smoke of cherry

Когда Хосок приходит, они не говорят ни слова. Чонгук лишь в очередной раз пропускает в маленькую квартиру парня и уходит на кухню. Чувство одиночества всё ещё давит, на этот раз оно ощущается почти физически, и сопровождается запахом нелюбимого дыма сигарет. По ту сторону слышится копошение. Чон включил телевизор. Хо не любит, когда дома тихо. Даже если этот самый телевизор и не будет никто смотреть, даже если он и намотает цифры на счётчике, но он должен быть включенным, чтобы разбавлять молчание между ними. Слишком больно говорить что-то сейчас. Чонгуку, во всяком случае. В кухню входит старший, останавливаясь около потрескавшегося гарнитура, на котором было много чего интересного: и стоны, и синяки, и засосы. - Могу я покурить? - тихо спрашивает Хо, дожидаясь слабого кивка. Ему, на самом деле, и спрашивать не надо. Чонгук всегда разрешал хёну всё, что тому в голову взбредёт. И даже терпит дым терпких сигарет, что так любит старший. Иногда, когда Чон вновь уходит, младший специально зажигает одну из таких, оставляя её тлеть на подоконнике, чтобы создать иллюзию близости своего хёна. Это глупо, но жизненно необходимо. Ведь Гук чувствует, что этот омерзительный запах уже давно в его венах, как и его любимый хён, блуждает по организму, каждый раз протекая по артериям, по венам, и вновь к сердцу. Брюнет уже не помнит, когда их свободные отношения приобрели другой смысл. Изначально они были лишь знакомыми, что трахались время от времени, пока не было партнёров. А как они появлялись, тут же становились обычными друзьями. Но за последний год Гук начал чувствовать совсем не то, что должен. У них ведь только секс и вишнёвый дым под утро, но никак не любовь. Но они оба чувствовали потребность друг в друге, она заставляла возвращаться в эту однокомнатную квартиру, ластиться друг к другу; обниматься; сидеть в тишине и чувствовать уют, тепло, и начинающий вставать член, от такого тела, парня. Но никто из них не признается, что любит. Уже давно и искренне. Задыхается рядом с другим, от нехватки друг друга, и не может вздохнуть полной грудью рядом друг с другом. Хосок - потому что глуп и слишком дерзок, а Чонгук - потому что скромен и неуверен. Хосок затягивается, выдыхая дым наружу, сквозь приоткрытое окно. Краем глаза замечает пачку сигарет на подоконнике, задаваясь вопросом: когда же младший начал курить, если даже сейчас морщится, улавливая запах никотина? Гук внимательно наблюдает за тонкими пальцами парня, что крепко держат сигарету, переводя взгляд на, обхватывающие край фильтра, губы. Слегка потрескавшиеся, с трещинками, но такие же мягкие и розовые, как и всегда. В этом он убеждается, через пару минут, когда Чон оставляет в пепельнице недокуренную соломку сигареты, и, подойдя к брюнету, садится к нему на колени, смотря прямо в глаза. - Скажи, что скучал, - "мне это надо". - Я скучал, хён, - "скажи мне это в ответ". - Я тоже, Гукки, - "поцелуй меня". Младший тянется вперёд и обхватывает губы напротив, прикрывая глаза и наслаждаясь моментом. На языке мерзкий вкус табака и кисло-сладкой вишни, что дурманит голову. Недовольно кусая нижнюю губу хёна и вырывая стон у парня, Гук настойчивее жмётся к нему, углубляя поцелуй. Хосок плавится в объятьях младшего, выгибаясь навстречу прикосновениям, самозабвенно отдаваясь ему в руки. Под ладонями горячее тело и напряжённая спина. Красноволосый залезает руками под футболку и ловко снимает её с парня, тут же прильнув к открывшемуся участку кожи, оставляя аккуратные отметины на плечах и ключицах младшего, слыша его сбитое дыхание и стоны. Чонгук любит жёстче; любит глубже; любит до пульсирующих фигур перед глазами; любит Хосока в себе; любит всего его. До алых полос на спине; до хриплых стонов; до криков и откровенного кайфа. Хосоку же нравятся эти стоны и выкрики его имени, до безумной улыбки на лице. От резких толчков перед глазами появляются звёздочки, что мерцают, своим сиянием, озаряя всё вокруг. И парень под ним кажется таким неземным, до одури горячим и прекрасным. Хочется не драть его, а покрывать мягкими поцелуями, наслаждаться лёгким шлейфом виски, что он пил пару часов назад и обнимать. Через пару часов в комнате вновь тишина. Телевизор выключен. Две фигуры сидят по разные стороны кровати, думая о своём. Хосок натягивает джинсы, что висят на бёдрах, и подходит к балкону, открывая дверь. Выходить не хочется, потому он, стоя в дверях, открывает пачку сигарет, обхватывая тонкую сигарету губами, не спеша зажигать. Задумчиво перекинув её с одной стороны на другую, Чон вновь убирает соломку ароматизированного табака в коробочку, разворачиваясь к младшему. Тот сидит, опустив голову, но будто почувствовав взгляд, поднимает свой, смотря на слегка уставшее лицо. - Ты уходишь? - "не надо". - А что? - "скажи, чтобы я остался". - Не уходи, - "пожалуйста". - Я больше никуда не уйду, - "обещаю".