Легенда

      Капитан Лав прибыл на гасиенду, где не так давно обосновался дон Рафаэль Монтеро вместе со своей прелестной дочерью. Как и было оговорено — точно по окончании сиесты. Капитан был пунктуальным. Это всегда ценилось и нанимателями, и подчиненными.       Обсуждение некоторых подробностей, связанных с организацией предстоящего приёма, несколько затянулось. Речь шла о небольшой презентации для узкого круга знатных донов. Вскоре последние моменты были улажены, и капитан хотел уже было распрощаться, дабы немедленно приступить к выполнению указаний дона Рафаэля — провести экскурсию к руднику следовало так, чтобы никто из гостей не смог догадаться о месте расположения золотоносной жилы.       В эту минуту дверь кабинета резко распахнулась, и в комнату влетела Элена. По своему обыкновению порывисто подбежала к отцу, не сразу заметив сидевшего напротив Лава. Тот молча поднялся, любуясь грациозными движениями девушки. Да, она очень похожа на мать — портрет покойной сеньоры Монтеро занимал видное место, главенствуя не только в кабинете, но и, казалось, во всем доме.       — Папа, я собиралась на прогулку. Альба застоялась, и я хотела бы полюбоваться окрестностями, — прощебетала она.       Сеньор, как всегда при появлении дочери, тепло улыбнулся. Но при словах о прогулке улыбка исчезла, сменившись жесткими складками в уголках губ.       — О, капитан Лав! — радушно улыбнувшись обернулась она, не дождавшись ответа отца. — Я рада приветствовать вас!       Лав, стоя напротив, слегка поклонился. На бледных щеках выступил едва заметный румянец. Капитану сеньорита определённо нравилась. Весьма и весьма сильно. Можно даже сказать, что он был влюблен. Не настолько, конечно, чтобы очертя голову забрасывать её цветами или, словно мартовский кот, орать под её окном — этого не позволяли ни его положение, ни привычная сдержанность. Но он определенно искал с ней встречи, стоило ему оказаться на гасиенде. Харрисон всякий раз, любуясь ее светлой улыбкой, адресуемой ему при встрече, тешил себя надеждой, что мисс Монтеро питает к нему определенный интерес. И только лишь строгость ее отца мешает ей в полной мере проявить свои чувства.       — Сеньорита, я безмерно счастлив! — произнёс он, наклоняясь к протянутой руке.       — Скоро стемнеет, а в окрестностях неспокойно. Думаю, Альба подождет до завтрашнего утра, когда я смогу сопроводить тебя, — Монтеро говорил ровным голосом, пристально глядя на дочь.       — Если вы позволите, дон Рафаэль, я бы хотел сопроводить мисс Элену во время прогулки, — предложил Лав, надеясь, что сеньор согласится.       — Капитан, мне казалось, дела требуют вашего личного присутствия? — Монтеро перевел глаза с дочери на Лава, одарив его испытывающим взглядом.       — Уверяю вас, прогулка никоим образом не отразится на делах, — капитан вскинул голову. — Вы будете довольны результатом.       — Присутствие капитана — достаточная гарантия безопасности, — иногда Элена копировала поведение отца, — к тому же его общество сделает прогулку более увлекательной!       — Если ты так хочешь… — нехотя протянул дон Рафаэль. — Постарайтесь не задерживаться, я надеюсь, что ты приедешь до заката!       То, что упрямая и своенравная Элена так легко согласилась с его предложением льстило Харрисону. Он постарался скрыть искру удовольствия, мелькнувшую в синих, обычно холодных глазах. Поклонившись сеньору Монтеро, Лав направился к двери, чтобы открыть её перед девушкой. Поцеловав отца на прощание, Элена покинула кабинет и, проходя мимо капитана, бросила в его сторону лукавую улыбку.       Если он и впрямь нравится девушке, то её отец, потакавший любому капризу дочери, вскоре смирится с их браком, тем более, что капитан посвящён в большую часть планов сеньора. Лав тогда получит не только красивую, пусть и избалованную жену, но и немалые богатства сеньора Монтеро, а так же законное право именоваться доном. Харрисону очень хотелось верить в это, но где-то в глубине сидела гадкая гусеница сомнения — а вдруг сеньор не согласится?       