Ржавая

Как разбитым асфальтом стелется чей-то путь, Так и ржавая стелется гарью – что не свернуть, Не свернуть да не выйти, не вырваться из кольца От узорочья трещин до выпуклого рубца. Тосковать на изломах ветра по тем, кто рыж, Или светел глазами, и чем-то внутри – как свет, И за жёлтым опавшим взметнётся до плоских крыш Прошептавшийся шорох о чьей-то чужой красе. По дорогам теней, перемолотых в рябь ветвей, Где рогатый прохрамывал, с тенью, дорог длинней, Спотыкаешься, брюхом туч ограждён от звёзд, И невесело скалишься, щуря ресниц нахлёст. Тосковать, спотыкаясь – по осени повелось, Расплетая по волосу заговоры травы, Волчьи ягоды с яростью ало сминая в горсть, Размечая ногтями ладони до синевы. Спотыкаться со скуки – по осени не впервой, Как и потные руки в закат вытирать травой, Леденящей росинками, будто в последний путь, Где разбитый асфальт, с которого не свернуть. Не впервой от порога – в леса, где сырой пожар, Подавившись на выдохе хрипом, не чуя ног, Будто метко ужалила в мякоть под хвост вожжа, Так, что вмиг позабылся истёртый ногой порог. Воронята ныряют вниз головой с берёз, Черепами играют под сенью отцовых гнёзд, И хозяйка воронья, в ржавую медь и чернь Разодетая, шалая, режет серпами день. Не хватает тесьмы по подолу – пришей рассвет, Пусть еще укротится, негоже перечить тьме. Может будет рубаха красная солнцем греть, Но с осенним огнём не сравниться простой тесьме.