Львы и Змеи

Ты ушёл, безвозвратно, бесследно... Одинок ты, иль счастлив ты там? Ты не первым был, нет - но последним, Кто к моим припадал волосам. Остригу их... По бархатной коже Соскользнут водопадом в песок... Одинокое ждёт меня ложе - Вечной горести острый клинок...

Тиена протягивала скованные руки, содрогаясь всем телом от ударов дикого зверя. Это была львица - да-да, в Красном Замке львы обосновались давно! Один удар, второй - Эллария Сэнд могла только смотреть, как сползает кожа и плоть с её дочери, обнажая длинные, тонкие кости... и заходиться в истошном крике. Она открыла глаза и поняла, что опять плакала. Неужели у неё ещё остались слёзы, чтобы оплакать всех любимых ею людей? Она задавала себе этот вопрос всякий раз, как ощущала на лице солёную, зудящую влагу. Тиена тоже спала, обмякнув в кандалах и склонив голову набок. Она так хороша, когда спит. О чем думала её дочь, когда спала? Сны Элларии всегда были полны цепей, дыма и криков. Раз в день (или ночь?) им приносили еду и вынимали изо рта кляп. Это была единственная возможность вдохнуть полной грудью. Лучше бы я вообще перестала дышать. Еду впихивали без всяких церемоний - не наслаждение, а поддержание жизни. Но на что ей жизнь, когда весь её мир рассыпался в прах, и она сама помогла его уничтожить? Мир рухнул, и её мечты и планы тоже. Она видела, как разорвалась на части голова человека, которого она любила, видела приколоченные к носу корабля тела своих детей, а теперь её последний ребёнок умирает у неё на глазах, а она даже не может утешить его. Что думала её дочь о своей матери - осуждала то, что она делала, ненавидела за то, что та завела её сюда…жалела? Она никогда этого не узнает, сколько ни гадай. Сколько они здесь? Неделю? Больше? Оберин рассказывал, что самый долгий срок действия "Прощания" - десять дней. Тиена сильная, она многое может вытерпеть; но разве слабое дитя могло появиться на свет от Красного Змея Дорнийского? Камеру освещало два факела, которые меняли постоянно; сон Элларии давно нельзя было назвать сном: оранжевые и жёлтые пятна всегда маячили перед зрачками. Иногда она забывалась, и в бреду метались видения, и не было им конца. Пламя светильников заколебалось от внезапно подувшего сквозняка, что в этом месте могло означать только одно. Стражники. Значит, пришло время еды. Она совсем потеряла счет времени здесь. Руки заныли, когда она попыталась извернуться в цепях, они зазвенели, Тиена зашевелилась и открыла глаза. Они переглянулись, как делали всегда в таких случаях - рваться друг к другу уже не хватало сил. В животе раздалось голодное урчание, ржавые кандалы сильно натирали руки и ноги. Мелькнули языки пламени. В комнату вошли двое. Эллария не знала их: каждый день это были новые лица, наверное, чтобы она не могла втянуть их в какой-нибудь заговор, но что она могла сделать? Рот открывали только для того, чтобы влить туда жижу отвратного вида и вкуса. Лучше не сопротивляться - вопреки словам королевы Эллария как-то сжала губы и не желала открывать рот. Один из тюремщиков ударил её так, что несколько зубов с тех пор шатались, отдаваясь тупой болью. - Еда для покойницы, - сказал один. Лицо у него, когда он вышел на свет, оказалось рябое, с большой всклокоченной бородой. В руках у него была большая миска, доверху наполненная какой-то похлебкой. - Будешь есть? Она кивнула. Бородач развязал тряпку, Эллария раскрыла рот. Тёплая густая субстанция зеленоватого цвета потекла по её горлу - лишь бы не подавиться этим месивом. В другом углу застонала Тиена. Яд. Он действует. Временами Эллария забывала, что это по-настоящему. Стон оборвался на полуслове, значит, кормление её дочери началось. Тюремщик отнял миску, вытер рот Элларии и заткнул тряпку обратно. Они опять переглянулись. Взгляды обречённых.