Без риска не бывает победы

Сугавара не очень любит водить, но это самый быстрый способ доехать до Радонового каньона. Он со вздохом шепчет секрет в держатель для стаканов (иначе автомобиль не поедет), внимательно проверяет тротуары на наличие соседских котов, детей, и фигур в капюшонах, и аккуратно выезжает на дорогу. Отъезжая, Сугавара машет рукой черному седану, припаркованному напротив его дома. Тонированное стекло опущено и Монива Канаме, с которым Сугавара однажды играл в волейбол, с трудом удерживает нейтральное выражение лица. Совсем недавно он устроился на работу в Непонятное, но зловещее государственное бюро и теперь Сугавара видит его время от времени в черном седане, в солнечных очках (официальная униформа, положенная агентам) и с зеркальным фотоаппаратом или блокнотом и карандашом в руках (официальное оборудование). Сугавара немного завидует Мониве — сам он еще не знает, чем займется после школы. Выпускной неумолимо приближается и, как известно, все выпускники должны известить мировое правительство о своих планах на будущее. Сугавара думает, примут ли его планы — фотографию расстояния между двумя звездами, пустого, огромного, и бесконечно одинокого. Это или поступление в местный колледж, он еще не решил. В окно заднего вида Сугавара смотрит на вертолеты над городом и мигающие красными огнями шпионские спутники на темнеющем полотне неба. Звук лопастей вертолетов и вой койота напоминает Сугаваре детство — не было ничего уютнее, чем засыпать под эти звуки, попив молока и послушав по радио «Уголок научных фактов для детей». Иногда Сугавара думает, что неплохо было бы, наверное, перестать становиться старше, и это еще один вариант планов на будущее, которые он все никак не запишет, чтобы не забыть, или на случай, если очередная катастрофа сотрет жителям память вместо того, чтобы (как обычно) разрушить город до основания. Зеленый свет в Радоновом каньоне слепит привыкшие к полумраку глаза. О зеленом свете нельзя думать и говорить, поэтому Сугавара, конечно же, написал о нем целое эссе. Как и о парке для собак. И о фигурах в капюшонах. И обо всех тех вещах, которые периодически запрещают — то мировое правительство, то Тайная полиция, то Городской совет, и иногда учитель Такеда. Путь к знаниям тернист и иногда тернии — это запреты. А иногда тернии — это тернии, в этом случае поможет перекись водорода, зеленка, и бинт. Стандартный набор любого школьника. Сугавара глушит двигатель и выходит из машины. По радио рекомендуют иметь при себе кислородный баллон, но этот совет справедлив только для приезжих — жители города безболезненно переносят влияние радиации. Сугавара не знает, как дела обстоят с иммунитетом у бывших жителей соседнего города, который потерпел экономический крах и вынужден был подвергнуться слиянию, но Тендо одет как обычно, даже шлем не захватил, и, судя по внешнему виду, чувствует себя отлично. Он ходит из стороны в сторону у самого края каньона и прислушивается к низкому гудению, которое поднимается из глубины. Сугавара познакомился с Тендо давно, когда их города еще были сами по себе, на матче Воронов против Орлов. Это была неприязнь с первого взгляда — раздражающий нахальный Тендо был всем, что Сугаваре не нравилось в людях, пусть даже играл он хорошо. Поэтому когда в начале этого учебного года Тендо громко вошел в класс в компании еще нескольких новичков, Сугавара посмотрел на них обреченно: прав был их бессменный радиоведущий, ни к чему хорошему это слияние не приведет. Но когда однажды Тендо достал из рюкзака книгу, интерес перевесил неприязнь. Книга была изрядно потрепана, явно перенесшая не один укус не одним рядом зубов, покрытая бурыми пятнами и в целом не особенно примечательная, если бы не печать библиотеки на корешке. Все знали, что попасть в библиотеку не трудно — но выходят из библиотеки единицы. Были времена, когда достаточно было иметь при себе спрей для отпугивания библиотекарей, но они, как и многие другие времена, прошли, оставшись только в записях агентов Непонятного, но зловещего бюро и памяти отдельных жителей. Популяция библиотекарей с тех пор разрослась, и они завладели библиотекой до последней буквы на последнем памфлете, объясняющем значение расцветок вертолетов. Поэтому удивление — меньшее, что испытал Сугавара при виде не санкционированной Городским советом книги в руках Тендо. Повинуясь первому инстинкту, он возмутился и заявил, что переезжая в новый город, следует уважать новые правила, одно из которых — не подходить к библиотеке, хотя на самом деле его захлестнуло волной жгучего любопытства и вопрос «Как?» мешал