***
Холодный ветер пронзал хрупкое, на вид, тело насквозь, чей бледный оттенок кожи выдавал дееспособность к жизни, а вьющиеся каштановые волосы разметались по поверхности крыши высотки. Ее черты можно было сравнить с бутоном белой розы, оставленной всеми погибать в этом мерзком холодном мире. Настолько была красива эта мертвенная красота. Подле тела стоял человек, чьи очертания были погружены в темные оттенки ночной жизни. Его спина была сгорблена, плечи напряжены, а лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. И лишь глаза нарушали всю эту картину отрешенности, выдавая интерес. Он явно выглядывал что-то в теле жертвы. Неожиданно, его взгляд что-то зафиксировал. На мгновение в лице парня появилось нечто хищное. Он резко приблизился к телу и, нагнувшись, сорвал с трупа кулон. — Сойдет за памятный трофей, как считаешь, Мино? Он выглядит словно семейная реликвия, — с нотками издевки в голосе произнес парень, рассматривая тускло поблескивающую вещицу в ладони. — Сдашь в ломбард, али подаришь девушке? Только, прошу тебя, не комбинируй с букетами цветов, собранных с могил, иначе тебя снова бросят, Сынюн-а. Жаль, никто не ценит твой романтизм. — Последовал не менее саркастичный ответ из темноты. На свет вышел парень, отличающийся от Сынюна более спортивным телосложением и смуглым оттенком кожи. Он был одет в коричневую кожаную куртку, в карманах которой покоились руки, пальцы которых сгибались под натиском крупных перстней с зелеными камнями. — А долго мы еще тут пробудем? Мне лекцию выучить нужно, ну ты понимаешь, сессия. Не у всех же есть такие родители как у тебя, — шепнул подошедший парень. Сынюн обернулся на источник шумов. Из капюшона черной толстовки выбивались белые крашеные волосы. Глаза его горели ярко красным, создавая нечеловеческий образ, в сочетании с чертами лица парня. — Чувак, ну серьезно, ты с такими линзами похож на фрика, и как мне тебя серьезно воспринимать? — произнес подошедший парень. Сынюн, молча пожав плечами, спрыгнул с крыши. — Ну вот вечно ты так, — буркнул Мино.***
Молодые люди находились в самой темной зоне ночного клуба, удобно расположившись на кожаных диванах. Они умело пользовались расположением директора этого ночного клуба. Приятная дымка от кальянов расслабляла, завлекая отключить рассудок. — Ты в институте появляться собираешься? — не переставал засыпать вопросами Сон. — А смысл? Думаешь, мне понадобятся все эти формулы лучшей жизни? — усмехнулся Кан. Сон задумался. — И как ты только докатился до такой жизни… Или же всему причиной тяга к новым ощущениям? — Отчасти ты прав, хоть я и не хочу это озвучивать, потому что ты редкостный самодовольный идиот, — признался Кан, — но ведь согласись, когда у тебя в руках чья-то жизнь, и лишь ты можешь решать, оставить ее человеку или нет, тебя кроет. Адреналин берет не хуже любого в мире наркотика. Да что уж там, он сам является опиумом. Почувствовав однажды кровь, прилившую к вискам, бешеный стук сердца в груди, быть, в своем роде, Богом или же Жнецом, ты явно захочешь узнать предел своих возможностей, не так ли? — Тебе уже говорили, что уж больно ты смахиваешь на посетителя области психиатрии на постоянной основе? — ухмыльнулся Мино. Сынюн вздохнул. — Все мы больны, просто кто-то сам до этого допирает, а кому-то еще не сообщили. Временами в голову Кан Сынюна пыталась прорваться мысль о том, что это неправильно, что нужно прекратить все это мракобесие. Но годы шли, а садизм начал проявляться и в жизни молодого человека, уродуя психику еще не до конца окрепшего организма. Он осмотрелся по сторонам. В клубе была обстановка пьянящего веселья, которому хотелось отдаться полностью, ровно как и глубоким басам, наполняющим помещение и заполняющим рассудок. Пульс отбивал ритм, что создавали потоки красных лучей из проекторов. Появилось желание затеряться в толпе, забыть об оставшихся делах, но единственная здравая часть рассудка советовала прекратить попойку, иначе малой кровью тут не обойтись. Да и Мино прав, стоит хоть раз в году появиться в институте, хотя бы для галочки. Сынюн поднялся на ноги, попутно сбивая соседние стулья. — Да ты перебрал, мой дорогой друг, может тебя подвезти? — рядом с ухом раздался приятный бас — Адьос, Амигос, — ловко избежав чужих рук, Сынюн поплелся к черному выходу из увеселительного заведения. Выйдя на улицу и кое-как добравшись до парковки, студент нашел свой автомобиль. Забравшись на водительское сидение, он отправился в путешествие по ночной автостраде Сеула. Он любил риск как таковым, взяв за основу мировоззрения высказывание о том, что, если жизнь скучна до безумия, зачем и вовсе ее проживать. Логично, конечно, но с горечью сумасшествия на языке. Спидометр близится к кроваво-красной отметке, адреналин накрывает с головой, хочется закричать, отпуская вместе с криком остатки гнетущих мыслей и неприятных воспоминаний, которые будоражат сознание, раскаленной лавой текут по сосудам, вспарывая вены изнутри. Краем глаза Юн замечает движение на обочине. Кан пытается разглядеть яркую белую точку, но алкоголь в крови ставит подножку в виде расплывчатых пятен на сетчатке. Всего несколько секунд, и эта яркая белая точка на глазах Сынюна бросается под машину. Юн успевает встретиться с глазами парня, решившегося на столь опрометчивый, даже со стороны Сынюна, поступок и замирает. Тело будто пробило электрическим током, голова налившись свинцовой тяжестью, стала сотрясаться переливами мощных басов, раскалывая жизни обоих на «до» и «после». Автомобиль на скорости вылетает за пределы шоссе, попутно сбивая все на своем пути.