Разговоры под метель

— Ну и кто на этот раз разбил твое сердце? — Ты садишься рядом со мной. — Я его знаю? — Вряд ли, — качаю головой. — Да и не было ничего. — Тогда почему переживаешь? — заглядываешь в мои глаза. Внимательно так, а я вижу в них свое отражение. Ты прощал всех моих других. Всегда. Десятки разных романов. И около трех серьезных на твоей памяти. Шальной… Роман с ним не был начат, не был закончен. Просто сожительствовали. Просто секс. Любила ли я его? Теперь уже сомневаюсь, но хорошо мне с ним было. Все изменилось в тайфуне. Я помню первые дни, когда только познакомилась с тобой. Командир не знающий пощады. Строгий. Злой. Ты ведь не подпускал к себе никого, а мы тебя тайно за это недолюбливали. Ты никогда не узнаешь, что тогда мы подавали рапорт, чтобы убрать тебя. Именно тогда Петрович рассказал нам, о том, что у тебя есть дочь, с которой ты практически не видишься. Что горячие точки прошел. Что уходил когда-то, бросив все. Только причины он нам не называл, а мы учились принимать твой тяжелый характер. Все изменилось на Кавказе. Тогда в горах нас было трое. Ты, я и Бизон. Бизона ранили. Сильно, я помню твой испуганный взгляд. Первые не скрытые эмоции. Выполнить задачу вместе мы не успевали. Наш диалог. — Бать, задача любой ценой. — Я тебя не брошу, Бизон. — Бизон, держись. Бать, что делаем. — Я под трибунал. — Батя, Багира, оставьте меня здесь. — Нет. — Бать, останься, я справлюсь. Встречаемся у борта. Я справилась. Сейчас уже и сама не помню как, но мне удалось. Наверно тогда я думала больше о тебе, нежели о задании. Я помню твои глаза, когда бежала к вам навстречу. Подозрительно влажные, с отражением неба. В тот день, вернувшись, ты впервые улыбался нам. И впервые с нами пил. Лишь спустя годы мы узнаем, какой был повтор из твоей жизни в горах. Но в тот день ты провожал меня до дома, и навстречу вышел Максим. Все закончилось ссорой, после которой ты утешал меня впервые. С Шальным было покончено. Виталик… Наверно самый болезненный роман. И снова твои глаза, когда я сказала, что выхожу замуж. За доцента в погонах. Ты пытался отшутиться, но глаза выдали тебя. Я тогда засомневалась, но все же… Как ты навещал меня в больнице, и снова слушал. Успокаивал. Утешал, и после выкидыша. Барс пришел ко мне, и лишь спустя часы я заметила 127 пропущенных звонков. А ведь ты был в штабе. И когда я выгнала Виталика. Поздно ночью… — Бать, я его выгнала. — Проходи на кухню. Сейчас чай поставлю. — В три часа ночи. Вань, я не могу. Не смогу. — Что? — Детей больше иметь не смогу. Врачи сказали. — Ты поэтому его выгнала? — Да. И снова ты мне что-то говорил, отпаивал горячим чаем. Слушал как я рыдаю, и снова утешал. Отпаивал. А потом почти месяц укладывал меня спать, потому что мучили кошмары. Рассказывал сказки, напевал колыбельные, а после ложился на раскладушку. Чертовски неудобную, но зато рядом. Борисов… Бурный роман, оборвавшийся так резко. Это была, наверное, страсть. Неправильный роман. Незаконный — он был женат. Ты предупреждал меня об этом. Но меня мучило другое. Опять же дети… Ты уезжал тогда. Другой отряд после расформирования. Другие бойцы. Я помню твой уставший голос в трубке, но ты всегда меня слушал. И на моей кухне разговоры. Когда я в слезах просила тебя приехать. — Ну, что случилось. — Я не знаю как ему сказать, он хочет детей. — Ты у врача была? Что сказал? — Почти без шансов. — Ключевое слово «почти», Рит. Бери отпуск и лечись! — Думаешь поможет. — Надеюсь. Если что, я рядом буду хорошо? Ты только не отчаивайся. — Спасибо. Сколько в тот год было выплакано на моей/твоей кухне. Истерика после каждой попытки. После каждой болезненной процедуры. Тайное ЭКО. А ведь именно ты добился той медкомиссии, чтобы добыть материал. Я помню почти все клиники, из которых ты меня забирал. Утешал. И шепот медсестер, о том какой у меня заботливый муж. — Багира? Ау, — ты слегка сжимаешь мои плечи. — Ты меня слышишь? — Слышу, Бать. — О чем так глубоко задумалась? Колись давай. — Налей мне чаю, а? — я смотрю как ты достаешь кружки, наливаешь заварку, бросаешь лимон, сахар. Я всегда безумно любила твой чай. — Улыбаешься? — ты вновь присаживаешься рядом. — Никогда мне женщин не понять. Так что там с романом? — Знаешь Вань, а ты единственный, кто заваривает мне чай. — Что? — Я думала у меня была любовь. С Максом. С Витей, с Борисовым. Страсть. Секс. Попытки зачать ребенка. Все это… А сейчас вдруг поняла, что да. Любовь была. И даже взаимная, но никто из них не любил меня как… — Как я? — улыбаешься, так как умеешь только ты. — Никто из них не умел заваривать чай? — Представь себе, — я делаю глоток из кружки. И ведь действительно, несмотря на совместное проживание. Общий дом. Никто никогда не наливал мне горячий чай. Не заставлял надевать шапку. Или обнимал, просто чтобы было теплее. Только ты, Батя. Только ты всегда принимал меня такой, какая я есть. Все заскоки. Слезы. Истерики. Безумные идеи. Ты мой психоаналитик… Ты моя любовь.