вечером спать (и то, что Пожилая Женщина Без Лица пол ночи шуршала где-то пакетами). Тендо худой и двигается по театральному выразительно, словно преувеличивая жесты, чтобы зрители на самых дальних рядах могли рассмотреть заложенную в движении эмоцию. Он носит черную мешковатую одежду, словно стараясь спрятаться в бесформенном коконе из джинсов и толстовок, но яркие волосы выдают с его головой — Сугавара всегда вылавливает взглядом прическу Тендо в толпе и замечает его в любом конце школьного коридора. Вечер в пустыне теплый, даже душный, поэтому рукава толстовки Тендо закатаны до локтей, и Сугавара издалека замечает широкие ярко-розовые полоски пластыря на его предплечьях, наклеенные как попало. Сугавара не знает, почему, но руки Тендо всегда так заклеены. Ярко-розовый, ярко-оранжевый, кислотно-зеленый, в крапинку, в масонские одноглазые треугольники, с актером Ли Марвином, со светящимся облаком — кажется, он перебрал все возможные расцветки пластыря. На шее тоже есть полоска, цвета индиго, выглядывает из-за воротника и почти касается выступающего шейного позвонка. Зеленый свет из каньона выделяет острые углы силуэта Тендо и глубокие тени расчерчивают его и без того выразительное лицо. Он машет Сугаваре рукой и шагает навстречу, дергано, как тряпичная кукла, но Тендо сложно представить другим — в своей нескладности он гармоничен. — Ой, — Сугавара спохватывается, неловко улыбается и возвращается к машине. Отвлекшись на разглядывание Тендо, он забыл о цели этой встречи — вернуть одолженную книгу, одну из нескольких, которые Тендо добыл из библиотеки. Тендо забирает у Сугавары тонкий сборник новелл Акутагавы и сжимает покореженную обложку обмотанными белым пластырем пальцами. Сугавара стоит напротив и пялится на узкие ногтевые пластины Тендо (на мизинце, кажется, блестки). Радоновый каньон низко гудит, ему вторит одинокий койот, и ночь окончательно опускается на пустыню. Разговаривать приходится громко. — Что? — Тендо наклоняет голову. — Это последняя, больше нет. — Я знаю. Но ты так и не рассказал, как тебе удалось добыть эти. — А ты не рассказал, как тебе удалось пробраться в парк для собак. Сугавара отводит взгляд от Тендо. Хотя он сам виноват, что проболтался и догадливость Тендо тут ни при чем. В пылу спора Тендо заявил, что если запрет относительно библиотеки имеет хоть какой-то смысл, то тот факт, что в парк для собак нельзя с собаками — абсурд. Сугавара его поправил: в парк для собак нельзя ни с собаками, ни с котами, ни с разумными камнями на поводке (мода на питомцев порой принимает странные формы), ни в одиночку, ни с компанией. Смотреть на парк тоже нельзя и лучше о нем не думать, ведь все равно там нет ничего такого особенного — пустыня и красный огонек, да группы одичавших озабоченных выживанием людей. Тишина, повисшая после этих слов Сугавары, едва не ожила и не прокомментировала ехидно ситуацию, настолько она была осязаемой. Звонок на урок спас его от объяснений (да и что объяснять-то — его, сколько он себя помнит, всегда интересовало запретное и необъяснимое, Дайчи никогда не отступал перед трудностями, а Асахи они потом уговорили). Вскоре Тендо предложил ему книгу, сказав, что насквозь видит желание Сугавары прочитать хоть одну. В итоге он прочел все шесть. Теперь на некоторых уроках он молча садится рядом с Тендо, а Тендо иногда подходит к нему на переменах и спрашивает, снились ли ему кошмары после той книги Кинга и записал ли он их в дневник снов, как послушный (хе-хе) гражданин. Или смог бы он убить человека, как те студенты из «Тайной истории», просто, чтобы проверить, как это ощущается. Однажды они и вовсе поспорили из-за разных взглядов на одного героя, Алекса, это случилось на улице около школы. Черный седан был не слишком умело спрятан в кустах, и Монива так старательно за ними записывал, что потом долго еще тряс уставшей рукой с карандашом. Наверное, поэтому Тендо и предложил встречаться подальше от вездесущих седанов, плохо замаскированных микрофонов, прожекторов вертолетов, и тайной полиции шерифа. Огни в пустыне тускло мерцают на краю зрения, когда Сугавара смотрит на Тендо и решается рассказать о парке для собак. Они садятся на камни у края каньона, и Тендо внимательно слушает рассказ, переспрашивая и комментируя все его удивляющее. «Асахи отвлек Аонэ? Того безбрового агента?» «Как так, телефоны там совсем не разряжаются?» «Гора? Разве ты веришь в горы?» Сугавара замолкает и, подумав, Тендо делится своей историей, как оказывается, не особенно примечательной — никакого хитрого плана, он вошел внутрь через дверь и даже кровь, чтобы