Неспешная прогулка по равнинам Калифорнии в предзакатный час в компании прелестной сеньориты — что может быть лучше? Следуя где-то по узкой, извилистой тропе, где-то — напрямик через невысокие холмы, любоваться окрестностями и наслаждаться тёплым, наполненным ароматом цветущих трав воздухом. Элена заразительно смеялась над редкими саркастическими замечаниями спутника, сама время от времени весьма остроумно шутила. Предложив Лаву посостязаться в скачках, легко выиграла забег. Молодые люди незаметно для себя оказались неподалеку от побережья — воды Тихого океана светились впереди, отражая лучи предзакатного солнца. Глядя на явно расстроенного капитана, весело смеясь, Элена произнесла:       — Сеньор Лав, посмотрите, как здесь прекрасно! Разве стоит переживать из-за такой ерунды? О, что это там? — Элена указала рукой на видневшееся неподалёку почерневшее, почти полностью разрушенное строение, скрывавшееся между холмов.       — Похоже, какие-то руины, — ответил капитан, всматриваясь в указанном направлении из-под полей тёмной, плотно сидевшей шляпы.       — Я хочу осмотреть это место, — и, не дожидаясь ответа, девушка тронула Альбу, направляясь к едва заметной колее.       Похоже, раньше здесь проходила довольно приличная дорога. Капитану ничего не оставалось, как последовать за ней. Это действительно оказались остатки гасиенды, стоявшие на самом краю обрыва. Позади виднелись золотая гладь залива, слышался слабый, почти неразличимый шум водопада, воздух был насыщен ароматом ромней — неподалеку должны быть заросли.       Судя по всему, строение было уничтожено пожаром — покрытые копотью обломки проглядывали сквозь чахлую поросль, успевшую обосноваться тут, оплавленные кусочки когда-то разбитого стекла, словно застывшие капли росы, поблескивали кое-где. Непривычная тишина царила тут, даже ветерок — извечный житель холмов, не нарушал покой этого места. И от этой неестественной тишины становилось тягостно. Любое движение тут казалось лишним, чужеродным.       — Какое жуткое место! — почти прошептала Элена, приблизившись к развалинам.       Из пустых окон, сквозь выросшую на полуобвалившихся подоконниках чахлую траву, на неё смотрели кусочки сине-золотого неба — крыша строения давно провалилась. Наверное, ещё во время пожара.Когда-то это был большой двухэтажный дом, сквозь остатки стен была видна часть большой парадной лестницы и обломки каменных колонн, некогда стороживших парадный вход. Там, где раньше был дорогой паркет, теперь лежал плотный ковер степной травы. Лав молчал, следуя за спутницей.       — Интересно, кому оно принадлежало? — задумчиво проговорила девушка, медленно проезжая совсем рядом с полуразрушенной почерневшей стеной.       — Не знаю этого наверняка, судя по обломкам, разрушено здание было давно, — ответил Лав. — Но я слышал одну легенду, связанную с этим местом.       — Расскажите! — глаза девушки свернули детским любопытством.       Остановив Альбу почти у самого обрыва, она спешилась и, вглядываясь в расстилавшийся вид, глубоко вдохнула. Позади нее возвышались закопченные развалины, впереди — сияло несчётным множеством костров зеркало залива. Капитану ничего не оставалось, как последовать за ней. Подойдя к девушке, он взял её за руку, помогая переступить через нагромождение камней. Как он и предполагал ранее, весь берег был усыпан зарослями цветущей ромнеи.       — Я слышал эту историю от одного из местных крестьян, — произнес Лав. — Когда-то это была красивая и богатая гасиенда. Пожалуй, одна из шикарнейших во всей Калифорнии. И владел ею молодой красивый сеньор. У него была жена — самая прекрасная женщина, которая когда-либо родилась здесь. Бог благословил эту пару, послав им чудесную малышку.       Сеньор был не только богат и красив, но еще обладал обостренным чувством справедливости и был добр со всеми, даже со слугами и пеонами. Он не мог спокойно смотреть, как испанские власти притесняют мексиканцев и с нетерпением ждал прихода освободительной армии. Но в ночь, когда власть Испании пала, случилась ужасная гроза. Гасиенда вспыхнула. Не иначе это была проделка дьявола — каменный дом выгорел дотла. Хозяин, его жена и дочь исчезли бесследно. Местные говорят, что бог уберег эти невинные души, оставив на откуп нечистому только бренные оболочки.       С тех пор они иногда появляются здесь — в виде ли призраков, или живых людей. Как говорят местные индейцы, увидеть тут молодую влюбленную пару — к скорой смерти через убийство. А услышать детский смех — к скорому браку.       Во время рассказа Элена не отнимала свою ладонь, завороженно глядя на одинокой цветок, росший поодаль от остальных. Харрисон пристально взглянул на нее, пытаясь удостовериться в своих предположениях: если бы мисс Монтеро была к нему равнодушна, она уже давно бы убрала ладонь. К сожалению, лицо девушки было непроницаемым, а взгляд — задумчивым.       — Все это, конечно же, только пустые сказки, выдуманные невежественными крестьянами, — произнёс Лав, делая несколько шагов в сторону, чтобы сорвать с куста белый цветок, привлекший ранее внимание Элены. Для этого ему пришлось отпустить ее руку. Кажется, в её глазах промелькнуло сожаление. — Не стоит воспринимать их всерьёз.       — В каждой сказке есть крупица истины, — произнесла, вздохнув, она. И, принимая протянутый цветок, обворожительно улыбнулась. — Благодарю вас, сеньор Лав!       Кажется, её огромные глаза блеснули слезами. Они не зеленые, как подумалось ему при первой встрече тогда, на палубе корабля, а карие, с золотыми, как воды этого залива, искорками. В зависимости от света или настроения хозяйки они могут метать эти искры, словно молнии, или наоборот — затаить их в своей бездонной глубине. Харрисон никогда не устанет любоваться их необыкновенным цветом. Сейчас золотые искры горели спокойными отсветами — она растрогана либо его рассказом, либо его вниманием. Капитану очень хотелось надеяться на последнее.       И, надо сказать основания у него были: с самого начала их знакомства девушка явно наслаждалась его обществом, как только им случалось оказаться вместе. Она не спешила убирать руку, когда он касался ее при встрече, и часто бросала в его сторону заинтересованные взгляды. Он заметил это еще при знакомстве — на палубе корабля. И, решив, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы перейти к действиям, Харрисон, обняв девушку, притянул ее к себе и прижался губами к её губам. Таким мягким и сочным, сладким, манящим, и одновременно терпким, словно перезревшие ягоды дикой вишни.       Не успел он в полной мере насладиться их вкусом, как щеку его обожгла весьма чувствительная оплеуха, а Элена, вывернувшись из объятий, отскочила, словно от гремучей змеи.       — Никогда! — задыхаясь от гнева, произнесла она. — Слышите?! Никогда больше так не делайте!       — Мисс Монтеро… — Лав пребывал в полной рассеянности. Он держался за щеку, на которой отчётливо краснел след от ладони. — Прошу покорнейше простить меня. Я неверно понял…       — Вы ничего не поняли, капитан! — холодно бросила она. — Я не желаю вас видеть!       — Но ваш отец…       — Не беспокойтесь, пока я ничего не стану говорить ему, — более спокойно произнесла она, сделав ударение на слове «пока».       — Мисс, я прошу прощения, ваша безопасность…       — Мне ничего не угрожает. А сейчас я хочу побыть немного одна.       Лав, сгорая от осознания совершенной ошибки, пытался просчитать возможные её последствия. Он стоял неподвижно, будто истукан, глядя, как девушка чуть отдаляется в сторону, решая послушать ее или нет — он же обещал сеньору Монтеро защищать дочь. Как он мог так обмануться, приняв знаки дружеского расположения за нечто большее! Элена молча присела на один из валунов, не обращая ни малейшего внимания на спутника. Наконец, приняв решение, он развернулся и проследовал к лошадям. Вскочив в седло, развернул своего коня и, пустив его в карьер, постарался как можно быстрее покинуть злополучное место. Искренне надеясь, что дон Рафаэль не узнает о сегодняшнем инциденте.       Уже выезжая за пределы разрушенной гасиенды, он краем глаза заметил мелькнувшую между чёрных от старости и копоти стен пару. Они целовались. Капитан было повернул коня — вдруг Элене может угрожать опасность? Но, приглядевшись, понял, что это один из цветущих кустов, во множестве разросшихся повсюду. Мисс Монтеро, неподвижно сидела на том же месте и задумчиво перебирала в руках лепестки только что сорванного цветка.       Элена, любуясь заходящим солнцем, думала о любви, вечной и бессмертной. Существует ли такая в жизни, или она такой становится только в людской памяти, превращаясь в красивую легенду? Сквозь ватную тишину послышался далекий, словно из другого мира, детский смех. Девушка подняла голову, прислушиваясь и всматриваясь в тёмные развалины. Тишина. Далеко на холме виднелся всадник — капитан покорно возвращался в город.       Скоро стемнеет, а до гасиенды путь неблизкий. Элена пристально всматривалась в почерневшие руины. Длинные закатные тени от росших повсюду кустов ромней образовывали причудливые узоры, а воображение так и норовило их оживить. До Монтерея отсюда добраться можно быстрее и, пожалуй, безопаснее. Отец точно не станет сердиться, если узнает от священника, сопроводившего ее до дома, что сеньорита задержалась на исповеди.       «Какая же это заповедь, где говорится о почитании отца, — четвертая или пятая? Кажется, четвертая.» — подумала девушка, вскакивая на лошадь.