Слава - «Шизофрения»
Ночь — самое прекрасное и таинственное время суток. Ночью мир замирает. Бешеный темп жизни городов потихоньку замедляется, а затем и останавливается вовсе. Одно за другим гаснут окна жилых домов, пустеют улицы и дороги. В небе зажигаются мириады звезд, увидеть которые можно лишь на природе. С восходом луны становится ещё чуть светлее. Но в огромном мегаполисе это не имеет значения: множество огней все ещё заполняют темноту. Здесь и горящие неоновым светом названия различных магазинов и кафе, и пестрящие витрины, и рекламные вывески... На улице можно встретить редких прохожих. Никто из них не хочет мерзнуть на холодном ночном воздухе. Некоторые заворачивают в кафе или ночной клуб, где жизнь все ещё бьет ключом. Зачем люди ходят в такие места? Кто-то хочет отдохнуть от жизни, другие просто хотят спрятаться здесь от одиночества... Для некоторых посещение клубов стало повседневной рутиной. Есть также люди, для которых улица уже непривлекательна. Их согревает тепло родного дома, где они могут побыть с близкими для них людьми, с любимым человеком. Вот потихоньку начинают гаснуть огни в витринах магазинов, закрываться кафе и некоторые клубы. Люди расходятся по домам, по городу снуют такси, увозящие тех, кто не в состоянии уйти сам. Время в городе замедляется ещё сильнее. Становится ещё тише. Город всё глубже погружается в сон.***
Хенрик не может уснуть. Сон как будто нарочно не хочет приходить к нему, заставляя просто лежать в постели и думать. Он ненавидит это состояние. Когда ты просто думаешь, думаешь, думаешь... и не можешь остановиться, не в силах провалиться в царство Морфея. В такие моменты он чаще всего шёл на кухню и заваривал себе кофе, но сейчас рядом спит Тарьяй, который обвил его руками и ногами, не желая выпускать из своих цепей. Хенрик не хотел тревожить его сон. А ещё он никак не мог ему рассказать, что его беспокоит. Он не хотел наваливать на него свои проблемы и своих тараканов, хотя знал, что Тарьяй всегда выслушает и поддержит. Но что-то останавливало. Возможно, именно поэтому он сейчас без сна и думает о нем. Такое было у каждого. Просто лежишь, погруженный в раздумья о своей жизни. И невольно начинаешь задумываться: а для чего мы вообще живём? Ради чего? Ради кого? Конечно, Хенрик знал ответ на этот вопрос. Но все равно задавал себе его ещё и ещё. Все было слишком идеально. Такого просто не может быть. Он верил в то, что наша жизнь — чередование чёрных и белых полос. За белой всегда следует чёрная, и исключений не бывает. И чем дольше у тебя все хорошо, тем больнее будет в конце. Тем мрачнее будет чёрная полоса. Он всегда старался быть идеальным бойфрендом. Делал все, что Тарьяй просил, исполнял все его прихоти и желания, даже в ссорах, которые хоть и были у них редкостью, но все же случались, даже тогда он первый просил прощения. И это он делал не потому, что он тряпка. Он всего лишь боялся потерять его. Его малыш дал ему надежду на лучшее. Ворвался в его жизнь не в самый легкий период, поддержал, помог... И Хенрик влюбился. Окончательно и бесповоротно. Думал, что чувства не взаимны. Он буквально начал сходить с ума. Один раз он даже плакал в подушку ночью, как какая-то тринадцатилетняя школьница, а не взрослый двадцатидвухлетний мужчина. Но все иногда дают слабину. Говорят, любовь меняет людей... что ж, это так. Хенрик никогда не думал, что станет настолько романтиком. Но когда Тарьяй ответил взаимностью на его чувства, он буквально окружил своего малыша со всех сторон романтичной атмосферой, от которой некоторых их друзей уже тошнило. Но они были счастливы вдвоём. И никто им был не нужен. Но в последнее время он чувствовал, что что-то идёт не так. У него начали появляться странные мысли, он стал параноиком, который боялся потерять Тарьяй. Именно боялся. Иногда так хотелось поделиться с ним всем, что накопилось, но он боялся высказаться, боялся, что его нытьё отпугнёт Ти. И тогда получился замкнутый круг, из которого он пока не видел выхода. Ему хотелось рассказать, но в то же время не хотелось. И от этого он сходил с ума. Он никогда не сомневался в верности Тарьяй. Никогда. Не проскакивало даже мысли. Иногда ему казалось, что он всего лишь обуза, и Тарьяй нужен более перспективный парень. Ему было страшно. Он понимал, что когда-нибудь услышит от него слова о расставании. Он понимал, что не переживёт. Он практически болен им. Тарьяй — его наркотик. Но ничто не вечно. Ему начало казаться, что все нереально. Что он болен каким-то психическим расстройством. Что любовь Тарьяй всего лишь шизофрения. Возможно, он сейчас лежит в какой-то больнице для душевно больных, а это все у него в голове. Он понимал, насколько сейчас похож на Эвена в депрессивный период, но не мог ничего с этим сделать. Что-то мешало ему рассказать все Тарьяй, несмотря на полное доверие. Хенрик попытался вылезти из объятий Ти, чтобы, наконец, прекратить эту пытку мыслями, но тот завозился и, кажется, проснулся. — Хенрик, ты почему не спишь? — спросил он сонно, не размыкая глаз. — Не спится, — честно ответил Хенрик. Сейчас ему почему-то не хотелось врать, хотелось просто выговориться. — Что-то случилось? — Тарьяй открыл глаза и взволнованно посмотрел на Хенрика. — Нет, все хорошо, — идея выговориться уже не казалась такой удачной. Он попытался поцеловать своего мальчика, чтобы отвлечь, но тот отвернулся от поцелуя. — Ты же знаешь, я чувствую, когда люди врут. Особенно ты. Хенрик, если тебя что-то тревожит, скажи мне. Для меня это важно. — Все правда нормально, но... В последнее время я слишком много думаю о тебе. Слишком. Мне кажется, что я буквально болен тобой. Мне кажется, что все это шизофрения — твоя любовь ко мне. Это всего лишь в моей голове. Не может все быть настолько идеально. Я слишком боюсь потерять тебя, — стало легче. Впервые за этот месяц. Тарьяй все внимательно выслушал. Как только Хенрик закончил, он приподнялся на локтях и заглянул Холму в глаза. — Хенрик, просто запомни одну важную вещь: я люблю тебя и не брошу. Не брошу, слышишь? Не брошу в любой параллельной вселенной. Я всегда буду с тобой, — Тарьяй оставил легкий поцелуй на губах Хенрика и устроился у него на груди. — Я люблю тебя, — прошептал Хенрик, гладя Ти по волосам. — Я знаю, — ответил с улыбкой Тарьяй и погрузился в царство Морфея. Хенрика тоже начинало клонить в сон. Хоть он и сказал лишь малую часть того, что его беспокоило, ему стало легче. Безусловно, они об этом ещё поговорят. Утром Тарьяй посадит его за стол напротив себя и попросит рассказать все, что его тревожит. Именно попросит. И он расскажет. А позже они ещё долго будут лежать в кровати и лениво целоваться, ощущая, как между ними рушатся очередные стены, выстроенные из сомнений и недомолвок.***
Начинает светать. По холодным рельсам проходит первый трамвай, магазины начинают открываться. Дети, взяв свои портфели, спешат в школу за новыми знаниями. Город начинает проспаться, время тоже постепенно отмирает и вновь набирает свой привычный бешеный темп жизни мегаполиса.