(Не)Любовь

Давид говорит: «нахуй отношения». Он не верит в любовь, насмехается над влюбленными парами и считает романтические комедии заговором режиссеров против неудачников. Он презирает безответно влюбленных и находит их смешными. Он считает, что быть привязанным к кому-то — удел слабовольных и несвободных. Он всегда холоден, отстранен, саркастичен и уверен в себе. И совсем он даже каждый раз не провожает взглядом Громова с факультета журналистики. Просто Громов цепляет взгляд, потому что у него дурацкие очки в пол-лица и волосы такой пронзительной рыжины, будто у него голова горит. И Давид совсем даже его не разглядывает, просто отмечает про себя мелкие факты, потому что ему нравится наблюдать за людьми, а Громов — один из многих. И Давид абсолютно точно не смотрит на Громова оценивающе и уж точно не считает того привлекательным. Не думает, что у Громова кожа цвета топленого молока, даже на взгляд мягкая и нежная. Не думает, что у него глаза такие, что утонуть в них можно. Васильково-синие, притягательные. Не думает, что у Громова идеальное тело и не наблюдает за ним в бассейне. Не считает, что за такую упругую и идеально округлую задницу можно душу дьяволу продать. Давид много чего «не». Потому что Давид не верит в любовь. Давид вовсе даже не восхищен тем, что Громов не умеет держать язык за зубами, прямолинеен до крайности и рубит правду-матку, как есть. Когда Громов за это огребает и начинает оседать на пол, держась за окровавленный нос, Давид вовсе не сует ему свой платок, не помогает добраться до медпункта. И вовсе нет мурашек по всему телу, от того, что прикоснулся к желанному, запретному. И того, кто ударил Громова, он не находит. И не ломает ему нос. У Давида не возникает внутреннего трепета, когда Громов спустя пару дней говорит «спасибо». Давид совсем даже не улыбается, как дебил, в ответ на улыбку Громова. И вовсе у него даже не спирает дыхание, когда Громов предлагает после пар вместе пойти на набережную. И по набережной гулять Давид не любит. И не смеется он над шутками Громова. И сам в ответ тоже не шутит. И не покупает батон белого хлеба, чтобы Громов мог покормить уток. Уткам вообще хлеб нельзя. И Давид не отдает свою куртку Громову, когда тот начинает ежиться от холода в тонком свитере. И не провожает его до самой квартиры. И не заглядывает в глаза в надежде на поцелуй. Давид ни на что не надеется в принципе. И не шлет он все выходные Громову смс-ки — глупость какая. И не обсуждает с ним свои любимые фильмы. И нет в этих списках романтических комедий определенно точно, потому что Давид не смотрит то, во что не верит. И не ждет с нетерпением понедельника, чтобы встретиться с Громовым в университетском корпусе. И не любуется тайком, как ветер играет с его огненными волосами, когда он идет, стремительно рассекая толпу. И совсем даже Давид не захлебывается восторгом, когда видит, как вспыхивают радостью глаза Громова, когда он замечает Давида. И не прогуливает собственные пары, чтобы тайком пробраться на занятия к Громову и не режется с ним в крестики-нолики на криво оторванном тетрадном листе. И не говорит заметившему новое лицо преподавателю, что он новый студент, которого перевели из Уфы в наказание за грехи его тяжкие. Потому что Давид холоден, отстранен и не любит дурацких шуток. И не целует он Громова под лестницей, и не вжимает его в стенку. И руками в его густые волосы тоже не зарывается. И не стонет, как девчонка, когда Громов кусает его за губу. Давид совсем даже не любит Громова. И вовсе не собирается любить его всю свою жизнь.