ее открыть, не понадобилась. Вглубь библиотеки он так и не проник, зато видел плотоядного призрака из секции биографий и на выходе его поймали щупальца библиотекаря, поэтому захваченный из дому гарпун очень пригодился. Сугавара слушает, не отвлекаясь, и в воздухе почему-то пахнет кислыми персиками. Гудение в Радоновом каньоне затихает, и Тендо начинает говорить тише, голос у него непривычно мягкий и край пластыря цвета индиго на шее отклеился. Тендо пристально на него смотрит, не упуская ни единой чужой реакции на свои слова, и Сугавара замечает, что он все время скашивает глаза влево и вверх, как будто рассматривает что-то у него на лице. Большим пальцем левой руки Тендо рассеянно приглаживает пластырь на шее, но краешек все равно задирается. Закончив рассказ, Тендо замолкает, но взгляда не отводит. Лицу становится жарко и Сугавара переводит взгляд на каньон — свет потускнел, когда затихло гудение, и стелется теперь по дну молочно-зелеными полосками, не доставая больше до краев. Луна то выглядывает, то снова прячется за тучами, и Сугавара безуспешно пытается определить фазу: новолуние уже было, а значит это либо неуверенная в себе, либо одержимая властью, но точно не разочарованная. Тендо рядом задирает голову и смотрит вверх. Сугавара воровато разглядывает его профиль — силуэт Тендо выделяется на фоне неба, сотканный из густой темноты, скрывающей черты лица и отбирающей цвет у волос и кожи. У монохромного Тендо слегка курносый нос, нижняя губа чуть полнее, чем верхняя, и как будто нарисованный карандашом острый кадык, который хочется потрогать пальцем, как нож. Сугавара впивается ногтем большого пальца в подушечку указательного и сидит, не шевелясь, делая вид, что никого он не рассматривал и вообще, вон вертолеты вдалеке какие интересные, никогда их не видел, всего лишь каждый день с самого рождения. — Я хочу обновить свою коллекцию книг, — делится Тендо внезапно, не опуская головы. Высоко над ними плывут ночные облака. Сугавара тоже поднимает голову и пытается угадать, на что сейчас смотрит Тендо — рваный край облака или неровную дырку ближе к середине? Уши почему-то горят. — У тебя есть сигнальный огонь? — спрашивает Тендо. — Мне в прошлый раз его очень не хватало. А, и захвати хороший крюк, может пригодиться. — Хорошо, — соглашается Сугавара, разом проскочив стадию удивления, и принимая не высказанное вслух приглашение Тендо, не раздумывая. Они обсуждают детали — наверное, лучше подождать окончания экзаменов прежде, чем совершать такой отчаянный поступок, как поход в библиотеку. Обувь должна быть надежной и что, если взять с собой шлем? Входную дверь не всегда легко найти, поэтому нужно будет проследить за этим. И как-то отвлечь агента — здесь Тендо повезло больше, за приезжими агенты следят лениво, совсем не стараются. Сугавара надеется, что это будет Монива — с ним можно просто договориться по старому знакомству, не прибегая к хитростям. — Экзамены не скоро, — вздыхает Тендо. Сугавара его понимает — ему тоже не терпится, желание увидеть очередной запрещенный кусочек города как никогда сильно. В машине само по себе включается радио, оно так иногда делает, и до слуха доносится потрескивание и чьи-то рыдания. Время ночных передач. — Вчера по радио рассказывали кое о чем, и я подумал, что неплохо было бы посмотреть, — говорит Сугавара. — Можно до экзаменов. Можно даже сейчас, если тебе не нужно домой. Тендо с интересом смотрит на него в темноте и оказывается, они сидят гораздо ближе, чем в начале вечера. Тендо выше и Сугаваре приходится слегка задирать голову. Он рассказывает: позавчера в пустыне появился поезд, пункт назначения которого неизвестен, как и пункт отправления, и тот факт, что рельсы обрываются посреди бейсбольного поля, не мешает ему продолжать свой путь — прямо по песку. Интерн со станции уже отправился исследовать новый феномен, но отчет пока не прислал. Тендо задумчиво кивает и говорит, что нет, домой ему не нужно. К машине они почти бегут. Сугавара едва слышно шепчет в держатель для стаканов единственный секрет, который приходит сейчас в голову, чтобы завести машину. Тендо поглаживает ярко-розовую полоску на запястье и смотрит на дорогу. Сугавара надеется, что радио заглушило его и без того тихий шепот, и одновременно хочет, чтобы Тендо все-таки расслышал и, хотя ночь холодает, телу тепло-тепло, как под солнечными лучами. На заброшенной много лет назад железнодорожной станции не горят фонари и черных седанов, ни замаскированных, ни открытых, в окрестностях не видно. Впрочем, станцией полуразрушенное здание и раскрошившуюся цементную платформу, вдоль