Fake it till you make it

      Если бы какой-нибудь доброжелатель предупредил Николая Соболева, что придет время, и он возненавидит все блогерское сообщество за их чересчур негативное отношение к Ларину, к которому он и сам недавно испытывал ничего более теплого и интимного, чем презрительную снисходительность, он бы окрестил эту фантазию влажными снами этого человека. Представить такое было бы действительно трудно, учитывая слишком принципиальное поведение вышеназванного, его излишний эгоцентризм и агрессию.       Вот уже целый бесконечно длящийся час, высматривая в безликой шумной толпе виновника всех его недавних нервных переживаний, Коля пытался понять, в какой момент его жизни он повернул не туда. Сейчас весь мир казался ему гипертрофированно ярким, и, хотя это ощущение дарило ему бурю положительных эмоций, он с радостью обменял бы его на свою прежнюю плохо скроенную копию настоящей жизни, которую, не жалуясь, беспечно проживал всего каких-то несколько месяцев назад.       Все начиналось безобидно, как Коле казалось по тогдашним меркам, учитывая всеобщее недружелюбное отношение к главному критику всея русскоязычного сегмента видеохостинга. Тогда Дима настроил против себя даже самых равнодушных. А Коля вообще проникся глубоким непониманием бессмысленной Диминой агрессивности. Так безразличие сменилось легкой неприязнью и злорадством. Поэтому, часто слыша упоминания имени Ларина в кривом контексте в компании своих коллег, которые стали ему своеобразной семьей, Коля не терялся и, поддавшись всеобщему настроению, не стеснялся добавлять свою ложечку дегтя в единогласное порицание их общего знакомого. Но однажды, злодейка-судьба заставила Колю крупно пожалеть о своей привычке всюду высказывать свою позицию четко и открыто.       Теплый летний вечер, полный знаменательных событий — крупнейшая видеоблогерская премия, встреча с фанатами, закрытая афтепати. День был тяжелым не только для организаторов, но и для непосредственных участников веселья. Лично для Соболева происходящее было изнурительной проверкой на стойкость. Переутомление, недосып, эмоциональное истощение — побочные эффекты публичности — не давали получать удовольствие от прекрасно спланированного вечера. Шумная толпа коллег, собравшихся вокруг маленького круглого столика, уставленного по большей части алкогольными напитками, объединились в одном необъяснимом паническом порыве выжать из этого вечера максимум удовольствия. Коле не удалось перенять это общее настроение. Он пребывал в усталой задумчивости, надеясь, что его больше не потревожат. Однако, услышав имя Ларина, он заметил за собой, что очень старается уловить суть истории, повернув голову в сторону говорящего Масленникова.       — Вот объясните мне, я хоть раз наебал кого-то в своих роликах? Я снимаю то, что все хотят увидеть. Так нет же, Ларину надо было все равно высказать свое фи, — негодующе восклицал видеоблогер.       — Это еще что, чувак! Помните, я анонсировал съемки крупного проекта? Так вот, Ларин пронюхал, где и когда будем снимать, пришел туда вместе со своим оператором и непринужденно так пытался у моей массовки исподтишка выведать, что я там снимал, — ни с того ни с сего начал Коля активно жестикулируя, — Самое главное — задвигал мне опять свою чушь несусветную, мол я — нерукопожатный человек. Какая же это все херня!       К этому времени у большей части присутствующих были включены видеозаписывающие устройства, все хотели запечатлеть эксклюзивную историю из первых уст.       — Эти истории стары, как мир. Чем больше ваша известность, тем сильнее будет заинтересованность Ларина — вот он ответ на все ваши вопросы, — изрядно раздраженный тем, что их недавний приятный разговор вылился в n-ное обсуждение Дмитрия Ларина, Поперечный попытался закончить, то, что начал Коля. Но эта реплика канула в глухую пустоту, так как собравшиеся принялись с жаром интервьюировать Соболева, расспрашивая о произошедшем. В процессе Коля не растерялся и снабдил всех наглядными подтверждениями — красочными фотографиями, сделанными его оператором.       — Это так по-гейски хранить фотки Ларина у себя в телефоне, — едва слышно заметил Данила, потягивая какой-то ядреный коктейль в гордом одиночестве на другом опустевшем конце столика. Однако, тот, кому это замечание было адресовано, все прекрасно расслышал.       — По-гейски — это выслеживать меня по всему городу и срывать мои съемки, — парировал Коля, — Если бы вы только знали, как я заебался слышать шутки, что Ларин — мой любимый видеоблогер вместо «здравствуйте».       — Так ты сам виноват, твои ежедневные полушутливые заигрывания с мужиком зашли бы как остроумная шутка, будь он натуралом, но ты же сам понимаешь, Ларин — совершенно другая история.       — Только не надо учить меня, о ком мне говорить и с кем заигрывать. Ларин может спать с кем хочет, а я буду продолжать шутить по этому поводу или, как вы это называете, «заигрывать».       — Осторожно, Коль, не всматривайся в бездну слишком долго. Держу пари, через пару месяцев ты так втянешься, что шутки станут правдой. Любовь зла, — заметил один из товарищей.       — Это, как минимум, смешно, я не понимаю вообще, зачем мы обсуждаем то, что я пару раз пошутил, мол я и Ларин — парочка. Для своего имиджевого успеха я готов хоть в фейковые отношения вступить. Наша работа — привлекать внимание! Вам спирт в голову ударил?       — Дамы и господа, — как можно громче проревел Поперечный, — Вы — свидетели того, что Николай Соболев только что выразил желание поучаствовать в пранке века. Слабо сыграть влюбленного, чтобы не только твои оголтелые фанатки поверили?       — Мне кажется, тебе лучше сегодня больше не пить, — Коля все еще недоумевал, как безобидный разговор мог перерасти в очевидную попытку поймать его «на слабо».       — Уволь, но сейчас ты похож на латентного гомосексуалиста, который раз в неделю пассивно-агрессивно вышучивает весь свой гейский потенциал на объекте своей подсознательной симпатии, а сделать что-нибудь посерьезней боишься, потому что в таком случае не заметишь, как безобидные шутки станут правдой, и вот ты уже коротаешь ночи со своим любимым видеоблогером, — ударившись в крайне язвительное настроение Данила и не думал останавливаться.       — Я не хочу обижать тебя, Коля, но все реально выглядит так, как он говорит. Без обид, — кто-то малознакомый заметил из-за спины, похлопывая Соболева по плечу. Но блогер уже не обращал внимания ни на какие раздражающие факторы. Существовали только он и его назревающее с каждой секундой чувство стыда.       — У меня просто нет слов, вы, что, все согласны с этим? Это же бред, — не вызвав никакого ответного отклика, Коля вдруг почувствовал себя очень одиноким. Если бы не оглушительный шум, который создавала окружающая толпа людей на грани общего поглотившего их экстаза, то в радиусе пары метров от Соболева повисла бы гробовая тишина. Он ощутил острое желание защитить себя, уж больно неоправданной казалась предъявленная претензия. Несправедливость он ненавидел больше всего, и сейчас он остро чувствовал осуждение себя любимого совершенно без повода.       — То есть вы хотите сказать, что мой сарказм — это на самом деле проявление латентного гомосексуализма, и что я, проще говоря, неравнодушен к Диме Ларину? — придав своему голосу наиболее уверенное и ироничное звучание, Коля перешел к грамотной защите, — Ты, кажется, спрашивал «слабо» ли мне? — обращаясь к Даниле, спросил Соболев, — Хорошо, как насчет игры по моим правилам? Если за 2 месяца мне удастся заставить моего любимого видеоблогера питать ко мне сильнейшие светлые чувства, скомпрометировать его и при этом не позволить этой гомосексуальной бездне начать всматриваться в меня, то ты и все вы будете должны записать длинный ролик к себе на канал с искренними извинениями за клевету.       — А если ты проиграешь спор, и вы — два главных голубя — споетесь и будете заниматься новаторством и критикой уже вместе? — наслаждаясь происходящим, Масленников втайне боялся, что эта авантюра, непосредственным участником коей он теперь является, ничем хорошим не закончится.       — Я признаю, что был не прав, что вы — тонкие психологи, и все знаете лучше меня. Хорошо-хорошо, я запишу видеоролик, и там в подробностях расскажу, какой же я все-таки гей. Устраивает? — будучи полностью уверенным в своей победе и абсурдности этого пари, Коля говорил уверенно, совершенно не задумываясь о последствиях.       — Более чем. Вечер-то задался, мужики, гуляем! А ты не расстраивайся, Коль, зато какая возможность безнаказанно подкатить к своей цаце!       К сожалению, вся жизнь Николая Соболева была красочной иллюстрацией закона подлости, все вокруг почему-то всегда знали о Коле гораздо больше, чем он сам. Пообещать что-либо в полупьяном угаре в компании требовательных коллег-друзей легко, гораздо труднее потом осуществить намеченное. На утро эта казавшаяся по началу простецкой затея обернулась в совершенно абсурдную и неисполнимую. Зачем он вообще что-то кому-то доказывает? Но взрывоопасный характер Коли, чуткий к любым колебаниям соотношения справедливости и несправедливости в мире, вызывал у него острое желание сопротивляться. Вот и доигрался. С самого первого дня, он был абсолютно уверен, что ни один из присутствовавших тогда на вечере людей не мог воспринять всерьез все то, что там говорилось, а это пари тем более. Но спустя какое-то время, оказалось, что все кроме него ожидают претворения этого авантюрного плана в реальность.       До поры до времени Коле удавалось, отшучиваясь, откладывать это в долгий ящик. Втайне он надеялся, что когда-нибудь все просто забудут, но по истечению одной недели его полного бездействия, когда он сам полностью погрузился в рабочий процесс и только где-то на периферии его подсознания мелькала мысль об этом его неприятном обещании, в продуктивный воскресный вечер ему написал его коллега, Ильдар. Их диалог имел место быть в одном из видеоблогерских чатов и носил примерно следующий характер:       — Николай, я надеюсь, что ошибся, и ты не забыл про пари.       — Нет. Ты не ошибся. Я занятой человек. Мне не до игр, два проекта горят, будь человеком.       — Ну, то есть, проще говоря, зассал. Другого и не ждали. У нас тут ролик с той тусы смонтированный отложен на этот случай. Думаем выложить его, раз ты все равно пробовать не хочешь. Посмотри на досуге, мы очень старались. Благодаря коллективным усилиям получилось очень романтично.       Не было у Коли никаких дедлайнов, да и дел особенно важных было немного, поэтому он посмотрел это видео и впоследствии пересматривал его еще очень много раз. На самом деле он не увидел там ничего, что повергло бы его в глубочайший шок, просто профессионально смонтированная подстава. По-другому и не назовешь. Естественно, все, что он тогда говорил в присутствии своих многоуважаемых товарищей, было снято со всех ракурсов на всевозможные носители. Поэтому сказать «неравнодушен к Диме Ларину» и «какой я все-таки гей» в один и тот же день в одном и том же месте было роковой ошибкой.       