О чем кричат вороны

Кто изменит проклятья срок, Прочитав слова над костром?.. Сине-бархатный взмах крыла, Серебристо-печальный звон — Это смерть за мною пришла, Отпустите меня в мой сон… (Тэм Гринхилл – Память сгоревшей души)

Холодны и недружелюбны ферелденские ночи. Зимний воздух неприятно щекочет ноздри. Костер коптит и то и дело выстреливает снопы искр: дрова попались смолистые. То ли ель, то ли сосна — Зевран не мог сказать наверняка: хоть он и был наполовину долийцем, жизнь его прошла в городе. Накануне Махариэль сказала, что это дерево дает много тепла. Видимо, в этом она разбирается так же плохо, как и в людях. Ежась от холода, эльф с тоской вспоминает родную Антиву, где круглый год не прекращается цветение, и думает, думает… Свист, скрипучая трель, щелканье, — сойка. А вдалеке дерут глотки вороны. «Не к добру кричат, — нахмурился Зевран. — Кто-то придет по наши души». Поднялся ветер. Костер загудел, затрещал и заметался загнанной в клетку птицей. Зеврану это не по душе, он ворчит и пытается заслонить собой единственный в лагере источник тепла. Одно неловкое движение — и перевязь с кинжалом падает рядом с костром. Стоило эльфу наклониться за оружием, как до ушей его донесся едва слышный треск ломаемых сучьев — кто-то решил нарушить его, Зеврана, уединение. — Уж минуло полгода, — послышался знакомый вкрадчивый голос. — Что же дальше будет? Зевран едва не выругался, вспомнив свой прошлый разговор с этой женщиной. В тот раз он был неосмотрителен в словах, и сейчас настроение Морриган — а это была именно она — не оставляло сомнений: она пришла по его душу. — Что, прости? — застыв в полусогнутом положении, переспросил он. — На излёте лета тебя мы повстречали. Сейчас зима. Полгода ровно, как ты с нами… — Предлагаешь закатить пирушку? — осторожно начал Зевран, выпрямляясь. — Так я не против! В такие времена немного веселья… — И говорила Страж, что мы не пожалеем, — проигнорировала его Морриган. — Доверие ее мне не понятно, а особливо то, что давеча тебя — убийцу — она к себе в постель взяла. По спине эльфа прошелся липкий холодок. Когда Махариэль согласилась на «особый антиванский массаж», сердце его ликовало. Однако слепцом он не был: соблазнить негласного лидера отряда вовсе не значило завоевать доверие остальных спутников. Скорее даже наоборот. А в отсутствие Стража всегда мог произойти несчастный случай. Вроде того, что, без сомнения, решила устроить ему ведьма. Стараясь не показывать волнения, Зевран повернулся лицом к Морриган и лукаво улыбнулся. — Ревнуешь? Красавица-чародейка наконец-то приняла свою скрытую доселе страсть и решила разделить со мной ложе? Что же, я согласен. — А ты глупее, чем казался. Не льсти себе. Признаться, все эти полгода боюсь я, что однажды утром найду меж своих ребер эту, — она указала на все еще лежащий на земле кинжал, — рукоять. Не думаю, что украшение такое придется мне по вкусу. Так вот: бояться я уже устала. Но Страж не внемлет, посему считаю я необходимым… Зевран вздохнул. — Убить меня прежде, чем я доберусь до тебя? Дерзай, я твой. — Так просто отвечаешь ты, что чую я подвох, однако же со мной тебе не совладать. Ну что ж, пусть так. Готовься к смерти, эльф. — Эй-эй, подожди! — Зевран поспешно вскинул руки и, убедившись, что Морриган внимательно слушает, продолжил: — Давай хотя бы отойдем от палаток. Еще подожжешь невзначай. Тогда Махариэль тебя убьет сама, даже меня нанимать не придется. — Так ты дерзить мне вздумал?! — разъярилась Морриган и замахнулась затянутой в перчатку рукой. Вокруг ее пальцев затрещала магия. Но отчего-то ведьма медлила с исполнением приговора. Зевран, не в силах выдержать ее взгляд, закрыл глаза. Хорошо, наверное, сейчас в Антиве. Растения в самом цвету. На улочках пахнет свежевыскобленными шкурами для выделки — мерзкий запах, но упрямо ассоциирующийся с детством. А воздух теплый, влажный… — Тебя мне не понять, — внезапно проговорила Морриган. Зевран открыл глаза. Ведьма, опустив руки, смотрела прямо сквозь него. Внутри него словно что-то оборвалось. — Какой же прок тебе стремиться к смерти? — тихо спросила Морриган. — Стремиться — и страшиться. Но смиряться. Где здесь смысл? Ответишь, эльф? — Хотел бы я сам знать, — невесело усмехнулся Зевран. Морриган покачала головой, и Зевран понял, что будет жить. Пока что. А сейчас... — Давай, что ли, вместе посидим у костра, — предложил он и поспешил пояснить: — раз уж все равно не спишь. До рассвета лишь чуть осталось. — Хорошо, — медленно ответила Морриган. — Но если ты не против, я сяду чуть поодаль. И посох наготове подержу. — Без проблем. Вдалеке кричали вороны. Наверное, падаль учуяли. Зевран тяжело вздохнул и оперся локтями на колени, недвижно глядя в огонь. В голове вертелись слова, которые он так легко сказал Серому Стражу: «Сим клянусь я в преданности вам, покуда не будет вам угодно освободить меня от сего бремени. Безоговорочно отдаю себя в ваше распоряжение». Кто же мог знать, что все окажется так?.. Холодно. Раньше он жил милостью Воронов. Теперь все зависит от Махариэль и ее спутников. Как ни крути, а жизнь его изменилась совсем мало: убивать для других днем, а ночью греть чужую постель — больше ни на что он не годится. Как жаль. Антиванские Вороны всегда напоминали Зеврану одну большую аристократическую семью. Все о них говорили, но в дела предпочитали не вмешиваться. Если кто-то оказывался паршивой овцой, его быстро и без лишнего шума убирали с дороги, да так, чтобы точно никому и никогда больше не мешал. Если подумать, служение Стражам и здесь не сильно отличалось. Только с ними альтернативой смерти могло стать изгнание и — неизбежно — встреча с Воронами. И еще более мучительная смерть в итоге. Вопрос лишь в том, как долго он еще сможет держаться за жизнь. Ворон — птица стайная. Он же одинок. — Зевран, а не боишься ль ты, что я тебя достану заклинаньем? Коль захочу убить тебя, мне расстояние позволит это сделать раньше, чем пикнуть ты успеешь, не то что нож достать. «Так же, как и я мог убить тебя, пока ты спала. Но почему-то этого не сделал. И едва не пожалел об этом», — подумал Зевран, а вслух сказал: — Морриган, дорогая, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя ужасно чувственные губы?