Полетаем в небесах

- Полетаем? Эльрос взглянул на друга с легкой улыбкой. Когда-то, в самом конце Войны Гнева, он был серьезно ранен – нога, сломанная в нескольких местах, долго срасталась – а ему нужно было взглянуть на окрестности с одного из высоких холмов. Товарищи наладили было ему носилки, он приготовился к неизбежной боли, но Полководец Валар, который в тот день был с народом эдайн, не чинясь и не гнушаясь, обернулся орлом и в своих когтях бережно и нежно, точно мать ребенка, отнес Эльроса на вершину. Много позже, когда они уже плыли к Звезде, Эонвэ предложил Эльросу полететь на остров первыми и позволил забраться себе на спину. И сейчас, когда они уже обживали прекрасный остров, Эонвэ вновь предлагал ему полет. Эльрос никогда не попросил бы об этом первым, это было бы слишком дерзко. Но если предлагает друг… да, этот Дух из тех Властей, что когда-то создавали Арду, стал для него другом – за долгие годы Войны Гнева, за долгие годы учения и обустройства Нуменора. И это было не менее удивительно, чем некогда брак его праматери Мэлиан с одним из эльдар. Он кивнул, и на месте высокого эльда в сине-белых одеждах неуловимо для смертного глаза возник орел, который был больше самого Торондора. Он опустил крыло, чтобы человеку было легче взобраться, а затем, испустив громкий клекот, взмыл в небо. О, это чувство, страшноватое и прекрасное чувство отрыва от земли, полета и парения в небесной выси! Упасть вниз Эльрос не боялся, на спине у майя-орла было удобно, как в собственном кресле, а голова от высоты у него никогда не кружилась. Он наслаждался видом Земли-Звезды внизу, ее первозданных лесов, недавно возделанных нив, стремительных рек и хрустальных озер… Вдалеке виднелся пик Менельтармы, и Эльрос воздел руку, приветствуя Священную гору… *** «Полетаем?» - так странно для него, вольного айну воздуха, было то, что с ношей на спине ему было легче и веселее, чем без нее. Потому что это был друг, один из Воплощенных, из этих странных и привлекательных созданий, что так заворожили айнур еще со времени своего появления. О, друг… У Эонвэ были друзья среди других айнур, те, с которыми он любил беседовать и проводить время, те, с которыми рядом он трудился и сражался. Но это было другое: не хуже и не лучше, но другое. И он был рад, что и это создание, дитя Трех Народов, считало его другом. И он был готов учить его и помогать во всем. …Когда Эльрос остался один на вершине Менельтармы в последний раз, он увидел вдали одного из Священных Орлов и поднял руку в приветствии. Он велел детям и внукам оставить его здесь одного, дабы приготовиться в последний путь. Он сел, прислонившись к серому камню, прикрыл глаза… «Полетаем?» - раздался знакомый зов, и Эльрос понял, что то был не просто орел. И тогда он покинул оковы плоти и радостно ступил на путь за Круги Мира. И дорога его была легка, ибо он шел не один. *** Тогда Эонвэ испытал то, о чем говорили многие эльдар: печаль от расставания, слишком быстрого для бессмертных, тоску по ушедшим за пределы Арды. Он знал, что там – не просто память, но не знал, что за судьбу уготовил Единый своим детям. И для него, как и для них, оставалась одна надежда – что Единый не уготовит зла своим созданиям. Эонвэ говорил и дружил с другими людьми, более всего – с потомками Эльроса. Был он другом и для мудрого Нолимона, любителя старины, для прекрасной Тиндомиэли, утренней звезды Нуменора, для веселого и отважного Амандиля, следующего после Эльроса короля. Все они были разными, все были интересны ему по-своему. Каждый из них летал вместе с Эонвэ по небесной выси, обозревая свое королевство, каждого из них он проводил в последний путь. «Наше время уходит», - сказал ему однажды Владыка Манвэ. - «Люди Нуменора должны жить сами». «Ты запрещаешь мне навещать их, Владыка?» - спросил он прямо. Между ними, между королем Арды и его верным герольдом, никогда не было уверток и недомолвок. «Нет», - Манвэ говорил устало, он все больше погружался в печаль и усталость после всего, что было в яркой и ужасной Первой Эпохе, после мятежа эльдар, после братоубийственной битвы, после разрушения Белерианда, после казни своего старшего брата. - «Я не запрещаю. Но мы сделали для них все, что могли. Они должны обрести свои собственные крылья». Это было верно, и