***
Что такое год или даже десять для вечно бессмертных богов? Миг. Поэтому, когда Гермес рассказал остальным богам о том, что Шерлока забрала в царство мертвых Ирэн, никто сильно не забеспокоился, кроме, конечно, его старшего брата. Но Зевс отказался вмешиваться в это, справедливо заметив, что мало какой успешный брак среди богов начался не с похищения. Конечно, дело было еще и в том, что связываться со своей сестрой ему не хотелось. Ирэн правила смертью, и даже боги не могли противостоять чарам некоторых подчиненных ей богов. Даже самого громовержца усыплял своим посохом Гипнос, подчиняющийся своей богине беспрекословно. Нет, до тех пор, пока это было возможно, Зевс хотел держаться как можно дальше от любых конфликтов, в которых была замешана его сестра. Но десять лет — совсем не большой срок для вечных существ, так что Майкрофт решил, что этот срок даст Ирэн, чтобы вернуть его младшего брата в мир живых. Десять лет он безукоризненно выполнял свои обязанности, даруя людям богатый урожай. Но на одиннадцатый год, когда его брат так и не появился, он покинул землю. Закрывшись в своем храме на Олимпе, он заявил, что пока его брат не вернется, он не вернется к своим обязанностям. И на земле наступил голод. Не важно, как сильно люди молили его об урожае, какие жертвы приносили на его алтарях, Майкрофт был непреклонен. Ни одного колоска не взошло на сухой земле, ни одна ягода не созрела на кусте. Люди и звери умирали страшной и медленной смертью. И тогда люди взмолились Зевсу. Как бы ни хотелось ему оставаться в стороне, но он просто не мог так поступить. Ему пришлось сделать выбор. И громовержец потребовал от Ирэн вернуть Шерлока на землю, заявив, что готов идти войной на ее царство, если она откажется выполнить его условия. И Ирэн пришлось подчиниться.***
Что такое десять лет для юного бога весны, запертого в подземном царстве? Вечность. Запертый в царстве смерти, Шерлок первое время отказывался выходить из своих покоев. Как ни странно, никакого сопротивления он не встретил. Ему приносили еду, вина — все, что он пожелает. Призрачные слуги исполняли любое его желание. Вечерами к нему заходила Ирэн, но даже она не надоедала ему своим присутствуем, если видела, что он не хотел с ней общаться. Примерно через месяц Шерлоку это безумно надоело. Выходить из покоев он все еще отказывался. Гордость не позволяла так быстро прекратить свой бунт, но вот заговорить с богиней во время ее очередного посещения он счел вполне приемлемым. — Почему ты потакаешь мне? — задал он вполне логичный вопрос, когда богиня как всегда расположилась в кресле у окна, выходящего на сад, полный цветущих ирисов. Это был первый раз, когда он заговорил с ней первым, так что женщина удивленно изогнула свои черные брови, глядя на Шерлока. — А почему бы и нет? Твои капризы легко исполнить и понять. Я и так заточила тебя в своем царстве, так что если буду еще и требовать вести себя как-то иначе, то окончательно заставлю тебя меня возненавидеть. — Ты боишься, что я тебя возненавижу? — переспросил мужчина, уловив это даже не в словах, а в интонациях. Женщина на секунду замерла, вглядываясь в его лицо, а потом продолжила, как ни в чем не бывало. — Разве я это сказала? В любом случае я бы этого не хотела. Меня и так ненавидят многие, не хотелось бы увеличивать список, — произнесла богиня, невозмутимо поднимая с подноса чашу с вином. — Разве ненавидят? — с сомнением уточнил Шерлок, пытаясь вспомнить все те редкие разы, когда имя правительницы подземного царства упоминалось в его присутствии. — Я бы сказал, что тебя боятся. — И это тоже, — усмехнулась женщина, но в ее взгляде читалась плохо скрытая заинтересованность. Оно и понятно, ведь до этого в ее присутствии он не проронил ни слова. Да и сама богиня не стремилась разговаривать. Они приходила почти каждый вечер и просто сидела в его комнате у окна, медленно попивая вино. — И тебя это устраивает? — не сдержался мужчина, вглядываясь в богиню. За тот месяц он не раз спрашивал у слуг об их госпоже, но ни разу не услышал ничего плохого. Да, она была строга, требовательна и обладала несгибаемой волей, но она была справедлива и совершенно точно не жестока. — А как я смогу изменить их мнение? — с интересом спросила Ирэн, слегка наклоняясь в сторону бога весны. — Я ведь олицетворение смерти. Мое царство страшит бессмертных, равно как и смертных. Даже Зевс клянется водами реки, что течет по моим владениям. И клятву эту он не рискнет нарушит. Все боятся смерти, Шерлок, и я не смогу доказать им, что это напрасно. Смерть — это не забытье, не мрак и безысходность. Это часть