Невинный

Дверь открывается после третьего стука. – Мистер Чендлер, – это оказывается мистер Грей собственной персоной, и Итану приходится бороться с желанием немедленно развернуться и уйти. Но что-то удерживает его на месте. Что-то заставляло его ноги делать шаг за шагом, и вот он здесь и не собирается уходить, пока со всем не разберётся. Итан всё никак не может ухватить нужную мысль за хвост, а та давно уже не даёт ему спать. Эта мысль беспокоит его картинами их совместной ночи, разделённых поцелуев и рук, ласкающих тело. Беспокоит тем, что закончилось быстрее, чем Итан успел захотеть, чтобы это вообще происходило. Мистер Грей пропускает его в дом, и эта лёгкая, всезнающая улыбка пробуждает дремлющую внутри Итана ярость. Он провожает гостя в уже знакомую ему комнату, но на этот раз нет ни музыки, ни абсента. Только мистер Грей, портреты и сам Итан. – Мне кажется, я знаю, что вы делаете, – говорит Итан, и его голос отражается от стен. Он не смотрит на мистера Грея, ему это не нужно, чтобы видеть весёлую улыбку на лице Дориана. – И что же я делаю, мистер Чендлер? Итан ещё раз пробегается взглядом по портретам, зная, что он прав: – Вы коллекционируете людей, – он оборачивается. Мистер Грей не двигается, слегка склонив голову набок и молча глядя на Итана. – Я прав? Людей, впечатления, называйте как хотите. Мистер Грей медленно кивает: – Вы не ошиблись. – И кем был я? Тупым американцем? – Итан смеётся, но смех выходит горьким и злым. Тень проходит по нахмурившемуся лицу Дориана. – Невинным. Итан смеётся над самим собой: – Меня вряд ли можно так назвать, мистер Грей. Дориан продолжает изучать его, и это заставляет Итана нервничать. Во взгляде мистера Грея есть что-то, из-за чего Итан чувствует себя обнажённым и открытым перед ним. И самое худшее – что-то глубоко внутри наслаждается происходящим. Мистер Грей делает несколько шагов к своему гостю: – Но в вас есть что-то честное. Что-то чистое. Вы – обычный. – Ну, спасибо, – скалится Итан, ощущая необходимость отойти хотя бы на шаг, возобновить дистанцию. Дориан достаточно близко, чтобы Итан мог почувствовать запах его одеколона (мускус и что-то свежее), который наполнил его ноздри и прошёл сквозь тело. И из-за этого всё тело покрылось мурашками от ожидания. – И в этом вы необычны, – заканчивает мистер Грей и уничтожает последнее расстояние между ними. Теперь он шепчет, дыхание его слов касается кожи Итана мягкой лаской. – Вы – настоящий. Как чистая, влажная земля, просачивающаяся сквозь пальцы после затяжного дождя. Как картина без скрытых теней. Как музыка, исполненная лишь базовыми инструментами, без лоска и помпезности, сложных сюжетов. – Думаете, во мне нет скрытых теней? – голос Итана срывается к концу, но он не двигается, не хочет дать Дориану возможность позлорадствовать над его слабостью. Он старается не думать о том, что ни единой частью тела не хочет отстраняться. – О да, мистер Чендлер. У каждого человека они есть, не так ли? И это самое удивительное в вас. Ваши тени спрятаны так глубоко, что я не уверен, осознаёте ли вы их наличие. Картинки появляются перед глазами, смерть и кровь, наказание и боль. Но они размыты и быстро исчезают. – Я заворожен, мистер Чендлер, – Дориан отстраняется, его взгляд путешествует по телу Итана, улыбка становится шире. – Но вы пришли не дать мне то, чего хочу я. Вы пришли взять что-то у меня. Он знает, что это ошибка, но слова уже сами собой покидают его рот. – И чего хочу я? Мистер Грей быстр, пальцы зарываются в волосы Итана, притягивая его голову к себе, чтобы можно было прошептать прямо на ухо: – Секса. Итан слабо стонет, слово – как сладкое обещание и удар в живот. – Доминирования. Чего-то простого и, в то же время, властного. Итан тяжело сглатывает, не смея сдвинуться: – Вы считаете меня слабым? – Совсем нет, – отвечает мистер Грей, и Итан чувствует, как он лижет его шею, целует нежную кожу. – Но вы жаждете хоть на мгновение