть одного из самых опасных преступников Галактики, запертого здесь, как в клетке. — Локи, прекрати, — она вздохнула, напуская на себя серьезный вид, хотя внутри разливалось тепло, от одной, но такой долгожданной фразы. — Я бы не хотела, чтобы ты чувствовал себя зверем, пойманным в клетку и выставленным на всеобщее обозрение. — Но ведь это так и есть, — Ётун криво усмехнулся, гордо подняв подбородок. — Тор говорил, что все по мне скорбели. А ты? Сиф замерла, поставленная в тупик. На Тора она потом обязательно наорет, да так, что Локи услышит, но вот что ей делать сейчас. Соврет — Ётун поймет, что она лжет, скажет правду — раскроет карты самому богу Обмана. Не самые радужные перспективы, не так ли? — И я тоже, — она развернулась, и пошла к выходу, вспоминая, где сейчас находится Тор, чтобы хорошенько ему накостылять. В следующий раз будет думать, что говорит, гора с волшебной кувалдой. — Значит, — раздалось из-за спины. Девушка замерла, не поворачиваясь. — Улыбнитесь, Леди Сиф, вам больше не по кому скорбеть. Воительница усмехнулась и, прошептав под нос: «Знал бы ты, сколько нервов я потратила, не стал бы утверждать, что мне не по кому скорбеть», вышла из тюремных подземелий.***
В Асгарде год пролетал за годом, медленно и спокойно. Сиф еще пару раз спускалась в темницы по поручению Фригг и каждый раз слышала то, что надеялась услышать. Фразы, которые она, сама не понимая почему, начала записывать и оставлять в верхнем ящике стола в качестве напоминания. Но всему, а тихой и размеренной жизни уж тем более, когда-нибудь приходит конец. И конец Сиф пришел из Мидгарда, где подхватил (точнее подхватила) какую-то странную хворь. В тот день Сиф опять ходила к Локи, неся в руках очередную стопку книг. Она перепрыгивала через ступеньку, едва ли не напевая какую-то мелодию, услышанную давным-давно. Стражники привычно распахнули перед ней дверь и даже улыбнулись, когда девушка вошла в подземелья. — Привет, Локи, — она положила книги в ящик и повернулась к пленнику. — Здравствуй, Сиф. Я слышал, Тор привел в Асгард свою возлюбленную смертную? — Локи сидел в одном кресле, закинув ноги на другое и лениво перелистывал страницы принесенной в прошлый раз книги. — Хватило же мозгов, — кивнула девушка. — Один весьма понятно и не раз говорил ему, что смертным закрыта дорога в Асгард, но Тор его не послушал. Как обычно. — И ты не ревнуешь? — пленник оторвал взгляд от книги, глядя на девушку. — А должна? — Ну не знаю. Мне казалось, ты по уши влюблена в моего брата. — Давно уже нет, — Сиф пожала плечами. — А ты только что признал, что Тор все еще твой брат. — Ладно. Улыбнитесь, Леди Сиф, вы освободились от помешательства на любовной почве. Девушка хмыкнула, помахала ему рукой и пошла к выходу, встретив на пути стражу, ведущую к камере какое-то странное существо, подобно которому она пока не видела.***
Смерть Фригг стала ударом ниже пояса. Сиф, которая всегда сдерживала слезы, что бы не произошло, плакала, содрогаясь от беззвучных рыданий. Может быть Один и не был Всеотцом, но его супруга совершенно точно являлась Всематерью. Асгард рыдал, и Леди Сиф вместе с ним. Обычно быстрые шаги сейчас были медленными настолько, насколько возможно. Она спускалась по той же лестнице, что и всегда, только вот теперь она была в кровавых пятнах, а свет факелов будто потускнел, из-за чего царил полумрак. Сиф толкнула дверь и спокойно прошла мимо стражи, попадая в комнату, освеженную лишь мерцанием множества силовых полей. Локи, завидев ее фигуру, встал с кровати и подошел к полю, разделявшему их. На лице ухмылка, натянутая, совершенно неестественная, а в глазах пустота, будто из головы вынули сразу все мысли, оставив там лишь вакуум. — Леди Сиф. Неужели пришла проведать. Чего ради? Ублажить собственную совесть, почувствовать себе святой, пришла к бедному-несчастно… — Локи, хватит. Это не ты. Иллюзия посмотрела на нее и растворилась, обнажая настоящий вид камеры и ее хозяина. Локи сидел посреди хаоса, творившегося вокруг, прижав колени к груди и шептав