Courage

Иногда Блейн чувствовал отвращение, когда Дейв вновь медвежьими руками прижимал его к себе и прикасался не в меру пухлыми губами. Просовывал в чужой рот свой мерзко-влажный язык, ожидая ответной реакции. А если ее не следовало, то он отстранялся и тихо спрашивал «Что-то не так, малыш?», смотря своими наивными карими глазами. Под определенным углом его лицо даже казалось красивым. И вообще, Дэйв Карофски, несмотря на свое ужасное прошлое, оказался вполне неплохим парнем. Он понимающе отнесся к ситуации и чувствам Блейна, поддерживал его во всем и никогда ни к чему не принуждал, ненавязчиво показывая свою симпатию. Дружелюбно хлопал по плечу — мол, держись, я с тобой. Андерсон даже сам не понял, в какой момент стал отвечать на эту симпатию, а главное — зачем. Они оба понимали, что эти отношения нужны лишь для отвлечения разбитого сердца. Для того, чтобы было кого обнимать ночами, пытаясь унять горькие слезы обиды. Для того, чтобы кто-то удерживал от внезапных порывов броситься в Нью-Йорк и упасть на колени, моля о прощении даже за свое существование, лишь бы его приняли обратно. Для того, чтобы больше не понадобились огромные дозы алкоголя, которые заглушали боль не одну неделю. Практически каждый день они просто гуляли по улицам Лаймы, держась за руки и болтая о всяких пустяках. Говорил, в основном, Дэйв, но ему хватало и того, что его слушают. Карофски рассказал все истории и анекдоты, которые когда-либо знал. Иногда, чтобы избежать неловкого молчания, он внезапно начинал петь — не попадая в ноты, путая слова и полным отсутствием голоса, от чего выглядел немного глупо. В ответ Блейн лишь сжимал его руку крепче, тем самым показывая свою благодарность. И вот, спустя два месяца этих отношений, Блейн вновь начал улыбаться. Очень редко, несмело, лишь слегка приподнимая кончики губ, но улыбался. Ужасные синяки под глазами начали сходить, а на голове вновь появилась привычная укладка кучей геля с запахом малины. Более того — он впервые за долгое время надел рубашку с излюбленной бабочкой. Блейн стал похожим на прежнего себя. И это была их общая победа. И сейчас они сидели рядом, ощущая горячее дыхание друг друга на своей коже. И вновь волна отвращения захлестнула Блейна. И он даже не мог сказать, к кому именно - к Дэйву, который все прекрасно понимал, чьи касания были столь неприятны, но он все равно был рядом и глупо на что-то надеялся; или к себе, за то, что давал ему эту надежду и позволял быть рядом. Он бы и сам был счастлив окунуться в эти отношения с головой, наслаждаться каждым днем, проведенным вместе, и просто жить, но при всем желании - не мог. Виной всему этому была лишь одна вещь, которая не давала Блейну Андерсону покоя круглыми сутками, как бы он ни пытался забыть, - огромная и все такая же сильная любовь к тому, кто разбил ему сердце. Он ненавидел себя за это. За то, что после всех стараний Дейва, после всего, что он сделал и сколько сил потратил, в голове лишь одна мысль. Курт. Именно его Блейн ранее называл любовью всей своей жизни, а сейчас больше всего на свете желал, чтобы это оказалось неправдой. Что он ошибался. Но сейчас... Курт. Курт. Курт. Я все еще люблю его.