Чарльз

Когда он спрашивает, не поднимая глаз, как его имя, то не думает о том, что может произойти. Просто стоит с пустым стаканчиком и открытым маркером и ждет, пока Мойра ответит, но она, похоже, слишком увлеклась посетителем. Эрик скрипит зубами и повторяет вопрос - громче, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. Эта курица Мойра ойкает, а посетитель со смехом отвечает: - Не нужно так горячиться, друг мой. Он говорит: - Моё имя - Чарльз. Леншерр уже собирается начать водить маркером по белому боку стаканчика, как вдруг его рука вздрагивает, а грудь словно наполняется ледяной водой. Чарльз. Ерунда, думает он и нервно усмехается самому себе. Буквы получаются неровными. Мало ли скольких ещё зовут Чарльз. В стакан льется тугая кофейная струя. Эрик думает, что это глупо - писать на стаканчике имя, когда посетитель всего один. Он добавляет сливки, берет черную пластиковую крышку, чтобы надеть её на стакан. - Не стоит, я её все равно снимаю, - голос звучит прямо за спиной. С ужасом Эрик осознает, что да, голоса действительно похожи. Бубнит: - Как скажете. Всё медлит - пытается отсрочить тот момент, когда придется посмотреть клиенту в лицо и показать своё. Эта несносная Мойра... Ей весело. Он слышит, как она улыбается, когда подгоняет его. Она смеётся: - Эрик, такими темпами кофе остынет прежде, чем наш посетитель его получит! Леншерр делает глубокий вдох и поворачивается. Его ладонь жжёт стакан. Его грудь леденит страх. Он видит, как из озадаченного - после того, как Мойра назвала Эрика по имени - лицо посетителя превращается в изумленное. Леншерр чувствует, что широко распахнутые глаза сверлят его - сам он смотрит в пол. - Ваш кофе. Спасибо за ожидание. Клиент не двигается. - Это... - мужчина улавливает, как его собеседник покачивает головой. Это не то, что я ожидал услышать? Это что, всё что ты мне хотел сказать после всего? Эрик разрешает себе мельком взглянуть на посетителя. У юноши всё такие же небесно-голубые глаза, как в детстве. Всё такое же ангельское лицо. Да, это без сомнения он. Чарльз. Леншерр видит, как юноша кусает губу. Секунда - и его кулак врезается Эрику в челюсть. Бах, и кофе разливается по полу. Шлёп, и Мойра тянется к тревожной кнопке. Хрясь, Эрик кричит ей, что не стоит этого делать. - Почему... - мужчина слышит, что Чарльз едва сдерживает слезы. - Почему ты ушел тогда? Леншерр прочищает горло и пялится в густую белую пену, оставшуюся в стакане, который по-прежнему держит в руке. Какую банальность ему сказать в ответ? Мне жаль? Всё вышло хуже некуда? Чарльз отворачивается и прикрывает глаза. Затем снова смотрит на мужчину. - Ты не имеешь ни малейшего представления, как... - он, закусив губу, замолкает. Эрик снова прочищает горло и выдавливает: - Чарльз, я не... - он неловко взмахивает руками. Юноша поджимает губы и хмурится, а затем берет салфетку и осторожно вытирает кровь с подбородка Эрика. Он всё такой же, думает Леншерр, чувствуя, что боль в груди становится сильнее боли от ударов. Он так и не понял за все эти годы, что Чарльз в нем нашел тогда - в маленьком тощем бледном озлобленном мальчишке. Эрик ведь ненавидел всех и вся - и сверстники отвечали ему взаимностью. Ни дня не проходило без драки, без того, чтобы он не шлялся по свалке металлолома в гордом одиночестве. Отчиму было плевать и на синяки, и на жалобы учителей - он считал, что Эрик уже должен сам справляться с проблемами. И вот явился он. Чарльз. По чистой случайности - дядя Чарльза купил себе дом в их штате, и школа оказалась ближайшей, потому Чарльза туда и отдали, чтобы он там учился хотя бы первое время. Эрик был в грязных порванных на одном колене джинсах и растянутой черной водолазке, а Чарльз - в выглаженном подогнанном специально под его маленькую фигурку костюмчике. Эрик щеголял подбитым глазом, а Чарльз - начищенными до блеска туфлями. Маленький