Не подходи ко мне

      Бутылка в руке так притягательно блестит своими боками, стыдливо скрытыми под бумажной этикеткой, что хочется прильнуть к горлышку и сделать большой глоток, почувствовать, как горло обжигает алкоголь, как он бежит по венам, а люди сливаются в одно пятно. Рядом стоит Кёнсу, обхватив прозрачный бокал, медленно потягивает… коньяк? Наверное. БэкХён не может вспомнить, что за спиртное привезли на шоу, да и не хочет вспоминать.       Настроение меняется в хорошую сторону, алкоголь бьет в голову, подталкивает чем-нибудь заняться. Вокалист прижимается ближе к Кёнсу, игриво смотрит на него и смеется, а До вместо того, чтобы оттолкнуть, как сделал бы он в трезвом виде, только улыбается и поддается течению. Их лица становятся ближе, глаза, замутненные пьяной пленкой, неотрывно следят друг за другом. Сквозь пьяный угар Бэк слышит знакомый голос, такой низкий, с хрипотцой, а следом громкий смех. Голова сама по себе поворачивается в сторону звука, а улыбка без разрешения хозяина расцветает на лице.       Кёнсу отворачивается от парня с ухмылкой, смотрит на «вирус счастья», не понимая, что в нем нашел Бэк, но сталкивается взглядом со своим «чудом», подносит к губам бокал и делает глоток. Не проходит и минуты, как он покидает друга и оказывается около Чонина, спрашивая о каком-то пустяке, лишь бы услышать его голос.       Бутылка скоро подходит к концу, а БэкХён уже без церемоний пьет из горла, не сопротивляясь сиюминутным желаниям. После недавнего танца жарко, но тут дело не только в активных движениях, и даже не в алкоголе, дело в человеке, что так притягательно улыбается.       — Я так пьян, — шепчет Бэк, вешаясь на Чондэ, так не вовремя оказавшемся рядом, и смеется.       Чен держит его и отшучивается, а сам беспокойно ищет глазами лидера. Пора уводить пьяницу, пока не натворил делов.       — Я так тебя люблю, — бурчит парень, смотря куда-то вперед.       Если бы не Чондэ, БэкХён бы давно кинулся вперед и сделал бы то, что с начала вечера жило в нем, пуская корни глубоко в подсознание.       — Чанель-а! — кричит Бэк, и на его крик все оборачиваются, в том числе и сам Чан.       Он глупо улыбается, завидев едва стоящего на ногах вокалиста, переводит озабоченный взгляд на Чена. Тот понимает обращенный на него взор, шутит на отдаленную тему и уводит юношу от чужого внимания. Через пару минут ЧанЁль соглашается с Чонином, что проиграл спор, и говорит, что ему нужно кое-куда отойти. Никто его не удерживает.       В коридоре темно и лишь изредка попадется горящая лампочка: компания экономит электричество. Хоть Чан и пьян, он в состоянии найти комнату, выделенную для их группы. Пак подходит к нужной двери как раз в тот момент, когда она распахивается и оттуда выходит Чен, вспотевший, видно, от борьбы с активным, но проспиртованным Бёном.       — Он как? — спрашивает Пак, едва скрывая волнение.       Чондэ показывает рукой, что так себе, и возвращается к группе, пока его не хватились. Отсутствие трех мемберов точно заметят.       — Не задерживайся! — бросает Чен напоследок и скрывается за первым поворотом.       Дверь легко открывается, без всяких скрипов и проволочек. На черном, кожаном диване лежит юноша, укрытый чьей-то курткой, тихо посапывает и что-то бормочет иногда. Пак улыбается, хочет уйти, чтобы не мешать, но не может отказать себе в одном коротком поцелуе. Расстояние между ними ничто, когда их никто не видит, поэтому Чан быстро его преодолевает своими длинными, кривыми ногами, которым нужен всего шаг, чтобы оказаться на диване в объятьях любимого парня.       — Ты что так долго? — шепчет Бэк, обдавая парня запахом алкоголя, смешанным с ароматом сухариков и мятной жвачки. — Я так скучал.       Чан улыбается, поглаживая черные волосы своей огромной лапой, отвечает, не сводя больших карих глаз от голубых линз напротив:       — Ты же сам просил не подходить.       Брови Бэка хмурятся, а Паку самому становится горько от этого напоминания.       — Прости, — шепчет он и прижимает юношу сильнее, ощущая жар чужого тела и благодаря всех богов, существуют они или нет, что может быть сейчас здесь, с этим человеком, что он жив и здоров, хоть и пьян, что с ним все в порядке.       — С нами все в порядке, да? — спрашивает Бэк тихо прямо в губы Чана.       Лицо Пака кривится от боли. Вот, почему они не пьют: наружу сразу вылезают все чувства и мысли. Страх, что их раскроют, боязнь потерять работу, оставить родных без пропитания и разочаровать их, мысль, что они оба ненормальные. Чан все понимает. Он знает, что творится в душе Бэка, ведь сам это переживает. Они оба так испугались, когда другие мемберы узнали об их отношениях, но были счастливы услышать, что те уже давно все поняли и принимают их такими, какие они есть со всей их голубизной.       Каждый день смотреть на любимого человека и радоваться тому, что он рядом — это ли не подарок богов. Но потом ты открываешь новости и читаешь об Орландо, Чечне и прочем, и хочешь завернуться в одеялко и оказаться на другой планете вместе с возлюбленным, где вас не будут унижать и желать смерти за твою ориентацию.       — Ненавидьте за что угодно, но не за то, что мы такими родились, — вырывается у Чана.       — Ты о чем? — Бэк поднимает голову и щурится, чтобы сфокусировать взгляд.       Пак гладит его по голове, мягко касается подбородка, чуть приподнимая голову юноши, и оставляет легкий поцелуй на любимой родинке над губой.       — Не бери в голову, — и широко улыбается, снова целует, только с большей страстью.       А Бэк не может не ответить, сильнее сжимает ткань рубашки пальчиками, тянет Пака на себя, и оба валятся на диван. Прости, Чен, но Паку придется задержаться.