Разговоры под метель

Я не люблю твою усталость. Но в последнее время вижу ее все чаще и чаще. Чувствую, что тебя что-то беспокоит, но не могу понять, что именно. Ну да, ошиблась, с кем не бывает? Просчиталась, упустила. И я хорош, ведь рядом стоял и ничего не заметил. — Багира, хватит себя корить, — наклоняюсь к самому твоему уху. — Это не твоя вина. — Бать, произошел взрыв и если бы не моя халатность, три человека были бы сейчас живы. И смерть на мне. Понимаешь? Это не преступники, это гражданские. — Рита, ты устала… — Хватит! — резко бьешь по столу. — Сколько можно одно и то же? Устала. Поспи. Отдохни. Все пройдет! Я упустила преступников! Из-за меня погибли невинные люди! Это статья, Вань! В лучшем случает — отставка… — Я все понимаю, — жестами приказываю сотрудникам отвернуться. — Да ни хрена ты не понимаешь! — резко отталкиваешь меня и выбегаешь из ИВЦ. Ну вот что с тобой? Ведь не в первый раз у нас потери. Всякое бывало и гражданские страдали. — Шумов, — поворачиваюсь к Антону. — Скажи мне, что с ней? Я действительно ни хрена не понимаю. — Пробей информацию по погибшим и возможную связь с Маргаритой Степановной, — майор подходит к Свердловой. А я, признаться, до такого не додумался. — Есть что-нибудь? — мнусь сзади. Мне нужно понять что с тобой происходит. Иначе как? — Есть! — Аня выводит информацию на экран. — Любовь Орлова, они с Маргаритой Степановной в одном дельфинарии работали. — В дельфинарии? — лицо Шумова нужно видеть, но мне совсем не до него. Как же я ее не узнал. Люба. Люба Орлик. Ты ведь даже свести меня с ней пыталась. — Багира, что, действительно дрессировала дельфинов. — До сих пор дрессирует, только уже нерпов, или тюленей вроде меня, — я до сих пор разглядываю фото Любы. — Черт, Рита! — выбегаю из зала, если и дальше так пойдет, скоро все сотрудники окосеют. То Багира носится по коридорам, то я. То я на Багире, то наоборот. И вечно косые взгляды. — Рит? — нахожу тебя в казарме, сидишь укутавшись в одеяло. — Я же закрывала дверь. — Ну я же немного контр-адмирал, — сажусь рядом и разворачиваю тебя к себе. — Плохо? — Плохо, — киваешь. А я вижу рядом пустую фляжку и твой стеклянный взгляд. — Девочка моя. Ты из-за Любы? — Узнал? — мрачнеешь. — Я даже не знала, что она здесь. Мы в последний раз общались лет пять назад. Она все звонила, в гости звала. Я думала может… Может поеду летом. Батя… — утыкаешься в мое плечо. — Зачем мы работаем? Если даже своих защитить не можем… Зачем? Уволь меня, а? — Дура что ли, — заглядываю в твои глаза и вижу в них усталость. Смертельную усталость я бы сказал. Сколько ты не спала? Сутки? Двое, трое, я уже и сам сбился. В Смерче обычно за этим следил Пригов, и если твое состояние начинало ухудшаться, выдергивал меня, кажется, даже из преисподней, лишь бы я сел на твое место и ты могла спокойно отдохнуть. — Сколько раз я должен повторить? — Что я тебе нужна? Вань… — Я знаю все, что ты хочешь мне сказать, Рит. По глазам вижу. Знаешь, а я ведь собственного отца не спас. — Что? — я вижу в твоих глазах удивление. Действительно, я ни разу не рассказывал об этом. Это даже для меня самого табу. Слишком болезненное воспоминание. Просто сейчас это тебе нужно, пусть даже потом будет плохо мне. Я промолчу… Главное, чтобы тебя отпустило. — Я сержантом был. Приехал в отпуск, после ранения. Рука от плеча в гипсе. Поехали с отцом на рыбалку, я на берегу остался костер разводить, он на лодке — сети проверять, — я резко выдыхаю. Надо же сколько лет прошло, а все так живо. — Я вдруг вскрик услышал, смотрю лодка пустая, а отца нет. Отец еще во время войны моряком был. Я жду, что он выплывет. Слышу, зовет меня. Отчаянно так… Я давай в воду, рука вниз тянет. От боли в глазах темнеет, понимаю, что задыхаюсь. Плыву, а там папа, в сетях запутался и вынырнуть не может. Я ныряю, чувствую рана открылась. Кровь моя везде. Пытаюсь эти сети порвать… — я поднимаюсь и отхожу от тебя. Незачем тебе сейчас видеть мои глаза. Я помню каждое мгновение того дня. Сети. Воду. Кровь. — Я не помню как вытащил его на берег. Последнее, что он сказал: «Спасибо сынок, что не бросил. Я рад, что ты вырос таким. Горжусь». А дальше я сознание потерял, очнулся, он уже мертвый. Сердце не выдержало. Ну вот и рассказал. Ты молчишь. А мне, глупо, но я хочу уткнуться в твое плечо, как ты несколько минут назад прижималась ко мне. Становится душно, очень душно. И странная слабость. — Батя! — твои руки измеряют мой пульс. — Бать, посмотри на меня. Я понимаю, что сижу на койке рядом с тобой. — Нормально все. Задумался. Прости. Это наверно совсем не то. — Ты меня прости, — обнимаешь меня нежно. — Бать… — Давай я тебя домой отвезу? Или хочешь здесь ложись, я разбужу, как что-то будет. — Ложись со мной, ты ведь тоже устал…