жизни. Ценили бы люди солнце, если бы не было ночи? Радовались бы дождю, если бы не было засухи? Смерть — вот что дает жизни ценность. Но даже смерть — не приговор. Души, попадая в мое царство, получают то, что заслужили. И на суде я бываю очень редко, лишь когда двое других судей не могут решить сами. Но даже если их приговор отправил душу на поля страдания или забвения, он может быть потом оспорен. Если душа покаялась в своих деяниях, то ей могут разрешить испить воды из Леты и тогда, забыв себя, она возвращается в подлунный мир. В моем царстве заперты ужасные титаны, которых так боятся другие боги. И множество чудищ обитает здесь под покровительством Гекаты. Но задумывался ли ты, бог весны, где бы они были, если бы я не приютила их здесь? Не думаешь же ты, что исчезла бы Геката со своей свитой, которой молятся каждую безлунную ночь тысячи людей? Или ты думаешь, что исчезли бы кернии, что летят вслед за Аресом, когда несется он по полю брани? Нет, Шерлок, я не порождала этих чудищ, что вы так боитесь, я лишь дала им приют, чтобы вы могли сделать вид, что они не часть вашего мира. Так ведь проще живется, не так ли? Ведь куда приятней видеть среди священных рощ дриад, нимф и наяд, чем эрний и порождения чужих кошмаров. Нет, меня никогда не перестанут бояться, ведь тогда им всем придется принять, что мы живем в одном мире и все ужасы, запертые здесь, касаются и их. — Я тебя не боюсь, — негромко заметил Шерлок. Это было правдой. Он с первого взгляда понял, что Ирэн очень одинока, хотя прощать ей собственное похищение не собирался даже сейчас. Но он и не боялся. Бог весны с интересом заметил, как дрогнула рука богини, когда она услышала это заявление. Вино чуть не расплескалось на дорогую ткань, которая переливалась различными оттенками черного. Такого заявления она явно не ожидала. — Ты не боишься меня, хоть я и похитила тебя? — с недоверием спросила женщина, ставя чашу на стол. — Я не собираюсь тебе этого прощать, — фыркнул Шерлок, сразу разрешая возможные непонимания. — Но Посейдон в свое время похитил Амфитриту, однако его имя не внушает никому столь же трепетный ужас, что твое. — И почему же ты меня не боишься тогда? — заинтересованно задала следующий вопрос богиня, и Шерлок отметил, что на ее обычно беспристрастном лице отражалась целая гамма эмоций, которые она пыталась скрыть. — Я отвечу тебе на этот вопрос, но сначала ты ответишь на мой. Это ведь будет честно, не так ли? — заявил бог, откидываясь в своем кресле. — Почему ты меня похитила? В первое время он был смущен, оказавшись во власти одной из трех главных богов, но смущение и робость прошли, и природная наглость взяла верх. Ирэн некоторое время пристально вглядывалась в него, и Шерлок решил, что этот взгляд должен ей очень помогать в вынесении приговора. Под ним даже самый искушенный лжец должен был бы признаться во всех своих грехах. Наконец богиня приняла решение и прикрыла глаза, отчего бог весны едва не вздохнул с облегчением, но вовремя взял себя в руки. — Потому что ты такой… живой, — произнесла Ирэн после долгого молчания. — Живой? — непонимающе переспросил Шерлок. — Да, живой, — подтвердила богиня, грустно улыбаясь. — Ты как напоминание того, чего я лишилась, приняв правление над этими землями. — Значит, я просто для тебя украшение дворца и напоминание об утерянных возможностях? — О, я бы хотела намного большего, но не буду этого требовать от тебя. — Намного большего? — уточнил бог весны. — Насколько большего? — Чтобы ты сам хотел остаться рядом со мной, — легко призналась богиня. — Но зачем я тебе? — Потому что я так долго была среди умерших, что сама стала ощущать себя одной из них. Бледной тенью, обреченной на вечное скитание по земле мертвых. Но рядом с тобой я чувствую, что живу. Ты пахнешь лесом и солнцем, в твоих глазах я вижу горные озера, а твой голос настолько не похож на бестелесный шепот местных жителей, что звучит для меня слаще лиры Аполлона. — Ты влюблена в меня? — с недоверием спросил Шерлок, глядя на изящную женщину перед собой, которая больше напоминала мраморную статую. — Возможно, — пожала плечами Ирэн, — Я унесла тебя сюда почти сразу, как только увидела. Можешь поправить меня, но нельзя влюбиться в незнакомца. Но им можно быть одержимым. Впрочем, я уже сказала, требовать от тебя я в любом случае ничего не буду. Даже если ты всегда будешь равнодушен ко мне, но будешь в моем царстве хотя бы не несчастен, мне этого хватит. А теперь пришла твоя очередь отвечать на мой вопрос. — Потому что ты не вызываешь страха даже у бесплотных душ, чья судьба полностью зависит от твоего