которой тянутся засыпанные песком рельсы, назвать сложно. Сугавара в спешке задевает колесом бордюр и Тендо посмеивается над его навыками парковки, пока они ждут поезд, стоя рядом и касаясь друг друга то локтями, то бедрами, то плечами. Нет причин, чтобы стоять так близко, но они не отодвигаются, даже когда Сугавара случайно толкает Тендо локтем в бок, доставая из кармана телефон. — Ты уже определился с тем, что будешь делать после выпускного? — спрашивает Сугавара. Его не то, чтобы очень волнует этот вопрос, но интересно, что скажет Тендо. Их пальцы неловко соприкасаются и Тендо неожиданно цепляется указательным за мизинец Сугавары. Земля на мгновение уходит из-под ног, но тут же возвращается вместе с прилившей к щекам кровью. — Ну да. Мы пойдем в библиотеку, — говорит Тендо, как будто это что-то само собой разумеющееся. — Если не струсишь, конечно. — Без риска не бывает победы, — говорит Сугавара, имея в виду и библиотеку и то, что он собирается сделать прямо сейчас, здесь, с тем самым раздражающим Тендо, который ему так не нравился всего полгода назад. Нужно все-таки прислушаться к официальной пропаганде и постараться быть менее категоричным в своих суждениях, отвлеченно думает Сугавара. Он освобождает свой палец от захвата Тендо и решительно берет его за руку. Тендо дергается, но руку не отбирает. Сугавара не уточняет свой вопрос — он имел в виду большие планы, те, о которых нужно извещать соответствующие инстанции. Кроме того, ответ Тендо ему нравится и наталкивает на хорошую мысль — можно запросто стать исследователем запретных явлений. В конце концов, люди исследуют самые бесполезные вещи в мире, например, количество слов для обозначения красного цвета, или зачем тарантулу шерсть, или почему солнце кричит на закате. Ученые разбирают на составляющие животных, предметы, язык, людей и их эмоции и даже пятиглавых драконов, хотя последние обычно сопротивляются. С эмоциями, правда, беда, думает Сугавара, потому что названия тому чувству, что затапливает его с головой в этот самый момент, он подобрать не может, как бы ни хотел. Это чувство прохладное, как ночь в пустыне, и одновременно горячее, как чужая ладонь. Оно светится тусклыми огоньками, которые висят над землей и расплываются в стороны перед шелестящим по песку поездом, проезжающим без остановки мимо. Оно дышит в лицо ветром и звучит, как отдаленный рокот вертолетов и собственное загнанное от волнения сердце, невозможно быстро бьющееся в груди. Оно пахнет кислыми персиками и чужим гелем для волос. На вкус оно как теплая кожа губ — обветренных и тонких под его собственными губами. Нужно будет обязательно поискать в библиотеке словарь, который даст этому чувству название, хотя можно и так — одно дыхание на двоих, чужие лопатки под ладонями, сталкивающиеся во время поцелуя носы, и тянущаяся как патока черная ночь, обнимающая их, пока они обнимают друг друга. Уже давно за полночь и завтра нужно проснуться к первому уроку, поэтому Сугавара подвозит Тендо до дома, хотя очень хочется еще немного побыть вместе. Тендо забирает с заднего сиденья книгу и предлагает пойти посмотреть на поезд завтра, раз сегодня они так безответственно отвлеклись от своей цели. Сугавара соглашается и думает, что Тендо прекрасно осознает, что завтра они тоже отвлекутся, но вслух ничего не говорит. От прощания они тоже ненадолго отвлекаются, да так, что припухают губы. Домой Сугавара возвращается поздно и не решается заводить машину в гараж в темноте, оставляет ее снаружи, подмяв колесом креозотовый куст. Навыки парковки у него действительно так себе. Черный седан теперь стоит у тротуара, совсем рядом с домом, и Монива сонно фотографирует Сугавару, ослепляя его вспышкой зеркального фотоаппарата. Сугавара машет ему рукой и улыбается, но не для фото, а просто потому, что по другому пока не получается. Нужно будет попросить фото на память, думает Сугавара, тихо пробираясь к себе в комнату, и безошибочно обходя и скрипучие и кусачие ступеньки на лестнице. Радиоприемник на тумбочке в спальне работает едва слышно и динамики потрескивают от статики. Сугавара ложится на кровать, не раздеваясь, и слушает низкий убаюкивающий голос — время ночных новостей. — А теперь — погода, — объявляет Сесил и Сугавара поворачивает тумблер, усиливая громкость. Он засыпает под звуки прогноза и даже во сне чувствует фантомное прикосновение губ к губам. Ему не терпится окончить школу и увидеть свое будущее, которое пугало его еще этим утром. Это новое чувство неловко сидит в грудной клетке где-то рядом с желанием еще раз поцеловать Тендо. Скоро выпускной.