Ода великолепному носу

Твой невозможный профиль. Породистый, римский. Нос не с горбинкой, не крючковатый, какой бывает у людей, получавших по лицу, но и не прямой. И, конечно, о чем разговор, не вздернутый легкомысленно, упаси Мерлин. Он… неописуем. Не изящный, вовсе нет, — изгиб, плавный абрис массивного, выдающегося, знаменитого носа чем-то напоминает первобытный лук — грубой работы, без проработки деталей, цельный, но от того не менее притягательный. Кончик носа отнюдь не острый, это тоже не в твоем стиле, а как и положено приличным носам — плавно очерченный, но ни в коем случае не круглый, или того хуже — толстый. Такой, какой надо, как не банально звучит. Словно все линии и пропорции просчитывал гениальный скульптор. Куда там древнегреческим безликим мальчикам. Твои подметки смотрят на них свысока. Небеспочвенно, как по мне. Губа, верхняя губа может показаться по-мальчишески задорно вздернутой, но это не так — кто знает тебя чуть лучше, знает так же и то, что твои губы просто извечно искривлены в издевательской усмешке. О чем я говорю — без твоего характера, и черты лица были бы другими. По секрету — чуть менее харизматичными. Но это между нами. О, кому я вру, я могу сидеть неподвижно часами, глядя на твой идеальный профиль. И как бы ты ни был уверен в собственной непривлекательности, ты не сможешь отрицать, что тебе это льстит. Высокий лоб, заметные валики удивительно выразительных бровей (жаль, ты часто хмуришься), переносица не в глубине, а напротив, уже с нее начинается эта великолепная кривая — твой нос. И, скажу, раз уж меня понесло на откровения, в моем арсенале множество попыток рассчитать график этой кривой. О, какое великолепное, невероятное по своей красоте там получилось уравнение! Любовь к математике и Северусу Снейпу, мать вашу. Но я разносторонний человек — и я мог бы написать о твоем профиле роман в девяти томах, но… ты бы не оценил такой патетики. Довольствуюсь откровенно скудными описаниями выше. Как и достаточно мне будет лишь пару уже высказанных слов о твоих губах. О нет, не-е-ет, я не могу это так оставить. Пусть, да, я глупый гормонально нестабильный подросток, но я не могу думать в этом ключе ни о чьих больше губах. Были попытки, поверь. Просто противно, словно кощунственно. Хоть и, конечно, куда более правильно, чем ночами мечтать о прекрасных, скривленных в привычной-презрительной ухмылке (Мордред, да я повторяюсь), но все равно таких обворожительных (верхняя тонкая, привычно чуть приподнятая, чувственная; нижняя наоборот — полноватая, но не женская, нежная, мягкая) губах профессора, который — стыдно сказать — старше меня аж на двадцать лет. И это спасибо если. Я боготворю тебя, вопреки заповеди. Твой профиль, твои вовсе не грязные — все невнимательность, агрессия да кривотолки на этой почве — волосы, тело, одежду, ведь она пропахла тобой, манеры, твой характер, отнюдь не самый лучший, с этим я не поспорю, но отмечу, что в нем твоя харизма, твою душу, в конце концов. Всего тебя. И — о да, или о нет — я действительно люблю тебя, Северус Снейп.