решения. Если уж они лишь уважают тебя, то почему я, бог весны и юности, должен испытывать страх? — Потому что я не собираюсь давать тебе, в отличие от них, шанса покинуть мое царство, — с ледяным спокойствием заявила богиня. — Мы оба знаем, что это зависит не от тебя, — покачал головой бог. По тому, как Ирэн посмотрела на него, Шерлок понял, что она тоже давно это осознавала. — Я уже говорил об Амфитрите и Посейдоне. Но его женой и правительницей морского царства она стала не из-за этого, а потому, что сама решила остаться. Рано или поздно тебе придется отпустить меня. — Думаю, в ближайшие полвека, — подтвердила богиня, грустно улыбаясь. — Так с чего мне тебя бояться? — вновь спросил Шерлок, довольный своей небольшой победой. Ирэн еще некоторое время смотрела на него, словно думая, стоит ли озвучивать свои мысли, но потом решила промолчать. Не проронив ни единого слова, она допила свое вино и покинула его покои, оставляя после себя легкий запах ирисов, единственных цветов, которые росли около дворца. После этого вечера Шерлок стал выходить из комнаты, постепенно изучая дворец и прилегающие территории. Они оказались действительно огромными. Величественное здание, выполненное из черного и белого мрамора, было украшено множеством самых разных драгоценных камней. А в садах, разбитых вокруг, росли тысячи белых ирисов, которые практически не обладали запахом. И все же эта монохромность угнетала. Как и большое количество пустого пространства. Однажды бог весны не вытерпел и поинтересовался у одной из душ, служащих во дворце, зачем богине столько места. — Чтобы принимать множество гостей, — ответила девушка так, словно это было само собой разумеющимся. — Но ведь другие боги избегают твоей госпожи, — удивился Шерлок. — Она не знала, что так будет, когда дворец строился, — просто ответила душа, отправляясь дальше по своим делам. И его отношение к Ирэн стало меняться. Шерлок с каждым днем узнавал все больше о той, кого боялся просто потому, что боялись все. Она ведь была богиней смерти, какое еще отношение должно было быть к ней? Так он думал раньше, когда ничего не знал о ее царстве. Не знал о том, что многие души обретают здесь покой и счастье, которого не знали при жизни. Не знал того, что ни один бог или монстр, которые бродили по полям, не могли причинить вред умершим. И даже наказания, на которые обрекали грешников, были строго определены. И Ирэн правила этим царством, смирившись с тем, что весь остальной мир боится ее. Она сделала все, чтобы навести порядок в своих владениях. Она каждый день принимала души смертных, которые просили у нее что-то, перерождения или смягчения приговора. Каждый день призрачный поток выстраивался в огромную очередь до ее трона, и она слушала их, пока над дворцом не зажигались звезды. Шерлок долго не мог понять, как это возможно, ведь они находились в подземном царстве, где неба не видно. Оказалось, это были души нимф, что устали от вечной жизни и попросили Ирэн принять их в свое царство. С самой богиней он теперь проводил все вечера, обсуждая сотни разных тем. Было нечто новое в том, как она общалась с ним. Для всех остальных богов он был лишь младшим братом бога плодородия, но Ирэн видела только его, вне зависимости от его кровных уз. Видела и мечтала обладать. Она даже не пыталась скрывать этого, хоть и держала обещание не давить на него. Но спустя шесть лет Шерлок сам стал ловить себя на том, что его начинает манить эта необычная, холодная и отстраненная красота. Иногда она касалась его своими холодными пальцами, и бог весны начинал думать о том, чтобы согреть их в своих руках. Он начинал задумываться о том, чтобы стало с ее спокойствием, если бы он пожелал разжечь в ней страсть? И эти мысли становились все навязчивее. И все же что-то внутри него мешало сделать решительный шаг. Возможно, несмотря на все свои речи, он не до конца избавился от того образа богини, который составил себе когда-то давно. А может, дело было в том, что он скучал по свежему лесному воздуху и теплым солнечным лучам. Даже Ирэн оказалась не в силах навсегда отказаться от этого, а что говорить про него? Но несмотря на это, каждый раз, когда он видел ее, его мысли становились все более интимными и откровенными. Ему казалось, что Ирэн тоже это видела, но только ничего не предпринимала, словно давая ему возможность самому решать. Так прошли еще четыре года. Шерлоку стало нравиться общество богини настолько, что наслаждение от их разговоров почти заглушало тоску по верхнему миру. Он уже даже начинал думать, что неплохо было бы остаться. Но Мойры плели свой узор, не спрашивая