Эонвэ понял всю мудрость этих слов после долгих раздумий. Не стоило людям Нуменора всегда надеяться на помощь Запада, им нужно было лететь дальше самим. И он перестал являться зримо, лишь иногда приближаясь к Нуменору бесплотным духом, наблюдая за его жизнью издалека. Люди, лишенные страха перед Врагом Мира, получившие знания айнур и эльдар, и правда, вскоре обрели свои собственные крылья. Белые и черные крылья их парусов заскользили по морям и океанам, и Тар-Алдариону, Королю-Мореходу, уже не нужны были крылья Эонвэ. Но он все еще бывал там, и видел разрастающуюся Тень, и это наполняло его ужасом. Люди на своих крыльях были готовы взлететь слишком высоко, туда, где удержаться им было не по силам. Но они все равно стремились ввысь, пытаясь сломать все преграды, достичь невозможного. Корабли Тар-Кирьятана заполнили моря, будто стаи чаек, но он сам и его слуги стали жадны до богатств и власти и перестали думать о мудрости, и стали завидовать эльдар и Валар. «Быть может, мне вновь явиться к ним?» - спросил он Манвэ. – «Я был другом Эльроса, я остаюсь другом его потомков и всех эдайн». «Нет», - сказал тогда Манвэ. – «Они решат, что это угроза, что ты вновь станешь моим Полководцем и поведешь на них войска, если они решат открыто восстать. А я не хочу этого. Пусть с ними говорят эльдар, их давние друзья. Дети Эру лучше поймут друг друга». Но люди уже не считали эльдар своими друзьями, кроме немногих Верных, и слезы были на глазах посланцев, и слезы были на глазах Манвэ, когда он узнал ответ жителей Нуменора. С тех пор Эонвэ долго не бывал там. Тяжело было у него на сердце, тосковал он по Земле Звезды и ее детям, но не хотел добиваться их дружбы против их воли. Хотя потом пожалел он об этом. Пожалел, когда Владыка Манвэ послал своих орлов к Нуменору, дабы они были наблюдателями и знаком его гнева. И тогда попросил Эонвэ послать и его, и согласился Манвэ. Эонвэ подлетел к Менельтарме, но она была пуста и заброшена, и черный дым вылетал из ее вершины, знак гнева Валар. Он не захотел спускаться на нее и полетел ниже, над улицами Арменелоса. Но вместо приветственных кликов и улыбок его встретили гневом и угрозами. Кто-то грозил ему кулаком, другие натягивали луки. И вот слетела первая стрела, и вторая, и третья… Стрелы не могли повредить ему, но Эонвэ, в недоумении и тоске, поднялся выше. Он не нес молний на своих крыльях, как некоторые другие слуги Манвэ, выше его сил было направлять гнев Владыки на бывших друзей. Но люди Нуменора, уже не-друзья, смотрели на него по-иному. Они принесли другое оружие, которое было не просто луком, а несло смерть с оглушительным грохотом и дымом, и выстрелили в него. Лишь несколько перьев упали на землю, а Эонвэ унесся на Запад. И не слышал радостных криков людей, которые думали, что ранили одного из слуг Валар. *** «Я не смогу быть твоим Полководцем, Владыка», - сказал он, когда пришла весть о флоте Ар-Фаразона. - «Я не смогу. Даже ради безопасности Валинора и наших друзей, эльдар». «Войны не будет», - печально сказал Манвэ. «Они одумаются?» - радостно спросил он. – «Они не будут воевать?» «Не они. Мы – не будем», - Манвэ поднялся со своего трона. «Что? Но что будет… Владыка?!» - он был растерян. «Я не знаю», - сказал Манвэ. – «Но боюсь, что…» - он не сказал больше ничего, и никто не посмел сопровождать его на вершину Таниквэтили. *** Он летел за Волной, прямо за ее огромным гребнем. Он не смотрел на Девять Кораблей, он знал, что Уйнен позаботится о своих друзьях, последних Верных. Он смотрел на Землю Звезды, в ужасе наблюдал за тем, как ее захлестывает вода. Он увидел фигурку в белом платье, бегущую к вершине Менельтармы, и полетел туда. Одна из последних… Орел… орел должен спасти!.. Могучий порыв воздуха отшвырнул его прочь, ревущая Волна поглотила и верхушку горы, и крошечную, рыдающую и стонущую человеческую фигурку. - «Не суждено!» - вот что ревел ветер, вот что шипела морская пена. «Не суждено… им не суждено больше – летать». Связь миров истончалась, и он услышал зов, Владыка призывал его. Птичьи глаза не могут плакать, и он бросил последний взгляд на то место, где раньше была Земля-Звезда, и повернулся к заходящему солнцу, и могучие крылья понесли его, ошеломленного и опечаленного, понесли его обратно – на Запад.