что-то себе под нос. Волосы, обычно хоть как-то зачесанные назад, сейчас прядями свисали на лицо, закрывая зеленые глаза, рядом лежали окровавленные осколки разбитой вазы, чуть левее, ближе к столу, лужа. — Локи. — Зачем ты пришла? — он поднял голову. Лицо из-за распущенных темных волос казалось еще бледнее. — Я не знаю. Там, наверху, слишком громко. Все пьют, напиваются до просто скотского состояния, считая, что почитают память Фригг своим поведением, — девушка поморщилась. — Уроды. — Ты плакала? — Да. — Я никогда не видел тебя плачущей. — Видел. — Как скажешь, — он грустно усмехнулся, ложась на холодный, белый пол. — Локи, осколки, — обеспокоенно произнесла Сиф, закусив губу. Ётун поднял и снова опустил руку, будто говоря, что все нормально. Жалкое зрелище. Он и сам это понимал, но не считал важным. — Это я виноват в ее смерти. Я сказал Алгриму, по какой лестнице лучше подниматься. Сиф молчала. Просто не говорила ни слова, даже не плакала. Она села на ступеньки, боком к пленнику, уставившись в одну точку. Ее поведение не сильно удивляло, но настораживало. — Почему ее не отдали мне под защиту? Я должна была умереть во славу Асгарда, не Фригг. — Не говори ерунды. — Я должна была успеть, — Сиф встала и пошла к выходу. Локи смотрел, как она медленно уходила, слегка вздрагивая от несильных порывом холодного подземного ветерка.***
План Тора казался провальным с самого начала. Нет, ну серьезно, вызволить из тюрьмы самого охраняемого преступника, который не факт, что согласится на всю эту крайне сомнительную аферу, потом угнать корабль темных эльфов и смыться на нем, учитывая, что в распоряжении Тора лишь пять человек. Сиф вела Джейн по запутанной системе коридоров, надеясь не нарваться на стражников. К счастью, этого не случилось и уже через пару минут она отдала девушку в руки ее возлюбленного. Правда, прежде чем уйти, Фостер влепила Локи пощечину, но ее, в принципе, можно понять. — Предашь его, лишишься головы, — острая сторона меча была приставлена к горлу пленника. Локи улыбнулся, нагло глядя на воительницу. — Я тоже скучал, — девушка убрала меч от его шеи. Ётун хмыкнул и развернулся, собираясь уйти, но остановился. — Улыбнитесь, Леди Сиф. Фригга скоро будет отомщена.***
Свартальвхейм — страшное место даже для бывалого война вроде Тора. Безжизненные камни, серый песок и счастливый непонятно из-за чего Локи. Может на Ётунов так действует каменная пыль? Их с Локи спектакль оказался весьма реалистичным, все шло четко по плану, что было удивительно, учитывая, что Одинсон — не великий стратег. Вот только эфир оказался живуче, чем они предполагали, а младший принц безрассуднее, чем казался с первого взгляда. — Увидимся в аду, монстр. Существо сгорало заживо, издавая нечеловеческие крики. Локи лежа, прижав ладони к живота и пытаясь немного остановить кровь. Тор упал на колени рядом с неродным братом, шепча: — Что же ты, дурак, не послушал? — Верно. Я дурак. Прости, — Ётун убрал руку от живота и достал из неоткуда сложенный листок бумаги. — Передай Сиф. — Тихо, Локи, молчи. — Тор аккуратно забрал записку из окровавленных пальцев брата. — Все хорошо. Я скажу отцу, что ты сделал сегодня. — Я сделал это не для него, — Локи улыбнулся, превозмогая невыносимую боль. — Для тебя. Обычно бледная кожа посерела, а взгляд остекленел, потеряв выразительность. Локи мертв. — Нет. Тор никогда не думал, что брат умрет раньше него. Трикстер всегда был изворотлив, и было бы ложью сказать, что бог грома безоговорочно ему верил. Одинсон не доверял Локи, а тот пожертвовал жизнью ради сводного брата, не раздумывая ни секунды, будто это было его долгом. Громовержец смотрел на Ётуна и понимал, что без него уже давным-давно был мертв. Его тело отправили бы по воде, подобно телу матери, и Один остался бы один. Вот только теперь одиноким почувствовал себя сам Тор. — Прости меня, Локи. С умершими говорить нет смысла, но Тору это жизненно необходимо прямо сейчас. Ему нужен брат, готовый выслушать, поддержать, помочь. Сам Тор слышал жалобы Локи лишь несколько раз, чего уж говорить о просьбах, последняя из которых сейчас была у Громовержца в руках. Маленький, сложенный вчетверо листочек, с написанным аккуратным подчерком именем адресата. Тор понятия не имел, что связывает брата и Сиф, но был уверен, что не вражда на век. Возможно он и не замечал многого, однако хорошо знал обоих и видел, как у воительницы, приставившей меч к шее Ётуна непривычно дрожали руки, а брат с незаметной, но не наигранной нежностью смотрел на нее.***
