Знать, но не помнить

      Маленький серебристо-черный шаттл летит прямо на корабль, пилотируемый Лорелин. Валериан уже час просто молча смотрит в иллюминатор, даже не подкалывая напарницу, что для него, шутника и болтуна, вообще не свойственно, — но тут он резко вырывает руль у девушки и резко же снижает корабль. Шаттл пролетает над ними, Лорелин пытается отдышаться от крутого виража и начинает визгливо кричать:       — Что ты сделал?! Мы же могли подстрелить его из запасов наших ракет! Могли, — это был пиратский корабль, потому что на его боку не было официальной эмблемы, я увидела! Мы могли поймать преступников, а ты что сделал?! Как обычно, всё испортил!       Боже, какой у нее противный голос, — как он только раньше этого не замечал. Даже ржавая банка, скользящая по обшивке корабля, и то лучше скрипит. Лорелин, — только одно имя в ней и мелодично, всё остальное — кости, визг и скрежет. Она была бы похожа на Смерть, но нет, для образа Безликой девушка слишком мелкая, — во всех смыслах: скучная, худая и ограниченная, одни лишь шаблоны в голове.       Валериан раньше и сам грешил шаблонным взглядом на жизнь, но после предательства Командора он понял: не всё исчерпывается воинским уставом, не всё измеряется правилами и заповедями. Если ты хочешь не просто выжить, а еще и прожить вырванную у судьбы жизнь, не просрав ничего, — научись жить вне правил и рамок, пойми, что мир велик, и ты можешь делать, что хочешь, только вот за последствия ты отвечаешь сам, — не рамки и правила, а ты сам, лично ты.       После этого Валериан будто снял шоры с глаз, — слишком многое в его жизни открылось ему со своей иной, чаще всего неприглядной, стороны. Коллеги-военные были, в основном, озабочены не спасением мира, а тем, как бы обустроить свою жизнь, набрав побольше наград и не рискуя задницами, отправляя на риск молодых, вроде Валериана, все следующие Командоры ничем не отличались от их первого, которого казнили, — просто они были трусливее и хитрее, им хватало ловкости не попадаться га горячем, а вот напарница-пилот Лорелин, в которую парень был вроде бы влюблен и даже собирался жениться, оказалась шаблонной пустышкой и вечно стремилась то опекать Валериана, то читать ему нотации, — совсем как надзиратель в детском приюте. Для роли будущей жены, видать, готовилась.       А потом случилось то, что случилось: бунт на «Старкиллере», новый самопровозглашенный Дарт Вейдер — его внук Кайло Рен, стремящийся возродить Империю ситхов и прибрать власть в Галактике к рукам, попытка подавления бунта, закончившаяся гибелью почти всех участников экипажа Валериана, и одна чертова усмешка Кайло, опустившего нацеленный на Лорелин бластер — секундная, но ее хватило, чтобы в груди наконец-то потеплело.       А потом, ночью, его выпускает из ангара, где заперли выживших пленников, высокий, еще совсем молодой парень в черном плаще и нелепой маске:       — Беги, — говорит Кайло. — И эту дуру белобрысую с собой захвати, — без пилота тебе никак, ты, как я понял, не умеешь управлять звездолетами.       Валериан не верит, — ему всё это кажется насмешкой.       — Какого хрена? — взрывается он. — Ты же, типа, казнить нас хотел, — образцово-показательно, на Площади Галактики? С чего передумал?       — Да мелковаты вы оба для публичной казни, — я бы взял вашего Командора, но меня, по сведениям из штаба, опередили: вы же его раньше операции казнили.       — Хорошо, — говорит Валериан, — мы сбежим, а ты пустишь за нами десяток своих звездолетов, и нас скрутят по дороге, вернув обратно, — нас корабль расхреначен, связь сдохла, Лорелин ранена, оружие мы все расстреляли. Тебе по нраву гонять беззащитную дичь? Я не стремлюсь оскорбить, — я так, просто интересуюсь, чего мне ожидать.       Кайло хмурится, — он не выходит из образа грозного потомка Вейдера, а Валериан слишком заигрался для пленника. Он надевает маску и глухо произносит:       — Вали отсюда нахрен, пока я язык тебе через глотку не вытянул! И корабли за вами я не пошлю, — мне самому они нужны, вообще-то, чего на вас заряды тратить? Слишком важной птицей себя мнишь?!       