перестать быть сильным. Вы хотите не думать, не решать, не нести ответственность. Вы хотите, чтобы вам говорили, что делать, хотите, чтобы вас заставили делать то, что принесёт вам удовольствие, если вы сами боитесь попросить об этом. Итан не может ничего ответить. Он загипнотизирован, заморожен присутствием Дориана рядом, его касаниями. Слова кажутся правильными, болезненными и, в то же время, восхитительными, и Итану нечего возразить. – И вы знаете, что я могу дать вам это. Никаких вопросов и осуждения. Подчинитесь мне, мистер Чендлер, и я буду весь к вашим услугам. Он продолжает облизывать его, кусать, оставлять лёгкие поцелуи на его лице и шее и везде, куда мог дотянуться, не снимая с Итана одежду. – Мне надо услышать это, мистер Чендлер. Итан почти прикусывает язык, лишь бы ничего не сказать. Он чувствует, как желание опускается к паху, а руки жаждут прикоснуться. Но его гордость сильна. Даже если выигрывает всего мгновение. Мистер Грей продолжает свой натиск, непотревоженный борьбой Итана с его собственными желаниями. – Да. Слово вырывается у Итана раньше, чем он окончательно решает так ответить. Это будоражит и страшит одновременно, но глубоко внутри Итану интересно, действительно ли именно это привело его сюда. Это ли маленькое слово вело его через весь город сюда, на порог дома мистера Грея. – Ещё раз. Итан не может сдержать стона, когда мистер Грей находит его ключицы, посасывает их, оставляет метки. – Да. Прошу. Ему хочется захныкать, когда его слова заставляют Дориана остановиться и отойти на шаг. Но улыбка на лице юноши взволнованная, что даёт надежду. Итан не знает, что ему делать сейчас. Его сердце стучит о рёбра, он чувствует себя совершенно потерянным, полностью во власти незнакомца. – Стой так, – шепчет мистер Грей, и Итан сглатывает, язык бесполезно распухает во рту. Дориан снова приближается, но на этот раз только для того, чтобы снять с Итана пальто, позволяя вещи упасть на пол. Он проходит вокруг Итана, словно в молитве, пока не начинает снимать с него рубашку, расстегивая пуговицу за пуговицей, а после мягко стаскивает её с широких плеч. Дыхание Итана ускоряется, он стоит перед Дорианом, что не отрывает взгляда от его лица и тела, словно чувствует отчаянный голод по нему. Итан шипит сквозь зубы, когда в следующее мгновение пальцы мистера Грея начинают порхать по пуговицам его штанов. – Не прикасайся. Не двигайся. Это сложнее, чем мог себе представить Итан. Его трясёт от желания, жажда пульсирует в крови. Он хочет потянуться вперёд, ощутить тепло кожи Дориана под кончиками пальцев, почувствовать мягкость его кожи под своим языком. Память разрознена и недостаточно детальна; их первая ночь закончилась слишком быстро, слишком поспешно, всё было чересчур яростно. Но ему сказано не двигаться, и он может только наблюдать. Может только чувствовать всё то, что ему со спокойствием дают. У Дориана быстрые и проворные пальцы. Они споро расправляются с его штанами, а после и с бельём. Он заставляет Итана снять ботинки и носки, и вот он оказывается абсолютно обнажённым перед ним. – Красивый, – шепчет мистер Грей, обходя его кругом. От необходимости стоять неподвижно у мужчины потяжелело в груди. Он – твёрдый, полностью возбужденный и болезненно открытый восторженному взгляду Дориана. У Итана вырывается тихий стон, когда Дориан прижимается к нему сзади. Полностью одетый, он жмётся к обнажённой коже, и Итан начинает дрожать, борясь с желанием ударить, развернуться, коснуться в ответ. – Ммм, – шепчет Дориан ему на ухо, мягко потираясь о него, и Итану приходится сжать ладони в кулак, чтобы сдержаться. Итан чувствует, что Дориан тоже твёрдый, упирающийся в его обнажённые ягодицы, и слёзы подступают к глазам – он так сильно этого хочет. – Пожалуйста, – умоляет Итан, его голос дрожит и срывается. Мистер Грей медленно продолжает свой путь вокруг него, наблюдая, касаясь так легко, что Итану хочется кричать. Едва