Знаешь, Сиф, ты мне нравилась. Это письмо у тебя, а значит я либо предал Тора, либо просто не смог вернуться. В общем, сделал что-то не так и, предположительно, умер. Мне было интересно, почему ты приходила ко мне сама, хотя с легкостью могла отправить кого угодно из своих подчиненных. Были мысли, что ты в меня влюбилась, но они были сразу же отброшены куда подальше, чтобы не тешить меня глупыми надеждами. Я был уверен, что ты без ума от Тора. На самом деле, бесить тебя было особо весело. Вплоть до того момента, когда я заметил, как ты радовалась каждый раз, когда я просил тебя улыбнуться. Это произошло уже после моего возвращения из Мидгада, и я не понимаю, почему я был единственным, кто видел эту реакцию. А потом ты сказала, что Тор тебе уже давно не нравится, и это так меня потрясло, что я даже не попытался опровергнуть твою уверенность в том, что у меня еще остались братские чувства к нему. Ты кстати была права. Я все еще считаю его братом, но не дай бог он об этом узнает. Знаешь, Сиф, ты мне нравилась. Вот мы и пришли к началу. Я не знаю почему, но это так. И я хотел сказать тебе об этом, когда Тор вывел меня из темницы, но, если ты это читаешь, что-то мне помешало. Неважно что, в любом случае: Улыбнитесь, Леди Сиф, теперь вы знаете правду Хотя, если я прав, большой радости ты не испытаешь, а наоборот будешь себя проклинать, что не сказала все, что хотела. Не надо, Сиф, я бы сам не сказал и половины на твоем месте. Есть еще кое-что, что я до сих пор не могу понять: как в меня, бесчувственного эгоиста, можно влюбиться? Сиф отложила листок, опустив голову на подушку. Локи был прав, она теперь еще долго будет винить себя в невнимательности, трусости. Ей, наверное, было бы лучше, если бы она ничего не знала. Девушка взяла себя в руки и закусила губу. Локи не хотел бы, чтобы она винила себя во всем. Она встала с кровати вышла из комнаты, перед этим сложив бумажку и положив ее в карман. Дворец был преисполнен скорбью. Никаких пиров, радости от победы над Малекитом. Сиф удивляло это непостоянство. Раньше Асгард кричал о том, что младший принц преступник, предатель, стараясь потакать Одину, а сейчас его считали едва ли не героем, хотя Всеотец, кажется, вовсе не жалел о смерти приемного сына. Сиф чувствовала во всем этом какой-то подвох; Один никогда не ненавидел Локи так сильно, а все происходящее было больше похоже на бред самого младшего принца. Девушка медленно шла по коридорам дворца, где еще совсем недавно сбегала вместе с смертной подружкой Тора. Ничего не изменилось, даже стражи не прибивалось, только вот ощущения было совершенно другими. Этой же дорогой шли Тор с Локи, скорее всего, о чем-то переругиваясь между собой, как и всегда. Двери в тронный зал распахнулись перед ней. Сиф зашла и поклонилась, приложив руку к груди и склонив голову. — Вы звали меня, Всеотец. — Я хотел обсудить с вами вопрос безопасности мирных жителей. После вторжения Малекита, я понял, что нам нужна вторая линия обороны, если защитный купол дворца вновь падет под натиском сильных противников. Я бы хотел, чтобы вы возглавили эту линию обороны. — Конечно, Всеотец, — Сиф кивнула, не понимая, зачем Один задает ей столь очевидный вопрос. — Ты можешь идти, — девушка удивленно подняла бровь, но не посмела не повиноваться приказу, и, списав все на старческий маразм, пошла в сторону выхода. — И еще, — два слова заставили ее замереть на месте. Голос не принадлежал Всеотцу. Все мгновенно встало на места, в том числе и странное поведение Одина. — Улыбнитесь, Леди Сиф.