Валериан пожимает плечами, — его тюремщик, видно, с причудами.       — Сними маску, — просит он. — Пожалуйста.       Кайло колеблется, — но снимает. Валериан же внимательно смотрит в черные глаза, наслаждается смесью понтов и страха на лице Кайло — и, вместе с тем, ощущает жуткое одиночество Рена. Долбаное одиночество, когда хочется всего и сразу, когда ты подчинил бы себе всю Галактику, — но понимаешь, что этим пустоту в душе не заполнить, что все так и будут подчиняться лишь из страха, а не из уважения, что семьи у тебя больше нет, — ты убил отца, а скоро умрет от горя мать, что двоюродную сестру ты потерял на просторах Вселенной.       Валериан кивает своим мыслям — и неожиданно говорит:       — Слушай, Лорелин спит. Давай выпьем чего-нибудь у тебя, — никогда не был на корабле клона Дарта Вейдера.       Кайло делает вид, что изумлен:       — А ты наглец, — говорит он. — Впрочем, мне это нравится, — ты не Хакс, тот путает наглость с привычкой спорить попусту. Пошли на мой корабль, — заодно расскажешь мне про то, как тебя угораздило связаться с этим белобровым скелетом…       Они пьют темно-фиолетовый коктейль из альфианских грибов в каюте Кайло, и Валериан чуть ли не впервые в жизни просто смотрит в иллюминатор, просто любуется звездами, а не ищет в небе врагов, — ведь его главный враг сейчас сидит напротив него и улыбается. И Валериана отпускает вечное напряжение вояки, отпускает груз гиперответственности, от которого он вечно отделывается дурацкими шуточками, — ему даже плевать на то, что его в данную минуту могут убить, причем без всякого оружия, потому что Рен — менталист, он предпочитает ментальные атаки грубой физической силе.       Они говорят обо всем в ту ночь: про Хана Соло и Лею, про Рей. Лорелин, про Дарта Вейдера, ситхов, Хакса и Командора — и понимают, что общего у двух врагов гораздо больше, чем должно быть: раздражающая опека Лорелин — то же самое, что вечные споры рыжего Хакса, а командный состав Бена Соло и Валериана интересует одно и то же — как бы сделать меньше и не подставиться под бластер.       Парням весело, их одиночество растворяется в странной, полубезумной беседе за альфианским коктейлем. Всё сюрреалистично — но как еще может быть в космосе? Банальностей хватает на обитаемых планетах, и нельзя тащить ее на звезды.       А утром Валериан уходит, — пьяный, но впервые в жизни умиротворенный. Кайло ничего не требовал от него, не опекал, не заставлял идти «вотпрямщас на во-он ту амбразуру», не ждал очередного предложения руки и сердца, чтобы снова отказаться, — он просто слушал и говорил. Он просто был человеком, и Валериан плевать хотел на то, насколько этот человек был хреновым для Галактики, — с ним Бен Соло был открыт, насколько сам этого желал. И, черт подери, он нравился Валериану, нравился так, как не нравилась ни одна из девиц, а их у парня было немало…       Валериан будит Лорелин, сажает ее за руль корабля и молча захлопывает двери. Девушка опять начинает визжать: «Что происходит? Где ты был, и почему от тебя несет какой-то местной алкогольной гадостью?!», — но юноша кивает на руль:       — Уносим отсюда ноги. Живо! За нами будет погоня!       Никакой погони, конечно же, нет, но Лорелин сразу затыкается и заводит чертов звездолет, а Валериан засыпает прямо в кресле.       ***       Противный голос Лорелин возвращает парня в реальность:       — Валериан! Кто это был? Почему ты отпустил его?!       Валериан спокойно смотрит на девушку и ничего не отвечает.       — Кто это был?! — еще раз судорожно спрашивает напарница. — Кто?!       А потом она словно обмякает, устало выдохнув:       — Кайло Рен? Он?       Валериан продолжает молчать.       — Только этого не хватало, — опять заводит свою шарманку Лорелин. — Валериан, ты хоть понимаешь, что у нас в руках был опасный преступник, и ты его отпустил, — если бы ты не дернул руль, мы бы взорвали его корабль! Зачем ты его отпустил?       — Затем, — наконец разлепляет губы Валериан, — что я делаю это не в первый раз, — отпускаю Кайло Рена. Затем, что, когда мы с тобой были в плену у его армии, он выпустил нас с тобой. Затем, что в ту ночь я мог скрутить его и запихать на наш корабль, — но я этого не сделал, мы просто хорошо провели время с ним, — по-дружески, понимаешь? Затем, что я выучил все пиратские знаки его кораблей и теперь всегда отпускаю их. Затем, что он мне нравится, — он живой и одинокий, несмотря на весь его пафос и желание стать новым Императором Галактики. Затем, что я…       «Люблю его», — чуть не сорвалось с языка у Валериана, но он оборвал себя на полуслове, — с Лорелин хватит и этих откровений. Да и кто она вообще такая, чтобы он отчитывался перед ней о своей личной жизни, — пусть даже эта личная жизнь была месяц назад, один вечер и без секса, только бухло и разговоры?       Никто, пусть даже она и мечтает выйти за него замуж, а отказы — игра в кокетку. Как же он устал от всей этой хрени, как же он устал… И лучше бы еще раз увидеть улыбку Кайло, но нет, теперь он на своем корабле и выполняет очередную охренеть какую полезную (а, по факту, — бестолковую) миссию.       Лицо напарницы превращается в маску, брови ползут вверх, густые, но все равно почти не отличимые по цвету от волос. Потом она неожиданно тихо и ласково спрашивает:       — Ты болен? Давай я отправлю тебя в больничный отсек, а Командор выпишет тебе неделю отпуска. Ты полежишь там, отдохнешь, — и твои нервы придут в норму. Ты просто очень устал, извини, что я сразу не поняла, — поэтому и несешь бред.       — Ага. Неделю. Под сильными межгалактическими транквилизаторами, — фыркает Валериан. — Ты же в курсе, Лорелин, что у меня на них аллергия, — я могу впасть в медикаментозную кому, стать овощем. Или этого ты и добиваешься?       — Нет, дорогой мой, что ты, нет, — так же ласково шепчет Лорелин, и Валериану почему-то жутко от этой ласки в голосе, — он чувствует опасность словно зверь, загнанный охотниками в яму. — Просто нужно, чтобы ты очистил разум от той встречи с Кайло, — он мог вторгнуться в твою голову и подчинить тебя ему. Это лечится, правда, просто не сразу… И потом ты будешь помнить не всё, но зато ты будешь свободен от влияния Рена.       Валериан холодеет — до него доходит, о каком «лечении» говорила Лорелин. «Очистка памяти» была процедурой, которой подвергались подозреваемые в контакте с мастерами ментального подчинения.       Считалось, что у этих бедолаг в разум поселялся «жучок» — воспоминания о приятной встрече с врагом, которого воины должны были обезвредить и пленить, а вместо этого они мирно беседовали с ним и отпускали, а потом эти воспоминания работали как привязка к врагу — человек не мог больше сражаться, он становился опасен, потому что отпускал корабли противника, мысленно передавал важную информацию шпионам, а в особо тяжелых случаях убивал членов своего экипажа и командиров. Заканчивалось ментальное инфицирование смертью: воспоминания выматывали человека, он доходил до физического и морального истощения и просто падал и умирал.       После «очистки памяти» человек, как правило, выживал и возвращался к работе и сражениям, но терял часть личности: при удалении вредные воспоминания тащили за собой часть дорогих человеку, и поэтому он помнил только то, что касалось службы, превращался в робота, работающего по встроенной программе.       Валериан не считал, что Кайло подсадил в его мозг вирус, — он вообще не верил в то, что такое возможно, а процедуру «очистки» считал негласным экспериментом над людьми, отработкой действия неизученных лекарств. И он точно не хотел, чтобы за него решали, что он должен помнить. А что — забыть.       Но Лорелин неумолима. Она достает наушник:       — Командор, прием, это Л-1. Зайдите к нам. У нас «МИ» (ментальное инфицирование).       — Слушаю, Л-1, через пять минут буду у вас. Конец связи.       — Лорелин… — сухими губами шепчет Валериан. — Не надо…       Девушка грустно смотрит на него:       — Надо, Валериан, — мы не сможем ни пожениться, ни жить вместе, если ты будешь МИ. Ты же сам понимаешь…       — Да не поженимся мы с тобой! — кричит разозленный юноша. — Не нужна ты мне! И не люблю я тебя, как ты не поймешь! Хватит петь эти сладкие сказки, — просто дай мне жить своей жизнью, и начни заниматься своими делами, наладь свою жизнь!       — Валериан. Не кричи, — спокойно произносит Лорелин и достает из-под сиденья пилота шприц. Валериан пытается вырвать его у девушки, но она оказывается ловчее него.       Шприц втыкается ему в шею, он хрипит, впадая в беспамятство.       На пороге кабины пилота возникает командор:       — Лорелин? Что тут произошло? А, Валериан… Жаль, он подавал большие надежды… Я даже хотел сделать его командиром нового отряда агентов по ликвидации базы «Старкиллер» и поимке межгалактического преступника-узурпатора Кайло Рена… Жаль, очень жаль.       — Но мы же вылечим его? — спрашивает Лорелин. — Он станет вновь таким же надежным, как раньше?       — Конечно, не сомневайтесь, пилот.       Девушка кивает, и они вдвоем волокут под руки бесчувственного Валериана в больничный отсек.       ***       Валериан открывает глаза в больничной палате. Лоб ломит, глаза болят, виски словно сверлит насквозь.       «Что сом ной было? — пытается вспомнить он. — Где Лорелин? Она жива? Ее не убил Кайло? Как мы выбрались из ангара?»       — Тсс, тихо, не шевелись, — тихо шепчет девичий голос. — Я здесь. Всё хорошо.       — Лорелин, — хрипит Валериан. — Пожалуйста, иди сюда…       Она наклоняется над ним, обнимает его.       Валериан знает, что любит Лорелин. Валериан знает, что Лорелин тоже его любит. Валериан знает, что он сделает ей предложение — она больше не откажется. Валериан знает, что у них будет семья.       Знает — но не помнит. И не помнит даже того факта, что не помнит. Большая часть воспоминаний просто вырезана.       Лорелин довольно усмехается, — она знает, что получит своё.       А Валериан вдруг вспоминает, что давно не перечитывал воинский устав, что любые правила — это хорошо, это стабильность, и что давно никто не читал ему нотаций.       На какую-то минуту ему все это кажется ложью, — но он не может вспомнить правду, вспомнить то, что действительно было важно для него. Поэтому он списывает это ощущение лживости мира вокруг на последствия ранения и прячет лицо в волосах Лорелин.       У них всё будет «хорошо», а самое главное — правильно.       Правила — это прави́ла, то, что меняет, ломает, черкает по ровному листу твоей судьбы, который ты сам исписал своими ошибками, но своими, родными, выстраданными. А прави́ло удаляет тебя с твоего же листа судьбы и твоей жизни.       ***       На «Старкиллере» Кайло Рен собирает вещи Рей.       — Мы ничем ему не поможем, — сухо говорит он. — А сейчас надо уходить, — тут будут люди Командора. И вряд ли Валериан вспомнит нас как друзей…       Рей кивает и берет свою маску, — у них с Кайло теперь одинаковые маски. Ручной протез Рена скрипит, Рей усмехается, — она помнит, кто отрубил ему руку в схватке в лесу.       Но сейчас это уже неважно.       Рей пожимает его здоровую руку:        — Не тоскуй по нему. Не все так безнадежно. Если повезет — вы еще встретитесь.       — Ага — и он меня тут же и поджарит. Рей, будь реалистом: того Валериана уже почти не осталось, они выжгли его память. Я не умею восстанавливать разум после их процедур, после того, что они делают с людьми…       — Вернее — не хочешь, — холодно произносит Рей. — Всё ты умеешь, Кайло, просто не хочешь. Но в одном ты прав: нам надо уходить.       Они грузятся на миниатюрный шаттл-невидимку и улетают с базы — как раз вовремя: корабли Командора, в числе которых и звездолет Валериана, пошли на абордаж. База взрывается, Лорелин визжит, сжимая руку Валериана, а он глупо улыбается.