заметная ласка на пояснице, мягкое касание к внутренней стороне бедра. И всё это под аккомпанемент жаждущего, восхищенного взгляда, словно Итан был самым красивым существом, которое когда-либо видел Дориан. Он снова перед ним, легко проводит по дорожке волос от пупка и ниже, пока не берёт достоинство Итана в руку. Итан сжимает зубы. – Однажды ты придёшь ко мне, и я буду трогать тебя только здесь, – мистер Грей ласково поглаживает его в медленном ритме слишком лёгкими движениями. – Я буду облизывать твой член, сосать его, а после остановлюсь, когда ты будешь на грани, чтобы услышать твои мольбы. Он отстраняет ладонь, и Итан громко стонет, пытаясь восстановить дыхание. – Но это не сегодня, – он продолжает своё круговое движение, ладонь скользит по чужой спине. – Сегодня я хочу большего. Сегодня я хочу то, чего хочешь ты. Рука скользит ниже, аккуратно проходясь по щели между ягодиц и останавливаясь. Итан не может дышать. Он не может думать, это всё слишком. Рука мистера Грея сзади медленно массировала местечко, посылавшее разряды болезненного удовольствия через всё его тело, и мужчина сомневается, что сможет продержаться дальше. – Скажи мне, чего ты хочешь, – приказывает мистер Грей успокаивающим тоном и в то же время требовательно, смелее и грубее двигает рукой. Это унизительно, но это всё, чего желает Итан. Он знает, что плачет, может почувствовать влагу, струящуюся по щекам. Ему стыдно и невероятно хорошо. Он слишком открыт, чувствует слишком много для одного раза, а мистер Грей играет на нём, как на инструменте, и Итан не хочет, чтобы это заканчивалось. – Скажи мне, чего ты хочешь. – Нет, – таков ответ Итана, и он яростно трясёт головой. Он хочет этого, он хочет этого так сильно, думает, что умрёт без этого, но не может сказать это вслух. Слова горят в глотке, разрушая его изнутри, и ему страшно, кажется, что он может не пережить эти сказанные слова. – Ш-ш-ш, – успокаивает его Дориан, медленно сцеловывая слёзы с чужого лица. – Скажи мне, – шепчет он снова в губы Итана, его голос такой ласковый и сладостный, что это только ранит Итана ещё сильнее. Он прижимается к Итану, теперь спереди, и это движение заставляет их члены прижаться друг к другу, разделенные лишь тонким слоем ткани. Итан закатывает глаза в чистейшем наслаждении. – Пожалуйста, скажи мне, – подгоняет его мистер Грей, обеими руками обхватывая голову Итана, снова расцеловывая его, коротко и сладко, и он трётся об него снова и снова, взяв неторопливый, полный агонии ритм, что заставляет мужчину хныкнуть. – Я не могу. – Можешь. Мой милый, красивый мальчик, ты можешь, – он приоткрывает губы, оказываясь совсем близко к губам Итана, и коротко прикасается, а сам Итан так изголодался по этому, по поцелуям Дориана, что пытается поймать его губы. Но Дориан силён и удерживает их в дюйме друг от друга, чего достаточно, чтобы заставить Итана сойти с ума из-за близости того, чего он не может получить. Итан судорожно вдыхает, его лёгкие горят от слёз и кислорода, но воздуха всё равно не хватает. Он смотрит в глаза Дориана, красивые, хищные и широко распахнутые от желания. – Трахни меня, – говорит он, слова горят в глотке и на языке. – Трахни меня, трахни меня, трахни меня, – говорит он снова, не может остановиться сейчас, когда уже начал и когда слышит это – стон Дориана. Всё внутри взрывается, когда тот сокращает оставшееся расстояние, соединяет их губы в долгожданном и иссушающем поцелуе. Итан пьёт этот поцелуй, словно припавший к оазису странник в пустыне, их языки танцуют, поцелуй почти агрессивный, но они всё равно касаются друг друга не так сильно, как им хотелось. Итан отстраняется сам, когда перед глазами начинают плясать белые искры от недостатка кислорода, и он смотрит на Дориана, его припухшие, искусанные губы, отражение его собственных. – Трахни меня, – говорит он вновь, его голос почти не слышно. Дориан улыбается искренне, дьявольски, честно. – Да.