Им с Тиеной даже не дают пообщаться даже парой слов. - Приятных снов… покойницы, - завершили свой визит стражники, взяв факелы, миски и покинув их обиталище. Все называют их покойницами, и на самом деле не так уж далеки от правды. Что здесь еще можно делать, кроме как видеть сны? Сны милосердны. Закрыть глаза, заснуть навеки или грезить о былом и несбывшемся… Звон цепей напомнил звон оружия, и скоро воздух трепетал от бряцанья медных доспехов солдат, шедших под красно-жёлтыми знамёнами, развевавшимися под жарким солнцем Дорна. Эллария опять провалилась в сон; она шла среди между рядов солдат, когда увидела владыку Адова Холма. Лорд Гармен сидел в своей горнице, залитой белым светом (в её снах свет всегда был ослепительно белым), где на жёлтых стенах были нарисованы алые языки пламени дома Уллеров. Эллария очень хорошо помнила этот разговор - это была последняя встреча с её отцом. - Благослови меня, прошу, - сказала она, преклонив колено и взяв его руку в свои. Гармен Уллер был уже немолод, но тёмно-карие с золотистыми прожилками глаза по-прежнему смотрели властно и проницательно. - Разве ты просила моего благословения, когда шла убивать принца Дорана? Эллария, дитя моё, знаешь ли ты, сколько бед ты породила одним взмахом кинжала? Нет, она не знала, не могла знать, как не могла знать, что окажется в Красном Замке ещё раз - не гостьей на королевской свадьбе, а пленницей, обречённой на участь худшую, чем смерть; но в те дни она все еще была гордой дорнийкой, непреклонной, несгибаемой, несдающейся, и потому ответила: - Мщения требовала честь всего Дорна, отец. Принц Доран был слабым правителем, и его действия могли бы принести нашей стране только разорение. - Честь… - Лорд Гармен усмехнулся. - Много ли чести принесли Дорну тела старика и молодых людей, влюблённых друг в друга? Дейны, Фаулеры, Айронвуды вспомнили о своих королевских предках, и Красные горы утонули в крови, Аллирионы, Вейты и Джордейны ищут надёжной поддержки в Дорне и у подножия Железного Трона одновременно, а я сижу здесь, словно какой-нибудь старый филин, и не знаю, что мне предпринять. Уллеры сражались на стороне Морса Мартелла и Нимерии в те дни, когда она только пришла в Дорн, ты знаешь это? И потомок Уллеров принёс погибель Солнечному Копью - вот что сделал один взмах кинжала. Может, ты скажешь, что мне делать? - Я понимаю твои сомнения, отец, - она поцеловала его ладонь, не вставая с колен. - Говорят, драконья королева щедра со своими союзниками. После войны Дорну понадобится новый владыка, так неужели принц Гармен звучит плохо? - Принц Гармен? - он произнёс это, словно пробуя слова на вкус. - Нет, я назвался бы князем Гарменом или вроде того, но кто может знать наверняка, что произойдёт хотя бы завтра? - Я знаю. Завтра я встречу Оленну Тирелл, которая едет в Водные Сады на переговоры. Он усмехнулся опять, искривив губы в странной улыбке. - В странное время выпало нам жить. Ближайшие родичи убивают друг друга в собственных домах, а кровные враги с реками крови длиной в тысячи лет заключают мирные переговоры. Любопытно, ведь это я подарил тебе тот самый дом, где ты встретила Красного Змея. Дом Солнца. Так называл его сам Оберин Мартелл, а вслед за ним - вся его семья. Он провёл там всего одну ночь, но ночь эта сумела изменить их судьбы. Эллария ещё помнила то время, когда там звучало всего два голоса, потом три, четыре, пять, помнила стук копий и щёлканье кнута во дворе. Они часто уезжали туда на несколько месяцев, чтобы отдохнуть от суеты Теневого Города и Солнечного Копья. Там и застало их приглашение на свадьбу короля Джоффри. - Я отправлю войска к Дорнийскому морю, - продолжал между тем лорд Уллер. - Пятьсот конных и тысячу пехотинцев. Лорд Вейт заявил права на мои земли, сопредельные с его собственными, и в случае беспокойства это будет преподано как ответная мера. Остальные войска будут здесь защищать меня от набегов. Ты просила моего благословения? - он протянул ладонь над головой Элларии. - Отец, спасибо… - хотела поблагодарить она, но ладонь рассыпалась золотым песком, скрывшим под собой и горницу, и резное кресло, и отца, сидевшего на нём. Теперь Эллария шла сквозь бурую пустыню под кроваво-красным небом; копьё Оберина Мартелла, с которым он сражался и погиб, было в её руке. Я отомщу за тебя, я - твоя наследница, клялась она пустоте, но едва Эллария раскрыла рот, ветер унёс все её обещания. Обара и Нимерия, живые и невредимые, шли рядом с ней; Тиена тоже была там. Она не знала, куда ведёт их, знала только, что нужно идти, ведь если они остановятся, тьма позади пожрёт их. Внезапно песок просел под ними; яма всё увеличивалась, и Эллария поняла, что соскальзывает в пропасть. Падение