Ксавье был учтив, с его губ не сходила вежливая улыбка. Эрик вечно был хмур и молчалив. А ещё от Чарльза было совершенно невозможно отделаться. Леншерр мог бы разбить ему губу и закончить всё этим, но каждый раз что-то останавливало его маленький костлявый кулак, и потому Чарльз, с его молчаливого согласия, продолжал гулять с ним. И, в конце концов, Эрик начал дорожить обществом своего единственного друга - они вместе покоряли горы металлического мусора, вместе потягивали горькое отцовское пиво, вместе сидели вечером у костра. Но вот прошел год, другой, и Эрик стал замечать, что относится к другу... не так, как прежде. Его пугало то, что одноклассники думали о том, как залезть к капитану чирлидерш под юбку, а он не мог отвести взгляда от Ксавье. Пугало, что на любое прикосновение Чарльза, даже дружеское похлопывание по плечу, его тело выдавало слишком бурную реакцию. Он был напуган, и единственной защитой от страха, выработавшейся у него за годы, прожитые с отчимом, была злоба. Сейчас он и сам не понимает, как в таком меленьком поганце умещалось столько ненависти - сейчас, когда наблюдает за тем, как Чарльз просит у Мойры аптечку. Да, сейчас у него и в голове не укладывается - как он мог подобное творить? Тот случай, когда сгорела ферма и кукурузное поле - полиция так и не нашла виновных, но Эрик-то знал, кто виноват. Он знал, кто дышал бензином в гараже отчима, знал, кто разбил стекла машине дяди Чарльза, знал, что не их пёс помочился в ботинки Шоу... Он знал, кто изнасиловал Чарльза Ксавье. Он просто не мог сдержаться - Чарльз был пьян, каждое его движение дразнило Леншерра, он будто бы специально нарывался. Эрик тогда не имел ни малейшего понятия о мужском теле, и потому сдавленные стоны Чарльза его не остановили. Лишь когда он отстранился и увидел кровь, размазанную по бедрам Ксавье, Эрик понял, что сотворил нечто страшное. В тот же вечер Леншерр, вернувшись домой, заявил Себастьяну - им необходимо уехать из штата. Как можно скорее. Он сказал - я изнасиловал одного человека, и если они не уедут сегодня, завтра он пойдет в полицию и сдаст себя. Отчим лишь хмыкнул - делай что хочешь. Тогда Эрик продолжил. А что, если полиция обнаружит на Леншерре следы побоев? Что, если там решат, что это Шоу виновен в том, что сотворил его пасынок? Под удивленным взглядом отчима кулак Эрика врезается Леншерру куда-то под нос, разбивая губу. Он смотрит на свою окровавленную руку, затем на Шоу. Горлышко пивной бутылки застывает в нескольких сантиметрах ото рта мужчины. Эрик с разбегу бросается на стеклянный кофейный столик, разбивая его в дребезги своим телом. - Да ты псих... - отчим отбрасывает куда-то в сторону бутылку пива и медленно подходит к скрючившемуся на полу Эрику, - Ты чертов псих... Эти пять лет Эрик не видел Чарльза. Он несколько раз переезжал, менял одну дерьмовую работу на другую - на какую ещё он мог рассчитывать, закончив лишь двенадцать классов школы? Но чем дальше он хотел убежать от того, что сотворил, тем ближе к этому приближался. Это было бы забавно, если бы не было так страшно. - Я не хотел делать тебе больно, - шепчет Леншерр так, чтобы только Чарльз мог его слышать. - Я знаю, - негромко отвечает Чарльз. Эрик косится на оторопевшую Мойру, замершую рядом с ними с аптечкой в руках. - Мой дядя умер недавно, - зачем-то говорит Ксавье; он выглядит смущенным. - Соболезную, - выдавливает из себя Эрик. Память так некстати подбрасывает ему воспоминание об усыпанном битым стеклом водительском сиденье автомобиля дяди Чарльза. - Я стал единственным наследником... - Чарльз отвлекается и, поблагодарив, забирает аптечку из рук Мойры, - Я учусь в университете тут рядом и, если хочешь... Мужчина сглатывает. Он чувствует, как влажный тампон осторожно прикасается к его губе и стирает с неё кровь. Эрик медленно кивает, и Чарльз, сглотнув и опустив глаза, улыбается.