Собственно говоря, ролик представлял собой фактическое признание в совсем недружеской симпатии к Диме. Стоило ли бояться, что это просочится в сеть? С одной стороны, у Соболева были все основания полагать, что никто не отнесется серьезно к такой выходке, люди скорее поверят ему, чем кому-либо еще. С другой стороны, находящийся пока только в зачатке параноидальный страх, что такой инцидент может запятнать его репутацию навсегда, не давал Коле покоя. Он был пойман в ловушку своих собственных неосторожных высказываний. Да даже если бы нашелся оригинал, который ему конечно же любезно не предоставили, того материала хватило бы, чтобы зародить, как минимум, парочку локальных конфликтов. Так Коля впервые пришел к выводу, что все-таки сыграет несчастно влюбленного, даже не представляя себе, насколько скоро эта плохо отыгрываемая роль перестанет быть всего лишь ролью.       После недвусмысленной попытки шантажа, Соболев понял, что от него ожидают хлеба и зрелищ. Поэтому его агендой на следующий месяц стали остервенелые попытки отыскать оригинальную запись, которая могла бы помочь сохранить хотя бы часть его безукоризненно чистой репутации. Но как бы там ни было, эти панические поиски стали частью самого яркого и, как ни странно, счастливого периода его жизни.       Первая неделя этого романтического квеста затянулась петлей. За эти дни он понял, как важна бывает дружеская поддержка, и что он полностью лишен это ценного подарка. Никто из его, как ему казалось, друзей не были настроены облегчить задачу, любые его просьбы прекратить этот бессмысленный шантаж не увенчались успехом. День за днем паранойя только усиливалась.       Решение проблемы пришло оттуда, откуда не ждали, если, конечно, это вообще можно было назвать решением. Близился месяц различных блогерских церемоний и фестивалей, каждый из которых нуждался в презентации. Количество поступивших предложений о рекламе было обратно пропорционально количеству времени, которое было у Коли. Однако одно из них заинтересовало его сверх меры, что в итоге привело на одну из известнейших радиостанций в качестве приглашенного гостя для промо-компании одной видеоблогерской церемонии в компании его любимого коллеги, Димы Ларина. По случайному стечению обстоятельств эти двое были номинированы в одной и той же номинации. Радиостанция видела в этом отличную возможность пиара, Ларин не видел в этом ничего хорошего, для Коли это был первый шаг к выполнению условий пари.       Сидя в удобном кресле перед большим микрофоном в ожидании опаздывающего на эфир Диму, блогер размышлял о том, как поступить дальше. Он нервничал, и это было неприемлемо. Нужно быть предельно собранным и обворожительно обаятельным, но все что он сейчас мог — это быть маленьким мальчиком, испугавшимся первых трудностей. Так, он совсем не заметил, как провел около четверти часа в глубочайшем трансе.       — Коля, тебе бы поменьше быть ко всему неравнодушным. Выглядишь так, как будто все проблемы свалились на твои плечи. Задумался, как поднять видеоблогинг с колен? — из раздумий его буквально вытянул голос, который меньше всего хотелось услышать. Дима плюхнулся в кресло напротив, попутно переводя дыхания из-за быстрой ходьбы. Понурый взгляд, синяки под глазами были похожи на две темные бездны на его осунувшемся бледном лице. Кто бы говорил о проблемах. Кажется, Ларину тоже в последнее время приходилось играть роль Атласа.       — Хорошо, что мы на радио, и никто не увидит, какая мумия в твоем лице пытается заниматься рекламой. Своим видом ты сможешь привлечь разве что сочувствие, — начал Коля в своей обычной раздраженной манере, совершенно забыв о своей миссии.       — Что, недостаточно привлекателен? Это я специально, чтобы тебе было сложнее сыграть симпатию. Придется поднапрячься, да, Коль? Но я все-таки не мог не подготовиться — причесался, погладил рубашку, все для тебя, Коля, слушатели ведь не увидят, — сделав наигранно обиженное выражение лица, Ларин надел наушники и удобно расположился в кресле, ожидая сигнала о начале эфира. Соболев хотел было что-то ответить, но ведущий, Алексей, остановил его предупреждением и уже через тридцать секунд объявил о начале эфира:       — Добрый день, дорогие слушатели нашего радио. Я напоминаю, что у нас в гостях ярчайшие представители нынешней творческой интеллигенции, видеомейкеры, главные кумиры современной молодежи — Николай Соболев и Дмитрий Ларин. Привет, ребята.       — Всем привет, так нас еще никто не представлял, спасибо, очень лестно, — мгновенно среагировал Ларин. Все это время он не сводил насмешливого взгляда со своего оппонента. От такой концентрации язвительности Коля впал в глубочайшей ступор. Это ведь он должен был контролировать ситуацию!       — Да, всегда рад сделать комплимент, тем более, что вы оба заслуживаете такого представления. Друзья, если кто-то до сих пор не в курсе, на этой неделе в Санкт-Петербурге будет проходить очень крутое мероприятие, на котором вы сможете встретить этих двух прекрасных людей и не только их. Ведь блогерское сообщество в сотрудничестве с нашей радиостанцией проводит масштабную церемонию награждения. Проголосовать за своего кумира вы можете на нашем сайте или через смс-сообщения. Ну что, Коля и Дима, вы, как я понял, боритесь в одной и той же номинации — «критик года», мне кажется, это не справедливо, вы оба достойны победы.       — Глупости, победы достоин только Коленька, по-моему, это очевидно. Всегда аргументированная остроумная позиция, я преклоняюсь перед его умением рассуждать. Но самое главное, это, конечно же, обаяние, слушатели не могут увидеть то, что вижу я, к сожалению, но эта его обольстительная манера поведения, она подкупает, — приторно вежливым тоном Ларин говорил, растягивая каждое слово. Все, кто когда-либо общались с Димой, без труда смогли бы понять, что вся его речь сейчас буквально сочилась сарказмом и горькой обидой. По мнению Коли такая реакция была совершенно необоснованной. Он ожидал чего угодно: обычных обвинений в популизме, чересчур пафосных интеллектуальных бесед о непонятных ему вещах, безразличия, в конце-то концов. Но Ларин был в каком-то одном из своих нечитаемых настроений, от чего Соболев совсем растерялся и оставшееся интервью на любые вопросы он отвечал неловким дружелюбием.       — Всех это может удивить, но я считаю тебя, Дима, не просто достойным противником, но и человеком, который добился большего в творческом плане, чем я, — Коля был совершенно уверен, что ему не поверят, от этого говорить правду стало еще приятнее.       — Браво, вы только послушайте, он из кожи вон лезет, чтобы быть миленьким сегодня. С чего бы это вдруг? Столько вопросов и никаких ответов, — на этот раз Дима еле сдерживался, чтобы не рассмеяться каким-то своим мыслям. Никто из присутствующих не разделял его настроения. Коля корил себя за неподготовленность. Алексей, их несменный посредник, решил, что эта ситуация вызвана страхом перед публичным выступлением и вмешался.       — Если бы этим двум предоставили право голоса, премия не досталась бы никому. Ну, хорошо, наши слушатели накануне эфира прислали нам в редакцию целую кучу вопросов, которые им хотелось бы задать вашему дуэту. Я выбрал некоторые из них и сейчас их озвучу. Постарайтесь быть максимально честными. Итак, почему вы, ребята, вместо того чтобы сотрудничать и дружить, постоянно друг с другом воюете? Спрашивает, по всей видимости, преданная поклонница вас обоих.       — Если вспомнить хронологию наших конфликтов, то я признаюсь, что был зачинщиком всего этого. Иногда очень грубо и не по делу высказывался, чем провоцировал Диму защищаться. Как-то раз даже организовал травлю. Теперь понимаю, что это было совершенно не заслуженно. Я уважаю Диму, как, действительно, творческого человека, — пока Коля заканчивал говорить, Ларин уже изнемогал от смеха, содрогаясь в беззвучных конвульсиях, в уголках глаз выступили слезы, а лицо слегка покраснело.       — Вы знаете, я ни разу не пожалел, что пришел сегодня сюда, — начал Ларин, переведя дыхание, — Буду честен — поначалу я сомневался, но теперь очень рад, что все-таки не передумал. Так вот, если все-таки проследить эту чертову хронологию, то можно заметить, что не было в истории Колиных рекламных операций более выгодного сотрудничества, чем наши многочисленные конфликты. Но благодарности я до сих пор так и не получил, теперь мне она и не нужна.       — Тем временем градус напряжения возрастает, и следующий вопрос, который всех и в том числе меня очень интересует: кем вы видите себя через пять-десять лет, так и будете продолжать веселить детей? В оригинальном варианте этот вопрос сопровождался нецензурными оскорбительными выражениями, поэтому я озвучил безобидную версию. Действительно волнующий вопрос.       — Алексей, ну вы же прекрасно понимаете, что это дилетантская позиция. Почему-то все поголовно воспринимают занятие видеоблогингом чем-то совершенно несерьезным. Расценивайте это как ответвление журналистики, — сразу же вступился за себя Коля, — Кроме того, уже совсем скоро я анонсирую крупный проект, который находится далеко за пределами простой съемки видео на злобу дня. И хотел бы предложить своему коллеге, Диме, наконец, поучаствовать в нем вместе со мной. А вы говорите конфликты, — заключил Коля, добродушно улыбаясь. Теперь лицо Ларина выражало насмешку не только до крайности ироничным взглядом, но и ехидной улыбкой, исказивший его тонкие губы.       — Вот это да, эксклюзивные новости специально для нашего радио, — отреагировал Алексей, — раз уж начал говорить, расскажи поподробнее, а Дима прямо здесь примет решение, согласен он или нет.       — К сожалению, я не могу пока что-либо рассказать, но проект будет очень масштабной площадкой, и я уверен, будет иметь успех.       — Коля просто обворожителен сегодня, вы не находите? На самом деле я не вижу ничего плохого в том, чтобы веселить детей до самой старости. Но Николай Соболев, подавляющий свою неприязнь по отношению ко мне, черт знает зачем — это то, что я хотел бы лицезреть утром, днем и вечером. Я даже готов согласиться участвовать в его сраном проекте.       В течение последующего часа, Коля сидел как на иголках, в то время как Ларин находил происходящее очень забавным и получал от этого удовольствие. Этот час показался Коле целой вечностью, он надолго запомнил тот злобный язвительный взгляд, которым Дима смотрел на него, всякий раз, когда он пытался наладить контакт. Его дружелюбный настрой пережевали и выплюнули. Тогда Соболеву казалось, что это провал. Особенно ему запомнилась последняя жалкая попытка все исправить. Не дав Ларину возможности улизнуть незамеченным по окончанию эфира, он поймал его в одном из многочисленных коридоров радиостанции. Дима не выглядел удивленным, во взгляде читалось высокомерие и что-то еще, что Коля не смог тогда идентифицировать.       — Мне показалось, что между нами какая-то недосказанность. Когда я говорил про приглашение на проект, то не шутил. Я хотел позвать тебя.., — Коля запнулся, а Дима тем временем воспользоваться этой заминкой.       — Хотел позвать меня куда-нибудь, чтобы снова насиловать мою психику своими тупыми попытками подкатить? На самом деле я драматизирую, мне понравилось, это было очень забавно. Номер моего телефона ты знаешь, буду ждать звонка, только, пожалуйста, не нужно больше выдумывать никаких проектов, уж больно жалко это звучало. Зови сразу туда, куда так упорно пытался все это время — на свидание. До встречи, — Дима хлопнул по плечу впавшего в ступор Колю и, не дожидаясь ответной реакции, направился в сторону выхода. Беспомощность — вот то самое слово, которым можно было охарактеризовать Колино состояние в последующую четверть час. Он не помнил, как добрался до своей машины, а затем до дома. Из головы не выходила одна не дающая покоя мысль — неужели он выдал себя?