было бесконечным; она хотела позвать на помощь, но в рот набрался песок, и она испустила только сдавленный хрип. А потом уши пронзил истошный вопль, но кто мог кричать здесь, в безлюдной глуши - или это кричали солнце и небеса? Дочери исчезли, она потеряла их, потеряла всё, что у неё оставалось. Никогда ей не приходилось слышать такого ужаса и боли, и когда песок засыпал ей глаза, когда показалось, что крик будет длится вечно, Эллария Сэнд очнулась ото сна. Тиена смотрела прямо на неё. Белая, как снег, в лице ни кровинки. Её глаза миндального цвета здесь казались почти чёрными. Она висела, как кукла, и не шевелилась. Нет, подумала Эллария. Нет, нет, нет, этого не может быть!Может, она просто потерялась в потоке дней и ночей, и приходы кормильцев приснились ей? В затхлом тёплом воздухе чувствовался сладковатый запах гниения. Это плесень, сказала себе Эллария. Это просто плесень. Здесь она покрывала все стены. В последнее время сны были слишком похожи на жизнь. Может, она и сейчас спит? В глазах застыли слёзы. Потрогать бы их, ощутить собственной рукой, почувствовать, как они рассыпаются золотым песком подобно ладони лорда Уллера… Но ей отказали в этом, и сколько ни тянись, не приблизишься дальше чем на локоть. Эллария слабела с каждым днём, и никакая каша ей не поможет. Реалистичность её снов с каждым разом нарастала, и это пугало. Ещё чуть-чуть - и она начнёт сходить с ума. От неизвестности, от горя, от страха, который душил её крепче висельной петли. Комната вновь поплыла перед глазами, и снова она увидела знакомые лица. Лица любовников и любовниц, которых она знала в пору молодости - многие из них умерли, сразившись из-за неё на дуэлях, лица многочисленных друзей, которых судьба разбросала по всему миру. И как всегда, кошмар начался потом. Доран Мартелл вытаскивал кинжал из своей груди, и в глазах его была чудовищная ненависть - кажется, вот-вот отдаст приказ о казни; его сын вставал на ноги, несмотря на изуродованное лицо. Она видела горящие корабли, которые обвивало морское чудовище, видела ладью, сплошь увешанную трупами, точь-в-точь похожих на её дочь Нимерию. За что?, хотела спросить она - и обнаружила, что рта у неё нет. Эллария сошла на палубу, прошла босой по угольям и ощутила запах гари. Яра Грейджой стояла у руля. "Эурон", промолвила она - и оказалось, что вместо рта у неё жёлтые щупальца. Эллария в страхе проснулась… и увидела её. Серсея Ланнистер стояла посреди камеры, заслоняя собой Тиену, и улыбалась, глядя на неё. Зачем ты здесь? Чего ты хочешь от меня?, хотела закричать Эллария в который раз, но издала только слабый стон. А ведь как она гордилась собой, когда плюнула под ноги королеве в Тронном зале, как гордилась тем, что прошла через всю Королевскую Гавань, сохранив своё спокойствие… А теперь одна из них стоит и издевается на другой, и ничего с этим нельзя поделать. - Она мертва, - произнесла королева чужим голосом и рассыпалась угольно-чёрной пылью. Кто-то ткнул в Тиену копьём, и она закачалась, не изменив выражения лица.Запах тления только усилился. Эллария внезапно поняла, что её очень давно никто не будил. Это сон, это сон, это по-прежнему сон! Я по-прежнему сплю и вижу дикий сон! Если королева пришла ко мне во сне, может, и они тоже мне снятся?.. "А может, вся твоя жизнь была сном?" - произнёс вкрадчивый голос за спиной Элларии. Её затрясло. - Что нам делать с ней? - спросил кто-то. - Не знаешь, что ли? Приказано оставить здесь для этой вот, - в сторону Элларии ткнули копьём. У меня даже имени нет… Это оказалось неожиданно смешно, и у неё вырвался хриплый лающий звук, совсем чужой для её голоса. А потом они ушли, забрав кусочек тепла с собой, и смех обратился в рыдания.Тиена, доченька моя, все наши детки, Оберин… Как же больно, как же мне больно… Тиена смотрела на Элларию, и слёзы лились из её глаз, белые, жёлтые, красные в свете оставшегося островка света, золотые, как львиные знамёна там, наверху, под истекающим кровью солнцем. Они стекали по щекам, падали на грудь, жгли кожу, как бледные змейки - что ж, она родила от Красного змея трёх дочерей, а теперь их будут тысячи! Цепи звенели как серебряные колокольчики, а на полу рождались, сплетались и умирали несметные стаи красных, красных змей.