мнения богов. В один из вечеров Шерлок не дождался Ирэн в своих покоях, куда она всегда приходила после ужина. После некоторых колебаний бог весны решил сам сходить к ней. В ее покоях он еще никогда не был. Они почти не отличались от сотен других комнат дворца. Все та же цветовая гамма, все тот же мрамор и оникс. Во всей комнате было только два ярких пятна: ее алые губы и гранаты, лежащие на серебряном блюде. Ирэн аккуратно ела фрукт по зернышку, отстраненно глядя в окно. — Что-то случилось? — спросил Шерлок, входя внутрь, не дожидаясь приглашения. Его внимание привлекало сейчас все вокруг. Ирэн никогда не запрещала заходить к ней, но он сам не стремился. Теперь же он с интересом рассматривал шкафы, полные свитков и табличек. Шкатулку, полную самых разнообразных драгоценностей, которые она все равно никогда не носила. Увидев букет ирисов, стоящий у самой кровати с балдахином, Шерлок наконец понял, почему богиня всегда пахла этими цветами. — Зевс потребовал отпустить тебя, — произнесла богиня, продолжая есть гранат по зернышку. — Твой брат устроил голод на земле. Я знала об этом. Множество погибших от голода спустилось в мои владения за последнее время. Конечно, я знала и то, к чему это приведет. Я же говорила, Шерлок, не больше пятидесяти лет. Эта новость должна была обрадовать бога весны, но вместо этого вызвала смятение в его душе. Больше ничего не сдерживало его, так что он мог вернуться обратно, но от одного вида Ирэн, одиноко сидящей в своих покоях, ему хотелось отказаться от этой возможности. — Когда? — спросил он довольно спокойно, хотя далось это ему с трудом. — В любой момент, — глухо отозвалась богиня. — Как только ты захочешь, тебе предоставят моего самого быстрого коня. Харон беспрекословно перевезет тебя через Стикс, и Цербер пропустит через врата. Мы оба с самого начала знали, что мне не удержать тебя здесь долго. Ирэн подняла глаза, с тоской глядя на бога, словно желая запомнить его в деталях. Одиночество, которое было уже почти не заметно на ее лице, вновь проступило в надломе черных бровей и складках около рта. Казалось, что вечно юная богиня вдруг постарела, хотя и не изменилась. — Так что, Шерлок, когда ты уедешь? — спросила она тем же бесцветным голосом, каким говорили обитатели ее царства. — Прямо сейчас, — хрипло ответил мужчина, понимая, что иначе не может. Он скучал по миру наверху и не был готов отказаться от него даже ради нее. Но и видеть ее боль ему было не под силу. Он больше не мог находиться рядом с ней и секунды, чувствуя, что его как будто разрывает на части. Он стремительно направился к выходу, но Ирэн поймала его за руку, заставив остановиться. Он обернулся, желая спросить, что она собирается делать, но не успел. Стремительно приблизившись к нему, Ирэн встала на цыпочки и поцеловала его. Насколько холодными были ее пальцы, настолько же горячим ему показалось прикосновение ее губ. Он чувствовал вкус граната, который она только что ела, и эта сладость делала ее прикосновение еще более невыносимым. Отпрянув от нее, бог весны поспешил покинуть ее покои, а потом и царство, точно зная, что нельзя останавливаться на секунду. Стоит только дать себе задуматься, и он уже никогда не найдет в себе силы уехать от нее.***
Шерлок вернулся из царства мертвых, и Майкрофт сдержал свое слово. В садах деревья ломились от фруктов, в полях пшеница гнулась к земле под весом зерна. Земля давала пышные плоды и цвела, приветствуя возвращение бога весны. Вот только сам Шерлок чувствовал себя лишним на этом празднике. Каждую ночь он видел во сне Ирэн, чувствовал ее прикосновения и вкус граната на своих губах. Этот вкус оставался, что бы он ни ел, что бы ни пил, как бы ни пытался от него избавиться. Он преследовал его и сводил с ума. В один из вечеров Шерлок ускользнул в лес. Скрывшись среди густых зарослей, он лежал на траве, чувствовал дуновения теплого ветра, его кожу ласкали теплые лучи закатного солнца, но мыслями он был в царстве смерти. Невыносимый вкус граната продолжал терзать его, не давая наслаждаться тем, что раньше было всей его жизнью. — Брат, что с тобой происходит? — спросил Майкрофт, аккуратно ступая на поляну. Ему, богу плодородия, не составляло труда найти Шерлока среди растений. Бог весны не торопился с ответом. Продолжая лежать, он провел пальцами по губам, словно пытаясь вновь ощутить прикосновения Ирэн. Мысли о ней продолжали преследовать его, как бы он ни старался от них избавиться. Потому что из-за них он начинал хотеть того, чего не стоило. — Я хочу вернуться, — наконец произнес Шерлок, признаваясь в этом не столько брату, сколько себе.